скачать книгу бесплатно
Паук по обыкновению сидел в своем кабинете в конце коридора. Здесь у него было что-то вроде конторы, где барыга принимал посетителей, скупал и продавал краденое. Дверь была полуоткрыта, и, заслышав скрип половиц, Паук крикнул бархатным голосом, под стать его благообразной внешности:
– Я жду, жду… проходите!
Встретишь такого человека на улице – никогда не подумаешь, что это один из самых опасных людей в столице. Этакий одуванчик, с седыми пушистыми волосами, длинной ухоженной бородой и залысинами на высоком лбу – ни дать ни взять профессор. Однако Амалии было известно, что на совести этого «профессора» десятки, а то и сотни загубленных жизней купцов, торговцев или тех, кто просто имел несчастье встать на его пути.
– Я так и знал, что это вы, госпожа, – усмехнулся Паук, увидев на пороге главу Тайной службы. – Какая еще женщина могла столь нахально требовать встречи со мной. И что вам от меня нужно? Кстати, замечу: вы теперь не власть, теперь здесь другая власть.
– А тебе не кажется, что эта власть ненадолго? Что еще вернется власть императора Истрии?
– Честно скажу – сомневаюсь. Хотя я сам бы желал, чтобы прежняя власть, прежняя жизнь вернулась. Мне было легче жить при той власти, а эта слишком уж жестока.
– Кроме того, – как будто не замечая слов Паука, холодно продолжила Амалия, – достать человека можно и не находясь у власти. Есть тысячи способов превратить его жизнь в сплошную полосу неудач или же вообще лишить его жизни.
– Понимаю, – усмехнулся Паук, и его глаза сверкнули красным, как глаза крокодила в лучах фонаря охотника. – Угрожаете – мол, руки длинные, достанем! Верю. Вам – верю. Ладно. Не о том речь. Что хотите? Какую информацию? Предупреждаю, информации у меня теперь немного, сильная власть не выносит соперников и уничтожает все преступные сообщества – так вроде называют нас ваши друзья-стражники? Наши организации практически полностью разгромлены, оборота товаров в порту нет, наши соратники разбежались. Какую информацию я могу вам дать?
Амалия по-хозяйски расположилась в кресле напротив стола, за которым сидел Паук.
– Мне нужно знать все, что происходит в городе. Какие настроения у горожан, как обстоят дела с продуктами в городе, как работают структуры власти оккупантов, как они работают с населением, где стоят гарнизоны, сколько их, ну и так далее. Уверена, что ты все это знаешь.
– Знаю. Ну ладно, слушайте. Мы живем в загоне для скота. Все население столицы – скот. В любой момент мы можем оказаться на жертвенном алтаре. Время от времени хватают первых попавшихся и совершают жертвоприношения. Вначале все думали, что эта власть такая же, как и любая другая, установят свои порядки, и все пойдет по накатанной – приспособимся к этим законам и снова заживем. Ан нет, завоеватели сразу дали понять жителям столицы, что мы скот. Первое время еще можно было уйти из города с семьей, со скарбом. Теперь бежать из города нельзя. Беженцев легко отследить по повозкам, вещам. Заворачивают обратно. Скоро начнется голод. Люди спасались тем, что придумал ваш маг… как его там?.. Макобер? Везде, где только можно, выращивают мясницу. На всех клочках земли, на всех газонах маленькие огородики, которые жители защищают, как свой дом. Этим и живут. Но скоро стукнут морозы – мясница померзнет. Что есть? Нечего. Вот такая ситуация. Этот город – огромный загон, в котором люди лишь корм для завоевателей. Думаете, это пустые слова? Нет. После того как людей приносят в жертву, их тела скармливают летающим драконам. Они очень любят человечину… Попытки бунта пресекаются незамедлительно и жестоко. Убивают всех, кто живет рядом с зачинщиками, правых и виноватых. Говорят – эти земли слишком для вас хороши, надо освобождать их для викантийцев и аштарийцев. Пожили – и хватит. Мастеровые работают на армию вторжения – шьют, куют. Фактически в рабстве, за еду. Уйти не могут. Город-тюрьма, вот что это такое.
– А как ты-то тут устроился? Я смотрю, тебя не трогают, трактир если и не процветает, то явно на плаву. – Амалия подозрительно прищурилась, внимательно глядя в глаза Пауку.
