скачать книгу бесплатно
Ведущее место в каталоге и списках рекомендованных книг занимали издания военно-патриотического характера; произведения сомнительного свойства с малейшим намеком или подтекстом на критику государственного строя и православия в кадетские корпуса категорически не допускались.
Кроме того, по команде сверху был основан и успешно до 1863 года выходил «Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений» с разделами по изящной словесности, истории, наукам, в том числе и военным. Периодическое издание, в написании статей для которого принимали участие известные писатели и общественные деятели XIX века П.А. Плетнев, М.Н. Талызин, И.П. Шульгин, Г.П. Данилевский, А.В. Висковатов, выходило два раза в месяц, и, по мнению находящихся в теме современников, «этот скромный журнал для юношества» был «лучше десяти других литературных журналов, издаваемых для публики; статьи в нем выбраны со вкусом, с умением и представляют все вместе полезное и разнообразное чтение».
Наверное, этот симбиоз педагогики и генетики является уникальным научным открытием – как с детско-юношеского возраста, веками, НА ПОТОКЕ воспроизводить из мальчишек элитную СТРАЖУ, стойких и бесстрашных охранителей устоев самодержавия, причем осуществлять этот процесс исключительно на идейно-патриотической платформе, оставляя денежную и материальную составляющую служения Родине далеко за пределами долговременной поведенческой мотивации кадета, юнкера и офицера.
В 1848 году в Главном управлении военно-учебных заведений Военного министерства подготовили «Наставление для образования воспитанников военно-учебных заведений», где сформулирована цель деятельности системы кадетского образования и воспитания в России:
«…доставить юному военному дворянству приличное сему званию воспитание, дабы укрепить в воспитанниках сих правила благочестия и чистой нравственности и, обучив их всему, что предопределено для них в военном звании знать необходимо нужно, сделать их способными с пользою и честью служить Государю, и благосостояние всей жизни их основать на непоколебимой приверженности Престолу. Христианин, Верноподданный, Русский добрый сын, надежный товарищ, скромный образованный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный офицер – вот качества, с которыми воспитанники Военно-Учебных заведений должны переходить со школьной скамьи в ряды Императорской Армии с чистым желаньем оплатить государю за его благодеяния честной службой, честной жизнью и честной смертью».
Первостепенное место в нравственном воспитании кадет принадлежало религиозному воспитанию, почитанию православной церкви, соблюдению христианских заповедей и обрядов, привитию любви к Богу, формированию чувства долга, почтительности к родителям. Более того, весь уклад жизни кадетских корпусов, распорядок дня были основаны с учетом православного календаря.
Первый кадетский корпус располагался в некогда принадлежащем сподвижнику Петра Великого генералиссимусу и светлейшему князю Александру Даниловичу Меншикову дворце на Васильевском острове.
В образовательный и воспитательный процесс сознательно внедрялся принцип максимальной загрузки кадет – ни минуты свободного, бесконтрольного от офицеров-воспитателей или преподавателей времени. Особенное внимание было обращено на то, чтобы кадеты постоянно вели в заведении жизнь деятельную, но законную и правильную, получали доброкачественную пищу, исправную удобную одежду, по возможности длительное время пребывали на свежем воздухе и всегда содержались в строгой опрятности.
Во время учебного года, продолжавшегося с середины августа до середины июня, распорядок дня для воспитанников был следующим: подъем в шесть утра, два завтрака – в семь и одиннадцать часов, обед – в четырнадцать и ужин в двадцать часов, после двадцати одного часа общий отбой. На классные занятия отводилось время с восьми до одиннадцати утра и с трех до шести часов дня, то есть всего шесть часов в день. Два с половиной часа выделялось на самостоятельную подготовку; на строевую подготовку, гимнастику и прогулки – от двух до трех часов.
На время летних каникул роты кадет старших классов непременно выводились в загородные полевые лагеря, где занимались первоначальной военной и строевой подготовкой, повторением пройденного за год учебного материала; малолетние слушатели отпускались домой к родителям. Поэтому погожие летние месяцы первых лет учебы юный кадет Алексей Куропаткин неизменно проводил в родительском имении в Шешурино.
Объем общеобразовательных предметов был внушительным: Закон Божий, русский, немецкий и французский языки, чистописание, арифметика, алгебра, геометрия, тригонометрия, химия, физика, география, химия, всеобщая и отечественная история, механика, черчение, зоология, ботаника, минералогия, физиология, законоведение. Изучались первичные основы военных предметов-тактики, фортификации, артиллерии, топографии, геодезии и ситуации. Поощрялись занятия фехтованием, верховой ездой, танцами, живописью.
