скачать книгу бесплатно
– Ладно, не сочиняй, – отмахнулся Гурской. – Мегрэ хренов. Начитался глупых детективов. Ближе к земле надо быть, Демаков.
– Повторяю, дело хозяйское, товарищ подполковник. – Демаков искоса глянул на «заинтересованное лицо». – Это не все. Чтобы ударить жертву об уключину, преступник взял его за шиворот. Обратите внимание, – Демаков присел на корточки рядом с трупом, аккуратно перевернул его лицом вниз. – Видите, ткань порвана – вот здесь, сзади? Преступник продавил ее пальцами, когда схватил потерпевшего. Капюшон остался под подушкой ладони, а пальцы изнутри прорвали ткань. Брезент так просто не проткнешь, но в данном случае приложили усилие, а штормовка не новая, материал обветшал. Все видят? Дыры, как в кастете, куда просовывают пальцы. Назовите другую причину, почему на загривке у покойного порвалась ткань? Как ее вообще там можно порвать?
Оперативники сгрудились, внимательно слушали. Возразить было нечего. С недовольством подошел Гурской, растолкал людей, тоже уставился. Потом сплюнул, проворчал:
– Тьфу на тебя, Демаков.
– Блин, Андрюха прав, – пробормотал кто-то. – А мы, лопухи, не заметили…
Оперативник снисходительно посмеивался, но самодовольства не проявлял.
Михаил поманил его пальцем. Тот помялся, подошел.
– Наблюдательный ты парень, молодец. Кто по званию?
– Старший лейтенант.
– Негусто… Будешь работать по этому делу. Полномочия получишь, с твоим начальством я договорюсь. Наплюй на него, теперь твое начальство – я, майор Кольцов Михаил Андреевич, Комитет государственной безопасности. Дело, без преувеличения, государственной важности, запомни это. Подбери толковых ребят. Будут вставлять палки в колеса – сразу сообщи, телефон управления я дам. Будут подвижки – тоже звони. Рой землю, но выйди на след убийцы. Больше ничего сказать не могу, сам понимаешь: государственные секреты.
– Хорошо, товарищ майор… – Оперативник растерялся, но явно был польщен. – А что, так можно?
– Нужно, Демаков. Жаль, что в нашей стране разбрасываются ценными кадрами. Уяснил задачу?
Осталось разобраться с «некоторыми руководящими кадрами». Он направился к Гурскому. Тот смотрел исподлобья, сопел от злости. Налог на идиотов этой стране бы точно не помешал…
Совещание он проводил лично, тем же вечером, на Коммунистической. В кабинете, выделенном под нужды командированных, горел приглушенный свет. Под ногами – ковровое покрытие. Со стены бдительным оком взирал Феликс Эдмундович в картузе, с бородкой клинышком – пламенный революционер и основатель знаменитой ВЧК.
Присутствовали прибывшие москвичи и двое местных – старший лейтенант Славин и капитан Некрасов, мужчина лет сорока, спокойный и рассудительный. Ставить в ружье всю местную контору Кольцов не собирался, ограничился беседой с начальником управления полковником Ракитиным, вручил, так сказать, верительные грамоты. Чем меньше посвященных, тем больше вероятность сохранить секреты.
Сейчас он разглядывал постные лица сотрудников. Доводить информацию закончил минуту назад – люди переваривали. На столе стояли чашки с чаем, пепельницы. Вентиляция работала – дым не задерживался.
– Коньячка бы еще, – пошутил в своей манере Григорий Вишневский, но отклика не дождался. Шутить не хотелось.
Планы по созданию в КГБ отдельного Управления по борьбе с промышленным шпионажем оставались пока теоретическими. В недрах 6-го управления (безопасность на транспорте) сформировали засекреченное подразделение «Х», оно и занималось данным вопросом. Майор Кольцов и его люди представляли именно эту структуру.
– Вопрос позволите, Михаил Андреевич? – поднял голову капитан Некрасов. – Какие у вас полномочия в нашем городе?
– Неограниченные, Виктор Алексеевич. В рамках, разумеется, действующего законодательства. Ваше руководство в курсе. С этого дня сотрудников, прикрепленных к нашей группе, не волнуют желания их начальства и прочих властей.
