скачать книгу бесплатно
Заместитель начальника РОВД подполковник Семен Викторович Татаринцев стоял чуть в стороне, у стены, и с тоской наблюдал за тем, что происходило на месте преступления. Он знал, что будет дальше. Очень хорошо знал. Эти, с лампасами, уедут, оставив его заниматься абсолютно безнадежным (как он уже выяснил) делом, а сверху пойдут грозные резолюции: «…усилить!..» «…добиться!..» «…не допустить!..» А чего не допустить-то? Пьянки на работе? Так и стараются – не допустить. Не допустить утечки информации? Чтобы никто не рассказал о том, как некто свернул головы пьяным милиционерам? Тогда не надо было пускать информацию по сводкам! Сколько человек ее прочитали? Сколько теперь расскажут женам, любовницам, братьям, сестрам и всем, всем на свете «по секрету»? В общем – шило в мешке не утаишь. И, самое главное, – это «висяк». Самый что ни на есть обычный «висяк»! Хотя… какой к черту «обычный»?! Убийство нескольких милиционеров – обычный?! Голыми руками! Без оружия!
– Подполковник, вы тут старший?!
Оооо… Татаринцев едва не застонал! Еще один «лампасник»! Да сколько же можно?! Он уже подробно рассказал о происшедшем четверым подряд «лампасникам», и еще один?! Развлекаются они так, что ли?!
– Я старший, товарищ генерал. Подполковник Татаринцев.
– Расскажите, что тут произошло, – генерал внимательно посмотрел в глаза Татаринцеву, и его губы тронула улыбка. – Какой я по счету?
– Пятый… – невольно улыбнулся и Татаринцев.
– Уж извините… – пожал плечами генерал, и его моложавое лицо с правильными чертами стало серьезным. – Сами понимаете, ситуация чрезвычайная. На теракт походит.
– А если на теракт, так, может, «соседи» возьмут?! – воодушевился Татаринцев, предвкушая, что сбросит с плеч тяжкий груз ТАКОГО «висяка». – Мы-то чего тогда будем тут копаться?!
– Это дело чести, подполковник! – серьезно и почти пафосно ответил генерал, и тут же сбавил накал: – Сами понимаете, лучше не выносить сор из избы. Заберут дело – тогда ладно, пусть занимаются, ломают головы, а сами предлагать не будем. Мы на что тогда, если не можем найти тех, кто убил наших коллег! Пусть даже и не совсем праведных коллег. Итак, вкратце, что случилось?
– Судя по всему, эти кадры (Татаринцев кивнул на трупы милиционеров) кого-то зацепили на станции метро и привели сюда. Между задержанным и милиционерами вспыхнул конфликт. (Татаринцев не стал говорить – на почве чего мог быть конфликт, а генерал уточнять не стал – и так ясно.) Действовал какой-то профессионал, возможно, шпион. Убить нескольких здоровых, сильных парней голыми руками – это надо уметь. Они даже не успели воспользоваться своим табельным оружием. Как цыплятам головы свернул, ей-ей!
– Отпечатки пальцев?
– Да тут этих отпечатков – море разливанное! – досадливо поморщился Татаринцев. – Сюда водили людей постоянно – пьяных, бомжей, всех, кого зацепят на станции. Хотя и тут есть кое-какие интересные признаки – убийца вытер стол, угол стола, там ни одного отпечатка. Вытер ручки двери – тоже нет отпечатков. Это показывает, что он знаком с основами разыскного дела. По крайней мере, слышал о дактилоскопии.
– О ней даже первоклашки знают! – поморщился в досадливой гримасе генерал. – Свидетели есть? Кто-то его видел? Дежурный на эскалаторе? Машинисты?
– Опрашиваем, но все это, скорее всего, не даст результата, – вздохнул Татаринцев. – Если он такой продуманный, то, скорее всего, не показался им на глаза. Дежурный никого, способного учинить такое, не видел, машинисты – они и не смотрят на пассажиров. Вернее – не присматриваются.
– Ну так что, получается – «висяк»? – нахмурился генерал. – Так, что ли?
– Вот я и предлагаю сбросить его «соседям», – кивнул головой Татаринцев, уходя от прямого ответа. – Пусть они себе шею на нем сломают, на этом деле! Ну да, мы будем помогать, будем искать… но если не найдут преступника… или преступников – виноваты будут они, а не мы!
