скачать книгу бесплатно
«Сосновый лес удобен по всем статьям…»
Пожалуй, эта фраза выглядела вполне осмысленной!
«Дышится легко, видится далеко, слышится отчетливо…»
Леонид мысленно себе поаплодировал. Шифр оказался несложным, но ведь раньше заниматься расшифровкой Зимину не приходилось, никаких правил и хитростей этого дела он знать не знал. Да что там, даже ребусы не любил разгадывать. И вдруг все получилось практически с первой попытки. Новичкам везет? Леонид снова склонился над зашифрованным документом и выбрал кусок текста чуть ниже.
«Капитан Филин остановился, жестом приказал группе «замри» и прислушался. Где-то вдалеке, не понять на каком направлении, рокотали моторы. Большие моторы, тяжелые, мощные…»
Глава 2
Октябрь 1944 года, Восточная Пруссия, участок 3-го Белорусского фронта
Из журнала боевых действий 28-й армии:
«…ВЫВОДЫ:
1. Противник, опираясь на заранее подготовленные рубежи и усиленно совершенствуя их в инженерном отношении, обороняется на подступах к Гумбиннен. Не проявляя активности живой силой, противостоящие войскам армии части противника оказывают упорное сопротивление действиям наших отрядов, ведут методический артиллерийский и минометный огонь и огневые налеты по нашим позициям.
2. Армия обороняется на достигнутых рубежах, имея в первой линии два стрелковых корпуса, с задачей не допустить прорыва пехоты и танков противника, измотать и уничтожить атакующего противника в оборонительных боях на подготовленных рубежах, в готовности всеми силами перейти в решительное наступление.
Производя частичные перегруппировки сил, войска армии на отдельных участках ведут активные действия по улучшению своих позиций.
3. В соответствии с планом обороны армии войска выполняют оборонительные работы с целью создания глубоко-эшелонированной траншейной обороны.
ПРИЛОЖЕНИЕ: Отчетные карты действий войск 28-й армии за октябрь 1944 года…»
Сосновый лес удобен по всем статьям. Дышится легко, видится далеко, слышится отчетливо. Последний аргумент мог бы стать минусом, ведь хорошо слышишь не только ты, но и враг. Каждое слово, треск сучьев под ногами, даже шорох или отзвук шумного выдоха разносятся очень далеко. Но если молчать, дышать ровно и ступать по сосновым корням, удается идти почти бесшумно. И на мину при таком способе передвижения не нарвешься. Тоже, получается, не нашумишь без нужды.
Но главное преимущество соснового леса – сами сосны. В здешних местах они качественные: толстые, высокие, прямые – корабельные. Укрываться за такими деревьями надежно. Факт.
Капитан Филин остановился, жестом приказал группе «замри» и прислушался. Где-то вдалеке, не понять на каком направлении, рокотали моторы. Большие моторы, тяжелые, мощные. Филин улавливал даже не столько рокот, сколько колебания земли. Упругие колебания, солидные, такие, что бьют в пятки и отдаются где-то в глубине живота.
Танки? Филин незаметно кивнул, отвечая самому себе на мысленный вопрос. Они самые. Другой вопрос: из какого вражьего соединения эти танки? Точно напротив позиций дивизии, в которой служил Филин со товарищи, дислоцировалась 1-я танковая и 131-я пехотная дивизии противника. И где-то здесь же, по расчетам штаба, только чуть глубже, стоял в резерве танковый корпус СС «Герман Геринг». Запросто могли рокотать танки этого самого резерва. Запросто. Понятно, что, пока не увидишь глазом, сведения недостоверные, в рапорт не впишешь, но самому себе можно сказать.
Филин обернулся, взглядом отыскал старшину Бадмаева и жестом указал направление. Не совсем по намеченному маршруту, но и не слишком далеко в сторону. Приемлемо. Да и какой выбор? Если за лесом идет сосредоточение механизированных частей противника, а разведка это пропустит – грош ей цена.
Основные ориентиры капитан запомнил хорошо, но все-таки достал карту.
