скачать книгу бесплатно
– Была. И есть. Но я не смогу. Убить не смогу. Одно дело – когда на тебя с оружием. И другое – подойти и убить. И к тому же я просто до него не доберусь. А доберусь – мне не дадут ничего сделать. Но даже если сделаю – уйти не дадут. Наши же и повяжут.
– А ты боишься, что повяжут? Боишься, что окажешься на зоне?
– Боюсь. Знаю, что оттуда не выйду. Не понимаю, откуда у меня такое убеждение, но знаю.
– А ты знаешь, что скоро тебе конец? Что ты спиваешься? Что тебя в конце концов выгонят из органов, и ты окажешься на улице – без работы, без денег, больной спившийся бомж. Бомж, да, потому что квартиру тебя заставят отдать – за тобой ведь никого не будет. Это сейчас ты офицер милиции, а будешь бывший офицер! То есть никто! Подумай над этим.
– Подумаю, – угрюмо ответил я и протянул руку за дипломатом. Хватит болтовни, делом надо заниматься.
Написание объяснения отняло пятнадцать минут. Больше мы за жизнь не разговаривали. Я вообще был раздосадован, что так раскрылся перед совершенно чужим человеком. Кстати, сам не понял, почему это сделал. Будто нарыв проткнул. Забрызгал гноем сазоновскую лужайку. Отвратительно!
Мы попрощались – я сухо, Сазонов довольно тепло, задержав мою руку в своей на секунду больше, чем нужно, и глядя мне в глаза. Рука его была горячей, сильной, словно сделана из железа. Могучий мужик. И ведь по внешности не скажешь, что он так силен!
После Сазонова я направился к дому «жертвы», где уже ошивались четыре согбенные фигуры, сутулость и неряшливый вид которых не оставляли разночтений на тему «нездоровый образ жизни». Один сидел на земле – в позе орла, как будто уселся погадить, как и полагается настоящему сидельцу, годами топтавшему зону. Все «бакланы» так делают. Это вот сидение на корточках для них важнее кепочки-жиганки, модной в определенных кругах. Как тебя будут уважать, ежели ты не умеешь наслаждаться сидением на корточках?
Вот ведь человеческий мусор! Хорошие люди мрут как мухи – от болезней, в катастрофах, просто не выдерживает сердце. А эти твари живут и радуются жизни!
Помню, как выезжал на один адрес, когда дежурил по райотделу. В общем, сварщик, мой ровесник или чуть старше. Жаловался, что сердце колет. Ну колет и колет – дел-то? Все мы жалуемся, что где-то колет, в сердце или в заднице. А этот… Ночью вышел на кухню покурить. Сел под форточку, облокотился на подоконник, откинулся на спинку стула… и умер. Так и остался сидеть – с сигаретой в руке. Мать под утро выходит на кухню – свет-то горит, может, что случилось? Тронула сына за плечо… а он уже остыл.
Вот так бывает – нежданно-негаданно. А эти мрази живут!
– Чего вытаращился? – внезапно вызверился я, глядя на то, как ухмыляется мне в лицо сидящий на корточках. – В отдел захотел?
– А за что, начальник? – не испугался тот. – Я ничего не сделал. Сижу себе, курю, птичек наблюдаю. Я вообще-то сам жертва! Ты же по поводу этого отморозка пришел? Деда придурочного? Так мы тебе все расскажем, ничего не утаим! Ты только спроси!
– Спрошу. Со всех спрошу! – буркнул я и нажал на звонок возле «кормушки». Через минуту «кормушка» открылась, и женский голос с легкой хрипотцой спросил:
– Ну, чего надо? Давай быстрее! Суй сюда! Чего застыл-то?!
– Милиция, участковый! – как можно более грозно сказал я, стараясь заглянуть в «кормушку», для чего мне пришлось согнуться едва ли не в пояс. Разглядеть собеседницу мне не удалось, но она появилась передо мной сама, открыв калитку как раз в тот момент, когда я и наклонился для обозрения ейных статей. Так что получилось, будто я кланяюсь хозяйке дома в пояс, как самый ее верный холоп. И это не добавило мне хорошего настроения.