Особое значение придавалось строевой подготовке: порядку воинского приветствия, движению строевым шагом, выполнению команд и передаче приказаний, нахождению в шеренгах и походных колоннах, соблюдению при этом равнения, интервалов и дистанций по фронту и в глубину, быстрым, четким и сноровистым действиям с оружием с элементами штыкового боя. В физической подготовке предпочтение отдавалось преимущественно гимнастике, чему способствовало оборудование специальными спортивными снарядами и лестницами залов для физических упражнений. Целью физического воспитания было «сбережение и подкрепление здоровья, развитие и усовершенствование телесной силы воспитанников, дабы сделать их способными к перенесению трудов военной жизни».
За основу формирования и развития морально-волевых и нравственных качеств кадет была взята теория ВОСПИТАНИЯ СРЕДОЙ. Общее направление воспитания основывалось «на любви к Богу, на благоговении к постановлениям святой церкви, на сыновней преданности престолу, на бескорыстной любви к Отечеству, на душевном сознании долга семейного и отечественного, военного и гражданского, и на современном состоянии наук в просвещенном мире».
Сущность кадетского воспитания – православие, честь, самопожертвование.
Мерами для поощрения воспитанников служили выдача похвальных листов и книг в подарок, помещение фамилий наиболее отличившихся в учебе кадет на красную доску, производство в ефрейторы, в младшие, старшие унтер-офицеры и в фельдфебели.
Смышленый, внимательный, усидчивый и настойчивый кадет Куропаткин учился отлично, сразу с первого курса попав в ряды лучших воспитанников, его средний годовой балл по всем предметам никогда не опускался ниже 10 при принятой в то время 12-балльной системе оценки знаний, за прилежание и успехи в освоении учебной программы ежегодно награждался похвальными листами и книгами с дарственными надписями. Энергичный и шустрый, образцовым поведением не отличался, но и никогда не слыл злостным нарушителем воинской дисциплины.
Поощрение лучших невозможно без применения мер дисциплинарного воздействия на нерадивых и оболтусов. Кроме обычных наказаний за неуспеваемость, принятых в общеобразовательных гимназиях, к воспитанникам кадетских корпусов применялись такие меры, как: временное снятие погон, помещение фамилии провинившегося на черную доску, надевание вместо положенной по форме одежды черной куртки серой, в крайних случаях назначались розги. При явной неэффективности использования всего комплекса дисциплинарных взысканий, безнадежно отстающие в учебе и регулярно демонстрирующие неудовлетворительное поведение «дурные кадеты» подлежали отчислению и переводились в батальоны военных кантонистов или же, по достижении зрелого возраста, назначались на службу нижними чинами в армейские части.
При корпусе существовал исторический музей с экспонатами и собраниями коллекций на военно-историческую тематику. Воспитанию чувства гордости за родной корпус и прославивших его выпускников служили мраморные мемориальные доски: находившиеся в храме кадетского корпуса из камня черного цвета с именами и фамилиями воспитанников, погибших на поле боя и скончавшихся от полученных в сражениях ранений; расположенные в общем зале доски из белого мрамора с именами выпускников-георгиевских кавалеров и, установленная в музее, выполненная из серого мрамора панель с именами генералиссимуса Суворова, фельдмаршалов Румянцева, Каменского и Прозоровского.
Помимо традиций официальных, прописанных в наставлениях, приказах и прославляющих армию исторических трудах, существовали неписаные, необязательные и неукоснительно соблюдаемые всеми поколениями воспитанников традиции, хранителями которых являлись кадеты старших курсов. Подчинение младших кадет старшим, но без унижений, издевательства и оскорблений, забота старших о младших, нерушимое товарищество, недоносительство, отрицание воровства, КРУГОВАЯ ПОРУКА, ежегодное посвящение в кадеты – все это формировало особый кадетский дух и правила поведения в юношеской военной среде.
В Алексея Николаевича Куропаткина и тысячи других воспитанников за годы обучения в кадетском корпусе преподаватели и офицеры-воспитатели заложили интеллектуальные, морально-нравственные, волевые и физические базовые ОСНОВЫ для дальнейшей многолетней службы. Сформированная за годы учебы готовность преодолевать «ухабы жизни» позволила многим кадетам сделать выдающуюся военную карьеру.
Из выпускников Первого кадетского корпуса 1864 года наибольшую известность помимо Куропаткина приобрели его товарищи-однокашники – Василий Соллогуб, Николай Фролов, Анатолий Стессель и Дмитрий Масловский.
