Долгая дорога домой

Макбрайт вышел на крыльцо дома и закурил. Он представлял из себя мужчину лет пятидесяти пяти, под мешковатым комбинезоном скрывалась жилистая фигура, а рыжеватые с проседью волосы торчали в разные стороны – он уже давно стриг себя сам. Его почерневшие от дикого табака пальцы судорожно сжимали самокрутку, наспех свернутую из старой пожелтевшей газеты. Тело предательски трясло мелкой дрожью, хоть он и пытался себя успокоить. Не мог. Не получалось. После долгих лет отчаяния он вдруг испытал нечто из прошлого. Нечто, чего сейчас, как он думал, уже не существовало. Его вдруг захлестнула безумная, какая-то истерическая радость. Макбрайт засмеялся. Этот смех скорее походил на лай дряхлой собаки – хрипящий, отрывистый. Резко закололо справа, и мужчина схватился за грудь – старая стреляная рана в легкое снова давала о себе знать. Трясти перестало: он даже не заметил этого, и Макбрайт снова зарылся в свои мысли. Ему нужно было вспомнить.

Его память представлялась ему в виде бесконечных коридоров и комнат, каминных полок и книжных шкафов. Вот комната с самыми дорогими воспоминаниями, что стоят каждое на своем месте и сияют, отполированные до блеска. Он часто мысленно приходил сюда, чтобы увидеть лица любимых, услышать, как скрипит сук дерева под самодельными качелями и где-то в саду шелестят ветками яблони. Этот образ ранил, и даже через годы после Войны, когда он снова захотел вырастить сад, он не смог. На этой проржавевшей красной почве яблони не приживались, а вода была бесценной.

Чуть подальше – воспоминания, которые иногда очень неожиданно появлялись в его голове, словно черт из табакерки. Макбрайт даже иногда сомневался, что все это когда-то происходило на самом деле. В дальнем углу находилась комната с неприятными воспоминаниями, и он старался обходить ее как можно незаметнее, чтобы вдруг не потревожить назойливые мысли. В другой комнате он хранил лица и имена друзей – некоторые со временем стирались и совсем исчезали, оседая пылью на полу.

Макбрайт медленно передвигался по коридорам, заглядывая в комнаты, осматривался и продолжал искать. Вдруг он услышал: «Остановись!», и подчинился. «Возьмись за ручку!» – он выполнил команду. «Толкай!» Мужчина дернулся, но продолжал неподвижно стоять. Перед ним была простая деревянная дверь, которую он почему-то не решался открыть. «Там то, что ты хочешь найти. Привет из прошлого», – прошептал голос. Макбрайт помедлил и с некоторой опаской открыл дверь, а спустя еще мгновение ступил за порог. Внутри комната выглядела, как древний темный лес. Он никогда не заходил сюда, хотя сам не понимал почему. Здесь хранились все его переживания, все сомнения, все чувства. Эта комната постоянно менялась, в ней мог идти дождь, когда на Макбрайта вдруг наваливалась тоска, могла мести метель, когда ему было особенно одиноко, иногда здесь ураганом бушевала ярость, но почти никогда не светило солнце. Со временем комната стала похожа на непроходимую ночную тайгу, здесь было опасно и тоскливо. Макбрайт прошел дальше, переступая через поломанные ветки и вылезшие корни деревьев, похожие на огромных мертвых удавов. Он присел на поваленный около прогоревшего костра ствол дерева и с удивлением увидел, как среди черных обугленных поленьев разгорается маленький огонек надежды.

***

«Опять мечтаешь, старик? – усмехнулся крепкий мужчина со светлыми волосами и густой бородой. Макбрайта всегда удивляло, что за годы учебы в международных космических институтах и жизни на Марсе, он не смог избавиться от своего выраженного скандинавского акцента, – Смотри, дом не спали своей самокруткой». Резковатый голос Феликса вернул Макбрайта в реальность. Он открыл глаза и увидел, как его напарник неторопливо шагает по красной земле, возвращаясь из русла высохшей реки, в котором они на прошлой неделе нашли источник воды. Его комбинезон и лицо были покрыты рыжей пылью. Мысли Макбрайта снова унеслись в прошлое, в тот день двадцать лет назад, который ему так больно вспоминать.

