Казачество: путь воинов Христовых

скачать книгу бесплатно

Казачество. Путь воинов Христовых
Валерий Евгеньевич Шамбаров

Известный писатель-историк Валерий Шамбаров представляет читателям полную историю всех Казачьих Войск России от их зарождения до нынешних дней. Книга рассказывает о древних корнях казачества, о казачьих традициях, о славных делах и подвигах казаков, создававших и защищавших нашу великую державу, охранявших и расширявших ее границы. Они дружно поднимались за Веру, Царя и Отечество, неоднократно спасали Россию в страшных войнах и сами прошли через суровейшие испытания, гонения, геноцид. Обо всем этом расскажет вам книга «Казачество. Путь воинов Христовых.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Валерий Шамбаров

Казачество. Путь воинов Христовых

© Шамбаров В.Е., 2021

© ООО «Издательство Родина», 2021

От автора

С земным поклоном

всем братьям казакам и сестрам казачкам.

Казачество… Оно осваивало пространства диких степей, сибирской тайги и ледяных пустынь, формируя обширную и могучую Россию. Защищало ее в боях, охраняло ее границы. Но что же это такое – казачество? Есть казаки донские, кубанские – но и на противоположном краю континента живут казаки забайкальские, амурские, уссурийские. Была великолепная казачья конница – но были и пластуны-пехотинцы, казаки-моряки, казаки-землепроходцы. Были удальцы-станичники, с молоком матери впитывавшие боевой дух и воинское искусство – а была и Запорожская Сечь, куда приходил любой желающий. Были служилые и городовые казаки, набиравшиеся царской администрацией из людей разного звания. А были и некрасовцы, задунайцы, воевавшие против России. Однако все эти категории, несмотря ни на какие различия, признавали друг друга казаками. И все они составляли единое явление, имя которому – казачество.

Литературы по данному вопросу очень много. Но лучшие труды по истории казачества создавались в XIX – начале ХХ вв. Причем авторы, как правило, ограничивали свои исследования каким-то одним Казачьим Войском или определенным историческим периодом. С научной точки зрения некоторые положения данных работ устарели, они вобрали в себя и фольклорные легенды, искажавшие реальные факты. А в нынешние времена хлынул целый поток публикаций весьма сомнительного свойства, засоренных политическими заказами и откровенными фальсификациями, – откуда и черпают сведения многие энтузиасты, интересующиеся казачьим прошлым, традициями, корнями.

Целью работы, которую вы держите в руках, было представить всю историю казачества – от зарождения до наших дней. Казачества в целом, всех Войск, всех категорий казаков. Эта идея обсуждалась в 2005 г. на круге Московского казачьего отряда им. св. Александра Невского, и мне было поручено написать книгу «фундаментальную, полную, и вместе с тем изложенную просто и доступно, чтобы она могла стать пособием по истории казачества, настольной книгой казака». Насколько это удалось – судить вам.

Глава 1

О древнейших корнях

Поединок князей Мстислава Владимировича с Редедей

Откуда взялось само слово «казак»? Обычно считают, что оно тюркское и употреблялось в значениях «вольный воин», «бродяга», а то и «разбойник». Однако в тюркских языках нет близких корней, от которых можно было бы произвести «казак». Следовательно, в лексикон тюркских народов оно попало уже «готовым», извне. Происхождение слова «казак» надо искать не в тюркских, а древнеиранских языках, на которых говорили скифы и сарматы. От них нам достались и названия многих гор, морей, рек – Дон, Дунай, Днестр, Днепр («дан» в древнеиранских языках означало «вода», «река» – кстати, отсюда и русское слово «дно»). А корень «ас» или «аз» (в зависимости от произношения и передачи способный трансформироваться в «яс», «яз») встречается во многих скифо-сарматских этнонимах и топонимах: асии, асы, ясы, аспургиане, каспии, траспии, Асаак, сакасены, массагеты, асседоны, асиаки, языги, хазары, хорасмии, касоги, коссахи и др.

Его значение известно – «свободный», «вольный». Например, «азады» – служилое сословие воинов Парфии, это слово как раз и означало «свободные», в Сасанидском Иране то же самое слово произносилось «газа»). Но «асы» было и самоназванием всех сарматских народов! Причем такое обозначение самих себя отнюдь не редкость в мире (допустим, «франки» – тоже означает «свободные»). Окончание «-ак, – ах» в древнеиранских языках применялось при образовании существительных от прилагательных и глаголов. Таким образом «казак» в буквальном переводе – что-то вроде «вольник», а если по смыслу – «вольный человек». Между прочим, так же легко переводится слово «черкасы». «Чер» – голова, и это слово можно прочитать или как «главные свободные», «главные асы», или «вольные головы». Обратим внимание, что и казахи, хакасы, сохранившие в этнонимах тот же корень «ас», проживают на территориях, некогда заселенных сарматскими племенами. От которых и перешли сквозь века их названия, хотя сами народы успели измениться, сменить языки и к казакам, естественно, отношения не имеют.

Впрочем, стоит отметить, что родные для казаков края – Поднепровье, Дон, Кубань, Приазовье, были населены с незапамятных времен. Например, самый древний в мире образец лодки найден на Дону и датируется аж VII тысячелетием до н. э. Это типичная долбленка-однодревка, какими впоследствиии пользовались и казаки. Но степная полоса Юга нынешней России, Причерноморье, притягивали новых переселенцев, здешние народы периодически сменялись. Какое-то время господствовали киммерийцы. В VIII в. до н. э. пришли скифы, частично вытеснили киммерийцев, а частично смешались с ними, создали многонациональную Великую Скифию, куда входили и праславяне [156]. В Приазовье, на Кубани и черноморском побережье Кавказа античные авторы отмечали ряд более древних племен: меоты, синды, зиги (чиги), керкеты, ахеи, гениохи, аспургиане и др. Они славились как мореходы и пираты, выходили в море на легких ладьях, вмещавших 25–30 человек.

Во II в. до н. э. Скифию разгромили сарматские племена. Ее осколочек уцелел лишь в Крыму. Западнее Днепра расселились языги, между Днепром и Доном – роксоланы. Следующую волну сарматских переселенцев – асседонов, иксаматов, писаматов, аорсов, сираков, они за Дон не пропустили, и те осели на Кубани, на Северном Кавказе. А в I в. последовала новая волна переселенцев, аланы (так называли их соседи, а самоназванием было – «асы» или «ясы»). Они имели обыкновение инкорпорировать побежденные народы в состав своего, и этнонимы множества племен, живших от Тамани до Каспия, из античных источников исчезают, здесь появляется единая Алания. Кстати, именно в связи с расселением сарматских народов Меотида – море меотов – превратилась в Азовское, море «асов».

Подобные миграции сопровождались войнами. Часть прежних жителей уходила, искала места поспокойнее, часть покорялась пришельцам. А покрытые зарослями долины рек, острова, плавни, болота являлись естественным укрытием, где имела возможность спастись часть побежденных. Осколки разных племен смешивались между собой. Далеко не все из них были кочевниками-скотоводами. На Дону и Донце археология обнаруживает непрерывное существование оседлых поселений примерно со II в. до н. э. [27, 28]. Страбон писал о «смешанном» племени, обитавшем в гирлах Дона. Арриан, посетивший Северное Причерноморье во II в. н. э., сообшал, что некоторые из местных племен «прежде питались хлебом и занимались земледелием», но после вражеских нашествий «поклялись великой клятвой никогда впредь не строить домов, не бороздить землю плугом, не основывать городов… а скота держать не более, чем сколько можно переводить из одной страны в другую». Но этот же закон, запрещавший земледелие, известен у донских казаков, он просуществовал до 1695 г. и был вполне рационален – привязавшись к земле, хозяйства стали бы легкой добычей степняков.