По закону местные органы ГБ подчинялись местным властям. На деле же – центральному аппарату КГБ. Республиканские и областные чиновники фактически не контролировали деятельность собственных органов.
– Есть еще вопросы, товарищи?
– Считаете, агент Звонарь – это погибший на озере Запольский? – спросил Некрасов.
– Пока не знаю. Наши противники в курсе, что Толмачев попался, Пол Саймон задержан, и информация о Звонаре рано или поздно всплывет. Но имени агента Толмачев не знает. Пол Саймон тоже не обязан его выдавать. Его дело – выразить глубокое возмущение произволом советских властей, задержавших добропорядочного дипломата, дождаться консула, освобождения из-под стражи и выдворения из страны. Возможно, он уже в Америке. Имя Звонаря останется тайной. Наши коллеги из ЦРУ это понимают.
– Тем не менее точно к нашему прибытию гибнет один из руководителей предприятия, на которое мы хотим обратить внимание, – заметил Алексей Швец, мрачноватый мужчина средних лет с мучнистым лицом. – Вопрос на засыпку, Михаил Андреевич: знают ли наши оппоненты, что в Н-ск выдвинулась группа по поиску Звонаря?
– Знают, – кивнул Михаил, – иначе как-то неудобно за наших американских коллег. Поэтому будьте осторожны. Запольского убили, это никакой не несчастный случай. Нас могут увести со следа, подставив невиновного. Жестоко, но нашим врагам не до сантиментов. Ничего технически сложного: узнали о планах, задержали Гурского, поцарапав его машину… Неуклюже, топорно, но у них не было времени подготовиться. Вторая версия – Запольский и есть Звонарь. Но странно, Звонарь, безусловно, ценный агент. Избавляться от ценного агента, когда над ним еще не висит дамоклов меч, просто неразумно.
– Может, не последний? – предложил неожиданную версию Вадик Москвин. – Кстати, Михаил Андреевич, в пользу вашей второй версии говорит тот факт, что убийство пытались замаскировать под несчастный случай. Зачем это делать, если Запольский невиновен? Убили бы открыто.
– А это хитрость, – улыбнулся Вишневский, – лично я так бы и сделал, чтобы запутать расследование.
– В общем, темный лес, – заключил Кольцов. – Милиция пороется, посмотрим на результат. Но рассчитывать на их успех я бы не стал. Утверждение, не требующее доказательств: ликвидировать ценного кадра на оборонном предприятии западные спецслужбы не будут. Используют до последнего. А разоблачат – не беда, информация уже ушла, будут готовить потомство. Либо Запольский не агент, либо, как выразился Вадим, агент, но не последний. Данная версия – так себе. Вряд ли оставшийся шпион будет плодотворно работать, зная, что и его однажды ликвидируют. Поэтому предлагаю закрыть глаза на смерть Запольского и начать поиски Звонаря.
– А как будет Звонарь по-английски? – встрепенулся Славин.
– Мм… Bell ringer. А что, Николай?
– Не знаю, – смутился Славин. – Просто на ум пришло.
– Тогда не мешай работать.
– Что по Гурскому, товарищ майор? – спросил Москвин. – Он прилагал старания, чтобы дело выглядело как несчастный случай.
– И что? – удивился Кольцов. – Меньше всего замначальника УВД хотел бы быть замешан в деле об убийстве. Пусть не напрямую, но все же. К тому же дела семейные, и что там у них… понятия не имею и иметь не хочу. Он вел себя глупо, но логично. Субъект неприятный, но это не делает его фигурантом. Работать в этом направлении не вижу смысла.
– Подобным персонам и так неплохо живется. Они редко становятся фигурантами шпионских дел, – поддержал Швец. – Злоупотребление служебным положением, промысел в неположенном месте, пьяная езда… что там еще? Ну, супершпион.
– Иностранцев много в городе, Виктор Алексеевич?