Генерал, один из заместителей Щелокова, напряженно думал, и, честно сказать, – было о чем. Действительно – а почему бы не подкинуть свинью гэбэшникам? Пусть отдуваются! В самом деле – это настоящий, галимый «висяк», так что с ним валандаться?
Татаринцев все это прочитал на мужественном челе высокого начальства, как и все, от постового милиционера до генерала, занятого лишь одной задачей: как бы это половчее прикрыть свою задницу от желающих ее поиметь. Хорошая бумага – залог успеха. Настоящая бумага! Броня! Хорошее средство убережения пятой точки…
Генерал торопливо кивнул и, тут же забыв о существовании оперативника (что того нимало не расстроило: подальше от начальства – поменьше суеты), зашагал туда, где появился новый персонаж. И этот персонаж был всем персонажам персонаж! Татаринцев мгновенно оценил ситуацию и сделал полностью противоположное действиям последнего собеседника – двинулся прочь от объекта наблюдения, а именно – министра внутренних дел Щелокова. Очень уж не хочется стать стрелочником в этой скользкой ситуации. Пусть они вначале между собой разберутся, скинут свои указания на нижних чинов, а там уж можно будет подумать – как это не исполнять. В ментовке ведь каков закон: ешь начальство глазами, повторяй: «Бу сделано! Бу сделано!» – и… не делай! Инициатива наказуема, слишком умные никому не нужны, но и абсолютных идиотов не терпят. Серый середнячок, шустрячок, который умеет прикрыться бумагой и набить «палок», – вот идеал милиционера.
Кстати, этих тварей, что лежат теперь в метровском «пикете», – их следовало грохнуть. Грех вроде так говорить про своих коллег – но Татаринцев не любил этих жадных, мерзких тварей, неспособных ни к какой более-менее осмысленной работе. Он был опером, поднимался с самых низов, с земли, и знал, что почем в этом мире. Не без греха был, да – а кто сейчас безгрешен? Только вот до откровенных грабежей не опускался. До такого уровня, на котором находились эти твари, не опускался. Да, на работе бухали. Да, вышибали из задержанных признания. Да, лепили доказуху, если иначе нельзя было «закрыть» явно виновного, но не сознающегося злодея. Но чтобы грабить людей? Чтобы обирать пьяных? Нет, этого делать нельзя. И банда понесла заслуженное наказание.
Да, он кое-что слышал об их делишках, – поговаривали, что происходит в метро темными ночами. Но только это не его дело, не его головная боль. Пусть начальство думает, что делать и как жить. А он будет преступников ловить – настоящих преступников! А этому, что наказал беспредельщиков, – надо еще и орден повесить за то, что покарал скотов. Вот так!
Татаринцев усмехнулся своим дурацким мыслям (орден! Договорился, ага!) и пошел к эскалатору, решив подняться наверх, к солнцу. Не любил он подземелья. И подвалы не любил.
* * *
– Привет, привет! – Махров крепко пожал мне руку. Вот никогда бы не подумал, что в этой пухлой интеллигентской ручке столько силы. Если его загнать в спортзал, да согнать лишний жирок… плечи-то у него широкие! Это просто из-за лишнего веса кажется кругленьким и мягким, а на самом деле под жирком таятся очень даже приличные мышцы. Интересно, а не занимался ли он тяжелой атлетикой в юности? Не выдержал, спросил.
– Было дело! – Махров белозубо улыбнулся. – Потом забросил. Некогда! С этой беготней! Надо карьеру строить! Работу работать! А с атлетикой все равно бы ничего не вышло – ну поднялся бы до мастера спорта, и, может быть, даже международного класса, и что потом? Тренерство? За жалкие гроши тренировать начинающих спортсменов? Нет уж! Без меня. А тут работа сидячая, жирком зарос, да. Но девушки меня и таким любят! Веришь?
Я верил. Мы посмеялись, и Махров перешел к делу:
– В общем – билеты тебе куплены, все улажено. Летишь с Нестеровым. Ну сам понимаешь… никак по-другому. Кстати, очень легко тебя отпустили – на удивление. Я все-таки подумываю, что имела значение твоя дикая эскапада в адрес Солженицына. Если бы не она… ну ты сам должен представлять – ехать в страну потенциального противника! Идеологического врага! Ну да ладно – отпускают, и слава богу. Расскажи, что нового, чем сейчас занят, что пишешь?