– По поводу драки вашего сына! – пояснил я, разогнувшись и разглядывая в упор дородную статную бабу лет сорока пяти – пятидесяти, спокойно взирающую на меня с высоты своих метра восьмидесяти. Нет, это даже странно – во мне сто восемьдесят пять сантиметров, а она смотрит на меня так, будто стоит на вышке для прыжков в воду! А я при этом копошусь где-то внизу, на самом дне, рядом с обмывками грязных задниц пловцов!
Кстати, брезгую ходить в общественные бассейны. Что там с гигиеной, кто плавает в бассейне и с какими болезнями – одному богу известно. Но только не врачам-дерматологам, справка от которых стоит сущие копейки. Нарисуют тебе кристальное здоровье, даже если ты весь покрыт чумными бубонами. Деньги решают все!
Опять же, там и дети купаются, а если им приспичит по-маленькому, что тогда будет? Ага, прям так и побежали они все в сортир! «Бассейн большой, не заметят!»
– Ну, пошли, – пожала плечами дама, и я зашагал за ней, привычно шаркая штаниной о бок моего бронебойного дипломата. «Все свое ношу с собой!» – вот лозунг участкового. Никогда не знаешь, где окажешься и какую бумагу потребуется исполнить. Так что лучше таскать с собой их все.
– Здесь будем разговаривать! – объявила женщина и указала пальцем на скамью под навесом. – В дом не поведу. У меня там не убрано!
Ага. Не успела убрать батареи бутылок с разлитым самогоном и бочки с брагой. Прижать бы тебя сейчас за самогоноварение, изъять образец… вот только без понятых не прокатит! Вот такое у нас правосудие. Слову милиционера не верят! А словам простых граждан – да! Так что приходится изворачиваться. Я даже в дом без ее разрешения войти не могу – сразу жалобу в прокуратуру накатает. Они это умеют. И мне, самое главное, от этого не поздоровится.
– Ну и чего? Когда этого козла закроете? – ласково поинтересовалась женщина, щуря на меня свои свинячьи глазки. – Разве можно так с человеком обращаться? Измордовал парня – на нем живого места нет! И за что?! Да ни за что! Если вы его не привлечете, я на вас напишу! В прокуратуру буду писать, начальству вашему. И в газету! Все опишу: как вы преступников покрываете, как не даете жить честным гражданам!
– Это вы-то честные граждане?! – не выдержал я. – Как язык-то повернулся такое сказать?! Честные граждане, мать вашу! Что это бражкой оттуда тянет, а? Может, посмотрим?
– Не имеешь права! – зашипела бабища и грудью встала в проходе между мной и входом в дом. – Санкцию прокурора давай, тогда и обыскивай! А без санкции – напишу на тебя! Мало не покажется! Взяли моду в дом вламываться! Это вам не тридцать седьмой год! Сталина давно нет, а вы все как при коммунистах живете!
Ах ты тварь! Да если бы мы жили при коммунистах… иногда я все-таки жалею, что сейчас не тридцать седьмой год. Тогда бы всю эту мразь быстро к ногтю прижали! Только бы щелкнули, как вши!
– Послушай меня внимательно, – начал я слегка хриплым от сдерживаемого гнева голосом. – Советую тебе прикусить язычок и послушать меня внимательно. Твой сын и ты всех тут уже достали! У меня материалов достаточно, чтобы отправить твоего сынка на нары за организацию банды, а тебя – за организацию притона и самогоноварение! И если ты не сделаешь так, чтобы твой сынок заткнулся и не поднимал волну, я тебе устрою сладкую жизнь! Я буду копать под тебя, убивать твой бизнес, пока он совсем не умрет! Я устрою под твоими окнами пикет, буду ловить всех, кто сюда приходит. А еще буду рассказывать на каждом углу, что ты со мной сотрудничаешь и даешь мне хорошую информацию по криминалу в районе. И каждый раз, когда отловлю очередного злодея на своей земле, буду говорить, что поймал его благодаря тебе, хорошей женщине, помогающей правопорядку! Как думаешь, что будет в оконцовке, после того как я тебя ославлю?