– Хватает, – кивнул Некрасов. – Хоть и Сибирь, но третий город в стране. Масса оборонных предприятий, научных институтов, проектных учреждений. Уж молчу про Академгородок, где секретам упасть негде. Город, тем не менее, не закрытый, в отличие от того же Горького или Севастополя. Не все, конечно, иностранцы шпионы. Подавляющее большинство – из стран социалистического лагеря. Из буржуазного мира тоже хватает. Туристы, журналисты, бизнесмены. По возможности их отслеживаем, но на весь поток не хватит ни сил, ни средств. Болгарские строители, индийские медики, преподаватели из Чехословакии. Есть несколько торговых представительств, в том числе капиталистических стран. Продаем лес, уголь, пушнину, получаем детали к железнодорожным вагонам, лекарства, многое другое. Выставки, ярмарки, фестивали. Периодически при торговых представительствах открываются консульские отделы, постоянно мелькают посольские из столицы – у всех, разумеется, дипломатическая неприкосновенность. Промышленный шпионаж, особенно в научных кругах, – явление рядовое.
– Свое придумать не могут, вот и тырят у передовой экономики, – смело заявил Славин. Сотрудники спрятали улыбки.
– Клоака у вас, – усмехнулся Кольцов. – Конечно, не Москва, все светлые головы – здесь. Ладно, шутки в сторону. Главное внимание – проектному институту «Сибмашпроект». «Крот», работающий на американцев, обосновался там. И смерть Запольского это косвенно подтверждает, независимо от того, в деле он был или нет. Есть еще опытный завод «Точприбор»… – Перед глазами лежала карта Н-ска с пометками, Михаил нашел на ней нужную точку, задержал палец.
– Кировский район, левобережная часть города, – подсказал Славин. – Пять минут ходьбы от площади Ефремова. Она же площадь Сибиряков-Гвардейцев.
– Два названия у одной площади? – не понял Кольцов.
– Бывает, – пожал плечами Некрасов. – Чтобы шпионов запутать.
– От завода до проектного института – целая марсианская пустыня, – продолжал Славин. – Предприятие огромное, на нем действует особый режим секретности.
– Так не сковородки производят, – проворчал Кольцов. – На заводе наличие шпионской сети маловероятно – так объяснили столичные эксперты. Во-первых, производство разбито на сегменты, во?вторых, там зверствует… вернее, ответственно работает Первый отдел, и секретность на высоте. Здесь же, в центре города… не сказать, что казачья вольница – надзор осуществляется, но есть послабления и нравы свободнее. Хотя, допускаю, мое мнение не совпадет с мнением руководства института. Шпионам не нужны стальные болванки, готовые изделия и тому подобное. Им нужны чертежи, расчеты, технические обоснования и, возможно, фото макетов. Все, что требуется ЦРУ, находится в институте. Мы получим пропуска и сможем проходить в здание беспрепятственно. Также готовится допуск к материалам и документам. Работы по конкретному проекту осуществляет сводная инженерная группа: конструкторы, технологи, автоматчики, операторы ЭВМ. Это единый коллектив под единым руководством. Надеюсь, территориально они тоже вместе. У шпиона первая форма допуска. Или вторая, но он имеет право получать чертежи и знает проект. Рядовые инженеры нас не интересуют: они разрабатывают отдельные узлы и цельной картины не знают.
– Вопрос, Михаил Андреевич, – поднял руку Вишневский, – как выстраивать работу? Висеть над душой у проектировщиков, заглядывать через плечо?
– Именно, – кивнул Кольцов. – Знакомство с фигурантами, с порядком работы, с нравами в коллективе, беседы с каждым по отдельности – пока на рабочем месте. При необходимости вызывать в управление. Не исключаем наружное наблюдение – в нерабочее, разумеется, время.
– Взбаламутим народ, сорвем сроки выполнения плана – по головке не погладят, – засомневался Вишневский.
– До этого не дойдет. Предвосхищаю ваш вопрос, товарищи. Да, «крот» занервничает, прервет свою шпионскую деятельность. Это неплохо. Пусть беспокоится, допускает ошибки, нам это на руку. Может попытаться скрыться, но не выйдет: где тут ближайшая государственная граница? Против него весь аппарат госбезопасности и милиция. Найдем преступника. Список фигурантов, удовлетворяющих требованиям, будет коротким. В беседах – не важно, с кем: с руководством, с рядовыми ли сотрудниками – ни слова о шпионе в организации. Надеюсь, это понятно? Причина интереса к институту – смерть заместителя директора Запольского, и ничто другое. Можно намекнуть об убийстве. Тогда озабоченность Комитета объяснима и очевидна: напрямую задета национальная безопасность. Намекнем о шпионе – начнется смута. А нарушать работу организации мы не вправе. План не лучший, но другого пока не вижу. Искать лазутчика в режиме секретности – как вы это представляете? Внедрять в коллектив своего человека под видом сотрудника? Месяцы уйдут.