Хотя города у здешних жителей все же были. Самый значительный – Танаис (недалеко от Азова). Его основали греки в III в. до н. э., но город стал не греческим – в документах той эпохи его граждане подразделяются на «танаитов» и «эллинов», причем руководство составляли «танаиты». Страбон описывал, что Танаис являлся центром торговли для роксоланов и других окрестных племен. Еще одним центром была Фанагория (Тамань). Покорить здешние края пытались цари крымского Боспора, властитель Понтийского царства Митридат, но их завоевания оказывались непрочными – не только роксоланы, но и оседлые местные жители прекрасно умели владеть оружием. В 47 г. здесь появились римляне. Их легионы от Тамани прошли по Приазовью, взяли Танаис, но этот город стал самой северной точкой их завоеваний. Римляне тут крепко получили и дальше не продвинулись ни на шаг [156].

Однако масштабные переселения народов не прекратились. Во II в. с Балтики пришли русы (руги). Объединились с роксоланами, славянами, скифами и создали довольно крупную державу. Но через 80 лет ее сокрушили германцы-готы, тоже двигавшиеся от берегов Балтики. В 237 г. они захватили Танаис и разрушили город. Жестоко покоряли жителей Приазовья, как писал Иордан, они были «в большей части перебиты». Но и торжество готов было недолгим. В 371 г. на них обрушились пришельцы с востока, гунны. Славяне, роксоланы и население Приазовья приняли их сторону, помогая им бить общих врагов. Кстати, до нас дошла легенда о том, как гуннские воины, охотясь на Тамани, ранили оленя. Он бросился в воду, переплывая между отмелями, пересек Керченский пролив – и показал путь войску. Готы сосредоточили силы на Дону, а гунны обошли их через Крым и ударили в тыл [27]. Не этот ли олень, раненный стрелой и помогший местным племенам освободиться, был изображен на древнем гербе донских казаков? Только смысл уже забылся… А о том, что они восприняли гуннов освободителями, говорит однозначный факт – сразу же после падения готского владычества они восстановили Танаис, 140 лет лежавший в руинах.

Христианство в здешние края стало проникать задолго до Крещения Руси. Как известно, еще в 60-е годы I в. св. апостол Андрей Первозванный посетил Крым, основал первую христианскую общину в Херсонесе (возможно, и в Феодосии, Пантикапее). Причерноморье было окраиной Римской империи, и сюда ссылали преступников, в том числе христиан. На Дону и в Приазовье христианские погребения появляются со II в. Когда равноапостольный император Константин сделал христианство государственной религией и созвал в 325 г. в Никее I Вселенский Собор, на нем присутствовали делегаты из Боспорского царства и «Скифии». А житие св. Николая Чудотворца рассказывает, как где-то в IV в. паломники, жившие у устья Дона, снарядили корабль, чтобы поклониться мощам святителя.

Но карта Северного Причерноморья продолжала меняться. В V в. империя гуннов распалась, и в Поднепровье выделилась славянская Антия. В VI в. ее сокрушили авары, пришедшие из Средней Азии. За ними двигались их враги, тюрки. Возникли Аварский и Тюркский каганаты – граница между ними пролегла по Дону. В VII в. оба они развалились на части. В степях от Дуная до Кубани образовалось Болгарское ханство. А хазары, населявшие берега Каспия и долину Терека, приняли тюркскую знать и создали свой каганат. В 670 г. в союзе со славянами и аланами они одолели и изгнали болгар. Затем разбили и подчинили Аланию. И вот после этого в разных источниках появляется термин «касаки», в русских летописях – «касоги», так стали называть жителей Западного Кавказа, Кубани и Приазовья.

Чтобы объяснить это, можно вспомнить: при образовании Алании в нее вошли многочисленные побежденные племена, все они становились «аланами» («ясами»). Логично предположить, что после разгрома аланов хазарами они отделились. При этом обощенно обозначили себя «свободными» – «касаками». Какие-то из них назвались и «черкасами» (но не черкесами – это не самоназвание, а прозвище, данное аланами, означает «головорезы»). Описания «страны Касакии» появляются уже позже, в сочинениях Константина Багрянородного (X в.), Гудад ал-Алэма (XIII в.). Персидский географ Аль-Масуди (X в.) рассказывал: «За царством алан находится народ, именуемый касак, живущий между горой Кабх (Казбек) и Румским (Черным) морем. Народ этот исповедует веру магов. Среди племен тех мест нет народа более изысканной наружности, с более чистыми лицами, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин, более стройных, более тонких в поясе… Причина их слабости по сравнению с аланами в том, что они не позволяют поставить над собой царя, который объединил бы их. В таком случае ни аланы, ни какой другой народ не смогли бы их покорить».

Как видим, и Масуди отметил, что это был не один народ, а раздробленные племена. Ну а хазары подмяли как алан, так и касаков. Славяне до поры до времени оставались союзниками хазар. Племя северян в это время расселилось по Донцу и Дону. Арабы и персы стали называть Дон «Русской рекой» или «Славянской рекой». Хотя население здесь оставалось смешанным, археологи отмечают одновременное сосуществование разных культур. Поселения русов возникли и в Приазовье, в Крыму. С Византией поддерживались прочные и выгодные связи, и Константинопольская патриархия учредила Хазарско-Хорезмийскую митрополию, окормлявшую умножавшихся христиан.

Но в 808 г. в Хазарском каганате произошел переворот, власть захватила иудейская купеческая верхушка, что стало бедствием для окрестных народов. Хазария стала поставлять на внешние рынки меха и рабов. Чтобы добыть их, порабощала соседей, облагая тяжкой данью. Христиане подверглись гонениям, бежали на окраины государства. В 834 г. по просьбе кагана византийский император прислал ему инженера Петрону Коматира – построить крепость Саркел на Дону. Тот обнружил, что среди местных жителей много христиан, запроектировал в цитадели храм. Но иудейское начальство не позволило его возвести, завезенные для церкви капители и колонны были брошены в степи, где их и нашли археологи в 1935 г. [26]

Каганат расширял свои владения во все стороны. Северяне отступили с Дона и Донца на Десну. А по степям от Дона до Днепра хазары продвигались системой крепостей-замков, археологи нашли их более 300. Сами купцы из хазарской верхушки воинами не были, в крепостях несли службу какие-то другие племена. Причем выявлены не только мужские, но и женские воинские погребения, что было характерно для сарматских народов (от которых и пошла легенда об «амазонках»). Но установлено, что хозяева им не доверяли. Внутри цитаделей жили только начальники, а гарнизоны располагались во внешнем обводе укреплений. По рисункам и надписям, нацарапанным часовыми, обнаружено, что даже посты несли службу не с внутренней, а с внешней стороны стен! [156]

В IX в. у хазар появился сильный противник, князья из династии Рюриковичей. Борьба шла с переменным успехом, пока в 965 г. Святослав Игоревич не нанес каганату смертельный удар. Сокрушил войско хазар, разрушил Итиль, Семендер на Тереке, Саркел, победил и вассалов каганата, ясов и касаков. Согласно Иоакимовской летописи, часть из них он «приведе Киеву» на поселение – вероятно, некоторые из подневольных племен в войне перешли на его сторону. А на месте Саркела была отстроена крепость Белая Вежа – Дон стал границей Киевской Руси.

