Злое небо

скачать книгу бесплатно


– Вам нужно идти.

– Здесь оставаться опасно, слишком близко к месту высадки, – возразил Толкен.

– У вас нет другого выхода. Вы и так сделали для меня слишком много. Я не хочу подвергать вас опасности.

– Это глупо и нецелесообразно! В конце концов, мое воспитание и расположение, которое к вам испытываю, не позволит мне бросить вас одну. В этом ужасном месте!

– Здесь тепло, если оставите мне горючее и еды на пару дней, смогу продержаться. А потом… Мы все здесь в одинаковом положении, профессор. Я не хочу стать причиной вашей смерти. Мне своих призраков хватает.

– Я останусь с вами! Это не обсуждается! – профессор вскочил, и упрямо тряхнул головой. Его рыжая взлохмаченная шевелюра дернулась в такт его движению.

– Вы уйдете с Михой и попытаетесь найти безопасное место. Не нужно за меня бояться. Поверьте – смерть меня не пугает, но и умирать я не собираюсь. Я справлюсь.

– Э, может хватит уже, – в пещере снова появился Роб и она стала казаться меньше и теснее, – достали меня своей болтовней. Уйдем все, так и быть. Собирай свою болезную, ботан и мотаем отсюда. Я транспорт подогнал.

Мы все посмотрели в проем, откуда на нас с не меньшим интересом пялился… зверь, он же, по-видимому, транспорт. Назвав его хомячком, я погорячилась. Это была смесь волкодава и саблезубого тигра. Видя к себе повышенное внимание, он провел большущим языком по верхним клыкам и предвкушающе сглотнул. Мне окончательно стало плохо.

Я вглядывалась в еще четкие довольно крупные следы зверя, которые не успел замести снег. Крид был здесь не больше часа назад. Я помнила, что идти нужно с подветренной стороны, у крида очень чуткий нюх. В животе заурчало от голода. Сказывались сутки без еды. На этой планете каждый сам думал о своем пропитании, и выживал лишь тот, кто мог за себя постоять, себя прокормить. Для нас, отбросов общества и так сделали слишком много – дали возможность добывать себе пропитание, запустив на планету зверей, специально созданных для выживания в суровых условиях. Но, учитывая чрезмерную хищность некоторых из них, невольно возникал вопрос: кто кем должен питаться? Иногда люди, движимые кто отчаянием, кто трезвым расчетом сбивались в стаи, сами уподобляясь тем, на кого охотились. Главное, отправляясь на очередную вылазку за едой не встретить кого-нибудь, из принадлежавших к другой стае.

Прошло около четырех месяцев, как я, верхом на саблезубом Тилле в компании профессора и двух бывалых зэков пересекла километры снежной пустыни и добрела до скалистых гор. По словам Роба, где-то там, очень далеко, куда нам был закрыт путь, в Оазисах, климат был мягче, да и редкое солнце, созданное искусственно, грело. Правда, растительность на лишённых льда участках существовала в основном в виде мхов, лишайников и папоротниковых. Впрочем, я и не надеялась в ближайшее время наслаждаться видом цветов. Было даже море, где-то там… А здесь подо льдом… Кто его знает. Может быть, мы ходим над бескрайними просторами воды, и даже не ведаем об этом. А «летом», то есть, совсем скоро, благодаря солнечной радиации, снег начнет таять, кое-где можно будет увидеть слабые ручейки. И день станет дольше, и солнце будет видно круглые сутки. Точнее, то, что позволят нам увидеть мрачные, хмурые небеса.

Еще в дороге я узнала, что Миха и Роб были знакомы с их последней отсидки пять лет назад. Роб попал сюда в прошлом году и с тех пор готовился к приему друга.

– А откуда вы узнали, что Миху доставят именно сейчас? – удивился профессор.

– Если есть чем платить и нужные знакомства, можно узнать обо всем, – усмехнулся Роб, – это там (он показал глазами в небо) все считают что здесь жизнь заканчивается. Но у многих она только началась.

Его странные слова меня немного удивили. И лишь со временем я стала понимать, насколько он оказался прав. Живя в комфорте родной планеты, обучаясь в Академии все, о чем я могла думать, это карьера, успех и личное счастье. Я привыкла к удобству, теплу, дорогой и удобной одежде, красивому белью, изысканной пищи и не представляла себе, как в один момент все это может исчезнуть. И вот тогда станет ясно, чего же ты стоишь на самом деле. Я была благодарна шумному и грубоватому здоровяку Робу, который научил нас с Михой добывать себе пищу, выживать в суровых условиях, жить простыми радостями и не думать о завтрашнем дне. Профессор оставался с нами. Наверное, он просто не мог поверить, что судьба сыграла с ним злую шутку закинув на эту планету. Изо дня в день я видела его печальный взгляд, в котором застыла какая-то обреченность и детская обида на судьбу. Это хорошо! Если он способен обижаться и злиться, значит, он еще не смирился. И со временем, он станет бороться за свою жизнь. А пока я сделаю это за нас двоих. Пока не найду способа выбраться из этого дерьма и навсегда улететь с чертовой планеты. Дальше этого я запрещала себе мечтать. Потому что мечты имеют обыкновения разбиваться о жестокую реальность.