Я обрисовал ситуацию, и Махров на минуту задумался, а после раздумья поднялся и, буркнув: «Щас, погодь!» – вышел из кабинета. Вернулся он минут через пятнадцать, не меньше, – я уже слегка заскучал и от скуки принялся рассматривать газеты на журнальном столике. Читать тут было нечего (Ну не «Правду» же или «Труд»!), если не считать «Литературной газеты». В нее я и углубился – начал, само собой, с самой что ни на есть последней страницы, с рубрики «Рога и копыта». Минут пять улыбался и хихикал – ведь можно же писать интересно! Чтобы все читали! Чтобы не оторваться! Это как глоток свежего воздуха во всеобщей газетной затхлости.
– Путевка тебе – на две недели! В Дом творчества! Устраивает? – Махров победно сжал кулак и потряс им в воздухе – на всем готовеньком! Питание, проживание – все твое! Собирай чемодан, и вперед! С песней! Какую споешь?
– Люуули-люли заломаааюууу… – заунывно пропел я, и Махров радостно захохотал:
– Может, и заломаешь! Там есть кого заламывать – писательши всякие, официантки, поварихи! От супруги-то далеко! Никто и не увидит!
– Ага… не увидит! – скривился я. – Небось друг друга так и пасут! Да и одни старые пердуны собрались. Женского рода.
– Шовинист! Ты есть – шовинист! – Махров прицелился в меня толстеньким пальцем. – Бабушки имеют право на крепких фантастов! Что, трудно утешить пожилую писательницу?! Прижать ее к широкой груди, чтобы косточки хрустнули, а в грудях томление произошло?!
– Меня сейчас стошнит! – взмолился я. – Развел тут… геронтофилию! Ладно, к делу – где оформлять и что для этого нужно? Что-то платить надо?
– Беги в Союз писателей, к дражайшей Лидии Петровне – она уже оформляет путевку. Сегодня переночуешь у себя, а завтра – в Дом творчества! Но прежде чем бежать – давай-ка мы с тобой кое-что подпишем. Я тебя порадую – еще несколько зарубежных издательств изъявили желание напечатать твои романы. Так что будет еще несколько переводов. Пока только соцлагерь, но у меня есть кое-какая информация… вроде как из Швеции и Дании литературные агенты зашевелились – твой герой похож на викинга, вот им и стало интересно. Но они ждут, как дело пойдет в Америке. Если там пойдет – то и они уцепятся. Так что ты, дорогой товарищ рода-племени не помнящий, становишься мировой величиной, классиком фантастики! И вообще – классиком! А еще – довольно-таки состоятельным человеком! Кстати, зайдешь в бухгалтерию, надо оформить перевод на сберкнижку, ну и наличных прихватишь. А еще – бумаги на Внешторгбанк.
– Вот на кой черт мне эти чеки?! – страдальчески сморщился я. – Ну что мне с ними делать?! Всю «Березку» не выкуплю! Много мне не надо! Уж лучше бы валютный счет открыли! Может, за границей что-нибудь бы купил!
– Ага… щас прям! – Махров хохотнул. – Валютный счет ему! Это не капитализм, дорогой товарищ! Это социалистическая страна! Не нравятся чеки? Подари их кому-нибудь! Мне, например! Я приму, а чего? Надо же освободить тебя от ненавистных бумажек! Не дури, Миша. Купи себе дом в Подмосковье. Или в Сочи. А что? Хороший вариант! Построй себе дом в Сочи! Или купи! Чего ты переживаешь-то? А можно на Рижском взморье домик прикупить! Там прохладно, ветерок дует! Что, потратить некуда? На кой черт тебе валюта? Больше не говори такие вещи. Я-то ладно, а вот другой кто-нибудь возьмет, да и стукнет куда надо, и плакала твоя командировка! Кстати, насчет командировки – можешь что-нибудь с собой взять, чтобы продать там, за бугром, – например черную икру. Или русскую водку. Или коньяк армянский! Вот тебе и деньжата! Открою секрет – на таможне тебя и твоего сопровождающего обыскивать не будут. Конечно, если потащишь чемодан с барахлом – тебе втолкуют, что не дело советскому гражданину вывозить сто килограммов икры. Хе-хе-хе… А вот если десяток баночек положишь в чемоданчик – так кто до тебя докопается? Все же люди, все понимают! Суточные – ерундовые. Кстати, у тебя повышенные, не как у всех. Тебе выделят тысячу долларов! Это много, поверь! Больше пятисот никому не дают! А тебе – тысячу. Ну чтобы не стеснялся, представлял страну. Советский писатель не бедный человек, так что заплатить за себя в ресторане ты сможешь. И хот-дог купить. Ну, все – пошли к столу. Подпишешь и в бухгалтерию. А оттуда – в Союз. Дел у тебя еще куча, так что поторопись.