Сын Святослава св. равноапостольный Владимир в 984–985 гг. покорил последний осколок Хазарии Таматарху (Тамань) и Самкерц (Керчь), превратив их в Тмутараканское удельное княжество. Правители здесь были русскими, а основную часть населения составили касаки. Покорились они не сразу. Но вместо сражения предложили поединок между князем Мстиславом Владимировичем и вождем Редедей. А после победы Мстислава признали подданство, и отношения установились вполне дружеские. Касаки вступали в дружины русских князей, принимали крещение.

Русские селились и на Дону, вокруг Белой Вежи. Она контролировала важный торговый путь – с Волги на Дон и через Азовское море на Тамань, взимала пошлины. Но в эпоху Киевской Руси появились и другие места, где жизнь была сходной с будущими казаками. Для защиты от печенежских набегов св. Владимир начал строить систему пограничных крепостей. Служить сюда набирали добровольцев, удальцов из разных племен, разного звания. Появились богатырские заставы, которые наблюдали за степью, вели разведку, оповещали об опасности, отбивали у степняков пленных. В общем, не случайно более поздние былины называли Илью Муромца «казаком» – хотя с исторической точки зрения это, конечно, анахронизм. Кроме того, киевские князья начали привлекать на службу и «осаживать» для защиты границ торков, черных клобуков (каракалпаков), берендеев (угров), других союзных кочевников.

Возникали и центры другого рода – не княжеские, на «ничейной» территории, где собиралась всякая вольница. Сперва они появились на «Белобережье» (Кинбурнской косе) и близлежащих островах. Отсюда отчаянные искатели удачи и добычи отправлялись на лодках в морские набеги на византийские берега – греки называли их «русами-дромитами» (от Ахиллова Дрома – Тендровской косы). Позже на Днестре возник «вольный город» Берлад, куда стекались разноплеменные «берладники». Ну чем не прообраз Запорожской Сечи?

А Киевская Русь стала дробиться, втягиваться в междоусобицы. Тмутаракань было далекой окраиной, здесь находили пристанище проигравшие князья, изгои. Один из них, Олег Святославович, признал себя подданным греческого императора Алексея Комнина, получал за это деньги и военную помощь. В 1094 г. он отправился воевать за свой родовой Чернигов, а с императором расплатился, отдал Тмутараканское княжество Византии. С утратой этих владений потерял значение и степной форпост Руси – крепость Белая Вежа на Дону. Теперь она была отрезана от родины, окружена половецкими племенами. В 1117 г. русский гарнизон и часть жителей были выведены из крепости. Им выделили землю в Поднепровье, на реке Остер, там был построен город с тем же названием, Белая Вежа.

Но русские жили на Дону уже 150 лет. Смешивались с хазарами, касогами, перенимали их обычаи, сохранили только язык и православную веру. Многие остались. Их стали называть «бродниками» – основной их промысел был связан с торговой дорогой по Дону. Они обслуживали броды через донские притоки, волоки, переправы, получали за это плату от купцов, продавали им рыбу, дичь. Жили в окружении степняков, в постоянной опасности, поэтому владеть оружием учились с малых лет. Западные источники называют бродников великолепными воинами. Ну а Византия тоже стала слабеть, и доставшееся ей Тмутараканское княжество захирело, попало под власть половецких ханов.

Глава 2

Как рождалось казачество?

Русь подорвала свои силы в междоусобицах, а в 1223 г. через перевалы Кавказа вторглись монгольские тумены. Ясов и касогов они разбили и покорили, наложили дань. Ударили на половцев. Но бродники стали союзниками пришельцев – поскольку половцы были их извечными врагами. Русские внязья рассудили иначе, вступились за своих степных соседей – и подверглись страшному разгрому на Калке. Но в этот раз монгольское войско приходило только на разведку. Однако через 14 лет с востока хлынули полчища Батыя. Заполыхали Рязань, Москва, Владимир. Военачальники Батыя снова разгромили половцев, заставили покориться касогов и ясов.

В степях Причерноморья и Поволжья возникла Золотая Орда, столицей ее стал Сарай в низовьях Волги. Над подвластными половцами, печенегами, торками, берендеями Батый ставил своих начальников, спаивал жестокой монгольской дисциплиной – на Руси их обобщенно называли «татарами». Соседние народы облагали данью, русским князьям тоже пришлось подчиниться. Но на Дону оставалось прежнее население, бродники. Французский посол Робрук, проезжавший в 1252–53 гг. через здешние края, сообщал:

«Повсюду среди татар разбросаны поселения русов; русы смешались с татарами и в смешении с ними превратились в закаленных воинов; усвоили их порядки, а также одежду и образ жизни. Средства для жизни добывают войной, охотой, рыбной ловлей и огородничеством. Для защиты от холода и непогоды строят землянки и постройки из хвороста; своим женам и дочерям не отказывают в богатых подарках и нарядах. Женщины украшают свои головы головными уборами, похожими на головной убор француженок, низ платья опушают мехами выдры, белки и горностая. Мужчины носят короткую одежду: кафтаны, чекмени и барашковые шапки. В смешении с другими народами русы образовали особый народ, добывающий все необходимое войной и другими промыслами… Все пути передвижения в обширной стране обслуживаются русами; на переправах рек повсюду русы, имеющие на каждой переправе по три парома» [23].

Об «усвоении» татарских обычаев – явная ошибка француза. Описанные им способы хозяйствования, жилища, наряды совершенно не соответствуют монгольским. Робрук видел бродников, которые и раньше жили подобным образом. Л.Н. Гумилев в 1965 г. при раскопках на берегу Цимлянского моря обнаружил остатки селения, находки показывали, что здесь жили семейные люди. А по образцам керамики установлено, что селение существовало примерно с Х до XV вв. – и до Орды, и под властью Орды [28]. Местные жители сохраняли и православную веру. Этот фактор очень мудро оценил св. Александр Невский. В 1261 г. он испросил у хана Берке, чтобы из разрушенного поднепровского Переяславля кафедра епископа была перенесена в Сарай. Епархия стала называться Сарско-Подонской, окормляла православное население в ханской столице, на Дону и других землях Золотой Орды. Но подчинялась она митрополиту Всея Руси – чья резиденция из запустевшего Киева переехала во Владимир, а потом в Москву. Таким образом, через Церковь, установилась связь православных жителей Орды с новым центром русских земель.