Тот выдержал взгляд и пожал плечами:
– А куда мне деваться? Живу… во все времена и при всех властях людям нужно пить-есть, всегда находятся люди, у которых есть деньги, и они желают веселой жизни. Вот и кручусь как-то…
– Ну-ну… – неопределенно протянула Амалия, раздумывая над услышанным. – Расскажи-ка о том, как организована служба в городе, где стоят войска, где ходят патрули, ну и так далее – все, что знаешь.
Паук начал рассказывать, и не менее получаса Амалия слушала и впитывала сведения о вражеском гарнизоне, иногда перебивая и задавая вопросы. Наконец Паук замолчал, выдохшись. Амалия тоже не нарушала тишины, и слышно было, как внизу, в питейном зале, шумят посетители и гремят стулья по полу.
– Ты куда сейчас пойдешь? Где ночевать будешь? – неожиданно спросил Паук. – Нет-нет, не подумай чего плохого, я просто хотел предложить – можешь переночевать у меня, комнаты свободны, посетителей мало. Только шлюхи с клиентами. Выбирай любую комнату и ночуй!
– Нет, спасибо, у меня есть где переночевать, – отвергла предложение Амалия. Ночевать ей было негде, но в мозгу тренькнул тревожный звоночек – то ли Паук глазами как-то стрельнул в сторону, то ли еще что-то, но ее предчувствие говорило: уходи отсюда! Быстрее уходи!
– Мне пора. – Амалия поднялась с кресла и решительно зашагала к выходу. – Я тебя еще навещу, и не раз.
– Да-да, конечно, – засуетился Паук, вскочив из-за стола. – Может, задержишься – поужинаешь, выпьешь? А там и видно будет?
– Нет. Ухожу. – Амалия застегнула пальто и вышла в коридор.
Чувство тревоги не покидало ее, хотя она и не могла понять, чем это вызвано. Но раз тут запахло неприятностями – правильно будет сбежать как можно быстрее. Что она и сделала.
Через пять минут Амалия уже шагала по грязной улице вверх, к центру города. Пока она посещала портного, а затем Паука, тусклый день сменился не менее тусклым вечером. Пора подумать о ночлеге. У Амалии был в запасе еще три адреса людей, которые на нее работали. Один из них, мясник, жил в получасе ходьбы отсюда – туда девушка и направилась.
Неожиданно она заметила в темном переулке справа от себя какое-то движение и молниеносно поднырнула под летящую на нее сеть. Раздался отборный солдатский мат, и вдруг улицу наводнили десятки людей, выскакивающих из переулков справа и слева, а также из домов.
Амалия за секунду оценила ситуацию: все пути отступления – улица, переулки – были отгорожены сетями, и кольцо медленно смыкалось. Амалия рванула с места так, что лопнул подол ее алого платья, и попыталась перепрыгнуть сети – увы, неудачно. Сети предусмотрительно были укреплены на шестах, и девушка с разгону врезалась в эту мягкую, коварно плетущуюся стену.
И тут все завертелось, закружилось – толпа захватчиков, состоящая из крупных, массивных мужчин, навалилась на запутавшуюся в сетях Амалию. Она ворочалась как медведь или, скорее, носорог – если можно сравнить с носорогом невысокую худенькую девушку. Впрочем, наверное, можно, потому что результаты ее разрушительной деятельности и стальных мышц носорога были сопоставимы.
Первые ряды нападавших полегли убитыми или ранеными – даже зная о ее необычайных способностях, они не ожидали столь чудовищной физической силы в хрупком на вид теле. Амалия, рыча как пантера и завывая как гиена, рвала тела всех, кто к ней прикоснулся, – одному руку, другому голову, третьему ногу…
Враги кричали, стонали, все вокруг было залито кровью. На Амалию накручивали и накручивали все новые слои сети, сделанной из необычайно крепкого материала, обматывали веревкой, параллельно стараясь сорвать с нее одежду и добраться до амулетов, которое гасили все удары. Наконец кто-то удачливый умудрился сорвать черный алмаз, висевший на шее Амалии, и тут же на девушку посыпались тяжелые удары. На этот амулет была завязана и ее система регенерации, так что восстановиться было нечем.