– Ты… ты… ты так не сделаешь! – задохнулась от ярости и возмущения женщина. – Ты мент! Ты должен по закону! Ты не имеешь права! Я на тебя напишу!
– Да что ты заладила – «напишу, напишу»! Заткнись! Сядь и слушай!
Женщина захлопнула пасть, облизала полные, крашенные красной помадой губы и действительно уселась на скамью, отдуваясь, обмахиваясь газетой и с ненавистью глядя на меня так, будто представляла в прицеле автомата. Кстати – а с них станется, может, и прикопан где-нибудь ствол. Эти куркули, барыги запасливы!
– Я не трону тебя, и дело солью?, если твой сын напишет отказное заявление, в котором укажет, что ничего не хочет и ни к кому не имеет претензий. И дружки его будут помалкивать и не трепать языком! И тогда работай, продавай свою отраву, а я тебя не трону – если только не будет указаний сверху! Если не укажут на твой притон, как на сатанинскую точку, разлагающую нравственность окрестного населения. И если ты не будешь здесь толкать наркоту. Ведь ты не толкаешь наркоту, нет?
– Нет… – ответила бабища, и я ей легко поверил. Она ответила с таким сожалением, с такой тоской, что в это нельзя было не поверить. Видать, не позволяют ей здесь толкать «дурь».
Весь город поделен на делянки, с которых собирают урожай строго определенные наркодельцы, это всем и давно известно. И этим дельцам на фиг не нужна сторонняя точка где-то на задворках.
Вообще-то сбытом наркоты по жизни занимаются цыгане, у них все это давно отлажено – еще с перестроечных времен, а может, и раньше. И цыгане в свою теплую компанию новичка не допустят – гарантия! Прирежут на хрен… а дом сожгут.
– Кстати, я еще и цыган на тебя напущу – скажу, что ты наркоту здесь у меня сбываешь. Мол, цыгане идиоты, как ловко ты их накалываешь! Как думаешь, поверят? Может, и поверят. А может, и нет. Но жизнь тебе могут осложнить. В общем, у меня полно способов испортить тебе жизнь, а у тебя нет ни одного испортить ее мне. Написать прокурору? Да мне плевать! Хоть десять раз пиши! Но тогда ты тут точно работать не будешь. Поняла?
– Поняла… – Бабища тяжело вздохнула и плачущим голосом вдруг заканючила: – Ну что вот вы привязались к одинокой женщине? Живу себе, никого не трогаю! А что люди ко мне ходят, так это меня уважают! За советом идут, за помощью!
– За советом, как лучше разлить по стаканам? Не блажи, не строй из себя дуру! Завтра с утра пойдешь к сыну и скажешь, чтобы он написал отказное, когда я к нему приду. И пообещай мне приструнить своего отморозка, чтобы не вязался к прохожим и вел себя поскромнее. В другой раз его просто убьют!
– Убьют, когда-нибудь убьют… – горько вздохнула женщина, глядя куда-то вдаль над моей головой. – Молодежь, ведь она сейчас какая – совсем без тормозов. Мать не слушают, законы не исполняют.
«Какие законы? – подумал я. – Воровские, что ли?» А она продолжала жалобно сетовать:
– И доводит это их до греха. А матерям плакать!
Бабища и вправду заплакала – навзрыд, по-настоящему, без актерских ухищрений. Или, может, она была гениальной актрисой, если умела так достоверно плакать. Что, впрочем, не имеет никакого значения для моего дела.
– Так что, мы договорились? – ничуть не купившись на горькие слезы, спросил я, поглядывая на дымок, идущий из трубы над пристройкой к дому. Варит, сучара! Первач небось сейчас из трубки капает, сивуха!
