скачать книгу бесплатно
– Я готовлю вас к выписке, Марат Раисович. Ваши дела пошли на поправку, вы сильный человек, и организм у вас очень крепкий. Так что настраивайтесь, через денёк-другой поедете домой, к своей очаровательной жене, – доктор Максимов, заведующий отделением, был ещё и лечащим врачом Марата Бежанова.
– Спасибо Вам, доктор, если бы не Вы, я вряд ли был бы здоровым и полноценным человеком, – откликнулся Марат.
– Ну что вы, Марат Раисович. Я лишь наблюдал вас. Оперировал вас Николай Николаевич Решетов, замечательный хирург. Он дежурил в тот день, когда вы поступили. Был ведь выходной, помните?
– Да, да, конечно! Мне бы хотелось отблагодарить его, – Бежанов мучительно вспоминал это имя, но тщетно.
Вся семья Бежановых собиралась встречать Марата из больницы. Я знал, что должен ехать с ними. Знал, но не мог. Я, ставший свидетелем мерзкого поступка хозяина, ЕГО, некогда горячо любимого хозяина, который дважды за это сравнительно небольшое время надругался над своей женой, обесчестил её. Чистую, светлую, добрую, моего ангела – мою Марину. Как я мог забыть это? Как я должен теперь жить с этим? Делить с Маратом кров и хлеб? Как смотреть ему в глаза? Как теперь его любить? Я мучил себя бесконечными вопросами, но ответ был один – надо! Надо терпеть! Надо любить, надо! И я отправился на встречу с Маратом.
Решетов и Бежанов стояли в ординаторской у окна, выходящего на парадный подъезд больницы.
– Я любил Марину всю жизнь, – Решетов повернулся к Марату и твёрдым взглядом посмотрел ему в глаза, – Я специально переехал из-за неё в Москву, хотя в Ташкенте у меня были отличные перспективы: после Медицинского я закончил ординатуру и аспирантуру. Мне предлагали возглавить одну из лучших клиник в Узбекистане. Но я рванул сюда рядовым хирургом в районную поликлинику. Рванул, потому что не мог жить без неё. И я знал о ней, точнее – о вас, всё. Я смотрел все спектакли с её участием десятки раз, я постоянно отправлял ей цветы в уборную, никогда не подписывая их. Я знал обо всех её несчастьях, когда она теряла одного за другим твоих детей, Бежанов. Я знал, в какую церковь она ездит по воскресеньям на литургию, я каждую неделю бывал там, но она не замечала меня. Я был её тенью, а она – твоей. Я жил её жизнью, а она свою жизнь отдала тебе. Изо дня в день, из года в год я мучил себя одним и тем же вопросом: «Почему?». «Почему ты, а не я?». Я очень любил её, но я устал. Я смертельно устал.
Когда тебя привезли в операционную, я готов был убить тебя немедленно. Я готов был сам дать тебе наркоз, чтобы ты не проснулся уже никогда. Я ненавидел тебя, Бежанов, все эти годы. Не мог простить тебе того, что ты так легко и просто, в один миг, забрал мою девушку, отнял у меня самое дорогое – любовь. Почему она выбрала тебя, Бежанов, почему?
– Потому что в этом мире всё решает сила, Решетов, сила и смелость, – вступил в диалог Марат.
– Неужели? Я был гораздо сильнее тебя, гораздо сильнее, когда занёс скальпель над тобой. Почему же я тебя не прикончил, Бежанов?
– Потому что ты трус, Решетов.
– Нет, Бежанов. Ты ошибаешься! Я не мог сделать её несчастной, ведь она любила тебя. Тебя, а не меня. Она бы не вынесла одиночества, ты же знаешь, знаешь, какая она Марина Ахмерова.
Видишь ли, Бежанов, я православный человек, я не могу забрать жизнь человека, я не могу судить человека. Я могу лишь любить и терпеть, покорно принимать то, что даёт мне Господь. И ещё я должен научиться прощать своих врагов. И вот теперь, когда я спас тебе жизнь, теперь мне стало очень легко. Я понял, что боль, которая держала меня все эти годы, эта боль отошла. Она отпустила меня. И вот теперь я счастлив, Бежанов. Понимаешь, счастлив. И я теперь могу радоваться жизни и получать от неё удовольствие. Потому, Бежанов, что мой единственный враг в этой жизни, перестал для меня существовать. Он принял иной облик, принял другую плоть и кровь и стал мне братом. Стал тем, кем должен был стать уже давно. А что касается справедливости, Бежанов, так это всё отдано на откуп Богу. Он всё решит сам, и ты получишь всё, что заслужил. И всё это будет более чем справедливо, Бежанов, более чем.