А вот касогам под ханской властью пришлось очень не сладко. Они не имели таких заступников, как св. Александр Невский или Иван Калита. Жили разрозненными племенами. Их грабили все кому не лень – баскаки, сборщики дани. Татарские начальники вытесняли их с земель, пригодных под пастбища. Сказалась и специфика Причерноморья. Еще в эпоху Древнего Рима крымский Боспор был центром работорговли, скупая пленных у окрестных племен. В Хазарском каганате этот сверхвыгодный промысел прибрала к рукам иудейская община. Но и после гибели Хазарии работорговцы нашли пристанище в византийском Херсонесе, оптом покупали невольников у печенегов и половцев. В период своего упадка Византия уступила крымские и приазовские города венецианцам и генуэзцам. Но купеческие общины там остались прежними. В Венеции правитель здешних колоний носил титул «консул Хазарии», а в Генуе черноморскими владениями управлял коллегиальный орган, «Оффициум оф Хазарие». И для них-то Золотая Орда стала поистине «золотой» – она превратилась в главного поставщика невольников на международные рынки. Татары пригоняли из походов массы пленных, а итальянские корабли развозили их на Ближний Восток, в европейские страны [158].

Касоги становились жертвами охоты на невольников – жили-то близко от портов и рынков. Они восставали. Но мятежи Орда усмиряла круто, и «страна Касакия» из всех источников исчезла. Из равнинных, легко доступных районов Приазовья и Кубани жители разбегались. Часть уходила в горы. Они стали предками адыгов, кабардинцев, карачаевцев. Другие переселялись в леса донских притоков, приазовские болота. Уходили и в Поднепровье – здешние места были совершенно опустошены, города и села лежали в пепелищах. Селиться можно было где угодно. А днепровские плавни и леса были хорошим убежищем в случае нападений.

Свидетельства таких переселений сохранились в языке, в географических названиях. Например, авторы античных времен и раннего Средневековья называли на черноморском побережье Кавказа и в Приазовье племя чигов. Впоследствии чигов упоминают на Верхнем Дону и Хопре [25, 26]. В казачий лексикон вошли связанные с ними слова «чигонаки» (селения в болотистых низинах), «чигин» – поясной кошелек, «чикилеки» (женское украшение), прозвище «чига востропузая» [169]. Но чиги появились и на Днепре, позже здесь возник город Чигирин. А «черкасами» на Руси называли кабардинцев. На Днепре тоже обосновалась их община, был построен город Черкассы. Термином «черкасы» даже стали обозначать всех украинских казаков (но не донских).

Впрочем, сейчас внедрилась тенденция напрямую производить от касогов «казачью нацию». Это крайне безграмотная ошибка. Беженцы из «Касакии» составили лишь изначальные зернышки казачьих общин, пополняясь за счет других удальцов. Так, на Дону исчезает этноним бродников (последний раз упоминаются в 1254 г.) Возможно, это было связано с междоусобицей в Орде, с войной хана Тохты против могущественного Ногая – вероятно, бродники приняли сторону проигравшего, их пребывание прослеживается во владениях Ногая, где-то в Молдавии. А позже появляются «казаки» – хотя селения на Дону продолжали существовать, никуда не делись. Очевидно, касоги смешались с оставшимися здесь бродниками и передали им свое имя.

Правда, в этот период информация о казаках неясна и расплывчата. Они жили в ханских владениях и участвовали в походах татар. Баскаки и купцы нанимали их в свои частные отряды. Но в XIV в. в Орде началась «великая замятня» – жестокие драки за власть. Она стала распадаться, и вот тут-то проявились духовные связи казаков с Русью. Св. благоверный князь Дмитрий Иванович принялся налаживать оборону южных границ. Строил крепости по Оке, организовывал разведку, высылал в степь «сторожи» – казаки становились для них лучшими союзниками.

А в 1380 г. московский государь повел рати на Куликово поле. Как сообщает «Гребенная летопись», к нему присоединились казаки городков Сиротина и Гребни: «Там в верховьях Дона народ христианский воинского чина живущий, зовимый казаци в радости встретиша великаго князя Дмитрия, со святыми иконы и со кресты поздравляюще ему об избавление своем от супостата и приносяще ему дары от своих сокровищ, иже имеху у себя чудотворные иконы в церквях своих». Казаки принесли князю Донскую икону Пресвятой Богородицы. «Она была утверждена на древке, как хоругвь. В день славной Куликовской битвы… икону носили среди православных воинов для ободрения и помощи». После победы уцелевшие казаки подарили икону Дмитрию Донскому. Летопись рассказывает, что князь побывал и в казачьих городках, где ему подарили еще одну чудотворную икону Божьей Матери – Гребневская (или Гребенская) [43].

Но торжество оказалось недолгим. Два года спустя поход на Москву предпринял хан Тохтамыш. Чтобы достичь внезапности, он выслал рати по Волге и Дону, прочесавшие и уничтожившие казачьи селения. Диакон Игнатий Смольнянин проезжал из Москвы в Константинополь в 1389 г., через 7 лет после этого погрома. Он описывал: «По Дону никакого населения нет, только виднелись развалины многих городков…» То есть в составе Орды казаки чувствовали себя достаточно вольготно, строили «многие городки» на виду – теперь этому пришел конец.

А вскоре Тохтамыш неосмотрительно поссорился со своим давним покровителем, властителем Средней Азии Тимуром Тамерланом. В 1395 г. он вторгся на ордынские земли, разбил татар на Тереке, преследовал до Днепра. После этого Тимур стер с лица земли Курск, Липецк, Елец. На Москву не пошел. Как известно, произошло чудо по молениям к Владимирской иконе Пресвятой Богородицы. Тамерлан повернул на юг, но его полчища снова прочесали Дон сверху донизу, разорили и сожгли Азов, опустошили Крым, Северный Кавказ, Сарай, Астрахань. После этого нашествия в Орде рухнул всякий порядок. Степь превратилась в Дикое Поле, где разные претенденты на ханство и просто банды резались друг с другом. Казаки разбредались кто куда. Их охотно принимали русские князья. Давали землю для поселения и договаривались: податей они платить не будут, а вместо этого станут охранять границы. Так появились рязанские, мещерские, северские казаки.

Сказания, записанные в XVIII в. Рычковым, Рукавишниковым, Акутиным связывают с нашествием Тамерлана первое появление казаков на Яике – атаман Василий Гугня с отрядом из 30 донцов и одного татарина перебрался на эту реку. Встретили татар и побили их, кроме женщины, на которой Гугня женился. А потом к отряду присоединилось много татар, бежавших из Астрахани [114]. Легенда гласит, будто до «бабушки-Гугнихи» казаки не женились, сходились с женщинами только на время, а когда отправлялись в очередной поход, бросали их, прижитых детей убивали. Но это всего лишь сказка. Археологические находки показывают, что на Дону бродники и казаки испокон веков жили семьями. Однако и целиком отвергать предание нельзя. Народная память зафиксировала исторические факты. Миграции с Дона, вызванные Тамерланом. Даже последовательность разорения указана верно – сперва Дон, потом Астрахань. Хотя постоянных поселений на Яике в данное время еще не возникло. Казаки лишь стали приходить сюда, а обосновались позже, в XVI в.

Новые партии переселенцев из степи появились и в Поднепровье, во владениях Литвы. Она не знала татарского ига и быстро усиливалась – русские удельные князья добровольно переходили под ее власть, чтобы обрести защиту. Правда, в 1385 году великий князь Ягайло женился на польской королеве Ядвиге, Литва соединилась с Польшей, и государственной религией стал католицизм. Однако на окраинах это пока не ощущалось. А для храбрых и умелых воинов здесь открывались возможности и для заработков, и для карьеры.