– Договорились! – кивнула женщина, утирая глаза невесть откуда появившимся платочком. – А можно я вас попрошу?
О! Уже на «вы»! Прогресс, однако. Впрочем, и немудрено – эти твари подчиняются только силе. Покажешь, что ты сильнее, вот они и твои. Дашь слабину – они о тебя ноги начнут вытирать.
– Проси, – равнодушно пожал плечами я.
– Нельзя ли договориться, что вы будете моей крышей? Ну там… прикрыть иногда, если ваш ментовский рейд, или наедет кто из ваших или наших… Сможете приехать, разрулить? Я платить много не могу, бизнес не очень-то идет, но что смогу – заплачу! Зарплаты-то у вас маленькие, жить трудно… а я помогу!
Что происходит! Шинкарка меня, несчастного мента, пожалела! Сейчас я весь на слезы изойду от умиления! В ноги ей паду!
– Деньги мне твои не нужны, – задумчиво начал я, поскольку в голову пришла хорошая идея, – а вот информация… мне информация нужна. Кто кого грабанул, кто вещички сдал, и какие. Ведь ты и вещи принимаешь в уплату, уверен. Только не ври, что это не так! Я не первый день на свете живу! Будешь мне стучать, а я тебя прикрывать… по мере возможности. Обещаю! Будешь спокойно работать.
– Договорились! – довольно кивнула женщина и, понизив голос, заговорщицки сообщила: – Слышали, на днях ларек Армена подломали? Кассу выгребли, водки набрали? Так это Митяй Косой с дружками, сам мне хвастался. Мол, крутой весь из себя. Так что вот – я стараюсь! Чего еще услышу – сообщу.
Я дал женщине визитку со своим номером (у всех участковых были визитки – от РОВД, эдакие серо-коричневые поганки с пустографкой, в которую надо было вписать свой номер телефона) и через десять минут уже шагал по переулку – сытый, довольный, как удав, проглотивший трех кроликов и одного адвоката. Если бы все дела решались так быстро и элегантно! Хорошо, что баба оказалась совсем не дура, вот только надо ли мне такую стукачку? Ведь и на самом деле придется ездить к ней и разруливать. Агент ведь, а правильный мент агентов на произвол судьбы не бросает!
Итак, дело, в общем-то, сделано. К уроду в больнице схожу завтра. Не надо торопиться.
Проходя мимо дома Сазонова, не удержался и козырнул – нет, не так, как положено, а на манер американцев. Шутливо, само собой. И никакого преклонения перед гнилым Западом!
Ох уж этот пресловутый «гнилой Запад»… Слышу о его загнивании с тех пор, как мало-мальски вошел в разум и начал осмысливать политические лозунги. Советский человек всегда был политизирован донельзя и всегда знал, что живем мы счастливо, сытно – лучше всех на свете. Запад – гнилой, Союз – великий, и совсем даже не колосс на глиняных ногах. И Западу, клевещущему на могущество нашей великой страны, жить осталось всего ничего – до тех пор, пока рабочий класс не сбросит свои оковы, наложенные жадной буржуазией.
Увы, рабочий класс набрасывал на себя все больше оков, и тому обстоятельству искренне радовался, а вот Советский Союз оказался колоссом на глиняных ногах, рассыпавшись в кучу трухи, именуемую теперь Содружеством.
Досадно, больно и горько. И теперь вдруг оказалось, что живет эта гнилушка Запад лучше всех и нам нужно ползать перед этой гнилушкой на коленях, дабы нас ласково потрепали по грязной, в репьях, холке – как жалкого бродячего пса.
Нет, я не вперивался в телевизор, ловя каждое слово наших политических лидеров, как это делает простой обыватель. Мне теперь было все равно. Неинтересно. Пусть расхлебывают без меня, мерзавцы. Угробить ТАКУЮ страну! За это надо просто сжигать на кострах! Чтобы не поганить их мерзкими телами родимую землю!