С самого момента их первой встречи эти двое недолюбливали друг друга: Феликс – студент космической академии где-то на севере, тогда только поступил на космическую базу курсантом, Макбрайт же уже давно выходил в космос в качестве пилота грузового космического корабля военно-торговых сил Великобритании. В тот год началась государственная программа ускоренного обучения астронавтов, в которую попали они оба – Макбрайта пригласили в качестве наставника, а Феликс стал его учеником. Общение всегда тяготило их, и на каждой лекции оба мечтали поскорее отделаться друг от друга. Незаметно прошло три года. Феликс готовился к сдаче экзамена на лицензию пилота, а Макбрайт думал о скором отпуске и как он при встрече прижмет к себе любимую жену, а потом подхватит детей и закружится с ними в безумной приветственном танце. Наступил ноябрь 2057 года, который ураганом принес с собой гремящую, рвущую мир на части Войну. Внимание властей было отвлечено тысячами терактов, что почти одновременно грянули по всей планете. Никто не заметил, как невидимый враг отравил воду, почву, воздух. Сопротивление было почти невозможно, практически бесполезно, но люди отказывались сдаваться.

Не отступал и Макбрайт. В тот страшный день он скидывал свои нехитрые пожитки в чемодан, когда в его скромную комнату, что располагалась в жилом корпусе космической базы, постучали. Не останавливаясь в своих торопливых сборах, он гаркнул: «Войдите!» Дверь отворилась: на пороге стоял маршал. Он вошел в комнату и захлопнул чемодан перед носом пилота. Макбрайт уткнулся в него упрямым взглядом: «Я еду домой». Маршал покачал головой и с горечью сказал: «Отставить, сынок. Никто домой не едет, мы все понадобимся здесь. Поступил приказ, ты должен вылететь сегодня. Подробности позже. Я прослежу, чтобы с твоими все было в порядке». Он по-отечески положил руку Макбрайту на плечо: «Выше нос! Транспортные корабли отправят следом. Планета готова, стройки завершены, ваша задача – провести последние приготовления. До скорой встречи!» Спустя два часа корабль Макбрайта оторвался от поверхности Земли, быстро оставив далеко внизу космодром «Восточный», и устремился в космос. Его нагрузили образцами семян, зерном, ростками, саженцами. Феликс сидел рядом с Макбрайтом в кресле второго пилота, направляя экипаж в единственное место, где человек надеялся обрести свой второй дом – на Марс. Тогда они еще не знали, что никогда больше не вернутся домой.

Макбрайт очнулся от мучительных воспоминаний и на секунду задумался, стоит ли сообщать этому подонку о том, что случилось всего пятнадцать минут назад и все еще будоражило его сознание, и решил, что все же стоит. «Каким бы придурком он ни был, он имеет право знать», – пронеслось у него в голове. Мужчина потушил самокрутку, прижав ее к дверному косяку, и хмыкнул: Феликс ненавидел, когда он так делал. Немного помедлив, словно нехотя, процедил: «Четверть часа назад аппаратура уловила сигнал. Помехи жуткие, но я записал послание. Координаты, как в прошлый раз. Возможно… – он замолчал, вдруг поняв, что это звучит слишком нереально, – Возможно, это наши… Проверим?»