Василий Устинович Соллогуб большую часть службы проведет в структурах военной разведки, а 1896 году возглавит ее центральный аппарат, став, по представлению военного министра Ванновского, управляющим делами Военно-ученого комитета Главного штаба, в отставку выйдет в чине генерала от инфантерии.
Николай Александрович Фролов окажется одним из немногих кадет в выпуске, кого зачислят не в пехотное, а в Михайловское артиллерийское училище, службу закончит генерал-лейтенантом.
Начальник Квантунского укрепленного района генерал-лейтенант Анатолий Стессель приобретет печальную славу организатора позорной сдачи порта Дальний и крепости Порт-Артур во время Русско-японской войны.
Дмитрий Федорович Масловский станет видным представителем отечественной школы исторической науки, крупным ученым, профессором и генерал-майором, создателем и начальником кафедры истории русского военного искусства Николаевской Академии генерального штаба, автором непревзойденных до настоящего времени по объему и качеству содержания, признанных классическими работ «Русская армия в Семилетнюю войну» и «Записки по истории военного искусства России 1683–1794 годов».
В 1864 году из Первого кадетского корпуса выпустилось 127 человек, которых распределили примерно поровну в 1-е Павловское и 2-е Константиновское военные училища. Куропаткин попал в более престижное, опекаемое императорской фамилией, 1-е военное Павловское.
Юнкер
В послужном списке Алексея Николаевича Куропаткина 19 июня 1864 года обозначено как дата вступления в военную службу. В этот день он стал юнкером Павловского военного училища. Впереди – более пяти десятилетий календарной службы.
В 1863 году начальником образованного Павловского военного училища назначен бывший директор Павловского кадетского корпуса генерал-майор Петр Семенович Ванновский. По свидетельству современников, «он принял это назначение в "эпоху великих реформ”, совершенно не соответствуя их духу складом своего характера и своих воззрений, сложившихся в Николаевское время. Но в сравнительно узких рамках своей деятельности он не проявил тогда резкого антагонизма с ними, оставаясь в пределах требований военной службы».
Составной частью «великих реформ» времен Александра ll-ликвидации военных поселений и отмены крепостного права, непрерывно струившихся преобразований земских, судебных, цензурных, образовательных, финансовых и прочих – стали кардинально изменившие организационную структуру, облик оборонного ведомства, вооружение и систему подготовки русской сухопутной армии реформы военные, названные впоследствии по имени их инициатора и активного проводника, военного министра – милютинскими. Одним из сомнительных нововведений Милютина стало расформирование всех кадетских корпусов и образование вместо них военных гимназий.
Павловское военное училище создано 16 сентября 1863 года из специальных классов Павловского кадетского корпуса и получило в свое распоряжение здания Первого кадетского корпуса, не избежавшего наряду с другими печальной участи преобразования в военную гимназию.
17 мая 1864 года император Александр II принял на себя звание Шефа училища. Просто так, одним росчерком пера уничтожить память о первом в России кадетском корпусе не дали-в приказе военного министра № 158 от 17.05.1864 говорилось: «Дабы сохранить память о 1-м кадетском корпусе как о рассаднике военного образования в Отечестве, и предании, связанном с его именем, о доблестях военных начальников и государственных людей, проведших юность в этом заведении, придать Павловскому училищу название “1-го военного училища”».
5 июня 1864 года состоялось торжественное перенесение знамен – ранее переданное военному училищу знамя Павловского кадетского корпуса было отнесено на хранение в церковь училища, а знамя Первого кадетского корпуса вместе с мундиром императора Николая I стали символами воинской чести, доблести и славы 1-го военного Павловского училища.
Помимо выпускников кадетских корпусов Павловское юнкерское училище формировалось, по выражению одного из очевидцев этого события, и «из самых разнообразных элементов молодежи общества, охваченного либеральными идеями».
Прошедший кровавые испытания Венгерским походом 1849 года и Крымской войной, награжденный за храбрость орденом Святого Владимира IV степени с мечами генерал Ванновский, принимая под свое командование Павловское училище, прямо и сурово заявил новоиспеченным юнкерам: «Я вас заставлю уважать строй и выбью из головы все бредни, не отвечающие требованиям военной службы».
И действительно, он сразу дал училищу тон и направление, которые не смогли вытравить следовавшие за ним начальники, менее его умные и гораздо более слабые.