– Завтра воскресенье, – напомнил Некрасов. – Институт не работает.
– Я в курсе, Виктор Алексеевич. Намекаете на выходной? К сожалению, выходные в нашей организации не гарантируются. Соберите все материалы по учреждению «Сибмашпроект» и его руководству. Что за фигура покойный Запольский? Не будем сбрасывать со счетов и товарища Гурского. Его причастность маловероятна, но он может что-то знать. Всё, товарищи. Пока свободны. Напоминаю, Виктор Алексеевич, о нашем списке пожеланий: два парных комплекта портативных радиостанций с возможностью ежедневной подзарядки аккумуляторов, транспортное средство, оснащенное системой «Алтай». Возможно, оружие, но пока не горит…
В номере гостиницы под защитой «дружеских штыков» было невесело и неуютно. Отопление в городе отключили, а с природой согласовать забыли. В однокомнатном номере было чисто, мебель не разваливалась, но о домашнем уюте оставалось только мечтать. Сколько он перевидал этих гостиниц во всех краях необъятного государства – и везде одно и то же. Как и еда в управленческих столовых: вроде съедобно и продукты нормальные, а удовольствия нет…
Что-то подспудно беспокоило. Кольцов блуждал по номеру, но источник тревоги не выявлялся. В этом городе, безбожно разбросанном по сибирским просторам, было что-то протестное, иная атмосфера, с чем он до этого не сталкивался. Вроде все как везде, а вот не совсем…
На журнальном столике стояла пепельница с ясным намеком: курите на здоровье, товарищи офицеры. Только форточку открывайте, имейте совесть… Он покурил, разобрал чемодан, повесил одежду в шкаф. Время не позднее, но выходить в город не хотелось, лучше привести в порядок мысли.
Майор принял душ с тараканами (парочку он зорким глазом точно засек), вскипятил воду для чая. Мелькнула смешная мысль: когда он сам научится собирать чемоданы? Доверишь женщине, а потом удивляешься, почему чемодан не оторвать от пола. Блок болгарских сигарет, кипятильник, зонтик, консервы на черный день, миниатюрные шахматы, тройник для розетки, куча лекарств – хотя он не помнил, когда в последний раз болел. Не говоря уж про десятки трусов, носков и прочих изделий легкой промышленности.
Однажды Михаил пошутил: «Противогаз, любимая, забыла положить – резиновое изделие номер один. В жизни всякое ведь может случиться». Только шутка, но супруга вдруг испугалась, и вопрос о резиновом изделии номер два повис в воздухе. Знала, наверное, что это такое.
Замерцал голубой экран, задымила сигарета. По второй программе шли «Спокойной ночи, малыши»! Неизменная тетя Валя, несравненная Валентина Леонтьева, как всегда, наставляла Хрюшу и Степашку. Начался мультик – майора госбезопасности хватило на полминуты. Встал, переключил на первую программу. Завершалась очередная серия «Вечного зова». Сериал Михаилу нравился: было в нем что-то душевное, невзирая на излишнюю идеологическую загруженность. Следить за судьбами героев было интересно. Но бесил чекист Алейников со своими извечными подозрениями и обвинениями заведомо невиновных. Он был не пламенным ленинцем, а пламенным идиотом, без устали теребящим людей. Из-за таких вот «товарищей» превратили в концлагерь нормальное государство, выиграли войну – вопреки им, вся жизнь из-за них – не на радости созидания, а на страхе…
Пошли финальные титры, началась программа «Время». Новости зачитывала Анна Шатилова – правильная и положительная женщина, но однажды признавшаяся в узком кругу (у которого тоже имелись уши), что не вступила в партию лишь потому, что лень было учить Устав КПСС. Выводов не последовало, а «благодарные слушатели» только посмеялись в фургоне. В стране все шло своим чередом, выполнялись решения 26-го съезда партии, росло благосостояние народа. Полным ходом шла посевная. Дорогой Леонид Ильич выступил с очередным историческим докладом на Пленуме ЦК и выглядел, как всегда, «бодрым и нестареющим».