Решетов закончил свой монолог и повернулся к окну. К крыльцу подъехала серебристая Тойота, из нее вышла Марина с прекрасным букетом цветов, за ней выскочил Бернар, следом вышли родители Марата, и вчетвером направились к входу.
– Ты великодушный человек, Решетов. Спасибо. Спасибо тебе, – Марат путался, смущался, подбирал слова, – Спасибо ещё раз. Будь счастлив.
Бежанов резко развернулся, чтобы уйти, направился к выходу, аккуратно положив конверт с деньгами на стол Решетова.
– Ты не понял, Бежанов, не в деньгах и не в силе счастье. Счастье в том, чтобы любить и быть любимым. Забери свои паршивые деньги, Бежанов. Моя любовь к Марине не имеет цены, а твоя жизнь, возможно, ничего и не стоит. Так что, забери свои деньги, Бежанов. Будь счастлив сам, если сможешь.
Марат лишь на мгновенье задержался в дверях, но, выслушав до конца Решетова, стремительно вышел из ординаторской.
Глава 19. «ЭРА СЧАСТЬЯ»
Вечер того же дня был на редкость душевным; нежным и добрым. Марата и впрямь очень любили в этом доме. Алина Павловна накрывала на стол (прислугу отпустили на выходные), Раис Тимурович помогал жене.
Марат с Мариной целовались в гостиной. Я сидел неподалеку от «Блютнера» и тихо поскуливал.
– Бернар! Дружочек, ты о чем? – оторвалась от своего занятия Марина.
– Не отвлекайся! – Марат продолжал целовать жену.
– Бернар! Что с тобой? – вырываясь из оков мужа, говорила хозяйка.
– Не отвлекайся, я сказал! – командовал хозяин.
– Подожди, Марат! Его что-то тревожит, он волнуется.
– Ну что его может волновать? Что происходит?
– Давай отложим всё это, любимый.
Марат повернулся в мою сторону, и с сожалением, но без злобы, сказал:
– Сволочь, ты, Бернар! Я ведь соскучился! – и покорно отошёл от Марины.
«Знала бы ты, моя дорогая Марина, как ты в нём ошибаешься, знала бы ты, как он жесток и непорядочен, знала бы ты, как он неблагороден и несправедлив, если бы ты это знала, ты бы не любила его» – думал я.
За ужином Раис Тимурович, основательно захмелев, сказал, что всем страданиям в этом доме настал конец и теперь начинается эра счастья в доме Бежановых. Главное, что надо усвоить – уметь играть по правилам, а лучше не играть вовсе. Хотя бы в чужие игры.
– Отец! Я никогда ни с кем не играю в чьи-либо игры! – возмутился Марат.
– Нет, сын, ты знал, что интересы твои пересеклись с номенклатурой КПРФ, и надо было быть полным ослом, чтобы перейти им дорогу.
– Вам! Вам дорогу, Раис Тимурович. Вы ведь тоже коммунист! – спокойным, но уверенным голосом произнесла Марина. – Лица, заинтересованные в денежных ресурсах партии, не останавливаются ни перед чем, не правда ли? И тогда отцы начинают стрелять в своих сыновей?
Бежанов старший вмиг протрезвел. Все уставились на Марину.
Та улыбнулась, глотнула вина, поставила бокал на стол и со словами: «Я пошутила!» пошла к роялю.
– Мариночка, детка, сыграй нам что-нибудь! – первой нарушила исступлённое молчание Алина Павловна.
– Да, детка, сыграй! – вышел из оцепенения Раис Тимурович.
Марина подошла к инструменту, откинула крышку рояля, аккуратно присела на край стула и сказала:
– Сегодня только Шопен!
Гостиная наполнилась сладкой негой. Это было то самое счастье, которое давно не заходило в наш дом. Марина, казалось, слилась с «Блютнером» в единое целое. Она просила любви, и он отвечал ей. Она отдавала душу, и он принимал её без остатка. Она растворялась в нём, исчезала и прозрачным облаком парила над струнами рояля, соединяясь с тем, что называется восхитительным словом – музыка.