Животное, намного крупнее волка, замерло и принюхалось. Затем, будто что-то почуяв, ощетинилось и прижало короткие уши к почти плоской голове. Крид на вид был гораздо хуже, чем на вкус. Но в нашей ситуации выбирать не приходилось. Сжав мачете, спрыгнула с невысокого каменного навеса и одним ударом отрубила зверю голову. Темная кровь брызнула на снег, и я почувствовала дурноту. Никогда не привыкну убивать… Странно, но сейчас, когда я смотрела на крупную тушу зверя, который обеспечит нас едой на пару дней, мне было его более жаль, чем того тюремщика с «Медузы». Деградация моральных принципов налицо.

Благодаря искусственной атмосфере планеты, «днем» небо имело темно-серый цвет, ближе к утру кое-где просматривалось северное сияние, ночью же черное, усыпанное миллиардами звезд небо, демонстрировало то, о чем мы все старались забыть. Одинокий космос, без уютного привычного светила, оторванность от всего, что было нам когда-то дорого и знакомо. Свет в небе заставил поднять голову вверх. Было достаточно темно, чтобы рассмотреть несколько бледных лучей, прорезавших свод. Слишком далеко от тюремной базы, и от других обитаемых мест. Неужели кто-то смог забраться в такую даль? Кто бы это ни был, он рискует, находясь так близко к границе терраформированной зоны.

Я вернулась ближе к планетарной ночи, таща добычу за собой и нырнула в отверстие, под казалось бы, сплошной горой. Снег скроет мои следы и кровь. Дальше продвигаться было не слишком удобно, но приходилось терпеть. Вниз несколько десятков метров, металлический заслон, когда-то бывший электронной дверью старой каюты. Некогда на этом месте потерпел крушение один из первых транспортных кораблей. Не знаю, кто нашел это место первым и настолько хорошо его замаскировал. Был шанс, что нас никто не обнаружит. Наше убежище было довольно просторным, но, учитывая, что в нем жило десять человек, об особом уюте и уединении речи не шло. Кроме меня еще две женщины и семеро мужчин разных возрастов. Самым старшим здесь считался дядя Ёрик. Ходили слухи, что когда-то он играл на сцене и даже имел неплохой успех у зрителей в роли принца Датского. Но после стал пить и связался с дурной компанией, решившей использовать актерский дар Ёрика на полную катушку. Первый срок мотал за мошенничество, а дальше… на этом месте он всегда вздыхал и разводил руками. Ну не удержался. Не судьба ему вести праведную жизнь. Кроме Михи и Роба, которые взяли на себя обязанность обеспечивать безопасность, а, иногда и пропитание, с нами жили двое молодых парней, едва вышедших из подросткового возраста. Попали они сюда вместе, так же, как и грабили «наглых буржуев». Скорее от безысходности и обиды на весь мир, чем из самой любви к преступлению. Делали они это мастерски, по их словам, даже не видя жертвы, подбираясь к буржуйским миллионам с помощью всемирной сети. Но где-то эти ребята все же наследили, став безусловными жертвами судейского произвола. Иногда они принимались за спор с дядей Ёриком, в котором всегда затрагивались проблемы богатства и бедности, социального неравенства и упоминались имена Маркса с Лениным. Они выглядели одухотворенными какой-то идеей и походили на двух непризнанных гениев, вечно прозябающих в нищете, усугубленной непониманием окружающих. Приглядевшись к ним повнимательнее, я не заметила особой тяги к насилию, но все, же держалась с ними настороже. И последний из лиц сильного пола, кого мне довелось встретить в нашем убежище, был некий Вонг, мужчина ближе к среднему возрасту, с моложавым лицом, в котором преобладали азиатские черты уроженца Земли, отличавшийся флегматичностью и тягой к уединению. Он мало общался с остальными, и о себе ничего не рассказывал. Все же мне казалось, что его узкие глаза теряют свое равнодушие, и он прислушивается к тому, что происходит вокруг. Иногда я чувствовала на себе взгляд его черных, как небо Утлагатуса глаз, который меня немного смущал. Время от времени он брал меч, сделанный собственными руками (вообще, все холодное оружие и арбалеты, которым располагала наша небольшая группа, было изготовлено им) и шел на охоту. Тогда мы могли себя побаловать и устраивали настоящий пир, потому что Вонг никогда не возвращался с пустыми руками. Однажды, преодолев непонятную робость, я у него спросила – не мечтает ли он вырваться отсюда. Он тогда впервые посмотрел на меня открыто и… засмеялся. Я никогда не слышала его смеха ни до того, ни после. На следующий день он предложил мне показать, как обращаться с ножом, и не встретил отказа. Благодаря этому я смогла добывать еду и стала чувствовать себя полноценным членом нашей группы.