Этот «удачливый» немедленно поплатился жизнью за свою шустрость – почти теряя сознание, Амалия последним усилием свернула ему шею, – но дело было сделано. Амалия лежала на земле спеленатая, как муха в паутине паука, и бессильно смотрела в темнеющее осеннее небо. Сквозь туман в голове толчками горячей крови билась горькая мысль: «Все. Теперь все. Жаль, что так все закончилось. Эти живой меня не выпустят. Мучиться буду долго – тело крепкое. Прости, Влад… не надо было лезть сюда».
Она последним усилием воли послала в пространство мысль – то ли прощальную, то ли мольбу о помощи, – а вдруг услышит? И усмехнулась про себя – ее ментальные способности никогда не были на высоте, увы. Амалия закрыла глаза – теперь оставалось только лишь принять свою участь, какой бы она ни была.
Вокруг суетились люди, стонали и матерились. Ее несколько раз пнули в бок, да так сильно, что, если бы не ее модифицированные кости, ребра бы точно сломались.
– Ты чего, болван! Убьешь – Шамасс тебя в жертву принесет за такие дела!
– Да эта сука наших положила шестнадцать человек! А еще десять покалечила! Я бы эту тварь…
– Тихо ты! Я тебя самого сейчас!.. Велено доставить ее живой и по возможности невредимой! Вам же было сказано, что девка очень опасна. Вы сами вызвались идти, вознаграждение получили – чего теперь ныть? Амулет ее подобрали?
– Подобрали. Странный он какой-то, никогда такого не видал – с черными камнями. Интересно, из чего сделан?
– Тебе какая разница, болван?! Берите ее на руки и тащите, темнеет уже.
– А что с ранеными?
– Давай за повозкой, и пятеро останьтесь тут, охраняйте раненых.
– А что насчет моего вознаграждения? – неожиданно прозвучал знакомый Амалии бархатный голос. – Это я вам ее сдал, где получить обещанные пять тысяч?
– Все вопросы к Шамассу! Я тебе что, трактирщик, с собой пять тысяч ношу?! Обещано – значит, получишь. Или не получишь. Это не мое дело. Все, отвали. Ребята, аккуратнее тащите. Узнаю, что ее повредили, уронили или еще чего – вы пожалеете, что родились. Пошли! Всем смотреть по сторонам, в случае нападения те, кто тащит девку, – в центр строя, и беречь даже ценой своей жизни. Она очень нужна Шамассу. Уж не знаю зачем…
Дорога показалась Амалии вечностью – ее исподтишка щипали и били, к концу пути тело немилосердно болело и горело, как будто ее протащили по земле за лошадью несколько верст. Глаза ей завязали, так что видеть, куда ее несли, она не могла. Больше всего она жалела, что оставила свою клюку-меч возле лавки портного – спрятала возле входа, прикопав в кустах. Странно бы выглядела проститутка с клюкой, вот и пришлось оставить. С мечом они ее так бы легко не взяли…
Загромыхали ворота, распахнулись двери в помещение. Ударяя пленницу о косяки, ее пленители начали спускаться в подземелье – голоса гремели эхом в замкнутом пространстве:
– Сюда ее давай. Тут прикуем!
– Эй, ты смотри, она сильна как бык, может и цепи порвать!
– Эти не порвет. Даже бык не порвет. Держите ее руку, заковывать буду.
– Не-э… так не пойдет! Тащи сюда воронку и дурманящую жидкость, я не буду ее освобождать без этого. Эта тварь голыми руками убила шестнадцать человек и десять покалечила! Это же демоница! Ослабнут путы – нам тут всем конец.
– Да-а? А по ней не скажешь… ладно, сейчас принесу.
Минут пятнадцать было тихо, слышалось только дыхание да скрип сапог переминающихся с ноги на ногу солдат, потом дверь снова открылась.
– Вот. Хватит и быка уложить этой гадостью.
– А она не подохнет? Смотри, Шамасс с тебя живого кожу снимет, если она помрет.
– Не… я дозу знаю. Отключится, через сутки очнется. Заливай ей в глотку.
– А чего я-то? Ты палач, ты и заливай!
– Я палач, а за то, чтобы моим клиентам заливать в глотку дурман, мне не платят. Это твое дело. Заливай, а я погляжу!
– Ну и скотина же ты, Мардук… Кстати, ты мне еще пять серебряников должен, не забыл? Вот хрен тебе когда еще в долг дам!