Глава 20. РЕШЕНИЕ
Теперь я уже кое-что понимал. Я уже мог разбираться, как мне казалось, в музыке, в людях, в отношениях. Понял разницу между людьми и животными, и это тяготило меня. У людей всё продается и покупается – жизнь, любовь, дружба. Человек может быть жесток и несправедлив, в то время как животные напрасно никого и никогда не обидят, не причинят зла. Человек может быть нечестен, что нельзя сказать о нас. И мне теперь казалось, что поступки людей, совершаемые в экстремальных ситуациях, чем-то напоминают поступки животных. Но это лишь тогда, когда речь идет о честном поединке, настоящей борьбе. Все остальное, что мог позволить себе человек, измерялось корыстью, властолюбием, цинизмом и тщеславием.
Я научился многому за это время. Я пережил целую гамму чувств – любовь, поражение; радость, ревность; преданность и предательство. Это был теперь мой опыт, мой багаж, моя жизнь среди людей. Я мог теперь точно определить, что значит счастье, что значит – потеря его, или его отсутствие.
В этот вечер, лежа у ног Марины, слушая восхитительную музыку – волшебные, трогательные шопеновские вальсы, я понял, что не могу больше любить хозяина (я давно его разлюбил), понял, что не могу любить Марину – как она слепа, неужели она не видит, кто такой Марат Бежанов. Он недостоин её любви. Как она может не понимать этого?
Обида и ревность сжигали меня изнутри. Сердце плавилось от боли. Я страдал. В этот вечер я принял решение навсегда оставить этот дом, уйти от людей. И я стал ждать подходящего случая.
Глава 21. СМЫСЛ ЖИЗНИ
В конце весны мы переехали в наш загородный дом. Марат был здоров, спокоен, деловит. Марина, напротив, была раздражительна, суетлива, нервозна. Я думаю, что она заметила перемены во мне, так как была со мной очень приветлива, внимательна и часто повторяла по поводу и без повода: «Прости меня, дружок! Ты прав! Прости!»
Жизнь обрела для меня какой-то странный, необъяснимый смысл. Смысл в том, чтобы просто жить, не чувствовать, а просто существовать. Есть, пить, гулять, греться на солнце, купаться, спать и ждать, ждать, ждать…. Бесконечно ждать конца моего пребывания в доме с людьми. Я больше не мог радоваться и огорчаться. Безразличие, равнодушие, безучастие поглотили меня. Мой уход из дома был очевиден. И это, наконец, произошло.
Глава 22. ПОБЕГ
Я сбежал от Марата в тот день, когда мы поехали на охоту. Как только мы приехали на место, и Марат открыл дверь, я выпрыгнул из машины и пустился наутёк, прочь. Я слышал, как Марат звал меня, свистел мне, стрелял в воздух, я слышал, как он пытался догнать меня на машине, но он потерял меня и не знал, куда ехать. Он колесил по лесу, сигналил, но всё было тщетно. Я бежал так быстро, что перестал даже слышать звуки леса, лишь какой-то странный свист, возможно, свист ветра, не знаю. Выбившись из сил, я решил передохнуть. Остановился, убедившись, что нет погони, прилёг. Дыхание стало восстанавливаться, силы возвращаться. Я услышал звуки птиц, шум листвы. Вечерело. Солнце опустилось низко, повиснув на ветках деревьев. Оно ласкало меня, успокаивало, возвращало к жизни. Я понял, что я, наконец, свободен и одно из чувств – долгожданное, необходимое, очень важное – вернулось ко мне. Чувство покоя.
Я проснулся на рассвете под птичий щебет. Понял, что продрог за ночь, лежа на сырой земле. Понял, что голоден и решил поискать пропитание. В то утро ничто не подсказало моему сердцу, что наступивший день будет самым главным в моей жизни.