Основанием деятельности Ванновского стало неукоснительное соблюдение воинского долга и дисциплины. Идеальный пример исправности по службе и полной самоотдачи он стремился подавать сам, присутствуя по возможности на всех учебных занятиях юнкеров, постоянно обходя все казарменные и аудиторные помещения и проявляя всюду, особенно по строевой части, повышенную требовательность. К сожалению, последняя нередко омрачалась грубостью, как воспринятой им в той суровой служебной школе, которую он прошел в молодые свои годы, так и вытекавшей и в вспыльчивости и несдержанности его характера.
«Ведь я собака, не правда ли, – признался он однажды одному из своих ближайших сотрудников по училищу, – я всех кусаю, никому дремать не даю, а потому и порядок такой, какого, может быть, ни у кого нет. Когда вы будете начальником, советую вам также быть собакой».
Порядок при СВИРЕПОМ Ванновском в училище действительно был образцовый, исключительно благодаря его неустанному и неусыпному контролю, надзору и беспощадной требовательности. Особенное значение он придавал своим приказам, в которых безжалостно наказывал, карал, а иногда и ернически высмеивал юнкеров, внушая им, что
«будущему офицеру нарушать правила, теряться, а тем более лгать – непристойно».
Свои приказы он никогда не отменял, держась наполеоновского правила «Ordre contre ordre est toujours desordre», а в редких случаях, если в приказах была допущена ошибка, предпочитал лично извиняться перед незаслуженно обиженным.
Крайне недоверчивый и подозрительный, он трудно сближался с людьми, а как властный человек, и не искал этого, предпочитая, чтобы его больше боялись, чем любили. «Любовью своей, – говорил он, – кроме тех, кого я сам люблю (а таких немного), я вполне пренебрегаю; Звигателями большинства служат только личный интерес и страх; вот я на этих струнах и играю».
И потому при нем из училища, при самых строгих его требованиях, было исключено юнкеров меньше, чем при его снисходительном преемнике – генерале Пригоровском, а к своим бывшим питомцам он всегда хранил и проявлял чувство сердечной привязанности, всячески им помогая и содействуя по службе.
Это на себе в полной мере прочувствует и Куропаткин, которого Ванновский в итоге ПРОТЯНЕТ аж до военного министра.
Изыскивая все меры для привлечения достойных офицеров и преподавателей на службу в училище, Ванновский постоянно заботился о сближении и единении между всеми членами учебно-воспитательного персонала заведения. Следует отметить также заботу Ванновского о подъеме значения строевого персонала и уравнивания его с персоналом учебным.
Цель эта была достигнута путем привлечения строевых офицеров к посещению аудиторий, классов и вечерних репетиций, ознакомления их с проходимым в училище курсом и приказа помогать юнкерам в усвоении учебных программ. Никоим образом не принимая на себя величественной роли руководителя научного образования юнкеров и предоставляя самостоятельность инспекторской части училища, Ванновский вместе с тем нередко давал советы по организации учебного процесса и делал меткие замечания, всегда дельные, обнаруживавшие простой и ясный ум. Зная массу людей из офицерского состава, умея понимать и принимать их, часто указывал подчиненным, кого следует пригласить преподавателем в училище, и его рекомендация всегда оправдывалась последующей положительной службой рекомендованного.
Безусловно честный и лишенный личного корыстного интереса человек, генерал Ванновский проявлял большую заботливость по поводу качества приготавливаемой пищи и состояния здоровья юнкеров, а при выпуске их в офицеры неустанно хлопотал об их материальном благополучии.
Обучение было двухгодичным. Само собой разумеется, в училище, предназначенном для подготовки офицерского командного состава низового звена пехотных подразделений, преподавались преимущественно военные специальные предметы: тактика, артиллерия, фортификация, военная топография, военная история, военная администрация. Изучались Закон Божий, русский, французский и немецкий языки, механика и химия. Первостепенное внимание уделялось строевой подготовке, отработке до автоматизма вопросов организации и несения гарнизонной и караульной службы. На летние месяцы училище в полном составе выходило в лагеря, располагавшиеся в Красном Селе, нормой являлись регулярные полевые учения с боевой стрельбой и непременное участие в плановых ежегодных маневрах войск Петербургского военного округа.
Куропаткин вспоминал:
«Внутренний уклад жизни юнкеров во многом был тот же, что и кадет: вставание в темноте, мытье, чистка одежды (самими), осмотр, чай, классные занятия, завтрак, строевые занятия, гимнастика, обед, дополнительные занятия, например сборка и разборка ружья, занятия уставами – строевыми и гарнизонной службы. Приготовление уроков, ужин вместе с чаем, сон. Все главные занятия начинались и оканчивались по сигналу, подаваемому горнистом. Разница с кадетским корпусом заключалась в отсутствии драки, шума, гама, возни».