В 1399 г. властитель Литвы Витовт в союзе с Тохтамышем выступил против ордынского хана Темир-Кутлуга. В литовском войске были и казаки. Но в битве на р. Ворскле оно потерпело страшное поражение. Витовта спас казак Мамай. Три дня блукал с ним в лесу по чащобам, пока Витовт не пообещал ему княжеский титул и город Глинеск. Казак сразу же нашел дорогу и стал князем Глинским. Родословная Глинских уточняет, что казак носил имя Алекса и был внуком темника Мамая – после его разгрома на Куликовом поле и гибели родственники ушли в Литву, служили на границе, перешли в православие.

Впрочем, стоит отметить, что прозвище «Мамай» носили и некоторые другие князья Глинские и, судя по всему, они пользовались у казаков большим авторитетом. Впоследствии казак Мамай стал в Поднепровье одним из любимых героев народного творчества. Его рисовали на дверях хат, скрынях (сундуках), печках. Изображали обычно с бандурой, чаркой, сопровождая подписями наподобие: «Козак – душа праведна, сорочки не мае, колы не пье, то вошу бье, а все не гуляе». В общем, фигура Мамая стала обозначать фольклорного «обобщенного» казака.

Казаки участвовали и в других войнах Литвы и Польши. В 1410 г. они в составе объединенной армии сражались с тевтонскими рыцарями под Грюнвальдом. Участвовали они и в междоусобицах, гражданских войнах, раздравших Литву после смерти Витовта. Еще одна часть казаков пристроилась в черноморских колониях Генуэзской республики. Здешние купеческие общины пользовались наемными воинами и хорошо платили. В уставе Кафы (Феодосии), утвержденом в 1449 г., пункт 66 гласил: «если случится, что будет взята какая-нибудь добыча на суше казаками, или оргузиями, или кафскими людьми», запрещалось отбирать ее и взимать с нее налоги. В уставах Солдайи (Судак) и Чембало (около Севастополя) требовалось, чтобы казаки, если возьмут добычу, выделяли четвертую часть консулу города, а остальные три четверти делились пополам между казаками и городской общиной [42]. Венецианец Барбаро, живший в здешних местах в 1436–52 гг., писал: «В городах Приазовья и Азове жил народ, называвшийся казаки, исповедовавший христианскую веру и говоривший на русско-татарском языке». Барбаро указывал, что они имели выборных предводителей.

Служили казаки и Московской Руси. В 1443 г. в зимних боях против ордынского царевича Мустафы отличились рязанские казаки. Между тем Золотая Орда развалилась. От Большой (Сарайской) Орды отделились Казанское, Крымское, позже Астраханское ханство, Ногайская орда, враждовавшие между собой. Прежняя столица Сарай пришла в упадок. Пребывание в нем центра Сарско-Подонской епархии теряло смысл. В 1460 г. епископ Вассиан уехал оттуда. Великий князь Василий Темный и митрополит Иона выделили ему резиденцию в Москве, на Крутицком подворье при храме св. Петра и Павла. Епархия стала называться Крутицкой, но задачу сохранила прежнюю – окормлять православное население в татарских владениях. При Иване III, в первой войне против Казанского ханства, отряды казаков действовали под командованием воеводы Ивана Руно, в 1469 г. ворвались в посады Казани, «отполонили» множество русских невольников.

Противники Москвы пытались объединиться против нее, хан Большой Орды Ахмат заключил союз с Литвой. Но Иван III в противовес им нашел союзника в лице крымского хана Менгли-Гирея. Польский историк Ян Длугош писал, что в 1469 г. на Волынь совершило набег крымское войско, состоявшее «из беглецов, добычников и изгнанников, которых они на своем языке называют казаками». А в 1480 г. русская рать и полчища Ахмата сошлись в Стоянии на Угре. Государь тайно организовал экспедицию в глубокий тыл неприятеля. Корпус из казаков, добровольцев и служилых татар под руководством князя Василия Звенигородского и царевича Нордоулата отчалил из Нижнего Новгорода на лодках вниз по Волге, неожиданно нагрянул прямо на Сарай и разорил его [158]. Известие о разгроме столицы потрясло Ахмата, подстегнуло его отступить. Хотя неудачный поход подорвал его авторитет, на него напали сибирские татары с ногайцами и убили. Гибель хана ознаменовала и конец всей Большой Орды.

На юге происходили и другие большие перемены. Турецкий султан Мухаммед II окончательно добил Византию, взял Константинополь. Стал считать себя наследником греческих императоров и решил прибрать к рукам их прежние владения на Черном море. В 1475 г. турки предприняли экспедицию в Крым. Генуэзцы узнали об этом, взывали о помощи к папе римскому, к польскому королю Казимиру. Хотя король не рискнул подставлять свое войско под османский удар, прислал для защиты Кафы только казаков. Однако турки захватили и Кафу, и Бахчисарай. Крымское ханство признало себя вассалом Османской империи. На северных берегах Черного моря начали строиться турецкие крепости.

Но уже поднималась и усиливалась Московская держава. Разрасталась, присоединила вечевые «республики», цеплявшиеся за свою независимость: сперва Новгород, потом Вятку – гнездо волжских ушкуйников. Иван III женился на Софье Палеолог из греческого царского рода, и на гербе России появился византийский двуглавый орел. Москва подхватила и духовную миссию погибшей Византии, превращалась в мировой центр Православия – Третий Рим. Когда в Литве начались гонения на православных, Иван III вступился за единоверцев, и граница стала сдвигаться на запад – у литовцев отобрали Вязьму, Брянск, Чернигов, Рыльск, Новгород-Северский.

И в этот период стал заново заселяться Дон. Однако представлять дело так, будто сперва казаки отступили из родных мест на Русь, а потом вернулись, было бы слишком грубым упрощением. Те, кто покинул Дон после погромов Тохтамыша и Тамерлана, за сотню лет прижились в рязанских, северских, московских землях, их потомки смешались с коренным населением. Но в опасном приграничье хватало и других удальцов, здесь все умели владеть оружием. Самым отчаянным хотелось пожить вольно, испытать свою силушку и сноровку.

После распада Большой Орды степь в значительной мере очистилась от татар, теперь они тяготели к центрам ханств, и отряды вольницы с Рязанщины, Калуги, Тулы начали осваивать Дикое Поле. Рязанская княгиня Аграфена жаловалась Ивану III, что ее подданные «самодурью» уходят за рубеж. Их городки возникли на Верхнем Дону и по его притокам – Вороне, Хопру, Медведице. Это давало возможность и вольную жизнь вести, и поддерживать связи с русским приграничьем, торговать там, покупать необходимые вещи. Так возникло верховое казачество – его основу составили выходцы с Руси.

А на юге после разгрома генуэзских колоний один из городов, Азов, долгое время оставался в неопределенном положении. У властей до него руки не доходили. Здешние казаки стали считать его «своей» столицей. Жили, никому не подчиняясь, грабили турок и их вассалов, торговые караваны. Только в 1502 г. султан повелел крымскому хану Менгли-Гирею навести порядок, а «всех лихих пашей казачьих и казаков доставить в Царьград». Хан послал войско и занял Азов. Часть казаков покинула город, другие остались. Они приспособились к новой власти, перенацелились совершать набеги на Русь. В 1516 г. Василий III просил султана, чтобы тот запретил азовским казакам «тревожить нашу украйну (т. е. окраину) и хватать людей». Но позже упоминания об азовских казаках исчезают. Очевидно, они смешались с татарским и турецким населением, приняли ислам.