Феликс захохотал, оскалив белые крупные зубы. Его смех разнесся по долине, эхом отражаясь от стен пустых домов и обшитых металлом заборов. Макбрайт смотрел на молодого мужчину с презрением и ждал, когда приступ закончится. Он признался себе, что сам отреагировал бы так же, принеси ему Феликс подозрительно хорошую новость. Если бы он мог так смеяться. Макбрайт закашлял. Молодой мужчина смахнул выступившие слезы тыльной стороной ладони и, посмеиваясь, упруго прошел внутрь дома, больно толкнув плечом своего собеседника. Он схватил стоявшую на столе жестяную чашку, в которой плескалась холодная мутная жижа, почему-то именовавшаяся «кофе», и, сморщившись, осушил ее до дна. Затем его взгляд упал на засаленный лист блокнота, лежавший рядом со спутниковым коммуникатором. Лицо Феликса перекосилось в гримасе: «Старик, я все никак не научусь разбирать твой почерк! Как тебя вообще взяли в космонавты, когда ты пишешь, как курица лапой?» Макбрайт вошел следом за напарником, не спуская с него глаз, раздраженно схватил листок со стола и громко прочел вкривь и вкось начирканное сообщение: «Земляне на связи. Требуется помощь. Мы приземлились. Прием! – он уставился на Феликса. – И дальше четкие координаты. Всего в ста пятидесяти километрах отсюда, это каких-то пару дней ходьбы, а мы опытные путешественники. Нужно попробовать!» Феликс вздернул брови и холодно заговорил, чеканя каждое слово: «Бессмысленно. Это сбой системы дает сигнал, ты знаешь, но каждый раз радуешься, как какой-то глупый ребенок. Я не собираюсь снова тратить несколько дней на прогулку в неприятной компании, довольствуясь зернами и протухшей тушенкой, подыхая от жажды и усталости. И все для чего? Найти еще одну кучу марсианского песка? Задохнуться, наглотавшись красной пыли? Да этого и здесь по горло!» Макбрайта взбесила речь Феликса, но еще обиднее было признавать, что доля правды в его словах есть. Однако решение было принято, и переигрывать уже сложившийся в голове план он не собирался. По-военному выпрямив спину, тоном, не терпящим возражений, Макбрайт проговорил: «Это приказ». Феликс с ненавистью глянул на него и смачно сплюнул на пол.

***

Вечер был посвящен сборам. Такая сложная экспедиция требовала серьезных приготовлений: нужно было запастись провиантом, взять теплый комбинезон, проверить альпинистское снаряжение. Макбрайт даже умудрился укомплектовать нехитрую аптечку, просто на всякий случай – в кораблях всегда было много медикаментов и аппаратуры, особенно в транспортных, но рисковать не стоило. Феликс был прав – он радовался, как ребенок, на этот раз действительно надеясь на встречу с людьми. Он старался не обнадеживать себя, но все же мечтал, что на корабле окажется его жена и уже взрослые дети, и думал, узнает ли он их, а они его. Погруженный в ободряющие мысли, он работал быстро. Ему хотелось поскорее в путь, топтать подошвами скрипучую медную пыль, спускаться в русла рек и преодолевать окаменелые песчаные дюны. Он бы вышел прямо сейчас, но здравый смысл подсказывал дождаться утра, хоть немного поспать. Он уже хотел закрыть сундук, как его рука, соскользнув внутрь до самого дна, вдруг коснулась чего-то гладкого и холодного. От неожиданности он отдернул руку, но потом снова протянул ее к предмету. Среди тряпья и старых рубашек, отражая тусклый свет лампы, лежал он. Пистолет. Обычный «Макаров», положенный каждому космонавту с самого первого полета человека в космос. Спустя пару мгновений колебаний Макбрайт схватил пистолет и засунул его себе в карман, особо не размышляя, зачем и почему. Он лег на свою жесткую кровать и еще раз мысленно прошел по запланированному маршруту. «Все будет хорошо, все будет хорошо, – Макбрайт беззвучно шевелил губами, словно читал волшебное заклинание. – Все будет хорошо».

***

Они шли уже тринадцать часов, периодически перекидываясь обрывистыми фразами. Феликс хоть и выглядел уставшим, но все же продолжал шагать в ровном темпе, не сбавляя скорости. Он замедлился, достал из кармана небольшую горсть пшеничных зерен и закинул их в рот. Он так сильно работал челюстями, что видно было, как надуваются желваки на его лице. «Человек-мельница», – промелькнуло в голове у Макбрайта. В отличие от Феликса ему с каждым шагом было все тяжелее дышать. Он мысленно ругал себя за годы курения не самого качественного табака и сигарет, и проклинал день, когда впервые вдохнул в свои легкие струйку сизого дыма.