Алексей Николаевич усиленно занимался гимнастикой, кроме того, увлекся гиревым спортом, достигнув свободного владения и искусного манипулирования пудовыми гирями.
В военном училище также интенсивно и энергично, как и в кадетском корпусе, проводилась в жизнь концепция «симфонии властей» – идея о гармоничном взаимодействии церкви и государства, главным содержанием которой являлся посыл о том, что законы православной церкви есть в то же время и законы русского государства и при этом государство выступает в качестве гаранта их незыблемого соблюдения. Закон Божий по-прежнему считался ведущим предметом, а соблюдение юнкерами норм христианского благочестия и нравственности – важнейшим критерием общей оценки поведения и последующего итогового заключения аттестационной комиссии о готовности к производству в офицерский чин.
Согласно приказу военного ведомства, окончившие полный курс обучения юнкера делились на три разряда: 1-й разряд – имевшие по всем предметам в среднем не менее 8 баллов и в знании строевой службы не менее 10 баллов, выпускались в части армейской пехоты в чине подпоручика с одним годом старшинства, из них лучшие направлялись в войска гвардии – это являлось заветной мечтой и целью многих кандидатов в офицеры; 2-й разряд – получившие в среднем по всем предметам не менее 7 баллов и в знании строевой службы не менее 9, выпускались в части армейской пехоты, но без старшинства; в 3-й разряд попадали лица, не удовлетворявшие условиям 2-го разряда, которые переводились в части армейской пехоты унтер-офицерами с правом последующего производства в подпоручики не ранее чем через пять месяцев.
Алексей Николаевич Куропаткин окончил училище по 1-му разряду, из 120 завершивших учебу юнкеров стал по рейтингу третьим в выпуске, чин подпоручика ему был присвоен 8 августа 1866 года.
Глава 2
Желтые пески Туркестана
Распределение после окончания военного учебного заведения – всегда интрига, но в России XIX века – интрига, замешанная на рейтинге, то есть совокупности набранных итоговых баллов по предметам, поведению и особых достижений. Субъективная оценка исключалась почти гарантированно, любимчики и лизоблюды имели ничтожно мало шансов небрежно подвинуть локтем добросовестных, старательных и талантливых юнкеров. Преимущественное право выбора места службы традиционно и по справедливости получали первые ученики.
Куропаткин оказался не первым, но третьим, что в любом случае обеспечивало ему право выбора любой вакансии, в том числе и в столичный Петербург, также путь открыт во вторую столицу – Москву, и в теплый Киев, и в цивилизованную Варшаву, и в родной Псков.
К удивлению и недоумению выпускной комиссии, краса и гордость Павловского военного училища подпоручик Куропаткин ходатайствовал о направлении в Оренбургский военный округ, чьи войска в то время участвовали в боевых действиях против Бухарского ханства.
Расширение государства на национальные окраины и за их пределы – МИНИРОВАНИЕ империи на длительную перспективу в ожидании неминуемого, пусть через века, национального взрыва, что и эпизодически наблюдалось в царской России и произошло при крушении СССР.
Проблем с границами на севере у России не было никогда – естественной и неприступной преградой был и остается суровый Северный Ледовитый океан; на российском скалистом побережье северных морей и посты пограничников никогда не выставляли за ненадобностью. В Европе и на Кавказе после бесконечной череды войн удалось достичь стабилизации линии государственной границы путем заключения двусторонних договоров с сопредельными странами. В 1860-х выдающимися усилиями графов-генералов Муравьева и Игнатьева на века определена российская граница с Китаем в Приамурье и Уссурийском крае.
На азиатском юге дела обстояли гораздо хуже: ни преград в виде гор, морей и рек, ни демаркации, как на западе империи, ни соглашений о прохождении линии государственной границы, как на востоке не имелось. Только загадочные, застывшие на века в своем феодальном развитии азиатские ханства и вечно кочующие разбойничьи племена инородцев.
Походы русской армии в Средней Азии в XIX веке
На картах XIX столетия Туркестан напоминал лоскутное одеяло, сшитое так небрежно, что отдельные, с неровно скроенными очертаниями территориальные фрагменты наслаивались на другие, затрудняя целостное восприятие общей картины региона. На своем севере Азиатский край соприкасался с Российской империей, на юге граничил с Персией, Афганистаном и Западным Китаем. Кроме того, на территории азиатских ханств и эмиратов начала обращать свой пристальный взор Великобритания – очевидно, Британской Индии туманному Альбиону оказалось мало, да и идея выйти на прямое соприкосновение с Россией, создав напряженную обстановку на подступах к территории русского государства и угрозу его безопасности на южных рубежах, ослабив тем самым военно-политические позиции в Европе, представлялась Лондону стратегически безупречной.