Я и поторопился. Хотя это «поторопился» все-таки заняло у меня около полутора часов. Еще около двух часов заняло посещение Внешторгбанка. Сертификаты я получать сразу не стал, оставил их на потом. Ну не в Дом творчества мне их тащить? Персонал может увидеть… не надо ставить перед людьми соблазны. Уборщица, которая получает сто двадцать рублей зарплаты (в лучшем случае), видит перед собой портфель с двадцатью тысячами сертификатов – что она сделает? Что решит для себя? Я не хочу проверять – что именно она решит и как поступит. Кто-то назовет меня циником, но я не верю в бессребреников. Они больше всего воруют.
Лидия Петровна была на месте, и в этот раз я не избежал ее объятий, пахнущих нафталином и духами «Красная Москва». Ощущение было такое, будто я попал на козлы для распилки бревен, – присунутый между двумя грудями, заключенными в бронебойный лифчик.
– Мишенька, как я рада! Давно вы у нас не были! (Ага, три дня назад! У нее память, как у собачки, которая не замечает времени, – то ли день прошел, то ли месяц.) Я все подготовила! Все-все! И уже позвонила в Дом творчества, вам выделят очень хорошую комнату – тенистую, сейчас ведь жарко! Все подготовят – и сетку от мух и комаров на окно, и проследят, чтобы вам было удобно! Вот здесь распишитесь… и здесь. И вот вам документы! Адрес вот тут написан и телефон. Завтра к обеду можете заселяться! Вы довольны, Миша?
Я понял намек и уже привычно достал из бумажника сертификат на десять рублей и положил перед Лидией Петровной:
– Спасибо! Что бы я без вас делал?
– Ох, Мишенька… вы меня так балуете! Так балуете! Не стоило, я же чисто из дружбы!
Ага… дружба дружбой, а бумажка исчезла, как под рукой фокусника. Рраз! И нету! Попробуй-ка сумей так быстро ее спрятать! И, самое главное, куда она ее дела? В бронелифчик, что ли? Впрочем, какая разница – куда? Да я и не в претензии, – Лидия Петровна, с ее связями и способностями посредника, не просто полезна – она совершенно незаменима. Ей-ей, в моем времени она бы развернулась так, как и не снилось! Стала бы миллиардершей! Хмм… хотя… в мире, где нет дефицита, где для того, чтобы найти товар или услугу, достаточно заглянуть в интернет… нет, все-таки я погорячился. Лидия Петровна на своем месте здесь, в этом времени, времени тотального дефицита и отсутствия всего мало-мальски востребованного. Разному времени – разные герои!
Из Союза писателей я ушел уже под вечер – Лидия Петровна напала на меня со всей страстью стосковавшейся по общению одинокой женщины и заставила пить чай с домашними плюшками (надо сказать – сдобными и очень вкусными), сразив меня убойным аргументом, что она обидится, если я не попью с ней чаю и не выслушаю о ее неприятностях.
Ее главной и, скорее всего, единственной неприятностью был сынок, великовозрастный недоросль, презирающий мать, но не презирающий дензнаки, которые регулярно у нее вымогал. Я уж не знаю, все ли, что зарабатывала Лидия Петровна на работе и на посреднических услугах, она отдавала этому придурку, но уверен – суммы, которые шли в карман мелкому негодяю, были очень даже приличными. У меня даже возникла мысль – сходить в гости к Лидии Петровне и поговорить с этим придурком «по-мужски», а конкретно – набить ему морду. Но я тут же отбросил эту идею как совершенно, ну абсолютно непродуктивную. Во-первых, это уголовно наказуемое деяние. И можно конкретно попасть под статью «побои».
Во-вторых, та же самая Лидия Петровна тут же даст на меня свидетельские показания и скажет, что не просила избивать любимого сына, что вообще это их семейное дело, а я чужой агрессор, который не должен был никуда вмешиваться. И получится вместо известного, успешного писателя обычный зэк, по глупости похоронивший свое счастливое настоящее и будущее. А оно мне надо?
Знаю я, как делаются эти дела, не раз слышал и читал о таком. Инициатива, она ведь наказуема… как и все добрые дела. А потому – даже если она попросит, вмешиваться не буду. Но она не попросит. Потому что ее устраивает положение вещей. А если бы не устраивало – все было бы по-другому. Просто ей надо кому-то выговориться, и сегодня она выбрала меня. Ну и пусть… от меня не убудет. Ну вот такой я, типа альтруист!
