скачать книгу бесплатно
Например, космические города со схожими названиями Бронированная звезда и Железное солнце состояли из одинаковых модулей, были вооружены штатными орудийными системами, но все равно отличались друг от друга, как нейтронная звезда от обычной. Хотя, стоит повториться, оба форпоста были спроектированы в одних и тех же КБ и играли примерно одну и ту же роль. Они защищали порталы своих секторов и служили «опорными точками цивилизации» для множества мелких поселений, частных астероидных рудников, торговых и научных станций и корабельных сцепок всевозможных конфигураций и назначения. Кроме того, они были базами Ударных групп «Север» и «Крест».
Хауэр мог сравнивать, поскольку не так давно служил как раз на Железном солнце. Чтобы привыкнуть к хитросплетениям коридоров и расположению отсеков в вотчине группы «Север», ему пришлось заглянуть буквально во все закоулки Бронезвезды. Даже в виде схемы и при поддержке синтетика запомнить, что где находится, оказалось выше его способностей. Не помогали даже придуманные и развешенные повсюду как раз для новичков подсказки, а также разделение отсеков базы по цветам. В каждом из больших секторов использовалась подсветка и маркировка определенного оттенка.
Впрочем, этот трудный период остался позади, и теперь Макс ориентировался на базе свободно. Командный модуль располагался в синем отсеке. Чтобы попасть туда из желтого сектора – жилого и культурно-торгового, надо было пройти мимо белого – медицинского, совмещенного с пищевым, и трижды свернуть налево, огибая красный отсек – арсенал и технопарк. Затем по дуге длинного коридора следовало уйти вправо, минуя зеленый отсек, спортивно-тренировочный и парковый. После этого оставалось только спуститься вниз, под черный технический модуль, в котором день и ночь трудились гигантские принтеры, печатавшие все, что только можно себе представить. От наноботов до кораблей среднего класса и даже крупных узлов для гигантских танкеров и рудовозов. Причем сразу со всей начинкой. Единственное, чего не умели эти совершенные машины, – печатать людей. Но с этой задачей пока неплохо справлялись и сами люди.
На пеший путь до синего сектора обычно уходило минут тридцать. И это в бодром темпе. Так что в экстренных случаях – или когда было лень топать в такую даль – офицеры пользовались внутренними порталами, но Хауэр предпочитал прогулки. Во-первых, размяться всегда полезно, а во-вторых, Макс не любил субпорталы. После каждого перемещения у него оставался во рту неприятный металлический привкус, а тело охватывал какой-то странный внутренний зуд, словно после удара током. И такие ощущения преследовали многих, не только Хауэра. Доктор Бозе, например, описывал свои чувства после перемещения как желание почесать кожу изнутри.
Почему так получалось? Синтетики утверждали, что дело в повышенной чувствительности нервной системы к прыжкам под пространством, если это происходит без достаточного экранирования. Ведь когда люди находятся на борту проходящего сквозь портал корабля, ничего подобного с ними не происходит. Поэтому синтетики рекомендовали формировать из наноботов защитные костюмы. В принципе это помогало, но, во-первых, формируя боевой костюм для пустяшного прыжка, ты рисковал прослыть слабаком, а во-вторых, мозг все равно подсовывал воспоминание о неприятных ощущениях. Так что разница, в костюме ты прыгаешь или нет, была минимальной.
Имелся еще и третий путь в синий сектор, как бы компромиссный: над реакторным, мимо транспортного, а затем прямиком через боевой отсек. Эта дорога вдвое короче стандартной. Но в боевом отсеке постоянно проводились занятия на имитаторах, и очутиться вдруг в гуще тренировочного боя не всегда интересно даже самым азартным бойцам. Все и так проводили в боевом отсеке по шесть часов ежедневно, оттачивая и без того идеальное мастерство. Случайно поучаствовать в чужой тренировке – уже перебор. Так что через боевой отсек ходили только в случае крайней необходимости и опять же при особой нелюбви к мини-порталам.