В 1906 году, пребывая в отставке после Русско-японской войны, Куропаткин с высоты прожитых лет так опишет сложившуюся в середине XIX века военно-политическую ситуацию в южном ПОДБРЮШЬЕ растянутой, подобно кишке, с запада на восток, от Балтики до Тихого океана Российской империи – пустынной, необъятной и непонятной для славян Средней Азии:
«…Военное министерство с половины прошлого столетия весьма дружно с Министерством иностранных дел систематично противилось расширению наших границ в Азии, ввиду все усложнявшихся для нас задач в Европе. Поэтому наше движение вглубь Средней Азии происходило часто вопреки не только мнению, но и отданным из Петербурга приказаниям.
В 1864–1865 гг. занятие Черняевым Ташкента признавалось преждевременным, ибо приводило нас в непосредственное соприкосновение с Бухарским и Кокандским ханствами.
После похода к Самарканду в 1868 г. Кауфману не только не разрешили покорить окончательно Бухарское ханство, но эмиру бухарскому были возвращены Шаар и Китаб, взятые нами после упорного боя. В 1873 г., покорив ханство Хивинское, мы ограничились занятием только правового берега р. Аму-Дарьи и сохранили за ханом Хивинским его власть.
В 1875 г., пройдя все ханство Кокандское, мы думали ограничиться только занятием г. Намангана, оставив остальную часть ханства в руках слабого хана Кокандского. В 1881 г. военный министр не настаивал на необходимости сохранить за нами занятый в 1871 г. силой оружия Кульджинский край. В 1881 г. Скобелеву, после овладения им Геок-Тене, было строго запрещено идти на Мерв.
Такой образ действий военного министерства вызывался опасениями новых расходов и новых забот, опасениями новой затраты сил и средств за счет ослабления нашего положения на западной границе и на границах с Турцией».
В ноябре 1866 года Куропаткин прибыл в Оренбург, где в штабе военного округа получил назначение субалтерн-офицером в дислоцировавшийся в Ташкенте Оренбургский стрелковый батальон, сформированный немногим более полутора лет назад – 21 февраля 1865 года. Основу батальона составил личный состав стрелковых рот Сибирских линейных батальонов. Часть только-только вышла из боевых действий, участвуя в 1866 году в осаде и жесточайшем, с огромными с обеих сторон потерями штурме Джизака, носила славу боевой и заслуженной – батальон получит свой индивидуальный нагрудный знак отличия, присвоенный императорским указом от 21 июля 1867 года для ношения офицерами с надписью «За штурм Ура-Тюбе и Джизака 2 и 18 Октября 1866 г.».
Командовал батальоном подполковник М.А. Пищемуки, а непосредственным начальником Куропаткина стал командир 4-й роты поручик М.Ю. Ашен-бреннер, переведенный двумя годами ранее в Оренбургский округ в наказание за отказ принять участие в подавлении польского восстания. Впоследствии подполковник Ашенбреннер получит печальную известность как один из видных деятелей «Военной организации партии Народной воли», организатор военно-революционных кружков в армии, государственный преступник; вынесенный ему в 1884 году смертный приговор заменят двадцатилетним заключением в Шлиссельбургскую крепость.
На первых порах в служебные обязанности подпоручика Куропаткина входит организация и контроль за несением караульной службы, проведение строевых занятий и изучение воинских уставов с нижними чинами. Если и появляются какие-то сложности, то только психологического характера, так как все подчиненные Алексея Николаевича значительно старше его по возрасту, пусть гораздо менее грамотные, но гораздо опытнее в знании всех нюансов военной службы: солдаты и унтер-офицеры прошли бои и походы, побывали под обстрелом, ходили в рукопашную, не раз и не два смотрели смерти в лицо, теряли в бою товарищей, многие имеют ранения, удостоены наград.
В начале 1867 года Куропаткина назначают батальонным квартирмейстером.
Это повышение по службе – должность предусматривает чин штабс-капитана. Кардинально изменился круг ответственности, заключающийся в исполнении преимущественно обеспечительных, тыловых функций: контроль за поддержанием в чистоте и исправности казарменного фонда, заготовка дров для отопления помещений и работы кухни, обеспечение провиантом и фуражом, содержание в исправности и ремонт оружия, обмундирования, амуниции и обоза, получение и распределение керосина и свечей для освещения казарм и служебных квартир, обеспечение инвентарем учебных стрельб, выдача денежного содержания личному составу.