Он выключил телевизор, вернулся в кресло, закрыл глаза. Собственное мнение о событиях в стране и мире Кольцов имел, но держал его при себе. Страна воспитала его, дала образование, работу, и это была хорошая страна (несмотря на отдельные недостатки). Он офицер, присягал коммунистической партии, и это судьба.
По-хорошему, стоило выспаться. Предыдущий сон в самолете был недолгим. Он вертелся на кровати, не мог уснуть. Разница во времени просто убивала. А каково командированным в Магадане? От Москвы до Колымского края – даль необъятная. Даже отсюда далеко.
Он уснул, но ненадолго. Проснулся в два часа ночи, и дальше – ни в одном глазу. Вертелся, потом все заново: кипятильник в стакане, сигарета. Взгляд наткнулся на телефон на прикроватной тумбочке. Стало стыдно. Порой забываешь об элементарных вещах!
Он снял трубку, попросил соединить с Москвой. Подобная услуга в таких гостиницах – в порядке вещей. Телефонистка не артачилась. Соединение прошло оперативно, зазвучал гудок вызова. Михаил покосился на часы: в Москве половина одиннадцатого, терпимо.
– Не забыл, надо же, – оценила Настя. – А мы сидим где-то в далекой столице, смотрим на телефон с угасающей надеждой.
Супруга работала филологом и иногда загибала такое, что его высшее университетское образование порой казалось церковно-приходским.
– Валюша тоже не спит?
– Валентина Михайловна спит, – ответствовала супруга. – Это я фигурально. Мы немного повздорили, что естественно ввиду отсутствия папы. Но в результате победила дружба, и одна из нас уснула. Но давай про твои дела.
– Устал, – признался Михаил. – Семь потов сошло, пока чемодан с твоими вещами до номера доволок.
– Но я же люблю тебя.
Логика поражала – он не нашелся, что ответить (кроме унылого «и я тебя»). Количество высших образований на женскую логику не влияло.
– Ладно, все в порядке. Устроили в гостиницу, познакомили с интересными людьми, завтра начинаем работать.
– Завтра воскресенье. Прости, вырвалось. Рассказывай, что у нас в Сибири? Мерзнешь? Зима уже кончилась? Ты хоть что-то ешь? Стоит ли спрашивать про медведей с балалайками на центральных проспектах? Прости за банальность, но мне интересно.
О работе супруга она не знала совершенно ничего. Поговорить за семейным столом они могли только о ее работе. Настя знала одно: муж служит в КГБ.
– Зима еще не кончилась, – подтвердил Кольцов. – Но у всех печки – выкручиваемся. С едой и медведями все нормально: как раз разделали с мужиками тушу, на неделю хватит.
– Неправда, – возразила Настя. – В Сибири никогда не ели медведей. Ни в древности, ни сейчас. Причин воз и маленькая тележка. Во-первых, животное похоже на человека повадками, привычками, строением костей. Только посмотри, как медведи купаются или ловят рыбу – это же вылитые люди. А лесных людей не едят. Во-вторых, брезгливость: как есть того, кто недавно мог съесть тебя? В-третьих, в медвежатине водятся паразиты. Например, разносчики бруцеллеза. В-четвертых, их мясо просто невкусное. Хотя порой встречаются извращенцы-любители…
– Ты у меня ходячая энциклопедия, – похвалил Михаил.
– Скорее, засыпающая энциклопедия, – поправила Настя. – Все, ложись, хватит бодрствовать. Чувствую по голосу: у тебя все в порядке. Я тоже прилягу, если позволишь. Звони чаще, Кольцов, а не только в те минуты, когда не можешь уснуть…
Глава третья
Утро началось феерически. Кольцов покурил на пороге управления, вошел в пустой холл. В здании царила тишина. Очевидно, «работа без выходных» была лишь красивой легендой.