А те казаки, которые ушли из Азова, отступили вверх по Дону, основав свои городки. Они положили начало низовому казачеству. С верховым казачеством они были разделены, так как места у Переволоки лежали близко от Астраханской орды и оставались слишком опасными. Но и сами по себе казачьи городки и станицы (изначально станицами назывались не населенные пункты, а отряды) существовали независимо друг от друга, избирали собственных атаманов. Они объединялись и ставили над собой общего предводителя только на время совместных предприятий. В связи с этим возникло два центра донских казаков – Раздоры возле впадения в Дон Северского Донца и Верхние Раздоры на Медведице. Здесь собирались для больших походов, проводили выборы, а потом делили добычу. Как выборы, так и дуван не обходились без конфликтов, откуда и названия городков.

Казаки в это время появились и на Тереке. По преданиям, первый отряд во главе с Андреем Шарой пришел сюда с Дона. Но вполне вероятно, что на Терек перебрались и вятские ушкуйники – этнографы и фольклористы выявили у здешних казаков многие особенности, общие с Русским Севером [14]. Подобная версия вполне логична: когда Иван III подчинил Вятку и ликвидировал базу буйной вольницы, для нее не было возможности обосноваться где-нибудь на Волге, реку контролировали Казанское и Астраханское ханства. А добраться через Каспий на Терек было не трудно. Как показывают исследования, сперва казаки «кочевали в гребнях» (горах) по рекам Аргун, Баас, Хулхулау, Сулак, Акташ, Сунжа. Потом выбрали постоянное пристанище – по р. Сунжа (в фольклоре гребенцов ее зовут Сунжа-матушка) [14]. Здесь казаки подружились с кабардинцами, стали союзниками.

Таким образом, казачество складывалось из разных составляющих – не по крови а по духу. Казаком становился тот, кто мог стать «своим» в их среде, был способен выжить в экстремальных условиях.

Глава 3

Воины приграничья

Казак XVI в.

В XVI в. упоминания о казаках в различных документах хлынули сплошным потоком. А политическая обстановка в Восточной Европе определялась в это время борьбой трех держав. С одной стороны Литва, связанная с католической Польшей (у них был общий король). С другой – Россия. И им обеим постоянно угрожало Крымское ханство. Эти государства были очень не похожими друг на друга. Москва смогла усилиться благодаря централизации власти. От Орды она переняла принципы жесткой дисциплины. Вся знать обязана была служить великому князю, исполнять его распоряжения. Была создана многочисленная профессиональная армия из мелких дворян («детей боярских»). А Государь отвечал перед Богом за всю страну и за своих подданных. Видел свой долг в том, чтобы защищать их и от внешних врагов, и от преступников. Крепостного права еще не существовало, а налоги были весьма умеренными. Иностранцы с удивлением отмечали благосостояние русских людей, изобилие и дешевизну продуктов.

В Польше и Литве власть короля была очень ограниченной. Важнейшие вопросы решали Сейм – собрание знати, и сенат из высшей аристократии. Во главу угла они ставили «свободы», кичились ими. Но «свободы» существовали отнюдь не для всех. Реальными правами обладала только шляхта – дворяне. А фактически заправляли богатые магнаты – паны. Именно они заседали в сенате, определяли решения Сейма. Если в России воевод в города назначали на 1–2 года и государь строго контролировал их службу, то в Литве и Польше должности воевод и старост становились фактически личными владениями, паны распоряжались в них как самовластные царьки. Крепостное право было жесточайшим, подати самыми высокими в Европе. Магнат заставлял крестьян трудиться сколько ему угодно, мог истязать и убить по своему усмотрению (в России смертные приговоры выносили только Государь и Боярская дума). Папский нунций Руггиери писал: «Паны, казня крестьян ни за что, остаются свободны от всякой кары… можно смело сказать, что в целом свете нет невольника более несчастного, чем польский кмет».

Ну а Крымское ханство под эгидой Османской империи значительно усилилось. Его границы охватывали значительные территории – причерноморские степи, Нижнее Поднепровье, Приазовье, Кубань. Зависимость от Крыма признали народы Северного Кавказа, ногайцы. Развернулось и соперничество за Казань. Русские государи неоднократно совершали походы на нее, возводя на престол своих ставленников. Однако крымские Гиреи стали считать себя правопреемниками Золотой Орды. Вмешивались в казанские дела, пророссийские ханы свергались, заменяясь антироссийскими.

Мало того, ханство унаследовало давний здешний промысел – работорговлю. Когда Крым подчинили турки, купеческие общины черноморских городов быстро восстановились. Они подобрали ханский двор под свое влияние. От денег работорговцев зависели придворные, мурзы. Да и для простых воинов набеги оказывались гораздо выгоднее, чем занятия скотоводством или садоводством. Пригнали вереницу «ясыря», продали – и смогли купить обновки и украшения для жен, красивое оружие. Охота за невольниками стала основным промыслом ханства. Если с Менгли-Гиреем Москва заключила союз, то он посылал татар на владения Литвы. А с его преемником Мехмет-Гиреем сразу же постарался навести дружбу польский король Сигизмунд. Согласился платить 15 тыс. золотых в год, если крымцы будут воевать против России.

Московские государи тоже присылали в Крым подарки (татары называли их данью), подписывали договоры. Но ничего не помогало. Если хан сам не выступал в поход, то отпускал «подкормиться» отряды мурз и царевичей. Иначе его попросту свергли бы. Но и полякам союз с Крымом постоянно вылазил боком. В Бахчисарай привозили телеги с королевским золотом, татарские загоны катились на Русь. Но если их отражали, они поворачивали на владения короля. Деньги уже получены, так какая разница, где они наберут товар для работорговцев?

С Турцией русские состояли в дружбе, жаловались на крымцев. Султан повелел прекратить набеги. Но Мехмет-Гирей ответил ему с предельной откровенностью: «Если я не стану ходить на валашские, литовские и московские земли, то чем же я и мой народ будем жить?» Впрочем, турки не очень настаивали. По своим вассальным обязательствам крымский хан отдавал султану 10 % добычи и пленных, работорговцы пополняли казну пошлинами, были в прекрасных отношениях с османскими вельможами в Крыму. Да и в Константинополе орудовала община таких же купцов, связанных с крымскими, имела высоких покровителей при дворе.

Московские государи налаживали оборону от степных хищников. Держали сильные гарнизоны в южных крепостях. Каждое лето сюда приходили полки конницы, дежурили до поздней осени, пока сохраняется опасность набегов. Вырабатывались системы оповещения дымами, огнями. Крестьяне бросали все дела, укрывались по лесам или за стенами крепостей. В случае крупных нападений донесения летели в Москву, государь высылал большие рати. Первые сигналы об угрозе поступали от вольных казаков, кочевавших в степи. Они поставляли самые точные данные разведки. Поэтому воеводы пограничных городов поддерживали с ними самые лучшие отношения. Казаки свободно приходили в города торговать. Приносили свои военные трофеи, добытые ими рыбу и дичь, нередко держали в городах свои семьи. Жены вели хозяйство, растили детей, а мужья приходили к ним на зиму. А когда великий князь Василий III решил перевести на постоянную основу дипломатические отношения с Турцией, он пригласил для переговоров донских атаманов. Установили, что казаки будут встречать и охранять послов во время их путешествия по Дону. За такую службу платилось жалованье.