Сегодня у Макса все-таки возник соблазн воспользоваться мини-порталом. Все равно настроение было дрянное, так что одним неприятным ощущением больше, одним меньше – ничего не изменится. Но он отогнал эту мысль. К назначенному времени он успевал и пешком, даже опережал график на три минуты.
Топтаться у дверей не хотелось, но Хауэр не стал притормаживать. Он знал, что оберкомандор Герцог без проблем примет командора Хауэра чуть раньше и использует добавочные минуты, чтобы перекинуться хотя бы парой фраз, не относящихся к делам.
Так оно и вышло. И тему для неформального пролога Герцог выбрал сам, без подсказок Хауэра.
– А я предупреждал еще тогда, – Герцогу не составило труда выудить из друга причину его скверного расположения духа и погасшего взгляда, – помнишь? Анна красива, как ангел, но ты для нее не пара, слишком похож на черта.
– Сам ты на него похож, – буркнул Макс. – Ты тогда просто позавидовал, вот и ляпнул.
– Как вы смеете дерзить старшему по званию, командор? – Руперт усмехнулся. – Хотя ты прав, тогда позавидовал. Анна самая красивая женщина, которую я видел в жизни. Заметь, прошло двенадцать циклов, а это до сих пор так. Но я быстро успокоился. Знаешь, почему? Во-первых, женщина рядом, конечно, должна быть красива, но не настолько, чтобы ты не мог заплатить за обладание этим чудом. Иначе ее обязательно перекупят. И второе, всегда должна оставаться какая-то мечта, нечто недостижимое, к чему хочется стремиться.
– Только что об этом думал. Борис крепко обработал нас в детстве. До сих пор кодировка держится.
– Я и без Бориса это знал. Вот ты завладел идеалом, и что было дальше? Ты двенадцать лет только и делал, что пытался удержать в руках эту жар-птицу. Нет уж, Макс, пусть лучше ангел будет в небе. Ему место там. А нам – здесь. Комкаю мысль, да?
– Нормально, я тебя понял.
– Тогда на этом и замнем, да?
– С языка снял.
– Отлично, командор. Давай теперь о деле. Как понимаешь, я позвал тебя не просто так. Назревает приличная заварушка, и ты, мой друг, станешь ее главным участником. Естественно, не задарма!
– Премия будет, что ли?
– Это само собой. Но я о другом. Тебе доверено испытание новой оружейной программы. Более того, ты получишь под личную ответственность новую генерацию наноботов. Принципиально новая конструкция!
– Принципиально новая конструкция – это если у слона вырастет хвост вместо хобота, – Макс поморщился. – Что можно принципиально изменить в роботе, в котором молекул меньше, чем деталей в велосипеде?
– Это ты у синтетика своего спросишь, когда он новую колонию на баланс примет.
– Все равно не понимаю, почему я? Для таких испытаний есть специально обученные люди. Мне больше заняться нечем, что ли?
– Макс, я ведь сказал – заварушка! Штатные испытатели годятся именно для испытаний. Носиться по полигону, палить в условного противника, прыгать в условный огонь, в бассейновую прорубь или в открытый космос на трех страховочных фалах – это все, что они могут. Тебе предлагается испытать оружие в реальном бою. Никакие испытатели лучше тебя не справятся.
– Странная затея, – Хауэр в сомнении потер подбородок. – Разработчики новой генерации наноботов дали кому-то на лапу, чтобы пустить госприемке пыль в глаза? Признавайся, какой у тебя процент с этой постановки?
– Макс! – Герцог возмущенно взглянул на приятеля. – Никто ничего не затевал! Дослушай, и сам это поймешь.
– Хорошо. Слушаю. Где будем испытывать?
– Здесь недалеко. – Герцог вдруг ухмыльнулся и подмигнул.
– Руперт, не томи. – Хауэр строго посмотрел на приятеля.
– Есть у меня информация, что в секторе «О» возникли неожиданные проблемы с большим порталом. – Герцог взял паузу и уставился на приятеля, будто предлагая ему продолжить мысль.