Кстати, таких баб по миру не просто пруд пруди, а целое море разливанное. Я искренне считаю, что вот это самое их долготерпение из разряда мазохизма. Иначе я ничем не могу объяснить те факты, когда женщина годами и десятилетиями проживает в, можно сказать, нечеловеческих условиях с пьющим и бьющим ее мужем. А когда по звонку соседей приезжает милиция – окровавленная, с разбитой рожей, она отказывается писать заявление на благоверного. А если пишет – на следующий день прибегает и заявление забирает.
То же самое касается и других родственников-истязателей. Что, при ее связях Лидия Петровна не могла бы найти управу на сына-тирана? Запросто. А раз терпит, то… ну, понятно.
Бригада действительно работала, хотя время было уже нерабочее. А точнее – восемь часов вечера. По дороге домой я зашел в кафе и как следует поужинал – ну, в самом деле, не готовить же в строительной пыли и грязи? Да и просто готовить ничего не хотелось. Следующий раз буду есть уже в Переделкине, в Доме творчества писателей.
– О! Хозяин пришел! – радостно встретила меня Марина. – Все в процессе, как видите! До десяти часов будем работать! Извиняйте – сами сроки поставили, так что терпите!
Я прошелся по комнате, вздохнул, глядя на закрытый газетами диван, и сообщил Марине, что следующие десять дней они будут работать без моего надзора. А когда та спросила, не боюсь ли я оставлять их в квартире – а вдруг они все из нее вынесут и убегут? – типа такая шутка юмора, – я сказал, что воровать у меня тут, кроме стройматериалов, нечего, а кроме того, я найду их и вырежу им сердца. Мне показалось или нет – но юмор у Марины сразу пошел на убыль. Рожа у меня такая, что ли… не располагающая к плоским шуткам.
Пришлось обосноваться на кухне, в кресле, где я и сидел до десяти часов, пока бригада заканчивала разрушение квартиры, собираясь завтра приняться и за кухню.
Перед уходом Марина зашла ко мне в кухню и, улыбаясь, попросила подписать мою книгу. Ну я и подписал – жалко, что ли? Когда уходила, вспомнил:
– Я позвоню, скажу свой номер в Доме творчества! Если что – звоните туда. И вот что – если кому-нибудь нужно это старье – сервант, комод, – пусть забирают. Или выкиньте к чертовой матери – когда закончите. Выгрузите только из них всякое там барахло – я потом разберусь, что нужно, а что не нужно. То же самое насчет кухни – старую плиту на помойку! И старую сантехнику тоже! В общем – хочу приехать в чистую отремонтированную квартиру без этой всей рухляди. Договорились?
– Договорились! – улыбнулась Марина, и мы распрощались. Утром бригада должна была прийти в девять часов, так что я дождусь работяг, а потом уже и поеду заниматься творчеством в предназначенный для этого дом. Кстати, надо на утро вызвать такси. Ну не на поезде же поеду в Переделкино? Не на электричке? Неудобно как-то с пишущей машинкой – тяжелая!
Заказать такси, конечно, посложнее, чем в моем времени, но вообще-то проблема вполне решаемая – Москва же, не какой-то там Урюпинск. Кстати, город-легенда Урюпинск существует на самом деле, и очень даже хороший городишко. Тихий, спокойный, уютный казацкий городок. Я бы в таком жил.
Впрочем – это на любителя. Кто-то любит шумные, брызжущие энергией города, а кто-то тихие, сонные городишки, в которых никогда ничего не случается – за исключением запоев соседа дяди Сани да весенних наводнений, время от времени заставляющих жителей поплавать на лодках. Возраст, наверное, у меня уже такой, жизнь была слишком бурная. Теперь никакого бурливого горнила – только бы забраться в свою теплую норку и сидеть там, не высовывая носа.
Впрочем – это было в прошлом. Теперь – хочешь не хочешь, а бурный поток жизни несет меня куда придется и куда выбросит, где я найду приют-пристанище – знает только Провидение. А может, и оно не знает. Может, подымет на вершины, а может, и прихлопнет тяжелым камнем – это уж как Ему захочется.