Глава 23. ЛЮБОВЬ
Я трусил по лесу в поисках еды, когда почуял странный запах. Это был до боли родной, желанный и бесконечно манящий запах. Я шел на него, понимая каким-то странным образом, что сейчас я найду то, что искал или ждал, или то, что должен был встретить. И ещё, почему-то очень назойливо, в моей голове роились мысли о матери. Какая-то вязкая, липкая, тяжёлая тоска навалилась на меня. Мне дико захотелось материнского тепла, её горячего тела, тяжёлых лап, сладчайшего вожделенного молока из её груди. Среди деревьев метнулась чья-то тень. И запах, манящий меня сюда, стал более отчетливым и резким. Я замер. Тень замерла тоже. Я стоял минуту, другую не шелохнувшись. Потом я решил сделать несколько аккуратных движений в сторону неизвестного объекта и медленно потянулся вперед. Подо мной хрустнула старая ветка, издав пронзительный сухой треск. Я вновь замер. И в этот момент прямо на меня из-за деревьев вышла волчица. Она шла на меня спокойно, ровно. Не скалясь, не рыча. Шла так, словно знала меня, будто я – её друг, а не враг, будто наша встреча была очевидной, и она знала, что встретит меня. В нескольких шагах от меня она остановилась. И пристально стала смотреть мне в глаза. Во мне как будто вспыхнул какой-то факел, я понял, что должен подойти к ней, но не мог двинуться с места, я словно окаменел. Мы стояли как два изваяния друг против друга и не сводили друг с друга глаз. Она сделала ещё только один, очень осторожный, шаг в мою сторону, и я побежал к ней.
Она подпустила меня близко, дав себя обнюхать. Тогда я, услышав её запах однажды, запомнил его на всю жизнь, и это был лучший запах на свете, лучше всего, что было в моей жизни прежде.
Я понял, что она – моя. Моя навсегда и ничто не разлучит нас. Это была любовь с первого взгляда. Та, что оказалась сильнее музыки, сильнее лучших вальсов на свете, вальсов Фредерика Шопена, которые я когда-то так любил.
Глава 24. МАРТА
Свою жену я назвал Марта. Думаю, что это было связано с моей прошлой жизнью – хозяина звали Маратом, хозяйку – Мариной, а новую жизнь нашей семьи определил март. На исходе лета мы с Мартой ждали потомства. Мы жили одни, в лесу, в большой норе, вернее было бы сказать, логове. Я научился охотиться и добывать пищу, правда, делал это не очень ловко, моя порода подвела меня. Конечно, Марта превосходила меня в этом. Она делала это виртуозно. И даже, будучи отяжелевшей, на сносях, она была лучшей охотницей, чем я. Но во мне не было чувство стыда, неловкости, каких-либо комплексов. Я чувствовал себя счастливейшим псом на свете. И Марта давала мне это понять. Она давала мне эту уверенность, это необъяснимое чувство единства, союза, семьи. Это была настоящая любовь, сравниться с которой не может ничто. Ведь у нас была правда, к нам пришло такое новое чувство. Ведь зверю незачем лгать, предавать, изменять, продавать. Честный выбор, честные отношения, честная борьба. Марта день ото дня уставала от бремени всё больше и больше. Её дыхание было тяжелым, поступь не была уже легкой, но глаза горели счастьем и любовью. Я часто задавал себе вопрос – почему я? Почему она выбрала меня, почему впустила меня в свою жизнь. Я не понимал многого в ней, ничего не знал о её жизни. Не знал, почему она одна, где её соплеменники, не понимал, как она отбилась от волков и не пыталась вернуться к ним. Думалось мне, и я был почти уверен в том, что в её венах течет и собачья кровь, что волчица она – лишь наполовину. Что-то её связывало с собаками. Как бы то ни было, но всё это не имело теперь значения. Ведь мы уже были семьей и ждали появления на свет своих долгожданных детей, биение сердец которых в утробе их матери я слышал своим чутким ухом.
Глава 25. СЕМЬЯ
Марта ощенилась под утро. Ещё до восхода солнца. Щенки появлялись на свет с интервалом примерно в полчаса. Их было четверо. Два кобеля и две суки. Для меня это было совершенно очевидным, я знал, что в этот мир должны были прийти четверо: Марат, Марина, Марта и Бернар. Так я хотел.
Марта, перегрызая пуповину каждому родившемуся щенку, тщательно вылизывала его и подтаскивала зубами к своей груди. Слепые малыши пищали, тыкались носом в живот матери, но, найдя сосок, припадали к нему и тут же начинали жадно сосать. Я подъедал последы, а когда у Марты закончились роды, я лег рядом со своей семьёй, и мы уснули.