– Ну ладно, ладно, залью, я пошутил! Держите ей башку! Эй, сучка, пасть свою раскрой! Раскрой, говорю! Все равно залью! Ну что делать – она зубы сжала, не дает воронку вставить!
– Забей ей воронку туда!
– А зубы?
– Хрен с ними, с зубами! Есть другие предложения? Нет? Давай!
Палач приставил к передним зубам Амалии воронку и сильно ударил сверху рукой – трубка скользнула по зубам и рассекла десны, отчего рот наполнился кровью. Палач поправил воронку и еще раз ударил – никакого эффекта.
– Глянь, какие зубы крепкие! Мне бы такие. Никак не пробить! Надо дыру пробивать чем-то, а то и воронка сломается. Щас я молотком…
Палач загремел какими-то инструментами на железном подносе, оттянул губы девушки и с силой опустил узкий молоток на ее передние резцы. Зубы хрустнули и сломались, а Амалию захлестнула дикая боль, с которой мало что может сравниться.
– Ну вот, теперь можно и воронку засунуть, и еще чего поинтереснее – шлюхе-то без передних зубов оно как раз! – заржал командир группы захвата. – Заливай, только смотри, чтобы осколками зубов не подавилась!
– Переверните ее, вытрясите зубы. Эй ты, лучше сама выплюнь, а то сейчас пальцем залезу!
Амалия, почти потерявшая сознание от боли, выплюнула на пол осколки зубов, ее снова положили на спину и сунули в рот хобот воронки. Секунду спустя из него потекла горькая, пряная жидкость. Амалия попробовала выплюнуть, но ей зажали нос, и через пару минут, не выдержав, она вдохнула воздух ртом, а чтобы не захлебнуться, стала глотать дурманящий напиток. Вскоре он начал действовать – боль ушла, сознание растворилось в темноте, и Амалия впала в забытье.
Влад лежал на двуспальной кровати, растянувшись рядом с уставшей, посапывающей Ариной и размышлял о планах на будущее. Он уже стал засыпать, когда вдруг перед ним возникло лицо Амалии. Она смотрела на него горестно и печально, сказала: «Прости. Прощай», и ее изображение исчезло.
Сон как рукой сняло, Влад стал размышлять – что же это было? Так и не придя ни к какому выводу, решил, что завтра свяжется с замком. Скорее всего, просто какой-то кошмар привиделся. С этими мыслями он уснул.
Глава 3
Пробуждение было ужасным. Болело все тело, голова, зубы, челюсти онемели, руки и ноги ломило, будто их сжало железными обручами. Амалия пошевелилась, вернее, попыталась это сделать, и открыла глаза.
Над головой, метрах в трех, виднелся серый сводчатый потолок с черными пятнами копоти. Амалия попыталась поднять руку, чтобы ощупать себя – она не могла понять, где находится, у нее отшибло память. Рука не поднималась. Повернув голову, Амалия увидела, что к руке тянется толстенная железная цепь, а запястье охватывает толстый наручник, к которому, собственно, и крепилась цепь. Амалия рванулась, но цепь, зазвенев, выдержала.
Опустив голову вниз, девушка увидела, что она полностью обнажена и лежит почти вертикально на крестообразном приспособлении, наклоненном под углом градусов пятнадцать – двадцать. Этого было достаточно, чтобы она совсем уж не повисала на прикованных руках и одновременно почти стояла на ногах. Руки и ноги ее были раскинуты в стороны – в этом положении человек наиболее беспомощен, и даже если он так силен, как модифицированные бойцы, созданные Владом, все равно не сможет на полную использовать свою силу.
Амалия ощутила во рту какое-то неудобство, коснулась языком передних зубов и ощутила вместо них острые пеньки. Она все вспомнила, и ее охватили ужас и тоска – вот как все закончилось… Ей хотелось заплакать, завыть, но слез не было. Потом она взяла себя в руки – ничего еще не кончилось, пока она жива. Пусть даже ее и искалечили, но Влад не оставит ее в таком виде, вылечит.