Итак. Прямо за лесом проходит железная дорога, а чуть правее располагается небольшая станция; ничего особенного, несколько заброшенных домов, пара запасных путей да водонапорная башня. Когда-то это был крупный разъезд, но после реконструкции «железки» в середине тридцатых основная ветка пролегла севернее, а эту оставили как вспомогательную. Казалось бы, расточительно, однако уже тогда практичные немцы знали, что пригодится дополнительный путь на восток. Одного не просчитали, что сгодится ветка и как путь на запад, когда Красная армия погонит захватчиков штыком и гранатой обратно в их логово.
Взгляд скользнул по карте и остановился на пунктирной линии. Ею была отмечена граница Восточной Пруссии, то есть Германии. И граница эта пролегала восточнее линии фронта. Не так чтобы намного, но все-таки.
«Три года топали. – Филин вздохнул и закрыл планшет. – Так и не сфотографировал меня Курочкин у пограничного столба. Жаль. Других-то особых примет, что тут Германия, не осталось, все вывески посбивали, а где фрицы пока – там Курочкина с его «лейкой» уже не будет. Шальная пуля не спросила, нашла лейтенанта в первый же день наступления. Судьба».
Старшина Бадмаев вдруг немного присел и поправил капюшон маскхалата, словно собираясь высвободить из-под завязки левое ухо. Капитан уловил движение подчиненного боковым зрением, но не стал оборачиваться. За линию фронта со старшиной он ходил не один десяток раз и выучил все повадки бурятского охотника. Если Бадмаев напрягся, значит, что-то учуял. Существенное что-то. Вот и достаточно. А что там конкретно уловил старшина, «выяснится самостоятельным образом», если выражаться на манер начальника разведки подполковника Васнецова. Мужика толкового, умного, только больно охочего до изящной словесности, как он сам это дело называл.
Филин все-таки покосился, но не на старшину, а на третьего члена группы, на ефрейтора Покровского. Боец тоже заметил, что Бадмаев сделал стойку, как собака, взявшая верховой след. Но озадачиваться Покровский не спешил, срисовывая поведение с командира.
Покровский в группе появился недавно и пока притирался, используя старый надежный метод «делай, как командир». Филина это устраивало. Да и по всем прочим статьям Покровский был нормальным бойцом, вполне годным для разведки. На фронте третий год, молодой, выносливый, котелок варит. Смущали пока лишь два обстоятельства: это вот упорное желание работать третьим номером и отдаленная родственная связь с упомянутым подполковником Васнецовым. Филин сразу сказал начальству, что нянчить племянничка, или кем он там доводится, не намерен, на что получил твердое указание «работать на результат, а не на продвижение по службе ценных для начальства кадров».
– Хотел бы его опекать – пристроил бы в штаб. – Взгляд у подполковника в тот момент был строгий, честный и даже без обычной ироничной искорки в глубине. – История долгая, семейная, поэтому поверь моим финальным умозаключениям. Алексею надо войти в жизнь трудным путем.
– Путь может и оборваться, – с обычной своей прямотой заметил Филин. – Разведка дело опасное.
– На фронте везде опасно, даже в медсанбате. – Васнецов как-то странно усмехнулся, с какой-то скрытой горечью. – А рядом с тобой, Никита, пусть и в разведке, может быть и безопаснее.
– Не перехвалите.
– Тебя перехвалить – проще лом перекусить. Так что забудь, кем ефрейтор Покровский мне приходится. Он парень подготовленный, надежный, исполнительный. На этом наборе аргументов и сойдемся.
На этом и сошлись. И что интересно, Филин получил ровно то, что пообещал ему подполковник Васнецов. Вот только забыть о родстве Лехи и начальства никак не получалось. Обычно все лишнее Филин выбрасывал из головы с завидной легкостью, а тут – никак. Может, потому, что имел особого рода подозрение?
Нет, не такое, что впору писать рапорт в Смерш. Просто у «племянничка» фамилия была не Васнецов, а Покровский. Как у начальника штаба фронта. И внешне Леха напоминал начштафра очень сильно. Куда как сильнее, чем Васнецова. Все эти родственные игры не касались Филина напрямую, да и косвенно не сильно трогали, но выкинуть интригу из головы он не мог.