– Сектор «О»? – Макс на секунду задумался. – Спасибо, сам сообразил. В этом секторе только одна обитаемая планета, Оттономика, она же Терранова. Большой портал тоже один, дактианский. Наши колонисты летают туда только на прыжковых кораблях либо прибывают через мобильный портал орбитальной базы «Каменный купол». Спасибо, я знаю, что у дактианцев трехкратный перевес в живой силе и «живой технике». От захвата всей планеты их удерживает только присутствие «Каменного купола». Его бортовые орудийные системы контролируют практически всю границу с дактианскими владениями. Как на планете, так и в атмосфере и на орбите. Это действительно надежный купол над нашей территорией. Все, спасибо, больше подсказок не надо.
– По-прежнему разговариваешь со своим синтетиком, как с отдельной личностью? – Руперт усмехнулся. – Куда смотрит Борис?
– Он не видит в моей привычке ничего плохого.
– Доктор Бозе, как тайный представитель оппозиции-некондиции, может видеть, что ему вздумается, – после некоторой паузы негромко сказал Герцог. – На него все давно махнули рукой. А вот ты, Макс, будь поосторожнее. Тайная полиция не одобряет сомнительные веяния моды. А видеть себя отдельно от синтетика стало довольно модным среди так называемой прогрессивной молодежи. Не думаю, что ты поддался их дурному влиянию, но… лучше не вызывать у полиции ассоциаций со всем этим духовно бунтующим сбродом. Если пару циклов назад «некондиция» считалась просто сборищем вечно всем недовольных неудачников-интеллигентов, то теперь их считают едва ли не пятой колонной, пассивными предателями национальных интересов. Попадешь в их число, и тебе несдобровать. Даже таким легендарным личностям, как ты, сейчас лучше оставаться на общем уровне газона. Иначе – вжик! – и тебя подровняют. А то и вовсе выдернут, как сорняк. Понимаешь?
– Понимаю. Но такой откровенный я только с тобой да с Борисом.
– И еще с его дружком кифером. Как там его… Момо?
– Да, Момо. Но с жуком я не общаюсь. С ним вообще никто не может общаться, кроме Бозе. У остальных возникает, как говорит Борис, «конфликт форматов восприятия»…
У Хауэра в сознании вдруг мелькнул эпизод из ночного кошмара, и он невольно запнулся.
– Это мне известно, – Герцог кивнул и ухмыльнулся. – Звучит, как реклама цирковой клоунской пары: Бобо и Момо. Весь вечер на арене. Как, черт возьми, Борис это делает? Не через синтетика ведь. Я понимаю, можно наладить диалог с фортанами. Уроды еще те, но хотя бы понятно, куда смотреть, когда разговариваешь, да и отвечают они, пусть и с акцентом, но понятно. А у киферов ведь ни лица нет… то есть, тьфу ты, морды… ни глаз нормальных. И языка нет, а потому не говорят они по-человечески. Язык жестов Бозе с этим Момо придумали, что ли?
– Не ко мне вопрос. – Макс поднял руки. – Вызови Бориса на досуге да спроси. А пока давай вернемся к теме.
– Дождешься тут досуга. – Герцог вздохнул. – Давай вернемся. Итак, шесть часов назад прыжковый корабль класса «Виктория» взорвался прямо в створе дактианского портала. Представляешь, какой был эффект?
– Представляю. Будь этот портал нашим, чинили бы неделю, не меньше. Но дактианцы управятся дня за три. Говоришь, «Виктория» шарахнула? Это был наш корабль? И как отреагировали дактианцы?
– Понятия не имею, чей это был корабль. Производство наше, но кто на нем летал – неизвестно, все документы липовые. Поэтому дактианцы до сих пор и не предъявили нам никаких претензий. Мои агенты утверждают, что это была посудина смаглеров из сектора Урмы. Есть такое осиное гнездо на внутреннем кордоне, практически рядом с Пеклом. Но суть не в этом. Имеется подозрение, что «Виктории» помогли взорваться. И сделал это еще один корабль. Тоже без документов и опознавательных знаков, но опять нашего производства. Класса «Тор».