При мысли о Владе ее опять охватила печаль – она, возможно, больше не увидит его, а смыслом жизни Амалии была любовь и верность этому человеку. Все ее существо протестовало против того, что она больше не сможет ему служить. Конечно, это говорил в ней посыл, вложенный когда-то Владом в ее мозг, но Амалия этого не осознавала, не могла осознать. Да и какая разница, почему она любила Влада и готова была отдать за него жизнь – вложило ли эту мысль ей в голову Провидение либо маг-менталист, – факт оставался фактом. Смысл ее существования – Влад. Ее божество. А раз так, надо выбираться из этих застенков и служить ему.
Амалия сосредоточилась и, ухватившись за толстую цепь, потянула ее, напрягая свои модифицированные мышцы, чья мощь была сравнима с совокупной силой нескольких весьма тренированных мужчин. Увы, цепь напряглась, зазвенела, но толстые, кованые звенья не дрогнули, и металлическая крестовина, к которой была приделана цепь, – тоже.
Еще минут пятнадцать Амалия пыталась разорвать оковы, пока не выдохлась, и решила поберечь силы для того, что ей предстоит. Ее ведь не убили, значит – чего-то от нее хотят. Чего? Скажут.
Что от нее хотели, она узнала примерно через час, когда дверь открылась и в пыточную вошел человек в темно-коричневой одежде и кожаном фартуке того же цвета. Ему было около сорока лет, и, если бы не странный наряд, он ничем бы не отличался от большинства мужчин, живущих во всех странах мира, – обычный служака, заботящийся о своей семье, иногда забегающий в трактир пропустить рюмочку, и любитель собачьих бегов, где тайком от жены делает ставки. Вот только работа у него была такая, о которой и говорить не принято. Он пытал людей. Специалист высокого класса, он мог так изувечить человека, что тот, еще живой, сходил с ума от боли. Как и у всех профессионалов, у него были свои пристрастия – ему очень нравилось пытать женщин. Его начальник, комендант тюрьмы, шутил, что палач питает пристрастие к пыткам женщин оттого, что боится гульнуть от жены, мол, та узнает об измене и устроит ему дома пыточную. А тут простор для фантазии – наслаждайся женским телом сколько угодно и как угодно.
Этот человек был из викантийцев – истрийцы ничего не понимали в изысканных пытках, да и не хотели служить у захватчиков в такой роли. При каждой армии Викантии обязательно имелся заплечных дел мастер – кроме представителей противника он пользовал и провинившихся солдат и обслугу своей армии. В арсенале были и банальная порка, и изысканные казни, на которые собиралась, как на представления, викантийская знать.
Палач подошел к распростертой на крестовине обнаженной девушке и с удовольствием рассмотрел ее как следует, касаясь руками тела, оглаживая, как художник оглаживал бы холст, натянутый на мольберте, в предвкушении создания своего шедевра. Амалия возмущенно дернулась, когда руки палача оглаживали ее живот, попыталась ударить головой в склонившееся над ней лицо, но не достала.
– Ты шустрая… – удовлетворенно заметил палач. – Мне будет приятно с тобой работать! Я люблю энергичных женщин. Вы так кричите, так стонете, когда я вами занимаюсь… Предвкушаю те минуты нашей с тобой беседы… – Глаза палача увлажнились, и он тяжело задышал.
– Что со мной будет? – спросила Амалия.
– Что? – усмехнулся палач. – Вначале с тобой побеседует Шамасс и выкачает все, что ты знаешь, а потом тебя отдадут мне – ведь ты не сдашься ему, да? Ведь не сдашься? – Палач облизнул губы бледным, с желтым налетом языком. – Я надеюсь, что не сдашься, а значит, мне прикажут сломить твой дух. Через муки твоей плоти. А затем снова Шамасс войдет в твою голову. Ну а закончишь ты как обычно – куском окровавленной плоти, завывая от боли. Не беспокойся, я не дам тебе умереть! Ты будешь кричать несколько дней, пока не потеряешь разум, а куски твоего тела скормят драконам. Они любят человеческую плоть! Я славно с тобой позабавлюсь…
Палач своим нечистым языком провел по ее груди, опускаясь ниже и ниже… Амалия содрогнулась от отвращения и замерла, раздумывая, есть ли какой-нибудь выход из ситуации. Ответ напрашивался неутешительный.
Стукнула дверь, и в камеру вошел худощавый мужчина лет тридцати, с резкими чертами лица и фанатично пылающими глазами.
– Что тут происходит? – строго спросил он. Его голос напоминал одновременно удар хлыста и скрежет ножа по тарелке. – Твое время еще не пришло, не трогай ее. Встань у двери и никого не пускай к нам, нельзя мешать мне. Быстро!