Я думал эту мысль, когда ехал домой, в расчете перехватить пару часов сна перед вечерним марафоном. Прием участковые ведут с 19.00, так время у меня еще есть. Я сыт, дело сделано – почему бы и не отдохнуть?
Промелькнула мысль вообще сегодня не ходить в опорный – сегодня не мой день обязательного приема граждан. Но я эту мыслишку отбросил как провокационную, заброшенную мне в голову маленьким бесенком по имени Лень. Ну не схожу я, а кто за меня исполнит мои бумаги? В ментовке будут терпеть твое пьянство (если не переходишь черту), твое раздолбайство вроде замуток с замужними бабами жителей участка, твои поборы с лавочников, но, если ты не исполняешь бумаги, на хрена ты такой в милиции нужен? Даже если всего вышеперечисленного из «косяков» у тебя не имеется.
Участковый – это что-то вроде огромной коровы, пережевывающей силосную массу бумаг и дающей молоко в виде отказных, объяснений, рапортов и протоколов. Если ты не можешь переработать этот «силос» – иди на бойню. Или на вольные травы. Бизон ты американский…
Открыл квартиру ключом, выуженным из глубокого кармана, и с облегчением ввалился внутрь, будто сунул руку в старую, грязную, разношенную, но такую удобную перчатку.
Единственное место в мире, где меня никто не тронет, где меня не побеспокоят и где я царь и бог (иллюзия, конечно, но все-таки!). Даже телефона у меня нет! Так что ни одна сука не потревожит мой отдых мерзкой трелью этого дьявольского приспособления, созданного Сатаной только для того, чтобы отрывать от отдыха всяческих хороших людей. Вроде меня, любимого.
Сбросил ботинки, с наслаждением пошевелил пальцами ног. Едва не застонал от наслаждения и от боли в натруженных ногах. Попробуй походи целый день в такой обуви! Поубивал бы тех, кто придумал форменные ботинки!
Пошел к дивану, плюхнул на пол дипломат, бросился на несвежую простыню – как был, в одежде. Простыне это уже ничем не повредит. Скорее наоборот…
Закинул руки за голову, уставился в потолок. Условно белый потолок, с отметиной в том месте, куда попала пробка от шампанского – наш последний Новый год с Машей и Настенькой. Наш последний год…
Разбередил душу Сазонов. И правда, а какого черта я боюсь? Ну чего мне бояться? Цепляюсь за остатки своей прежней жизни? Мол, сяду я, и кому достанется эта квартира? В которой мы жили, любили друг друга, растили дочку… Чужие люди будут спать на этом месте, чужие люди будут расхаживать по этому полу, по которому топали маленькие Настенькины ножки. Да? Да. Но, когда я сдохну от пьянки или от того, что вывалюсь по пьяному делу с пятого этажа, разве тут будут не чужие?
Только вот мои близкие останутся неотмщенными. Только долг не будет выплачен.
И что делать? Я ведь сейчас совершенно никудышный! Ну совсем никудышный!
Что я могу? Ну, вот захочу я застрелить гада – из чего буду стрелять? Из табельного «макара»? Можно, да. Одного. А остальных? Он же не один был! Я их всех помню – всю «бригаду» уродов, которые радовались решению суда! А судья? Он виноват не меньше, чем тот, кто сидел за рулем! Он останется на месте? Будет так же выносить решения в пользу тех, кто заплатит ему больше денег? Будет. А я уже сгину. Меня уже не будет. Скорее всего, пристрелят на месте – уж они-то церемониться не будут, это не наши менты, боящиеся даже пукнуть в сторону поганой бандитвы – а вдруг сочтут превышением служебных полномочий?! Вдруг отправят в народное хозяйство?!
Итак, Андрюха, давай-ка рассмотрим этот великий план со всех сторон. Как наказать негодяев и при этом подольше остаться на плаву? Чтобы не срубили влет, пока не закончил свое богоугодное деяние? Или не богоугодное, но – деяние.