Спал я беспокойно. Всю ночь снились рожи ментов, которых завалил в «пикете». Они мне что-то кричали, что-то говорили, и проснулся я рано утром мокрый, как мышь, вымотанный, будто разгрузил вагон угля. Все-таки отвык я от войны. Отвык убивать людей. Хотя… люди ли это?
Принял душ, собрал вещи. Да и вещей-то тех было совсем немного – то, что привез с собой. Надо было прикупить барахла в «Березке», но сразу-то и не сообразил. Кстати – а что мне мешает на такси вначале в «Березку», а потом уже и в Переделкино? Заодно куплю мебель и договорюсь, чтобы мне ее доставили на квартиру – когда закончат ремонт, конечно. Точно, так и сделаю!
Бригада пришла без пятнадцати девять, чем снова меня немало удивили. Где это видано, чтобы строители были пунктуальны, как поезда метрополитена?! Это нонсенс! Строитель вечно пьян и никогда не соблюдает сроки! Это все знают!
Не удержался, сказал об этом Марине, и та долго хохотала. Потом пошла и рассказала подчиненным – те тоже начали хохотать, и вот на такой позитивной ноте началось новое утро. Вполне себе неплохое такое майское утро.
Договорился с Мариной, что она примет мебель, которую доставят после моего звонка. Марина позвонит мне, я позвоню в магазин – барахло привезут. Да, для этого времени сервис просто-таки запредельно высокого уровня, но ведь это «Березка»! И это Москва. Плати – и все будет как надо.
Как ни странно, и такси пришло вовремя – в половине десятого. Я время от времени поглядывал в окно, и когда увидел, как во двор вползает «ГАЗ-24» с таксистскими шашечками, – тут же подхватился и с чемоданчиком в руке, с машинкой в другой побежал вниз по лестнице. Я принципиально не пользовался здешним лифтом. Во-первых, надо больше двигаться, а нет лучше фитнеса, чем бег по лестничным ступеням. Во-вторых… честно сказать – боюсь я этого чертова допотопного лифта! Ну его нахрен, это сооружение времен Навуходоносора! Пусть на нем смелые люди ездят, а я пешочком похожу.
Водитель такси оказался мужчиной лет пятидесяти, старый шоферюга, видавший виды и намотавший сотни тысяч, а может, и миллионы километров на колеса своих «тачанок». Он был и не подобострастен, в ожидании хороших чаевых, но и не нагло заносчив, какими бывают ничтожные люди, желающие подняться за счет унижения окружающих, особенно тех, кто от них зависит. Просто работяга, спокойный как танк профессионал, машина которого блестела чисто вымытыми боками и салон которой пах заводской краской и одеколоном «Шипр».
– Новая? – поприветствовав водителя, спросил я, усаживаясь на переднее сиденье и бросив чемодан и машинку на заднее.
– Полгода как получил, – кивнул водитель, поворачивая ключ в замке зажигания. – Пришлось пободаться, когда новая партия пришла. Ну и…
– Пришлось денег дать, – ухмыльнулся я, зная Систему и порядки в таксопарке в частности. – Начальнику колонны, да? Пару тысяч? Или меньше?
– Тысячу, – ухмыльнулся таксист и внимательно посмотрел на меня. – В такси не работали? Больно уж хорошо наши порядки знаете. Да, у нас так – молодому рухлядь, если денег не даст. Да и если даст – новое не дадут. Нам, старикам, на чем тогда ездить? Мы костяк таксопарка, на нас он держится. А молодой – пришел, ушел, а машину раздолбал. И на чем план тогда делать? Я один из лучших водителей, двадцать лет уже в такси оттрубил, вот и…
– И заказы получше – тоже вам, – снова усмехнулся я. – Только не забыть диспетчера еще подмазать, да?
– Нет, вы точно у нас работали! – водитель удивленно поднял брови, – я определенно вас где-то видел!
– Писатель я. Информацию собираю, с людьми общаюсь – вот и знаю. Ничего особого. Писатель-фантаст.
– Оп-па! – таксист протянул руку и выудил откуда-то слева (из кармана на двери?) мою книгу!
– Так вот где я вас видел! На обложке! Я ее читал, пока вас ждал у подъезда! Правда, недолго – вы быстро вышли. Классная книга! По блату взял! Оставите автограф?
– Само собой, – вздохнул я и вкратце объяснил, куда сейчас с ним поедем. Про Переделкино он знал – путевку заранее туда выписали, с указанием пункта назначения, иначе гаишники оштрафуют (выезд за город только по путевке с указанием пункта назначения), а вот насчет «Березки» разговора не было. Впрочем, таксисту было все равно – лишние километры, а значит, лишние деньги – никогда не лишние, а ожидание тоже оплачивается, счетчик-то включен.