– Такие корабли сняты с вооружения двадцать пять лет назад. Мы с тобой еще в школе учились.
– Это я помню. Но сняты с вооружения – не утилизированы. После модернизации все «Торы» были проданы корпорациям в качестве судов-разведчиков. Мой отец летал на таком. Ты должен помнить. «Стальная бабочка». Не исключено, что некоторые из этих корыт летают до сих пор.
– Все равно непонятно. Какой из корпораций было выгодно испортить портал? В секторе «О» нет приличных месторождений, если предположить, что это было сделано, дабы насолить конкурентам.
– Мне тоже пока не все понятно. Но зато я вижу выгоду для нашей армии. У нас появился уникальный шанс нанести концентрированный удар в самое сердце дактианской колонии. Без большого портала Аррадакт не сможет быстро перебросить флот для защиты колонии. Фактически Терранова сейчас беззащитна. Орбитальная группировка и планетарные силы самообороны не в счет.
– То есть мы можем захватить дактианскую половину планеты и очистить орбиту одним ударом? Хорошая идея.
– Одним ударом – нет. Генштабу идея тоже нравится, но рисковать крупными силами он не хочет. Без большого портала и нам не перебросить быстро нужное количество войск. «Каменный купол» с такой задачей не справится. Если посмотреть на проблему трезво, станет ясно, что нужное количество кораблей прибудет в сектор ноздря в ноздрю с флотом дактианцев. К тому же все они будут вынуждены плясать от нашей «каменной» печки – направление, хорошо пристрелянное дактианцами. Так что схватка на орбите Оттономики-Террановы может обернуться серьезным космическим сражением с непредсказуемым финалом. Поэтому принято решение о кинжальном ударе. Наша Ударная группа, минус боевой десантный корабль «Демон», выйдет из прыжка над дактианской стороной планеты, построится в атакующий порядок и оттянет на себя орбитальную стражу противника. БДК «Демон» выйдет чуть позже и максимально близко к планете. Твой отряд высадится на планету прямиком в центр колониальной столицы дактианцев и нанесет максимальный урон военной инфраструктуре – список объектов и карта прилагаются, выберешь любой на месте. Как только дальняя разведка зафиксирует выдвижение вражеского флота из сектора Аррадакта, «Демон» примет вас обратно на борт и уберется восвояси. А следом дадут задний ход и остальные корабли группы. Аррадакт, конечно, нанесет симметричный ответный удар по нашей ближайшей колонии, то есть по другому полушарию Оттономики-Террановы, но «Каменный купол» его отразит. Вот такой план. Эффективно, элегантно и без риска для основных сил.
– «Элегантно»? – Макс усмехнулся. – Пижоны столичные! Крупными силами рисковать нельзя, а нами, значит, можно? Мой отряд, по-твоему, – пушечное мясо?
– Не по-моему! Идея операции принадлежит генштабу. Но и там никто не считает тебя и твоих воинов мясом. Наоборот, все восхищаются вами и надеются на вас…
– Руперт, – командор поморщился, – я не хуже тебя знаю, что думают о нас штабные. Надеются – да, а вот насчет восхищения ты загнул. И сильно загнул. А самое главное – там отлично знают, что такое «специализация». Им и в голову не придет посылать штурмовиков туда, где требуются диверсанты. А тут вдруг «кинжальный удар» силами моего отряда. Да еще с бредовым объяснением причины. Извини, но не верю. Что дальше?