Старшина Бадмаев чуть подался вперед, сделал пару бесшумных шажков, одновременно приседая еще ниже, опустился на четвереньки, затем и вовсе лег на живот и пополз в заросли. Вообще-то Филин не отдавал приказа «посмотреть, что там впереди», но тут выпал особый случай, капитан мог не сомневаться. Если пожилой, по меркам двадцатипятилетнего капитана, и коренастый охотник Ашир Бадмаев вдруг становился юрким, как змея, и уползал, не спрашивая разрешения, значит, дело того стоило. Чаще всего из таких вот пластунских рейдов старшина возвращался с «языком».
Филин жестом приказал Покровскому замереть на месте, а сам прошел чуть вперед, почти до точки, где исчез Бадмаев.
Тяжелое колебание воздуха и легкое сотрясение земли на новой позиции ощущались иначе. Это был не рокот танковых моторов, нет. Где-то за деревьями действительно двигалось нечто тяжелое и лязгающее металлом, но только не на гусеничном ходу.
На рельсовом! Филина вдруг словно осенило. Поначалу его обмануло отсутствие паровозного пыхтения и перестука колес на рельсовых стыках. И этот звук, похожий на гул тяжелых моторов, тоже сбил с толку. Кстати, странный моторный звук никуда не делся, но зато с железной составляющей гула Филин определился окончательно и бесповоротно. Вдоль леса по ту сторону поредевшего частокола деревьев очень медленно, а потому почти без перестука двигался тяжелый состав.
Бронепоезд? Они еще ходили где-то, Филин слышал такие байки, но своими глазами видел бронепоезд только в сорок первом, да и то это был наш, а не фрицевский. Вернее, то, что от него осталось после авианалета – обгоревший остов под откосом.
– Командир, – послышался шепот Бадмаева из зарослей. – Смотреть надо. Ползи давай иди.
С русским языком у Ашира сложились свои отношения, но Филин давно научился понимать словесные «заходы» Бадмаева. Капитан без лишних вопросов улегся на хвойную подстилку и пополз по едва заметному следу старшины.
Бадмаев выбрал единственно верный и предельно скрытный путь. Валежник и неведомая капитану трава зонтичного вида отлично маскировали сверху. Проползать под этими грудами веток и все еще зелеными, несмотря на зрелую осень, «лопухами», если максимально прижиматься к земле, получалось так, что ни один «лопух» не шевельнется. Качественная маскировка. Да, старшина выбрал, как всегда, лучший подход к цели.
Едва Филин поравнялся со старшиной, тот раздвинул траву впереди и кивком указал в просвет. Капитан увидел железную дорогу и поезд. Нет, не бронепоезд. Это оказался вроде бы обычный немецкий состав, разве что из пятнисто окрашенных цельнометаллических вагонов. Причем на крыше каждого торчали какие-то короткие трубы метрового диаметра, по две на каждую крышу, а между вагонами, кроме обычных сцепок, протянулись дополнительные провода и шланги.
Филин прислушался. Состав все еще двигался, но земля и воздух больше не сотрясались. Остался лишь гул непонятного тяжелого мотора. Хотя нет, вблизи стали слышны еще кое-какие «напевы». Что-то поскрипывало и не слишком басовито гудело, а еще посвистывали какие-то вентиляторы.
Взгляд капитана вновь поднялся к широким коротким трубам на крышах вагонов. Вентиляторы, если Никита правильно определил, крутились внутри этих труб. А гудело, как холодильная витрина в универсаме, что-то внутри вагонов.
Вагоны с охлаждением? Филин вырос в очень маленьком сибирском городке, единственным предприятием в котором была узловая станция, так что в железнодорожной технике капитан более-менее разбирался и о существовании вагонов-холодильников слышал. Не видел, но хотя бы слышал. И о таких чудесах, как локомотив на дизельной тяге, он тоже слышал. И вот теперь увидел. Это стало новым открытием – состав тянул именно такой локомотив. Сомнения улетучились, когда ветер донес запах дизельного выхлопа.