Польские короли не могли организовать такую систему обороны, как Москва. Для этого у них не было ни денег, ни войск, ни достаточной власти. А могущественные паны жили сами по себе. При набегах они предпочитали укрываться в каменных замках, предоставляя крестьянам спасаться, как получится. Даже изменник Курбский, перебежавший к полякам, возмущался: «Вельможи и княжата так робки и истомлены своими женами, что, прослышав варварское нахождение, забьются в претвердые города и, вооружившись, надев доспехи, сядут за стол, за кубки и болтают со своими пьяными бабами, из ворот же городских ни на шаг».

В общем, плодородная Украина была очень неуютным местом. Впрочем, необходимо уточнение. В ту эпоху термин «Украина» не обозначал страну. Он употреблялся сугубо в прямом смысле – «окраина». В документах XVI–XVII вв. упоминаются Московская Украйна (все южное порубежье), Сибирская Украйна. А Поднепровье значилось Польской Украиной. Сами местные жители называли себя «русскими». Литва именовалась Великим княжеством Литовским и Русским, а Львовщина в составе Польши – «Русским воеводством». Но, чтобы не сбивать с толку читателя, я буду пользоваться термином «Украина» в современном значении.

Единственной реальной защитой этих областей были казаки. К ним стали обращаться магнаты, чьи владения лежали близко от Дикого Поля – Острожские, Заславские, Збаражские, Вишневецкие. Здешние паны во многом отличались от аристократов из внутренней Польши. Это быи воины, с детства воспитывались в боях, на коне. По крови они были русскими, по вере – православными. Свои земли им приходилось постоянно защищать с саблей в руках, и казаки для них оказывались лучшими помощниками. Магнаты давали им места для поселения, снабжали всем необходимым, а за это получали в свое распоряжение их отряды.

На Украину шел и постоянный приток беглых из других областей Польши и Литвы. Крестьяне уходили сюда от невыносимого панского гнета. А здесь было полегче. Хозява приграничных районов очень нуждались в рабочих руках. Принимали беглых, освобождали от податей на 5–10 лет. Заселяли ими свои деревни, осваивали пустующие земли. Самые боевые переселенцы тоже «оказачивались». Магнаты это только приветствовали. Пускай трудятся и одновременно обороняют свои хозяйства.

Основными базами днепровских казаков были Черкассы, Канев, Киев, Немиров, Полтава. Там они зимовали, а летом выходили в степь на промысел и охрану границы. Известными покровителями и предводителями казаков были киевские воеводы Юрий Пац и Дмитрий Путятич, черкасский староста Богдан Глинский. Кстати, он вел свой род от казака Алексы Мамая и тоже носил прозвище «Мамай». Он прославился тем, что в 1493 г. повел черкасских казаков в поход, захватил и разрушил крепость Очаков, только что построенную турками и татарами. Может быть, именно он стал первым прототипом фольклорного «казака Мамая».

В 1503 г. крымский хан жаловался, что киевские и черкасские казаки ограбили турецких купцов. В 1504 г. он просил Ивана III отпустить крымских послов «на зиме… коли казаки не ездят и дорога чиста», а в 1505 г. в переписке отмечалось, что «от казаков страх в поле». Организацией войска из днепровских казаков занялся Предслав Лянцкоронский. Он происходил из очень знатных и богатых польских аристократов, но был вторым сыном, должности и владения отца унаследовал старший. А Предслав стал типичным авантюристом эпохи Возрождения. Путешествовал по разным странам Европы и Азии, служил разным властителям. Вернувшись на родину, выгодно женился на дочери магната Константина Острожского.

Обратив внимание на боевые качества казаков, Лянцкоронский в 1506 г. созвал разные общины на первую совместную раду (совет). Обрисовал перспективы – какие дела они смогут совершать, если действовать вместе. Он и сам верил – когда войско проявит себя, оно получит официальный статус, королевское жалованье. Да и для себя видел возможность возвыситься – до сих пор он не занимал в Польше и Литве никаких важных постов. Казакам идея понравилась. Постановили объединяться, Лянцкоронского избрали своим первым гетманом – в Польше этот титул означал главнокомандующего. Он начал налаживать управление, подразделять казаков на полки и сотни [155].

Хотя королю и правительству оказалось не до него. В 1506 г. Литва развязала очередную войну с Россией, но крепко обожглась. Причем на сторону Москвы решил перекинуться князь Михаил Глинский – из-за личных обид при королевском дворе. Князь обратился к государю Василию III, обещал взбунтовать всю Литву и поднял мятеж. Из Москвы ему прислали 20 тыс. конницы и служилых татар под командованием Евстафия Дашкевича. Он тоже был из рода Глинских, родственник князя Михаила, а на сторону России перебежал в прошлой войне.

Раздуть большое восстание им не удалось, паны и шляхта не любили Глинского. А казаков удержал в повиновении Лянцкоронский. Но русские все равно крепко всыпали противникам, Сигизмунд взмолился о мире. При этом мятежники Глинские получили право выехать в Россию. Однако Дашкевич решил переметнуться обратно, в Литву. На русской службе ему не нравились непривычные порядки, хотелось «свобод». И к тому же в Литве у Глинских остались обширные имения, Дашкевич как родственник мог их унаследовать. Король обласкал двойного перебежчика, отдал часть владений Глинских, назначил старостой Канева и Черкасс – двух центров днепровского казачества.

У русских Дашкевич многому научился. Еще Иван III перевооружил армию за казенный счет – обеспечивал своим бойцам хороших коней, заказывал лучшие сабли, огнестрельное оружие. Дашкевич занялся тем же. До сих пор казаки вооружались чем придется. У большинства были только луки со стрелами и дротики для рукопашного боя. Дашкевич стал закупать для них сабли и ружья (в России ружья называли пищалями, на Украине – самопалами). Он тоже внушал казакам, что за верную службу король их наверняка наградит, причислит к воинскому сословию, даст жалованье и другие привилегии.

В 1513 г. Литва спровоцировала новую войну с Россией. Но ее войска завязли в боях, потеряли Смоленск, а этим пользовались татары. Налетали, грабили. Тогда гетман Лянцкоронский показал, на что способно его войско. Совершил несколько рейдов в степи, разорив Аккерман (Белгород), Очаков. Взяли огромную добычу, освободили тысячи невольников, пригнали домой стада скота, толпы пленных татар и турок. В исторических работах можно встретить известие, что Сигизмунд за эти подвиги в 1517 г. даровал казакам «вольность и землю выше и ниже порогов по обеих сторон Днепра». Но это более поздняя легенда, появившаяся в XVII в. Даровать землю вблизи днепровских порогов и за порогами Сигизмунд не мог, поскольку она принадлежала не королю, а крымскому хану.