– Твой отряд будет работать новейшим оружием и под прикрытием новых щитов, – на лице у Герцога отразилось неудовольствие. Недоверие Хауэра его явно задело. А быть может, Руперт был недоволен тем, что приятель так легко раскусил скрытые замыслы. – Партия того и другого экспериментальная, ограниченная. Вот и вся подоплека. Будь у нас больше новейших наноботов, мы снарядили бы целую армию и двинули бы ее прямиком на Аррадакт. Но пока нанитов у нас ровно на один отряд. Да и прежде чем атаковать врага на основном направлении, стоит провести полевые испытания на периферии, согласен? Ситуация вокруг Оттономики-Террановы идеальна для боевых испытаний.
– Согласен, но вопрос прежний: почему не диверсанты, а штурмовики? Почему я?
– Да кто еще-то?! – Герцог, казалось, был уже на грани срыва. – Ты ведь командор, Хауэр! Единственный действующий, а не отставной кавалер Боевого Мальтийского креста. Только у тебя есть шанс выбраться из передряги, если что-то пойдет не так. Даже лучшие диверсанты не сравнятся с тобой! Или… ты что, думаешь, я хочу тебя подставить? Да я просто не знаю, кому еще можно доверить эту миссию!
– Когда ты захочешь меня подставить, я пойму, не первый год тебя знаю, – спокойно заявил Хауэр. – Сейчас ты просто недоговариваешь. Но бог с тобой. Теперь насчет шансов. На самом деле даже у меня они равны – пятьдесят процентов за то, что выберусь, и столько же за то, что не выберусь. Оборонительные силы – это, конечно, не самые умелые подразделения дактианцев, но боевые роботы, то есть бионики у них стандартные, да и прочее оружие ничем не отличается от оружия фронтовых подразделений.
– На любого бионика найдется подходящий робокриг. А на оружие – щит. Может, ты боишься?
– Нет. – Макс предельно спокойно отреагировал на провокацию приятеля. Взять Хауэра «на слабо» было трудно даже в детстве, а уж теперь и подавно. Очень уж он был всегда уверен в своих силах и знал себе цену, когда речь заходила о профессиональных вещах. По поводу дел душевных и прочих тонких материй еще мог засомневаться, а если касалось работы – никогда. – Ты же знаешь. Но со мной будут бойцы. Их шансы гораздо скромнее моих. Поэтому спрошу еще раз, Руперт, почему я и мой отряд? – Хауэр уставился на приятеля. – Ну не мог наш любимый генштаб спланировать такую авантюру без особой и очень важной причины. Я должен знать, что это за причина. Не посылают гвардию сторожить огород. Если, конечно, там под пугалом не закопан весь золотой запас государства. Какая секретная вводная придет, когда мы ввяжемся в драку? Давай, давай, раскалывайся.
– Макс. – Герцог обреченно вздохнул, но взгляда не отвел. – Ты знаешь меня с пеленок. Так или иначе мы всю жизнь держали друг друга в поле зрения и дорожили нашей дружбой. То, что ты сейчас думаешь, о чем беспокоишься, мне предельно понятно. Да, я меньше тебя провожу времени на передовой, меньше сражаюсь плечом к плечу с отличными ребятами, которых большинство в твоем отряде. Но все равно я понимаю тебя. Ты этого не знаешь, но последние полгода я мотался по самым дальним рубежам, а то и вовсе ходил в рейды почти в Пекло, и в этих походах встречал много хороших людей, которые гибли, выполняя свой долг. Гибли во славу Маробода, не сочти за лишний пафос. Так что я понимаю тебя, но понимаю и генштаб. Мы должны победить. И не когда-нибудь в далеком будущем, а на нашем с тобой веку. И если для этого потребуется пожертвовать жизнями сотен боевых товарищей, так тому и быть.
– Моей жизнью тоже?
– С тобой мы все выяснили, тебе эта задача по зубам, так что твоей жизнью я не жертвую.
– Ладно. Но ты не ответил на вопрос. В чем тут скрытый смысл?