Майор обернулся. На пятки ему наступал Москвин – еще не проснулся, а уже рвался в бой. Видно, хотел оттереть плечом, чтобы первым добежать до кабинета. На горизонте показались Вишневский и Швец – вывернули из-за угла, тоже спешили.
Кольцов первым вошел в здание, показал пропуск дежурному и зашагал к лестнице.
– Подождите, – дежурный выбрался из своего застекленного убежища и припустил за Кольцовым.
– Ну все, товарищ майор, – проворчал Москвин. – Ваш пропуск аннулирован.
– Вы же майор Кольцов из Москвы? – спросил дежурный. – Вам постоянно звонит какой-то Демаков, говорит, вы знаете. День еще не начался, а он уже весь телефон оборвал…
– Демаков? – Михаил не сразу сообразил. – Да, есть такой персонаж. Почему сразу не доложили? До гостиницы три шага.
– Виноват, – стушевался дежурный. – Вчера вы таких пожеланий не высказывали. Я номер записал.
– Позвоню из твоей будки, капитан?
– Да, конечно. Выход в город через «восьмерку»…
– Ну слава богу, товарищ майор, совсем забыли про меня! – раздался в трубке знакомый голос. – Помните ваш приказ выйти на след убийцы? Боюсь сглазить, но, кажется, вышли. Ребята постарались, весь вечер работали и всю ночь. Я сам толком не спал… В общем, я сейчас выезжаю на место…
– Стоп, Демаков, я с тобой. Ты где, в центре?
– Да, я на Каменской, у нас тут типа штаба…
– Жди, сейчас подъеду. Нам вроде обещали транспорт.
– Не стоит, товарищ майор, я на своих колесах, могу за вами заскочить. Вы где? Один поедете или с отрядом? Знаю ваше здание на Коммунистической, кто же его не знает? Буду через пять минут…
– Вольно, товарищи офицеры, – он повесил трубку и насмешливо посмотрел на подчиненных, застывших в замешательстве. – Швец, остаешься за старшего. Ждите Некрасова, он доставит информацию по институту. Задание номер два – подготовить списки всех находящихся в городе иностранцев, в том числе из братских стран. Желательно с фотографиями. Пока не горит, но может пригодиться. Задача сложная, но мы же не боимся трудностей? В общем, удачно провести выходной день. Я – с Демаковым, он, кажется, что-то нарыл. Что смотрим? Вадим, объясни товарищам, кто такой Демаков.
Старший лейтенант милиции прибыл без опоздания. Видавший виды «Москич-408» с вертикальными задними фарами подкатил к тротуару. Водитель резко нажал на тормоз, и машина… заглохла. Демаков не растерялся, заработал ключом. Михаил распахнул переднюю дверцу. К удивлению, она не отвалилась.
– Может, на нашей поедем, а, Андрей? Машина у тебя, конечно, зверь, но…
– Все в порядке, товарищ майор, нормальная машина, садитесь. – С пятой попытки двигатель завелся, и Демаков заулыбался. – Доставим в лучшем виде, товарищ майор. На любой полюс планеты, как говорится.
Михаил вздохнул и втиснулся рядом с водителем. В машине было чисто, но беспорядка хватало: торчали какие-то провода, валялись газеты, но грязь отсутствовала. Это радовало.
Водитель с хрустом переключил передачу и вскоре вывел машину на Красный проспект – главную городскую артерию.
– Не волнуйтесь, товарищ майор, машина хорошая, – уговаривал Демаков, рискованно обгоняя пустой троллейбус, – мне на ней привычнее, чем на этих ваших, новых. Довезу, не пугайтесь. Эту ласточку мой отец покупал еще в 64-м, как раз в тот год их начали производить. Сейчас 408-х уже не делают – в 75-м году прекратили, только 412-е лепят. А зря, машинка нормальная, лучше нынешних. Ломается, конечно, кузов гниет, но все равно хорошая, жалко менять. В следующем году ей восемнадцать стукнет, совершеннолетняя уже девочка…
– И ты сможешь с ней долбаться уже без опаски быть привлеченным… – Кольцов схватился за ручку над головой: водитель снова пошел на рискованный обгон.