Да и вообще король никак не стал бы награждать казаков. Их победы шли вразрез с политикой Польши, мешали ей. Потому что дипломаты Сигизмунда как раз в это время вели тайные переговоры о союзе с ханом Мехмет-Гиреем – в них участвовал и Дашкевич. Хан согласился. Объявил вдруг Василию III, что Крым – наследник Золотой Орды, поэтому имеет право распоряжаться русскими землями. Потребовали платить дань, а Смоленск, Брянск, Стародуб, Новгород-Северский, Путивль отдать Сигизмунду. В 1521 г. на Россию обрушились страшные удары. С востока вторглись орды казанских татар, с юга крымских. Сигизмунд направил вместе с ними корпус литовской шляхты, а Дашкевич соблазнил своих казаков рассказами о богатствах Москвы, присоединился к татарам.

Эти объединенные полчища осаждали столицу России, Рязань. Пленных угнали такое количество, что русскими были переполнены рынки Кафы, Казани, Астрахани. Цена на рабов резко упала, их сбывали сразу десятками и сотнями. А престарелых, больных и прочих «нетоварных» пленников крымцы отдавали своим детям, чтобы потренировались убивать людей. И тем не менее войну Россия все же выиграла. По условиям перемирия, заключенного в 1522 г., удержала за собой Смоленск.

А казаки за проявленную верность королю никакой благодарности не удостоились. В 1524 г. Сигизмунд и паны подняли вопрос о них на Сейме. Причем рассматривались два варианта – либо принять казаков на государственную службу, создать из них постоянное войско для охраны границ, либо… уничтожить их. Но уничтожать все-таки было нельзя – кто будет прикрывать от татар? А для того, чтобы принимать на службу, денег в казне не не предвиделось. Вопрос остался открытым.

Зато Россия оказывалась для казаков естественной союзницей против степняков. Москва и Литва враждовали между собой, но казаки в обеих странах находили общий язык – противник у них был общий, крымцы. Днепровские казаки поддерживали связи с севрюками, российскими подданными. Хорошо знали их атаманов, ходили ловить рыбу на «северских реках», да и действовали нередко вместе. Черкасский и каневский староста Дашкевич тоже осознал – против крымцев надо объединять усилия. Установил контакты с русскими воеводами, с ними обменивались информацией, помогали друг другу.

Крымский хан по-прежнему числился в союзе с Сигизмундом и в 1527 г. возмущенно писал ему: «Приходят к нам каневские и черкасские казаки, становятся под улусами нашими на Днепре и вред наносят нашим людям». Жаловался, что они напали на татарские тылы, когда «я шел на Московского князя… Хорошо ли это? Черкасские и каневские властители пускают казаков вместе с казаками неприятеля твоего и моего (Московского государя. – авт.) под наши улусы, и что только в нашем панстве узнают, дают знать в Москву» [23].

В 1528 г. Дашкевич и Лянцкоронский объединили силы, еще раз взяли Очаков. Ответный массированный набег татар на Черкассы удалось отразить. А Дашкевич на русской службе перенял и искусство фортификации. Государевы ратники хорошо умели строить острожки, очень эффективные против конницы. Укрепление простое, из земли и бревен, соорудить можно быстро. Но на лошади его не преодолеешь, а защитники стреляют, поражают всадников. Для охраны границ Дашкевич начал строить «сечи». Те же острожки – выкопать ров, извлеченной землей насыпать вал, насечь бревен и поставить из них частокол. В сечи, в относительной безопасности, располагался отряд казаков, высылал дозоры.

В 1533 г. Дашкевич выступил на Сейме со своим проектом обороны границ. Предусматривалось на одном из днепровских островов построить более крупную сечь, крепость, разместить гарнизон из 2 тыс. казаков и таким образом перекрыть самые удобные переправы через реку, которыми пользуются крымцы при вторжениях. Паны выслушали с интересом. Но до практической реализации у правительства руки не дошли. Находились более важные дела, казенные деньги растекались на другие нужды.

Глава 4

О традициях

Взятие Казани войсками Ивана Грозного

В дореволюционных и советских трудах были распространены взгляды, будто казачество составилось из беглых крепостных и раскольников [47, 56]. Или из разбойников. Ни малейшей критики подобные версии не выдерживают. На Руси крепостного права не существовало до 1593 г. А церковный раскол случился только в середине XVII в. Казачество возникло гораздо раньше. Да и куда стал бы бежать крестьянин? В татарский плен? Без умения владеть оружием, без организации и навыков выжить в Диком Поле было невозможно. Даже в Литве, во владениях пограничных магнатов, куда действительно бежали крепостные, «оказачивалась» лишь часть из них, большинство оставалось крестьянами, заводило привычные им хозяйства – под защитой казаков.

Ну а разбойники во все времена стремились грабить тех, кто послабее, с минимальным риском получить отпор. Татары или турки к подобным жертвам никак не относились. Наконец, попробуйте представить, возможно ли братство и спайка между разномастными бандами хищников? А ведь у казаков это было объединяющим началом – братьями считали друг друга казаки Дона, Днепра, Яика, Терека.

Да, казачество интенсивно пополнялось извне. Но за счет кого? В основном – жителей приграничья, привычных к условиям военного быта. К казакам присоединялись и беглецы из татарского плена, жители деревень, разоренных степняков – у них с басурманами были свои счеты. Но и татарские воины, потерявшие в междоусобицах родных и имущество, тоже порой присоединялись к казакам. А для того, чтобы существовать в постоянных трудах и опасностях, терпеть невероятные лишения, одних лишь материальных стимулов, добычи от набегов, было мало. Требовалась высокая идея, способная оправдать такой образ жизни, вдохновить на самоотверженность. Эту идею казакам дало Православие. Они стали осознавать себя «воинами Христовыми», защитниками христиан от «басурман».

Выше уже было показано, что казачество складывалось из многих составляющих. Поэтому и в казачьих обычаях можно обнаружить следы разных эпох, разных народов. Как уже отмечалось, слово «казак» сарматское. От сарматских народов пришла и атаманская булава. У них она являлась символом власти князей и военачальников. Слово «атаман» северное, оно встречается в новгородских документах. Пришло оно от варягов, т. е. балтийских русов, и «ватт-ман», «атта-ман» называли предводителей варяжских дружин, что означало «отец-витязь», «отец-муж» [81]. Отсюда и казачье «батька-атаман». Слово «есаул» – тюркское, «хорунжий» – польское, «писарь», «сотник», «судья», «старшина» – русские. В Древней Руси отмечался и обычай брить голову, оставляя одну прядь волос, так себя отмечали знатные воины. У днепровских казаков мы встречаем аналогичные прически. Лев Диакон, описывая князя Святослава, упоминает одну серьгу в ухе. У казаков она означала единственного сына у матери – каковым и являлся Святослав.

Очевидно, и традиции казаков формировались постепенно. Вырабатывались именно такие правила, которые оказывались оптимальными для жизни в экстремальных условиях. Высшим органом казачьей власти был общий круг – в Поднепровье для него переняли польское слово «рада» («совет»). Традиции круга были присущи многим древним народам – германским, славянским, да и на Руси испокон веков существовало общинное самоуправление. Но у казаков круг обладал огромными полномочиями. Был и избирательным, и законодательным, и административным, и судебным органом.