С женщинами дело обстояло немного сложнее. Считалось, что на Утлагатус ссылают безнадежных рецидивистов и убийц. Про меня мне все было понятно, что же до них… Та что помоложе, Симона, высокая, эффектная кареглазая крашеная пока еще блондинка, судя по всему принадлежала к одной из древнейших профессий, и даже, по ее словам была довольно известной в своем городе куртизанкой. Какой-то глупый спор с клиентом о деньгах, закончившийся поножовщиной и двойной смертью: клиента и ее «гражданского мужа», попросту сутенера, привел ее сюда. Клиент, к несчастью, оказался с большими связями, а его родственники не желая порочить честь семьи, позаботились о новом месте жительства для этой роковой красотки. Впрочем, она оказалась девушкой не капризной, и была преисполнена сочувствием к проблемам сильного пола, к великой радости мужского населения нашей общины. Вторая, Брина, старше среднего возраста, с длинными седыми волосами и добрыми лучистыми голубыми глазами. Глядя на нее никто бы не подумал, что она здесь из-за двойного убийства. Тетушка Брина, как она просила всех себя называть, неплохо разбиралась в травах и ядах, в чем смог убедиться ее ныне покойный супруг со своим собутыльником, в очередной раз, вернувшись домой и пожелавший поучить жену уму-разуму. Выбивая из нее женскую дурь вместе с парой зубов, он и не догадывался, что переполнил чашу терпения, коим славилась его жена. Впрочем, собутыльник не был случайной жертвой, а получил свое за подстрекательство и ехидные комментарии в процессе «обучения».

Я вошла в наше убежище, победно держа несчастную тушку, и, увидев мягкую улыбку на лице профессора, почувствовала, как теплеет на душе. Тетушка Брина сразу же занялась зверьком, решив приготовить рагу. Как оказалось, Роб был прав – в этом странном мире можно было приобрести многое, если было, что отдать взамен. В нашем случае, бартером выступало холодное оружие, благо, металла, на его переплавку у нас пока было достаточно и разные электронные механизмы, созданными нашими «узниками совести», от раций до датчиков движения. Другие группы, как и мы, были чрезвычайно заинтересованы в собственной безопасности. Обмен проходил на нейтральной территории и каждый из участников на обратном пути старался как можно лучше замести следы. Недоверие было вполне объяснимо: чужое имущество манило оппонентов с невероятной силой.

С первых дней для меня было странно, даже дико то, с чем я столкнулась. Но затем, вспомнив слова Роба, поняла, что нужно принимать жизнь такой, какая она есть. Поэтому, ходила на охоту, когда наступала моя очередь, как и все не замечала по вечерам предвкушающих взглядов кого-нибудь из мужчин, обращенных на Симону, и легкие стоны, доносящиеся по ночам с ее места. Привыкла засыпать в сопровождении оглушающего храпа дяди Ёрика, к концу третьей недели уже воспринимая его как саундтрек к ночному времени суток. Моя рана давно перестала меня беспокоить, побои постепенно сошли, и жизнь вошла в свою колею.

– Вижу, ты не с пустыми руками, – Роб вошел первым и бросил свой длинный нож. Он никогда не ходил безоружным, и эта привычка не раз спасала ему жизнь. В этом мире нужно было опасаться не только и не столько зверей, завезенных сюда для поддержания «баланса в экосистеме», сколько собратьев-людей. Миха ковылял следом. В последнее время у него обнаружились проблемы с обувью, которые пока что были неразрешимы. Нужного «бартера» не оказалось, а подходящей жертвы вынужденного обмена все не попадалось. Натертые ноги болели, а в рану, вероятнее всего, попала инфекция. Несколько раз пришлось обращаться за лекарством на базу, но их помощь обходилась слишком дорого.

Тилль, зайдя последним, стряхнул с длинной шерсти снег и улегся возле очага, предвкушающе глядя на готовящую тетушку Бринну. Она кинула ему кусок свежего мяса и зверь, довольно зачавкав, забыл обо всем.