Таксист попался разговорчивый, что, впрочем, даже радовало. Отвлекал от нелегких мыслей. Каких? Да много – каких. Например – не аукнется ли мне расправа с ментами на станции метро. Как сложится дело с американцами. И самое главное – что там у Шелепина.
Эта мысль грызла меня каждый день, я просчитывал варианты, думал, во что все выльется – и для страны, и для меня в частности. Ну вот сместили Шелепин с Семичастным Брежнева – а что это будет для меня? Объявился я, такой весь умный и важный, и?
Скорее всего – засекретят и посадят в золотую клетку. Пиши, рассказывай о будущем – все, что знаешь. Абсолютная память у тебя? О как здорово! Просто замечательно! Вот и пиши!
Почему не можешь выйти в город погулять? Почему никуда ездить нельзя? Ну сам же должен понимать – а если попадешь в руки врагов? А если кирпич на голову упадет? Мы не можем так рисковать! Нет, ну а что тебе не нравится? У тебя все есть! Хочешь – самая вкусная, самая экзотичная еда! Хочешь – занимайся спортом! Бабу желаешь? Самые лучшие, самые красивые девушки, комсомолки и члены партии готовы разделить с тобой постель – только пожелай! Денег тебе? Сколько хочешь! Да зачем они тебе, когда мы тебе даем все, что ты спрашиваешь?! Только вот выходить за территорию базы нельзя. Загорай, купайся в море – но за буйки не заплывай. Живи в свое удовольствие!
Реальный сценарий? Да более чем реальный. Такой реальный, что аж мороз по коже. И теперь нужно крепко подумать – как его избежать.
Кстати, возможен и такой вариант, что, когда я перестану быть нужен власти, меня просто уберут. Это сделать очень просто – сыпануть какого-нибудь экзотического безвкусного яда в пирожок, и отправлюсь я в иной мир. Нет, не в параллельный. Не спасать СССР.
Что, такого не может быть? Я ведь оказал стране и тому же Шелепину огромную услугу? И что? Ну – оказал, как лояльный стране гражданин. Только вот обстоятельства таковы, что возникла необходимость меня похоронить. Прости и прощай!
Невозможен такой сценарий? Да щас прям! Спецслужбы – они на то и спецслужбы, чтобы творить любые гадости во славу родного государства. А вернее – тех, кто во главе его стоит. Спецслужба – она ведь не сама по себе, если только ее глава не собирается совершить государственный переворот. Спецслужба – инструмент власти. Один из рычагов, которыми власть управляет страной. Или даже миром.
Вывод: мне нельзя выходить на свет ни в коем случае. Общаться через какие-то каналы связи – это пожалуйста. Слать им отчеты – запросто. Но вот объявляться, бить себя в грудь: «Я Шаман! Любите меня, холите, лелейте!» – это было бы верхом глупости. Значит, буду скрываться сколько смогу. До тех пор, пока не найдут. А там видно будет.
В «Березке» я задержался на час. Выбрал мебель, выбрал аудиотехнику, выбрал стенку и книжные полки. В общем – выбрал все, что мне было нужно в отремонтированную квартиру. Много-то в нее все равно не влезет, так что выбор особо не затянулся. Основное время заняли переговоры о том, как доставить покупки, а еще – подписывание моих книг директорше и завотделением. Но это уже было как ритуал – куда деваться? Если ты стал известной личностью – терпи! Нечего строить рожи, как мелкие звездочки и звездульки из 2018 года! Типа – «Я такой утомленный славой! Ах, оставьте!» Глупо врать самому себе, что слава тебе неприятна, но на самом деле – это немного утомляет. Если тебя узнают, пусть и случайно – и таксист, и продавщица в магазине, и бригадир бригады строителей, – эдак и не скроешься от народного глаза. А иногда, по крайней мере мне, очень нужно остаться неузнанным…
Заплатил за мебель, заранее заплатил грузчикам, за перевозку, заплатил даже за сборку мебели – тем же грузчикам и удовлетворенный уселся в ожидавшее меня такси. Водитель ничуть не был раздосадован моим долгим отсутствием – все это время он читал мою книжку и, когда я уселся, начал мне втирать, что можно было бы в сюжете добавить то и добавить это. Нет – ну так-то, конечно, очень здорово, интересно, но ТАК было бы еще интереснее, точно!