Редко выпадающее свободное время Алексей Николаевич уделяет чтению литературы и совершенствованию жизненно необходимых в условиях Туркестана для офицера любого рода войск навыков верховой езды.
В апреле 1867 года Куропаткин в составе батальона отправляется в поход с целью овладения и удержания урочища Яны-Курган, которое командованием и штабом округа решено позиционировать и закрепить как передовой плацдарм русской армии в Туркестане. Молодой офицер участвует в локальных, на уровне огневого контакта, боестолкновениях с вооруженными группировками Бухарского эмирата, временно командует небольшими сводными подразделениями, занимается разведкой и топографической съемкой местности, выбирает и оборудует наблюдательные пункты, места размещения передовых постов охранения, секретов и засад, районы высылки дозоров. Исполняет прямые квартирмейстерские обязанности, что сопряжено с существенными трудностями, так как подразделения батальона располагаются в мало приспособленных для суровых осенне-зимних условий палатках. Ужасным было санитарное состояние лагеря, немало бойцов умерло вследствие заболеваний тифом и дизентерией, что стало горьким поучительным уроком молодому и неопытному офицеру Куропаткину на всю оставшуюся службу.
Постепенно подпоручик Куропаткин начинает осваивать на практике специфику боевых действий в Туркестане, приходит понимание маневренного, внезапного, «кусачего» стиля тактики противника, предпочитавшего нападать оттуда, откуда его ожидали меньше всего. Позднее он отметит особенности войны в Азии:
«По… местным условиям надо было держаться всегда при действиях против неприятеля, как оборонительных, так и наступательных, в сборе, в готовности отразить врага со всех сторон. Потому при каждом расположении на ночлег образовывалось каре, обеспечивающее войска со всех четырех сторон».
В январе 1868 года по распоряжению командующего войсками вновь образованного Туркестанского военного округа генерал-лейтенанта Константина Петровича фон Кауфмана, измотанный изнурительной палаточной зимовкой в степи батальон, переименованный из Оренбургского в Туркестанский, наконец, возвратился к месту постоянной дислокации в Ташкент.
В 1868 году батальон в составе передового отряда войск округа выступил в очередной поход-Зеравшанский.
К 27 апреля 1868 года русские войска численностью 3,5 тысячи человек под командованием генерал-майора Н.Н. Головачева сосредоточились на занятом несколько месяцев назад плацдарме в Яны-Кургане. Общее руководство боевыми действиями возложил на себя лично командующий войсками округа генерал Кауфман.
30 апреля 1868 года отряд выступил в направлении Самарканда. Куропаткин – уже не тыловик, не батальонный квартирмейстер, – он исполняет должность старшего адъютанта походного штаба и основные его функции заключаются в своевременном получении и анализе сведений о местности ведения боевых действий и составе сил противника.
1 мая 1868 года авангард отряда при подходе к реке Зеравшан был внезапно атакован бухарской кавалерией, однако четыре сотни казаков при поддержки артиллерии и ракетной батареи оттеснили неприятеля на противоположный левый берег реки. Бухарские войска сумели занять господствующие позиции таким образом, что с них обстреливались пути продвижения к Самарканду и переправа через реку Зеравшан. Подразделения русской армии атаковали позиции противника, наступая одновременно по центру, с правого и левого флангов. Форсировав реку под перекрестным ружейным и артиллерийским огнем обороняющихся, пехота принялась стремительно штурмовать удерживаемые бухарцами высоты, вынудив ошеломленных напором солдат противника обратиться в беспорядочное бегство.
2 мая 1868 года российские войска без боя вошли в Самарканд, 12 мая 1868 года отряд полковника А.К. Абрамова овладел Ургутом, 18 мая 1868 года группа генерала Головачева беспрепятственно заняла Катта-Курган.
В конце мая 1868 года русская кавалерийская разведка установила сосредоточение бухарских войск численностью до 30 тысяч пехоты и всадников на Зерабулакских высотах в 10 километрах от Катта-Кургана. Кауфман принимает решение выдвинуться навстречу значительно превосходящему противнику с основными силами, оставив в Самарканде небольшой отряд в количестве 600 человек с приданными шестью артиллерийскими орудиями и двумя мортирами.
Стремительным маршем, преодолев всего за сутки 65 километров, 2 июня 1868 года русские войска под командованием генералов Кауфмана и Головачева успешно атаковали позиции противника на Зерабулакских высотах, обратив неприятеля в паническое бегство, уничтожив при этом более 4 тысяч человек и захватив значительные трофеи: ружья и артиллерийские орудия, снаряды и патроны, лошадей и обоз.