Мужчины вернулись с обмена, и, зная Роба, думаю, им пришлось пройти не один лишний километр, чтобы запутать следы.

– Тетушка Брина обещала побаловать нас вкусненьким.

Роб сел рядом с питомцем, и о чем-то задумался. Гораздо позднее, когда все собрались к ужину, рассевшись полукругом за тонким листом железа, покрывавшего несколько камней и служившим нам обеденным столом, он глянул на меня.

– Завтра на обмен пойдем ты, я и Вонг. Миха с Тилем – охраняют убежище, – я лишь молча кивнула, даже не думая возразить. Роб был негласным лидером нашей группы, и мы все не раз убеждались в его умении принимать верные решения. Пока Миха не вылечится, он может стать помехой на встречах с другими зэками. «Узники совести» были слишком ценными для группы, ими нельзя рисковать, профессор и дядя Ёрик не в счет. Хорошо, что Вонг кое-чему меня обучил.

Вонг также ограничился коротким кивком. За последнюю неделю он выковал несколько ножей, два мачете и три топора. Если бы все можно было выменять на муку, гречку, сахар и соль, впрочем, этими продуктами наши цели не ограничивались. Нужно было так много! В то злополучное время, когда на планету обрушивался снежный ураган, и охотиться не имело смысла, нас выручали консервы, оставшиеся еще от прежних хозяев разбившегося корабля. Тетушка Бринна их тщательно переваривала и…

Я поняла, что думаю о чем угодно, только не о предстоящем походе. Мне было тревожно. Встав и пожелав всем спокойной ночи, я вышла из небольшой и шумной «гостиной», свернула за угол и села на низкую лежанку, служившую мне кроватью. Укуталась в дырявое покрывало, так же принадлежащее хозяевам корабля, и закрыла глаза. Завтра будет новый день, вот завтра и буду бояться. А сейчас спать.

Ветер пробирал до костей и я невольно поежилась. Снег облеплял очки, и приходилось все время их очищать. Мы находились в укрытии около часа и за это время успели превратиться в три больших снежных кома. Если так пойдет и дальше, тетушка Бринна не дождется своей муки. Но Роб прав – нельзя доверять никому, тем более тем, кто не против нажиться за чужой счет. Нужно проверить, сколько человек придет на встречу, нет ли опасности и только потом выходить из укрытия. Сзади над нами нависала глыба, отступающая от горы на несколько метров, сбоку через десяток шагов начинался обрыв. Подкрасться незаметно к нам было практически невозможно.

Вонг лежал справа от меня с непроницаемым лицом. По нему невозможно было понять, что он замерз или испытывает какие-то неудобства. Даже очки, скрывающие пол-лица и считавшиеся важным предметом нашего обмундирования он одеть не пожелал. У Роба уже посинел рот и, судя по побелевшим щекам, мы имели в наших рядах первое обморожение.

Я пришла к выводу, что больше не могу, когда из-за снежной пелены появились темные фигуры пяти человек. Они шли неспешно, и были в более выигрышном положении: снег не бил им в лицо, а глаза под стеклами очков не слезились.

Какое-то время Роб еще чего-то ожидал, затем, обменявшись с Вонгом какими-то знаками, встал, и направился к подошедшей группе. Они разговорились, и Роб позвал меня присоединиться. Вставая, заметила, как Вонг юркой ящерицей покидает наше лежбище, и направляется куда-то в сторону. Даже арбалет, прикрепленный у него на спине, не добавлял мне уверенности. На душе было по-прежнему тревожно. Я неторопливо преодолела разделявшее нас с пришлыми расстояние, попутно снимая запотевшие очки, открывая лицо колючему морозу. Руки крепко сжимали тяжелый сверток из выделанной кожи. Сегодня бартером были короткие ножи и кинжалы. Надеюсь, клиентам не захочется опробовать их на нас.

– Шмара входит в условия сделки? – я постаралась не скривиться от услышанных слов. До того момента, как смогу вытащить свое мачете глупо думать об оскорбленной добродетели, – могу накинуть пару банок сгущенки.

– Она со мной, – отрезал Роб, по моему напряжению легко поняв, что терпение на исходе. И даже сгущенка не в силах уничтожить неприятный осадок.

– Ты не знаешь, что теряешь, – на этот раз слова были обращены непосредственно ко мне. Хотя они вряд ли могли мне польстить, а, тем более, прельстить. Учитывая хроническую нехватку женского пола в этой дыре, даже тетушка Бринна давно разменявшая полтинник, считалась бы первой красоткой, если бы задалась целью устроить свою личную жизнь… или поесть сладкого. Поздно корить Роба за ошибку. Ему не нужно было тянуть на эту встречу меня. Жаль, что мы поняли это только сейчас.