Палач испуганно оторвался от пленницы и выбежал в коридор. Дверь закрылась, и Амалия осталась один на один с неизвестным, строго смотрящим на свою жертву.
Уголки рта мага дрогнули, складываясь в легкую улыбку, искривившую худое лицо:
– Так вот ты какая, Амалия, глава секретной службы нашего врага! Мне рассказывали о тебе. Если даже половина того, что о тебе говорили, правда, – ты великий воин и очень умная девушка. Я не буду скрывать от тебя – ты или переходишь на службу Аштарату, или же умрешь. И не просто умрешь, а в муках, таких страшных, что ты и представить не можешь. То, что тебе выбили зубы, это ничтожная часть того, что тебе предстоит испытать. Сейчас я мысленно войду к тебе в голову, ты должна расслабиться и выдать мне все сведения, которыми располагаешь. Если я не смогу вычерпать у тебя информацию, тогда тобой займется палач, и через некоторое время я снова возьмусь за тебя. И так бесконечно, пока ты жива и пока твой разум в здравии. Вообще, лучше бы тебе сразу сойти с ума, – сочувственно заметил маг, – хоть ты и враг, но мне жаль такую красоту отдавать на растерзание грязной солдатне и палачу-маньяку. А может, все-таки сразу пойдешь к нам на службу? Подумай, я даю тебе пять минут…
– Нечего думать. Я не буду на вас работать, – шепеляво ответила Амалия. – А вы все равно сдохнете, Влад до вас доберется и отомстит за меня!
– Может, и отомстит, я ничего не исключаю в нашей жизни, но ты-то к тому времени превратишься в кусок кровоточащего мяса, пожираемого драконами! Тебе-то какая разница будет, отомстит он или нет! А у нас ты получишь все, что захочешь, – деньги, власть, слуг, мужчин и женщин! Подумай – иначе смерть в муках, несчастной калекой. Мясо для зверей – или все, что может предоставить тебе этот мир. Аштарат очень богат и властвует над почти всем миром! А скоро весь мир будет у нас под пятой! Подумай!
– Я подумала. Пошел ты… – Амалия присовокупила длинное и витиеватое солдатское ругательство.
Шамасс покраснел и покачал головой.
– Ну что же, ты сама выбрала.
Маг обхватил руками голову девушки, Амалия вздрогнула, попыталась вырваться, но в следующее мгновение впала в транс, не в силах сопротивляться менталисту. Что происходило после, она не чувствовала и не ощущала. Сколько прошло времени – тоже не знала.
Очнувшись, увидела перед собой угрюмое лицо мага, внимательно смотрящего ей в глаза.
– Ну что же, Амалия, твой Влад не оставил нам никаких лазеек. Признаю, это великий маг, возможно, величайший в этом мире – если не считать Великой Матери Дараниссы. Я не могу проникнуть в твой мозг, в нем стоит мощная защита от проникновения, поддерживаемая твоей волей. Пока твоя воля не сломлена, я ничего не могу сделать, твои ментальные стены отбрасывают меня. Значит, будем ломать волю. Мне жаль тебя, но таковы правила игры. Эй, палач, сюда!
В пыточную вбежал палач, и Шамасс строго обратился к нему:
– Она теперь твоя. Но! Она должна жить, говорить, соображать – голова должна быть цела, по голове не бить. Ну а в остальном – делай что хочешь, только сломи ее волю. Пусть она превратится в скулящее животное, просящее милости от хозяина. Если она умрет от пыток – ее место займешь ты, и тебе будет хуже, чем ей. Ты все понял?
– Понял, господин маг! Я искусный мастер пыток, не беспокойтесь, все будет в порядке! К обеду можете приходить. Она будет таять как воск в ваших руках, будет готова на все!
– Хорошо, я надеюсь на тебя и вознагражу, если все будет так, как ты говоришь. – Шамасс отечески похлопал палача по плечу, отчего тот расплылся в раболепной улыбке и поклонился магу ниже обычного.
Шамасс вышел из комнаты, жертва и палач остались наедине.
– Ну вот мы и одни… – радостно улыбнулся изувер, подходя к девушке. – Спасибо тебе, что не сдалась! Теперь мы с тобой позабавимся! Ты рада?