Праздновать победу было некогда: пользуясь временным отсутствием русских войск, вооруженные отряды горцев под командованием Джура-бека и Баба-бека ворвались в Самарканд и осадили цитадель в центре города, где укрылся оставленный Кауфманом малочисленный гарнизон. Имея двадцатикратный перевес, при оголтелой поддержке местных жителей неприятель яростно бросился на штурм цитадели. Ожесточенные кровопролитные бои с колоссальными потерями для обеих сторон длились неделю. Руководитель обороны майор Штемпель ежесуточно по ночам высылал связников к Кауфману с просьбой о помощи; из двадцати гонцов командного пункта русских в Катта-Кургане удалось достичь только одному. Прочитав записку с текстом: «Мы окружены, штурмы непрерывны, потери большие, нужна помощь», – Кауфман немедленно развернул все войска и рванулся назад на выручку осажденным.
8 июня 1868 года он вступил со своим отрядом в оказавшийся двуличным и предательским Самарканд, уже опустевший к тому времени от поспешно ретировавшегося и скрывшегося в горах вероломного противника.
Совсем скоро, 23 июня 1868 года, по заключенному мирному договору Бухарский эмир признал за Российской империей все ее территориальные завоевания с 1865 года, обязался выплатить контрибуцию в размере 500 тысяч рублей и предоставить русским купцам право свободной торговли в эмирате. Из восточной части ПРИНУЖДЕННОГО К МИРУ эмирата образован Зеравшанский округ, включивший города Самарканд, Катта-Курган, Чилек, Янги-Курган, Пайшанба и Педнжикент с прилегающими селениями.
В течение всего похода Куропаткин в штабе не отсиживается, а стремится быть в первых рядах атакующих подразделений, лично участвует в штурме Зеравшанских и Зерабулакских высот, в сражении под Катта-Курганом и деблокировании стойкого гарнизона Самарканда.
Героизм и храбрость двадцатилетнего подпоручика ЗАМЕЧЕНА начальством и ОТМЕЧЕНА самым достойным образом. В 1869 году фортуна, что называется, повернулась к Куропаткину лицом. Он удостоился не просто единичного благосклонного фартового кивка «госпожи удачи», а, подобно покерному «роял флэш», получил всего лишь за год полный офицерский набор – повышение в должности, очередной воинский чин и два боевых ордена: в мае назначен исполняющим обязанности, а в ноябре утвержден в должности командира пехотной роты, в июле «за боевые отличия» произведен в поручики со старшинством от 2 июля 1868 года, плюс награжден орденами Святого Станислава III степени с мечами и бантом и Святой Анны III степени с мечами и бантом.
Вверенной ему ротой управляет настолько уверенно и твердо, что видавшие виды командиры и начальники только диву даются, откуда у молодого офицера столько энергии, терпения и страстного желания работать без сна и отдыха, лишь бы его подразделение первенствовало везде и во всем: в боевой выучке, огневой подготовке, строевой выправке, знании воинских уставов, содержании вооружения и амуниции.
Ровно через год, 11 августа 1870 года, Куропаткину «за отличие по службе» присваивают чин штабс-капитана.
Пора задуматься о будущем.
Глава 3
Академия Генерального штаба
В 1871 году, успешно пройдя сито сложных вступительных экзаменов, штабс-капитан Куропаткин становится слушателем Николаевской Академии генерального штаба, располагавшейся в двухэтажном дворце на Английской набережной Санкт-Петербурга, некогда принадлежащем князю Куракину. Во времена Екатерины Великой часть имущества знатного аристократического рода, ввиду финансовых неурядиц, возникших у собственников недвижимости, обратили в пользование казны, с 1782 года в здании размещалась Коллегия иностранных дел, а с 1832-го – Военная академия.
Снаружи дворец смотрелся скромно и незатейливо, но внутреннее сдержанное великолепие, свойственное всему, что связано с дипломатическими особняками, где творилось и вершилось таинство внешней политики империи, в полной мере отвечало общеэстетическому духу как МИДа, так и военного ведомства: роскошь не в золоченых купидонах на потолке и шелке на стенах, а в камерном, сдержанном сочетании полутемных тонов мрамора и красного дерева, в некоторых помещениях допускались массивные дубовые панели, только подчеркивающие непритязательную изысканность интерьера.
Форма определяет содержание – в дворце на берегу главной реки столицы империи готовили выдающиеся умы для великих и славных дел на армейском поприще и поле брани, мастеров аналитической оценки театров военной действий, знатоков войск противника и компетентных, высокоорганизованных генштабистов и командиров частей и соединений.