Что мне нужно? Во-первых, решить, какое оружие выбрать для нанесения удара подлецу. Первое, что приходит в голову, само собой – пистолет. Или винтовка. И то и другое для меня как авторучка для хорошего писателя – владею гораздо выше среднего уровня. Давно не тренировался, да, но можно это исправить. В конце концов, есть же и стрелковые секции. Пойти и попросить о тренировках. Придется заплатить, конечно, но…
Кстати, а каким пистолетом я владею лучше всего? «Марголин», без всякого сомнения. Малокалиберный пистолет калибра 5,6 мм, десять патронов, вес почти килограмм – 900 граммов, если быть точным. Надежная, давно проверенная машинка. Железный лист в миллиметр прошибает только так, на раз! На двадцати пяти метрах пробивает доску сороковку – навылет! Так что, если кто думает, что «марголин» – нечто вроде пневматической пукалки, он жестоко ошибается.
И есть у него еще два замечательных свойства. Для киллера замечательных. Во-первых, звук выстрела из «марголина» не такой громкий, как из того же «макара». Можно сказать, почти что с глушителем. Если кто услышит, решит, что петарда сработала – их сейчас идиоты малолетние по всем дорогам разбрасывают. Дорвались до китайской дребедени, только шум стоит! Я бы вообще запретил всякую такую дрянь. Фейерверки – от них только вред. Выбитые глаза, ожоги, спаленные дома и квартиры. Развлекаются, идиоты!
Второе – пулю из «марголина» почти невозможно идентифицировать. Главное, подобрать гильзу. Почему нельзя идентифицировать? Мягкая свинцовая пуля, попадая в объект, сильно деформируется. Вот и все.
Кстати, если на «марголин» еще сделать простой глушитель (а это совсем не сложно), выстрел вообще почти не слышно. Вот только говорят, что уменьшается пробивная способность и кучность… впрочем, это же не спортивная стрельба. Подошел, выстрелил в башку с расстояния метра три, и в бега.
М-да… вот тут и возникают проблемы. Какие? А вот такие: как подойти на эти самые три метра? То есть я, такой весь из себя мститель, строевым шагом подхожу к объекту, спокойно достаю ствол, стреляю в голову и так же спокойно ухожу? Я еще не спятил, чтобы думать, что так будет. Кстати, один раз может и прокатить. А потом все остальные объекты не подпустят меня и на пять шагов.
А если из снайперской винтовки? Зачем мне пистолет? Почему я зациклился именно на пистолете? Потому, что я хорошо стреляю именно из пистолета, именно из «марголина», а со снайперской винтовкой, увы, никогда не работал. С боевой винтовкой, типа СВД. И как я уже говорил – пулю из «марголина» идентифицировать нельзя. А боевую пулю – можно. Я же не такой богач, чтобы тут же выбрасывать дорогое оружие. Не выбросишь – вот ты и спалился. Я же мент, знаю!
Стоп! А если использовать малокалиберную винтовку? Пусть она на дальнее расстояние и не стреляет – на ста пятидесяти метрах пули по нормативу (с оптикой, конечно) укладываются в круг семь-восемь сантиметров. На сто метров – в пределах пяти сантиметров. А мне это и надо. Только вот спортивная мелкашка однозарядна. Мне такая неудобна. Нужен малокалиберный карабин, ТОЗ-78. Карабин продается в магазине, а я в дружеских отношениях с Семенычем, отвечающим за разрешительную систему, и потому мне получить разрешение на приобретение не составит особого труда. Литр коньяка, и все. Нет, конечно, бумажки все равно придется собрать, тут спора нет! Например, от местного участкового, который посмотрел, что у меня есть шкаф для хранения оружия. Но что, участковый откажет участковому в такой малости? Вдруг еще самому придется ко мне обратиться, чем черт не шутит. Ворон ворону…
Глушитель на винтовку придется сделать. Вернее, на карабин. Охотничий карабин. С этим проблем не будет. Сейчас токарей пруд пруди, сидят без зарплаты. Много не возьмут. А глушитель – очень, очень нужная вещь! Во-первых, не видно пламени, а значит, не определишь, где я сижу, – особенно в темноте.