Это произошло спустя три года после приземления. Двое мужчин угрюмо передвигались между кораблем и грузовой тележкой, на которую перекладывали привезенный с Земли скарб. Важные запасы давно перекочевали в хранилище, где всегда поддерживалась правильная температура и влажность. Некоторые саженцы, которые нельзя было долго хранить, Макбрайт и Феликс сразу же по прилету пересадили в питательную почву, а в этом году даже надеялись собрать урожай. Среди множества разнообразных коробок и контейнеров Макбрайт обнаружил легкий картонный короб с надписью «Сигареты», аккуратно разрезал изоляционный шов и достал пачку. Повертел ее в руке, вскрыл и вдохнул – запах свежего табака приятно щекотал нос. Феликс с укоризной смотрел на него, опираясь на одну из турбин корабля. «Хочешь?» – предложил Макбрайт. Напарник отрицательно покачал головой. Капитан корабля только равнодушно пожал плечами, снял кислородную маску, что заставило его легкие на секунду сжаться от непривычного марсианского воздуха, достал из кармана комбинезона зажигалку и закурил. Горячий дым растекся по горлу и тепло обволок легкие. Мужчина улыбнулся и продолжил таскать груз, который теперь стал казаться ему чуть легче.

Макбрайт вновь заставил себя вернуться в настоящее. Каждый вдох режущей болью отдавался в его грудной клетке. Он остановился, его тело перегнуло и мужчина жадно, торопливо начал заглатывать воздух, временами срываясь на кашель. С каждой минутой дышать становилось легче, он смог выпрямиться. Шагах в ста от него стоял Феликс, все еще пережевывая зерно. «Ты там как, старичок, помираешь? – с нескрываемой издевкой прокричал он. Его голос звучал немного невнятно, – Мне одному, что ли, дальше идти?» Макбрайт кинул злобный взгляд на напарника, подбирая в голове обидный ответ, но вдруг снова зашелся в кашле, который, как ему показалось, вот-вот вывернет его наизнанку, обдерет горло до мяса. «Ну, я пошел!» – с усмешкой крикнул Феликс, выплюнул пережеванные остатки зерна, посмотрел на экран геолокатора и побрел дальше. Макбрайт злился, стараясь подавить непрекращающийся приступ. Он попытался выполнить дыхательное упражнение, и это, к его удивлению, помогло – кашель почти мгновенно отступил. Мужчина посмотрел вперед: теперь их с Феликсом разделяло уже пятьсот шагов. Макбрайт смахнул выступившие от утомительного приступа слезы и сплюнул на марсианскую землю скопившуюся во рту слюну, которая была бурой от смешавшейся с ней крови. Макбрайт этого не заметил.

Первый большой привал был организован точно по графику – ровно через семнадцать часов от начала пути. Мужчины дали себе тридцать минут на скудный ужин и два часа на сон – это все, что они могли себе позволить, чтобы успеть за пару дней преодолеть такой длинный путь по зыбкой красной земле. Макбрайт доедал остатки холодной кукурузной каши, а Феликс размешивал в грязной походной чашке кофейный суррогат и сахар. «А ты и правда надеешься найти там что-то или… кого-то, так, старик?» – в своей обычной насмешливой манере протянул он, – «Действительно думаешь, что мы встретим людей, да? Или, постой-ка, неужели… Ты уверен, что они заберут нас отсюда? Обратно на Землю, что еще в моем детстве провоняла порохом? На Землю, которую истощили, высосали жадные до денег правительства? Да уж, не думал я, что ты такой дурак!» Феликс хрипло хихикнул. «А я вот ни на что не надеюсь, – прогнусавил он. – Хотя нет, надеюсь сдохнуть поскорее, чтобы рожи твоей не видеть. Повезло же мне с тобой оказаться в одном экипаже. Уже тогда я знал, что все закончится плохо, ведь я был заперт один на один в космическом корабле со слабаком. Да ты даже свою семью уберечь не смог. Я все удивляюсь, как же ты сам умудрился не убиться ненароком».