Мне стало смешно. Нигде не укрыться от желающих улучшить, поправить твою книгу. Ну вот все отлично, но если бы писал этот человек, то книга вообще бы стала гениальной! Без всякого сомнения!
Так и подмывает всегда спросить: а какого черта тогда ты сам не написал эту книгу? Впрочем, этих людей такими подлыми вопросами не смутишь. У них есть один козырный, непробиваемый ответ: времени нет! Но вот как найду время, напишу ничуть не хуже!
Здесь был немного другой случай – это в 2018 году каждый второй читатель считает, что уж он-то написал бы лучше бездаря-графомана, книгу которого он только что прочитал. Здесь же все еще испытывают величайшее уважение к писательскому ремеслу, а самих писателей считают настоящими небожителями. И это, черт возьми, очень приятно! Себе-то я уж точно не совру – давно отучился это делать.
Дорога в Переделкино оказалась приятной и совсем не напряжной. Полноценной жары еще не было, теплый ветерок доносил запахи мокрой земли, свежей листвы, цветов – в общем, всего того, что приличествует порядочной весне. И пробок – ноль! Да, да – никаких пробок! Просто едешь, выставив локоть в окно, и наслаждаешься весной!
Фантастика, я понимаю… разве может быть город без пробок? А для Москвы так это нормальное состояние, когда ее улицы наглухо закупорены машинами со злыми и потными москвичами за рулем. И не только москвичами – но злыми и потными. Злые – это потому, что для москвича (и нью-москвича особенно) нормально быть злым (понаехали!), а потные потому, что у многих москвичей – не знаю почему – не принято включать кондиционеры в автомобиле. Они считают, что все болезни от этого страшного агрегата, он рассадник чумы, проказы и туберкулеза. А вот если в жару, когда плавится асфальт, раскрыть в машине все окна и дышать автомобильной гарью – это все нормально, в порядке вещей. Ну такой своеобразный извращенный ЗОЖ. «Сдвиг по фазе».
Дом творчества был прекрасен в своем неоклассицизме. Построенный еще при «дяде Джо», то есть Иосифе Виссарионовиче, он восхищал своей варварской роскошью, достойной классиков литературы. И не классиков, злостных фантастов – тоже. Белые колонны подпирали двускатную крышу, украшенную лепниной, и, казалось, дом приподнялся на эти самые руки-колонны и нависает над тобой, грозно спрашивая: «А ты что написал для блага советского государства?!»
Нет, ну так-то я написал и отправил, только Дому об этом рассказывать не буду. Пусть думает, что я просто писатель-фантаст, опередивший это время своими сказками для взрослых.
Кстати, до сих пор не понимаю – почему никто так и не осознал, что взрослые не меньше детей нуждаются в сказках? А может, даже и больше нуждаются в сказках, чем дети! Уйти от серой обыденности, раствориться в красочных фантазиях – разве это было бы плохо? Люди устали от всяких там «Танкеров «Дербент» и «Оптимистической трагедии»! Хватит трагедий! Хватит борьбы! Дайте людям сказку! Дайте им наконец-то пожить! Они это заслужили, точно!
Расплатился с таксистом и добавил ему еще десятку сверху. Он был очень доволен, искренне благодарил и напоследок сказал, что расскажет обо мне, о том, как возил знаменитого писателя всем знакомым, и особенно в таксопарке. Парни просто обзавидуются!
Не знаю, чему тут завидовать, но пусть, если хочется. Не возбраняется. У всех свои заморочки.
Подхватив вещи, двинулся к входу в Дом творчества, сопровождаемый взглядами гуляющих по аллее людей. Их было немного – взрослые мужики моего возраста и старше, дамы – тоже этих возрастов. Совсем молодых не было, это и понятно, – чтобы пробиться в Союз писателей, надо написать что-то такое, что издадут, да и не одну книгу, а потом пройти рогатки при вступлении в СП. И только после этого, побыв в Союзе некоторое время (годик, два), можно претендовать на место в Доме творчества. И то – вначале написать заявление и дожидаться, когда тебе предоставят место. И не факт, что это будет весной или летом. Весна и лето зарезервированы для Особо Важных Персон. ВИП то есть. Ну таких, как я, ага.
Хе-хе-хе… вот что деньги животворящие делают! Ну и связи – само собой. Без связей в этом мире, в этой стране, в этом времени – деньги просто пустые бумажки. Их и потратить-то не сможешь.