Во-вторых, и главное: если не слышно звука, то также не узнаешь, откуда стреляли. Прилетела пуля, и ага!
Карабин короткий, легкий, спрятать его довольно просто – если ты на машине. Так что проблем не возникнет.
Вообще-то проблема теперь у меня только одна – деньги. Деньги! На что я куплю карабин? На что куплю машину, патроны, сделаю глушитель? Где взять деньги?
А если продать квартиру? Вот и деньги будут. Только вот жалко. Совсем буду бомж. Жить-то тогда где? Снимать? У меня и постоянной прописки тогда не будет, и как работать в милиции? Нет, это чушь. Квартиру трогать нельзя. Что, я не смогу заработать денег на своей земле? Все зарабатывают, а я не смогу? Хм… может, и не смогу. Я ведь вообще-то не умею. Деньги зарабатывать не умею. Речь, конечно, не о зарплате, речь о настоящих деньгах! Каждый опер обязательно крышует какие-то организации – если только их не крышуют бандиты. Хотя, кстати, одно другому частенько и не мешает. Бандиты крышуют от бандитов, менты от ментов. У нас город «красный», тут менты рулят, но и бандитских крыш пруд пруди!
Отстал я от жизни. Во всех смыслах отстал! Я где-то там, позади, в Советском Союзе, там, где не «ставили крыши» и где мне жилось счастливо и хорошо.
Я усмехнулся – странное сейчас ощущение, будто я плыл под водой и внезапно выставил голову наружу. И чудо! Все предметы, которые казались мне искаженными и мутными, приобрели форму и цвет!
Вот только что делать с новым восприятием жизни – я не знаю… или знаю?
Ладно, надо думать, на чем заработать. Кстати, та же шинкарка, она ведь предлагала мне денег! Интересно сколько? А сколько еще по нашей зоне таких шинков? Шинкарка может дать информацию. И даст. Куда денется? Даст! Закрыть ее бизнес – раз плюнуть. Потому что я могу подослать мужичков с мечеными деньгами, купить товар, выломать двери, войти и составить протокол, вынести незаконные перегонные аппараты, брагу – все, что найдется. И будет уголовное дело! И бизнес прихлопнется! Так что рисковать ей ни к чему.
Противно? Да, противно. Но это только ради дела! Ради правильной, хорошей цели! А где еще взять деньги? Ну не банк же грабить?! Хорошая идея, кстати. Только бесполезная. Нет, я не испытываю никакого почтения к этим грабителям, но… Нет, не грабителям банков – к банкам-грабителям. Соберут денег, и… хлоп! Разбегаются! С деньгами клиентов! А если дадут кредит, то под такие грабительские проценты – что кроме мата нет других слов. Ну да, инфляция, бла-бла-бла… Грабители чертовы! Однако ограбление банка требует слишком больших усилий, и оно слишком опасно. Вульгарно застрелят, да и все. И кончится мой путь самурая, не начавшись.
В общем, буду думать, как заработать.
Хм… и вот еще что: а если откажет оружие? Если придется драться в рукопашной? Увы, тут мои шансы не велики. Те же бандиты – в основном спортсмены, боксеры, борцы, парни крепкие, сильные, попробуй-ка их одолеть! Ну да, я тоже не хиляк. Но против человека, привыкшего к реальной уличной драке, человека, который получил своего мастера или КМС в единоборствах, – ни малейшего шанса. Это все равно как выйти на дуэль с мастером спорта по стрельбе. Со мной.
Хотя… вот тут как раз шанс-то есть, пуля – она дура. А против мастера спорта по самбо или чемпиона города по боксу – я как дитя против взрослого. Помню, как я ввязался в спарринг с КМС по дзюдо. Он меня валял так нехотя, так скучно и без огонька, что я понял – приложи парень чуть-чуть побольше усилий, он размажет меня по ковру, как соплю. И как с таким сладить? Да, я занимался карате и рукопашным боем. Ну и что? Против простого неподготовленного человека и даже двух – кое-что могу. Против профессионала – нет.