Макбрайт молча слушал напарника, пропуская сквозь себя его злую речь. В первый месяц после приземления на Марс они оба мучились от кислородного голодания – организму требовалось время, чтобы привыкнуть к адаптированной инопланетной атмосфере, галлюцинации стали для них знакомым явлением. Они часто ссорились, спорили о том, когда прибудут транспортные корабли. И однажды ночью Феликсу вдруг показалось, что это Макбрайт виноват в Войне и дефиците земных ресурсов, виноват в том, что Феликсу приходится подыхать на этом чертовом Марсе, где воздух воняет пылью и почти нет воды, и что ему, Макбрайту, лучше будет умереть. Из своей персональной космической укладки, которой был снабжен каждый астронавт, он достал пистолет, вошел в спальню Макбрайта и без капли сомнения выстрелил ему в грудь. Пуля прошла сквозь правое легкое капитана, и вид крови, расплывающейся алым пятном по рубашке, капающей изо рта, стекающей по подбородку, отрезвил Феликса, словно выплеснутый на голову ушат ледяной воды. Он кинулся к Макбрайту и потащил его на кухню, в импровизированную операционную, где трясущимися руками остановил кровотечение и зашил рану. Он никогда не делал этого на человеке, но Космическая Ассоциация, готовящая космонавтов к дальним одиночным командировкам, позаботилась о том, что в голове у Феликса нужные знания все-таки были. После происшедшего они долго не общались, обходясь лишь короткими фразами по работе, и старались не сталкиваться в часы отдыха. Пистолет с тех пор покоился в сундуке Макбрайта, а сейчас оттягивал карман его куртки. «Кто из нас еще слабак, – спокойно подумал Макбрайт, доедая кашу, – Все же не я кинулся на своего напарника с пистолетом». Однако вслух капитан этого не произнес и продолжил молча сидеть, шкрябая ложкой по дну миски. Феликс бросил в сторону Макбрайта неодобрительный взгляд, опустошил чашку и лег спиной к напарнику, подложив себе под голову потрепанный походный рюкзак. Макбрайт же дал себе еще четыре минуты, чтобы выкурить сигарету, и последовал примеру своего помощника.

***

Еще семнадцать, двадцать, двадцать пять часов в пути, еще несколько перевалов и короткий сон – превозмогая смертельную усталость, двое мужчин целеустремленно шагали к нужному месту, изредка сверяясь с геолокатором. Начиналась песчаная буря, и Макбрайт все чаще заходился в приступах кашля, отхаркивая кровь на землю, однако, несмотря ни на что, продолжал идти. Его легкие полыхали огнем, а старая рана ныла, теперь уже непрерывно напоминая о себе. Феликс выглядел подавленно. Он изредка останавливался, чтобы сделать скупой глоток чистой воды, и косился на Макбрайта, который теперь едва поспевал за его быстрыми выверенными шагами. Идти оставалось совсем немного, и они оба впивались взглядами в горизонт, пытаясь разглядеть силуэт космического транспортного корабля. «А ведь он должен быть большой, – прохрипел Макбрайт, нарушив молчание, – На пару-тройку тысяч людей, так ведь?» Феликс нахмурился и немного ускорил шаг. «Да, да, он огромный, этот корабль. С каютой-баром и большим грузовым отделением. Знаешь, если они собираются остаться здесь, они, наверное, привезут животных, скотину и питомцев. Да, точно привезут! Возможно, даже слонов или жирафов – они, насколько помню, самые адаптированные к марсианской атмосфере», – затуманенный взгляд Макбрайта блуждал по линии горизонта. Он снова закашлял, а изо рта брызнули капельки крови. «Это было бы забавно, – продолжал хрипеть капитан, – Интересно, мои дети все еще любят животных? Им всегда нравилось приходить в зоопарк, и у каждой клетки они могли простоять вечность – нам с женой приходилось силой утаскивать их оттуда. Кстати, моя жена готовит восхитительные пироги, надо будет тебе попробовать, тебе точно понравится…» Феликс скорчил лицо в яростной гримасе, на его шее пульсировала выступившая вена. Макбрайт продолжал что-то невнятно бормотать о своей жене, на автомате двигаясь за напарником. Они прошли еще пятнадцать минут, не сворачивая – беззаботно лепечущий Макбрайт и вперившийся взглядом в землю Феликс. Ему начало казаться, что капитан сошел с ума, а затем стало страшно остаться наедине с сумасшедшим – страшно принять решение, если капитан будет не в состоянии этого сделать. Феликс вдруг бросился к Макбрайту, схватил его за куртку, в порыве отчаяния встряхнул и закричал в лицо: «Старик! Послушай! Ты же понимаешь, что там никого нет! Понимаешь? Прошло двадцать проклятых лет, о нас забыли! А может…» – он вдруг перешел на срывающийся шепот, глядя в глаза пришедшему в себя напарнику, – «Может, там уже никого не осталось. Вообще никого». Он словно обмяк от звука своих слов и отступил, не выпуская из рук воротник капитанской куртки, но мгновение спустя с усилием разжал кулаки.