– Макс, помнишь, как говорил твой отец? Ты ищешь черную кошку там, где ее нет. В этой операции нет второго дна. Мы просто пользуемся ситуацией. Никого лучше тебя под рукой сейчас нет, а на доводку до твоего уровня тех, кто имеется, нет времени. Да, специализация у тебя другая, но ничего сверхъестественного мы и не требуем. Базового курса диверсионной работы тебе хватит с лихвой. Все еще не веришь? Хорошо, тогда мой главный аргумент. Я лечу с вами. Буду командовать всей операцией с борта «Демона». Теперь ты спокоен?
– Спокоен, – после недолгой паузы сдался Макс. – Пойду готовиться.
– Иди, – Герцог заметно расслабился. – И в качестве бонуса, Макс. То, что я говорил о тайной полиции, было сказано не для красного словца. К тебе, практически национальному герою, эталону воина, им не подобраться, а вот Борис рискует отправиться куда-нибудь и вовсе во вселенскую задницу. Если он не в силах расстаться с Момо, пусть хотя бы прикусит язык. О его неформальных лекциях в баре офицерского сектора базы ползут самые разные слухи.
– Я передам. – Хауэр кивнул. – Спасибо, Руперт.
– Удачи, брат. – Герцог поднялся и кивнул.
Руки на прощание он не подал. Наверное, впервые в жизни. И что это могло означать, Макс не сумел понять, как ни старался. Зато он понял другое. Руперт все-таки соврал насчет отсутствия в операции скрытой цели. Слишком честными были у него глаза и правильными речи. В точности такими они бывали у Герцога в детстве, когда он подставлял приятелей. Правда, тогда на кону были обычные бытовые мелочи, а не жизни сотен людей.
* * *
После разговора с Герцогом командор должен был отправиться прямиком в серый сектор, в расположение отряда. Приказ собираться в поход следовало без промедления довести до младших командиров. А также до робокригов – человекоподобных бойцов, состоящих из титанового скелета и наноброни, которыми управлял синтетический разум. По сути, эти синтетические бойцы были полноправной частью личного состава отряда, поскольку разум каждого из них был в точности таким же, как синтетики-компаньоны, вживленные в мозг всем живым мароманнам. Да, робокригам иногда не хватало смекалки, выдумки, человеческой интуиции, но, если по большому счету… а много ли живых бойцов могли похвастать этим набором качеств? Один из десяти? Ну и чем тогда отличались робокриги от оставшихся девяти десятых? Хотя, конечно, люди есть люди, а роботы… есть машины, но доля правды в этой шутке имелась. И немалая. Короче говоря, командору следовало лично довести приказ до всей этой биомеханической братии, но Макс принял нестандартное решение. Он поручил это дело своему синтетику.
Скучавший доселе дубль-командор едва не заискрил от радости и тут же передал всю информацию синтетическим коллегам, засевшим в мозгах у трех дюжин живых воинов и в титановых черепушках у шести дюжин робокригов Особого штурмового отряда.
Почему Макс отступил от традиции? Он и сам не знал. Интуиция, наверное, подсказала. И почему-то Макс решил, что прежде всего новую вводную начальства следует обсудить с доктором Бозе. Нет, не потому, что Борис был крупным специалистом в планировании спецопераций. В этом деле он как раз не разбирался вовсе. Зато Борис хорошо разбирался в психологии, а также умел видеть скрытые знаки в поведении людей. Иногда Борису хватало одного взгляда, чтобы не только понять, утаивает что-то собеседник или нет, но и точно определить, о чем конкретно умалчивает человек. Конечно, сделанная синтетиком субъективная, то есть воспринятая через органы чувств человека, запись – не лучший материал для такой экспертизы, но тут уж что имели, то имели. Хотя бы при передаче оцифрованной копии с одного дубль-разума на другой ничего не искажалось, и то хорошо.
Изучив переброшенную синтетиком на синтетика запись, доктор какое-то время молчал, а затем взглянул на Хауэра с оттенком сомнения.
– Может быть, Максим, ты накручиваешь?
Доктор Бозе всегда называл Макса на свой манер, произнося имя с забавным акцентом, а иногда еще и добавляя искаженное имя Хауэра-старшего – Генрихович. Виной всему было происхождение Бориса. Его род, довольно древний, имел славянские корни. Первое в обществе мароманнов ценилось, а вот что значит второе, Хауэр понимал с трудом.