– Впереди тепловоза платформа с пулеметами, – шепотом и на удивление верно подбирая слова, доложил Бадмаев. Впрочем, дальше он «исправился». – Пять вагона, потом платформа и три вагона окна есть. Еще десять железный вагона и снова окна один. А последний вагон товарняк, только крыша нету. Зенитка есть четыре штука. Большой поезд.
– Тепловоз? – Филин удивленно взглянул на старшину. – Ты уже видел такие? В тайге у себя?
– Читал мало-мало. – Ашир ответил серьезно и вновь кивком указал на поезд. – Вагон гудит. Холодильник, да?
– Похоже на то, – шепнул Филин и едва заметно пожал плечами. – За трупами приехали. Мы им полную загрузку обеспечили. И еще больше будет, когда опять в наступление пойдем. Коротковат состав.
– За трупами не так ехать. – Бадмаев в сомнении качнул головой. – Тут охрана – эсэсовцы. Много штука. Зенитка есть, пулемет, граната на палках. И дышать мертвым надо нету.
– Что значит – дышать? – Никита удивленно вскинул бровь.
– Дырка крыша труба. Это чтобы воздух заходил. Нет? Да? Зачем мертвым трупам воздух?
– А ведь ты прав, Бадмаич, – помедлив, согласился капитан. – Детали подсекаешь качественно. И соображаешь. Хвалю.
– Служу трудовому народу, – совершенно непонятно, с иронией или на полном серьезе ответил старшина.
– То есть слишком умным прослыть тебе невыгодно. – Капитан ухмыльнулся. – Хитер басурманин.
– Почему?
– Уже давно «служу Советскому Союзу» положено говорить, забыл? – Филин легко толкнул старшину локтем. – Отходим.
С моментом отхода Филин угадал. Как раз в тот момент, когда разведчики врубили задний ход, двери в вагонах с окнами как по команде открылись, и на черную насыпь старой железнодорожной ветки посыпались солдаты в черной униформе. У капитана мелькнула мысль о весенней пашне и прилетевших грачах.
«Общение с творческими личностями вроде Васнецова даром не проходит. – Никита отогнал лишние мысли, притормозил и попытался подсчитать количество «грачей», хотя бы в десятках. – Под две сотни точно. Прав Бадмаич, не труповозка это. Что-то другое. Что? Леший знает. Но сто к одному – секретное».
Эсэсовцы разделились на две большие группы: одна встала вокруг поезда оцеплением, а другая двинулась в лес. Не по цели, это стало понятно сразу, скорее прочесать на всякий случай, но Филину все равно пришлось окончательно переключиться с умственной работы на физическую и скрыться от «грачей» в зарослях. Пока не заклевали…
Ефрейтор Покровский встретил товарищей укоризненным взглядом, но быстро сообразил, что объяснительные разговоры будут позже, а сейчас надо быстро и бесшумно уносить ноги. Эту часть курса подготовки разведчика Леха успел освоить на пять баллов, поэтому не подвел старших товарищей. А между тем Филин ощущал печенкой, что Покровского распирают какие-то ценные мысли или наблюдения.
«Ничего, потерпит».
Лишь когда группа проползла по той же ложбинке, которая обеспечила им скрытный переход через линию фронта, и успешно кувыркнулась в наши окопы на передке, капитан дал команду пять минут отдышаться и вопросительно взглянул на Покровского.
– Егеря, – выдохнул ефрейтор и, стянув капюшон, ладонью изобразил козырек над бровями. – На Кавказе видел таких. Форма, эмблемы… горные стрелки… дивизия «Эдельвейс».
– Здесь? – Филин поморщился. – Какого рожна?
– А я почем знаю? – Леха утер со лба пот. – Шли быстро, на восток. И тихо так… ну, как вы умеете. Даже тише. Даже не пыхтели.
– Быстро и не пыхтели? – Филин усмехнулся. – И тебя не заметили?
– Я… не понял, – вдруг признался Покровский.
– Что значит – ты не понял? – Капитан подался к Лехе, уставился ему в глаза и понизил голос: – Заметили или нет?