Глаза Феликса увлажнились, он взглянул на геолокатор и снова зашагал в направлении указанного места приземления. Макбрайт словно оцепенел и продолжал неподвижно стоять на месте. Чувство надежды, которое он испытал накануне экспедиции, сменилось холодной яростью. Дрожащей рукой он достал пистолет и снял его с предохранителя. Прицелиться было непросто – песок с неистовой силой летел в глаза и нос, к горлу колючим горьким комом подкатывал мокрый кашель, но Макбрайт, как мог, навел прицел и дважды выстрелил. Первая пуля просвистела мимо уха Феликса, отстрелив мочку. Теплая кровь хлынула по его шее. Он поднял руку, чтобы дотронуться до эпицентра пронзившей его боли, еще не до конца осознав, что произошло, когда вторая пуля, как в масло, вошла в его ладонь, раздробив кости. Феликс взвыл, из его влажных глаз брызнули слезы. Он взглянул на свою правую руку, которую почти не ощущал. Кровь текла пульсирующей бесконечной струей, капая ему на ботинки. Он обернулся, ожидая третьей и четвертой пули, но их не последовало. Макбрайт лежал, скрючившись, на земле в приступе раздирающего кашля. Он бил себя кулаком, в котором сжимал пистолет, по груди, пытаясь облегчить невыносимую боль, терзающую его изнутри. Из приоткрытого рта пузырями шла кровь, он почти задыхался. Он подумал о наспех собранной аптечке, но его руки были слишком слабы, чтобы развязать туго затянутый узел на рюкзаке. Феликс, все еще находясь в шоке от выстрелов, уставился на капитана, которого можно было с трудом рассмотреть сквозь пелену ржавого песка. Ему хотелось убежать, пока была возможность, пока Макбрайт не мог стрелять, но он поборол это желание. Феликс опустился на колени, достал из рюкзака небрежно собранную аптечку, нашел обеззараживающее и бинт, обмотал раненную руку, поднялся, сверился с геолокатором, сделал несколько шагов вперед и как вкопанный остановился, пожирая глазами картину, представшую перед его глазами…

Макбрайт почувствовал, что не может остановить кашель. Он пытался успокоить дыхание, но красная пыль, которой был наполнен воздух, забивала ноздри, застилала глаза. Макбрайта вырвало. Он не хотел умирать, не хотел, не хотел! Злые слезы стекли по щекам, смешавшись с кровью и слюной на подбородке. Он закричал, но вместо звука из его горла вырвался булькающий хрип. Вдруг кто-то поднял его, ухватив под руки. Это был Феликс, который здоровой рукой перекинул руку Макбрайта себе на плечи, а затем обхватил его, не давая упасть. «Давай, старик! – кричал он, сверкая безумной улыбкой, – Осталось совсем немного!» Капитан удивленно посмотрел на Феликса, но все же позволил ему вести себя вперед.

Они медленно побрели вперед, щуря глаза и дыша сквозь зубы, навстречу зыбкой тени исполина, чуть видневшейся за песчаным порогом. Макбрайт редко отхаркивал кровью, еле различая то, что виднелось впереди, а Феликс, казалось, позабыв о прострелянной руке, тянул напарника за собой к кораблю, который ему чудом удалось разглядеть в самый последний момент. Его впервые за многие годы переполняло ликование, глупая радость, которую он всегда презирал.

Двое мужчин стояли на вершине невысокой песчаной горы. Незнакомый космический корабль возвышался перед ними колоссом цивилизации, великаном из детских сказок. Они оба с надеждой, греющей их души, всматривались в темные, мерцающие в лунном свете иллюминаторы. Что-то щелкнуло, зажужжало. Дверь экипажного отсека медленно отворилась, через входное отверстие вдруг ударил ослепляющий луч прожектора. Послышалось шелестение голосов. Макбрайт и Феликс, держась друг за друга и улыбаясь, как дети, двинулись навстречу белому свету.

***

В оформлении обложки использована иллюстрация с сайта https://www.pexels.com/ по стандартной лицензии. Фото автора Thuan Vo.