Вроде как в докосмическую эру земляне тоже делились на расы и народы. По утверждению Бозе, далекие предки Хауэра – некие германцы, а предки Бориса – славяне. Те самые, которые и положили начало новой эре. Чем они друг от друга отличались, кроме разной степени интереса к космосу? Явно не тем, чем сейчас отличаются друг от друга, например, мароманны и дактианцы. Скорее всего, только диалектом и отдельными традициями. То есть почти ничем. В составе Народной Диктатуры Маробода числилось около сотни обитаемых планет в семнадцати звездных системах, и на каждой имелся свой диалект, свои традиции, даже оттенки кожи у всех были разные, но раса-то одна. Все мароманны. Или, говоря научно, – бинарные нанотехнологичные модификации человека универсального. От человека разумного, жившего на Земле в докосмические времена, осталась только пятая часть – слово «человек», то есть лишь общие принципы строения организма. Однако доктору Бозе нравилось подчеркивать при каждом удобном случае, что он помнит своих далеких предков, для нынешних космических рас почти таких же мифических, как олимпийские боги.
Зачем он все это культивировал? Ну вот такие у человека странности. А у кого их нет? Кто-то разговаривает с личным синтетиком, кто-то коллекционирует вражеские скальпы, а кто-то штудирует никому не нужную историю канувших в Лету цивилизаций. Человеческие увлечения многообразны, необъяснимы и непредсказуемы. На то он и человек.
Впрочем, это была не самая большая странность доктора. Существо, дружба с которым действительно отличала Бозе от других мароманнов, находилось сейчас в десяти шагах от Бориса и в двадцати от Хауэра. И вот это уже был явный перебор в плане странностей.
Заложив руки за спину, доктор прошелся по своей каюте и остановился перед этим жутковатого вида существом – огромным инопланетным членистоногим.
Мало того, что это создание имело устрашающие размеры и острое жало вроде скорпионьего в хвосте. Оно еще и ломало своим видом привычные понятия о естественной целесообразности. Вот зачем чуждая природа наградила этого жука выростом, похожим на танковую башню? Думаете, это голова? Ничего подобного. Никаких глаз, ушей или рта на этой «ложной голове» не наблюдалось. И мозги располагались вовсе не в ней. Но еще более странной выглядела опорно-ходовая часть кифера, а речь о нем. Ведь киферы – триподы. То есть имеют только три ноги, или лапы, если угодно. Вместе с хвостом эти конечности образуют ромбовидную конструкцию, но опорой служат только лапы. Одна передняя, две боковые. А хвост – это нечто вроде балансира. Ну и оружия, конечно.
И вот перед таким уродом доктор Бозе был готов стоять часами, ведя с ним неторопливый диалог на языке жестов.
Предположительно на языке жестов. Как в действительности общались эти странные приятели, науке неизвестно. Макс тысячу раз пытался выведать это у Бориса, но доктор так и не дал внятного объяснения. И не из вредности. А потому что даже он, умный и красноречивый, не сумел сформулировать ответ. И попытки доктора показать, как происходит общение, ни к чему не приводили. Хауэру не хватало наблюдательности и терпения, чтобы уловить и расшифровать мельчайшие телодвижения, игру странных звуков, теней и, похоже, даже гамму запахов, которые и составляли «текст диалога».
Сейчас Борис не собирался зацикливаться на беседе с Момо, как прозвали этого кифера мароманны. Но, похоже, все-таки парой условных жестов они перекинулись. Наверное, доктор спросил у кифера, стоит ли доверять информации командора. Что там ответил инопланетный жук, осталось, как всегда, для Макса загадкой.
– Тебя не устроило качество записи разговора? – Хауэр пригубил напиток, любезно смешанный Момо.