– Вот так прошли. – Ефрейтор стушевался, отвел взгляд и указал на Бадмаева. – Шагах в пяти. Я остолбенел просто. Неожиданно все получилось. Стрелять – не стрелять… пока соображал… они ушли. Думаю, начну палить, выдам себя, а там и вас накроют. Потом за нож схватился, да поздно.
– Как мимо столба прошли?
– Так точно.
– Ножку никакая собака не задрала, на столб помочиться?
– Товарищ капитан! – Покровский резко побагровел. – Я ж говорю, начал бы стрелять, всем… конец! Так я подумал. Или считаете, забздел?!
– Сколько их было?
– С десяток!
– А если честно?
– Да что вы меня… за сявку держите?! У меня пять боевых наград и два ранения! Да я…
– Отставить. – Филин крепко сжал Покровскому плечо. – Язык за зубы и дыши носом. Глубоко дыши, это приказ. Десять вдохов и медленных выдохов. Делай раз! Два-а! Раз… два!
Покровский послушно выполнил приказ и на десятом вдохе-выдохе успокоился, во всяком случае, сделался не багровым от гнева, а обрел вполне приличный цвет лица.
– В рапорте ни слова об этом, понял? – совсем тихо сказал Филин. – И устно дяде своему тоже не говори. Надо будет, я сам скажу.
– Не дядя он мне, – буркнул Покровский.
– Все равно – молчок. Скажу, что сам видел егерей или кого-то вроде них.
– Спасибо, товарищ капитан. За мной должок. Отквитаю.
– Это ты брось. – Филин разжал хватку и похлопал ефрейтора по плечу. – Уверен, что «Эдельвейс» это был?
– У них эмблемы… белый цветок на зеленом фоне и ботинки горные. И оружие не такое, как у всех фрицев, облегченное. А еще очки у всех. Темные такие, знаете, сбоку закрытые, чтобы снег не слепил.
– Очки? – Филин коротко взглянул вверх. – Пасмурно. Да и какой тут снег?
– Для форсу, может? – Покровский пожал плечами.
– Ладно, Леха, разберемся с этими егерями. Бадмаев, отдохнул? Тогда, группа, подъем. В штаб, за мной, бегом марш…
Подполковник Васнецов выслушал рапорт Филина внимательно, но с каким-то очень уж необычным спокойствием, почти равнодушием. Будто бы знал все наперед и теперь лишь получал подтверждение своих сведений. В глубине души Никите стало даже немного обидно.
«А если там, в странном поезде, новейшее немецкое оружие, и они применят его сегодня или завтра? Все успехи наступления псу под хвост? Есть такой риск? Есть. Факт. И отчего ж тогда Васнецов спокоен, как слон персидского падишаха? Может, на «Эдельвейс» отреагирует?»
На сообщение о егерях Васнецов отреагировал почти с тем же «энтузиазмом». Всей разницы – проронил пару фраз в ответ:
– С Кавказа их вывели еще год назад, после того, как мы Нальчик освободили. Где они теперь, точно не скажу. В Европе где-то. Так я слышал.
– Получается, так, да не так?
– А что не так? – Васнецов задумчиво уставился на карту. – Я ж сказал: в Европе. А мы как раз в нее и вошли. С горами в данной местности туго, но ситуации бывают всякие. Иногда особые подразделения требуются и в непрофильных районах.
– У немцев других особых не осталось? «Бранденбург-800», например.
– Ты что, за линией фронта фашистской пропаганды наслушался? – Васнецов понизил голос, выразительно округлил глаза и исподтишка указал на левую стену своего кабинета. За этой стеной находился кабинет начальника политотдела. – Нет такого полка давно. Вернее, есть, только теперь это обычная пехота. Теперь в смысле особых операций вся надежда у Гитлера на эсэсовцев да на всяких горных стрелков. Ну, может, еще на кого-то. Нам это все интересно постольку-поскольку.
– Так я и доложил… эсэсовцы поезд охраняют.
– А егеря?
– А егерей мы видели в лесу. Они параллельно «железке» двигались… я ж говорил…