Спортивное карате, оно вообще что-то вроде балета. Удар обозначается, не более того. Вот когда боксом занимался – там было, да. Настоящий боксер уложит спортивного каратеку на раз. Уверен в этом. Уложит, потому что привык отдавать удары и получать в ответ. А каратека – нет. Я не беру какого-нибудь мастера карате, черный пояс или мастера контактного карате. Обычный чел, отходивший в секцию пару лет и не особенно утруждавшийся в деле достижения совершенства. Равный по уровню боксер уложит его безо всякого сомнения.
И кроме всего прочего – я просто пропил свое здоровье, свою силу и ловкость. Никаких занятий, водка, дурное питание – я тощий уже, как скелет. Куда мышцы делись, хрен их знает. Жилы одни остались. Жилы да кости. Пальцы трясутся… я и попасть-то издалека, наверное, теперь не смогу!
Хм… размечтался. Будто «марголин» у меня уже за поясом торчит. Где мне взять пистолет-то? Даже с деньгами – где его купишь? Они все на учете! С карабином попроще… хотя и тут геморроя хватает.
Незаметно я задремал и очнулся только через два часа. Как ни странно, мне ничего не снилось, хотя я и не заглушил себя водкой. Будто мои мысли про месть, про мои планы воздать по заслугам подлецам мне помогли, выжгли из головы кошмар, который преследовал меня весь последний год. Впрочем, это пока получилось только раз, и то – днем. Ночью все начнется заново. Наверное.
Бросил взгляд на часы, быстро поднялся с дивана, натянул ботинки, взял в руки свой пластиковый «гроб» и снова отправился на работу. Попробую сегодня пару материалов исполнить. Вначале психичку вызову, потом схожу по адресу – розыскное из Иркутска исполню. Нужно установить, проживает ли по такому-то адресу такой-то человек. Обычное дело. Опрошу тех, кто там живет, и все.
Снова автобус, снова дорога. Я стараюсь платить за проезд – пусть подавятся. Не обеднею. А каждый раз выслушивать эту вонь про «мусоров-халявщиков» – никаких нервов не хватит.
У входа в пикет стояли трое пэпээсников. Я с ними со всеми поздоровался за руку. Если бы это был фильм о ментах – сейчас бы пэпээсники должны были отдать честь старшему по званию, назвав меня «товарищем лейтенантом». Ну как же – сержант, рядовой, старшина, а я аж лейтенант! Ну уж нет – хорошо, если на хрен не пошлют, когда я потребую от них такое смешное действо. Это не армия, это ментура. А тут правила свои.
Старшина – нерусский, кавказец. Ибрагим. Нацию не знаю, да и какая разница, какой он нации? Интересно, как его вообще приняли на службу? Он с трудом разговаривает по-русски! Времена такие настали, планка поступления в милицию снизилась ниже плинтуса. Когда я устраивался в милицию, опрашивали наших соседей – не буйный ли я, не хулиган ли, что они обо мне думают. На самом деле было – участковый ходил и опрашивал! А сейчас? Отписки сплошные. Черкнул бумажку, и ладно.
Нет, я сам-то честно опрашиваю… пару соседей, когда и мне пришел такой запрос. А другие ничего не делают. Бумажку подмахнут, и все. А то еще и за деньги – слыхивал я и про такое. Деньги, деньги! Где вас добыть, проклятые деньги?!
На стульях, стоявших вдоль стены пикета, сидели с десяток студентов юридического. В ДНД пришли. Обязаловка такая! Хошь не хошь, а сходить должен. За центральным столом в главной комнате сидел старший участковый Гаранкин и, важно поглядывая по сторонам, составлял протокол. Его нос, слегка сдвинутый набок, едва заметно шевелил кончиком, и выглядело это немного смешно, несмотря на важный вид Гаранкина. Он вообще любил изображать из себя важного начальника, старший участковый, – есть такой у него пунктик.
