скачать книгу бесплатно
Вытянутые, выпростанные, втоптанного стона струны!
Напитаны бунтующей кровью вены.
Вышедшие нам навстречу: полуночи, пустоши и страны
Воспитаны в аду чувств благословенных.
Загнанный в яму безумия,
Или стяжавший взлёт глубокий?
Столетий ствол, молнией разбитый, спилен.
Жизнь отдана искусству. Убогие глазеют лежебоки.
Охранной охрою осыпан храп спален.
Любящим цветом оттенена неминуемая потеря.
Последняя роза осенняя – блёкла.
Таинство слабой занавески в створе утра. Рассвет потерян.
Чирк солнца. Зарделись бездонные стёкла.
3.
В разгаре сумерек: сад, споры вдохновенья и отверстых
Небес – на вдохе отхлебнула – душа моя… Потёмки святы…
И смутная тревога улеглась. Дождь выпал из отверстий
В чернильном куполе. И гнёзда птичьи – из прутьев окон свиты…
Как зримо тонет взгляд! В пучину братских чувств я погружаю
Мотив сусального пейзажа заколосившейся пшеницы:
Вороны тянутся к созревшему под ветром урожаю,
Их пятна вороные, и данный день, который денно снится…
Десницей Неба – молнией – померкший небосклон расколот,
Удушливая тишина прохохотала – над жизнью всуе.
И стынет сердце, подступает, крадучись, к ладоням холод,
И кистью начинает смерть свою, смерч бешено рисуя…
4.
До обморока!
И пульс нитевидный…
Скорее, скорее,
Хватая губами остуженный вопль
Рассветной земли, вызнать вдруг достоверность слепую!
Избита душа, час о?т часу жив,
Поминутно старея,
Предчёрное пламя познав кипарисов,
Пишу – оголтелую оторопь лиц, ввысь ликую.
Патетикой дайте наполнить
миндальничанье с закатом!
Замшелая путь-дорожка, петляя меж междометий,
Выводит к опрятным мыслям о близком.
И тайное станет явным – в грязи,
В этом мире заклятом!
И жаркая жуть прозрений вдруг окаменеет, застрянет
Древнеегипетским обелиском.
И всё же, ненапрасна
Жизнь в искусстве, неостановима!
Сердец хрустальные осколки. Разграбленные настежь судьбы
И правда впроголодь святая;
И алчущие ярких глаз картины Винсента,
И строк моих непреднамеренная схима —
Сплав бережный,
Сплав раскалённый добела!
Ночь слышалась, ночь кончилась.
Мир за окном светает…
Et cetera
«Сочинение поэзии – тоже упражнение в умирании».
Иосиф Бродский
1.
Да, в расплавленный воск тишины наряжён
Знойный полдень – Москва под пятой.
Выходи из подполья и лезь на рожон
Дух мой, чудо продлив запятой,
Разбуди, береди, борозди бороной
Измождённую душу, озвучь
Жалким скрипом двери тлен тоски вороной,
Провернув неподатливый ключ.
Мне за волосы вызволить, ввысь подтолкнуть,
Мне к оглохшим слепым – со стихом?!
Взгляд: на кромках домов каплевидная муть —
Высох ливень в проулке глухом.
Зал в потёмках. Подсвечен сюжет за спиной:
Стол, влюблённые, яства горой;
Утро. В голову целится друг записной.
Обронён в травы главный герой…
Скомкан кадр, расплавится фильм. И опять:
Безымянных мгновений купаж.
Близкий зной. Шмель взлетит тишину опылять…
Жизнь за с т и х о т в о р е н ь е отдашь?
2.
Огонь в лицо!
Рациональной подоплёки —
Ищи-свищи, здесь строки-самураи;
Здесь ночь бездомная и колокол далёкий
Звонит, звонит, по капле умирая…
Горит свеча.
И тьма народа обступила —
Поэзию – и губы в кровь, смолчала…
Как дружелюбно по живому водят пилы!
Ободрана, как липка на мочала.
Огонь в лице!
Сквозь неизбывный сброд, сужая
Простор, с ребёнком на руках, мадонна,
Идёт – навстречу славной гибели, чужая —
Всей жизни! И счастливостью бездонна.
3.
Прижато к кремню бытия кресало!
В шагах нехоженых таится эхо, снам сродни.
Высоким ветром небо расчесала
Ночь, растерявшая достопочтенные огни.
Застыли в беге облака. Молчите,
Молчите, строки, совладайте с тишиной камней!
Висок, ударов крови расточитель,
Чуть содрогается. И ластится тоска ко мне.
И ласточка сквозь синеву, и прорва
Желаний в рифму рассказать о чём-то там таком…
Мой белый фронт кромешной чернью прорван!
И крадучись в ночи, поэзия, – живёт тайком.
4.
Я скажу, нарочито шёпотом,
Вознося свечу над плечом:
В омут ночи глядел и шёл потом
Просто так, и всё нипочём.
Я прошу, как последней милости,
Как в Сахаре воды глоток,
Чтобы ранней порой явилась ты
И осталась бы на чуток —
Тень снесённого веком вечера,
Песнь горниста, похлёбка ртов!
А сейчас, что же, делать нечего,
Ко всему, ко всему готов…
Цикл «Фата-Моргана»
Мне искусство никогда не казалось предметом или стороною формы, но скорей таинственной и скрытой частью содержания. Той его частью, которая не сводится к темам, положениям, сюжетам, после чего мысль несколько затемняется, но остаётся несомненным, что в художественном произведении всего важней не слова, не формы, но и не изображённое им, а то, что всем этим сказано и не могло быть сказано иначе… какое-то утверждение о жизни, какая-то мысль, которая превышает значение всего остального и оказывается сутью, душой и основой изображённого».
Борис Пастернак
1.
Неминуемый вечер: на пледе,
На оборках июльских кулис.
Раздушистой черёмухой бредит
Растемневшийся в зной барбарис.
Будто жизнь, убывает помалу
Свет не тронутых ветром небес.
Ноги босые, в ночь, окунала
Вечность в Лету, в раздолье чудес!
Распылила зарю кавалькада
Облаков – мчатся медленно вдаль.
Неминуемо знаешь: Не надо —
Ничего! – и в минувшем, не жаль.
2.
Есть в солнце вечернем:
Покой и прохлада,
Ласкающий травы дрожит ветерок;
Смолкающий свет
В гуще мутного сада
Под пыльные звоны ушедших дорог.
Минуты, сподобившись часу, продлили —
Присутствие солнца на кромках ресниц.
Пал колкою тенью в распахнутость лилий
Раскидистой ели игольчатый шпиц.
Есть в думах вечерних:
Узоры Калькутты,
Бриз Корсики,
Волны Тверских куполов;
Желание в шаль золотую укутать
Озябшие звуки промолвленных слов.