Коктейль, как и все, что готовили уродливые киферы, получился просто волшебным на вкус. Собственно, талантом готовить из любых продуктов чудо и славились эти жуки. Поэтому даже махровые расисты мароманны охотно принимали их на работу корабельными коками, а то и ресторанными поварами. Что там киферы добавляли во все блюда, никого при этом не интересовало. Кое-кто брюзжал, что жуки добавляют свои выделения. Но возможность питаться разнообразно и вкусно была превыше условностей. Да и жучиные сопли – это ведь не дерьмо собачье. Мед ведь тоже образуется под действием ферментов пчелиной слюны, и что с того? Кто от него когда-нибудь отказывался? Короче говоря, присутствие киферов практически на всех кораблях почти всех космических рас давно стало нормой.
И не только на камбузах, но и в ходовых рубках. Кроме кулинарных талантов, киферы обладали невероятно развитым чутьем астронавигаторов. Не пользуясь никакими приборами и вычислительной техникой, лишь обращаясь к им одним ведомому «астралу», киферы прокладывали идеальные маршруты даже сквозь самые сложные и опасные сектора галактики.
Ну и как их было не ценить? Всего две полезные людям функции, но зато насколько полезные! Особенно в глубоком космосе и на долгих вахтах. За эти два таланта киферам прощались и уродливый внешний вид, и молчаливость, и потенциальная опасность – никто ведь не знал, что у них в действительности на уме. Когда речь заходила о киферах, на все неудобные вопросы по умолчанию накладывалось табу. Например, считалось дурным тоном рассуждать на тему «а зачем все это самим киферам»? Зачем мотаться на чужих посудинах по Галактике и служить людям, ничего не требуя взамен? Чтобы на халяву, как выражался Бозе, повидать космические дали? Или киферы, как предполагали скептики, тайно сосали из людей жизненную энергию?
Все это были вопросы без ответов, поэтому никто ими не загружался. С киферами в космосе было удобнее, чем с глупыми вопросами-сомнениями, на этом все и сошлись. И успокоились.
– Да, запись чистая, почти без помех, – задумчиво проронил Борис, отводя взгляд от кифера. – Почти.
– Если что-то осталось для тебя за кадром, попроси синтетика прокрутить запись еще раз. Но я думаю, ты уловил даже больше, чем я. Ведь психология беседы – это твой конек.
– Правильно говорить «психологическая схема диалога».
– Мой вариант короче, а смысл тот же.
– Тот, да не тот. Но в целом ты прав, Максим Генрихович. Наш друг Руперт темнит. Но лично мне показалось странным кое-что другое. Герцог стал как-то холоднее, отдаленнее. Он будто бы прихворнул звездной болезнью. Ты не в курсе, с чего вдруг он так зазнался? Может быть, ему пообещали серьезное повышение и твоя операция – это финальное испытание для Герцога? Сумеет организовать этот рейд, докажет, что выдающийся стратег и тактик, прыгнет через ступеньку, а не сумеет – останется одним из многих? Хороших, даже лучших, но многих. Могли ему такое пообещать в генштабе?
– Версия вполне реальная. – Макс допил коктейль и с сожалением заглянул в пустой стакан. – Надо подумать. Позже. Когда вернемся из рейда.
– Мы не вернемся, – вдруг заявил доктор.
– Что? – Хауэр удивленно вытаращился на приятеля.
– Так считает Момо. И я с ним согласен. Если Руперт темнит, нам, чтобы выжить, потребуются все силы, в первую очередь интеллектуальные. Поэтому Момо должен лететь с нами.
– Исключено.
– Максим! – Бозе вскинул руку и начал говорить быстро, но не перескакивая с темы на тему, как это бывает, когда пытаются заговорить собеседнику зубы, а последовательно и объемно, как доктор любил и умел.
Такие речи Хауэр обычно не прерывал, даже если заранее знал, что не согласится с мнением Бозе. Просто слушал и наслаждался нормальной живой речью, которой ему не хватало в повседневной жизни, полной отрывистых приказов, военно-технических терминов и крепких солдатских выражений.
