скачать книгу бесплатно
Так обидно, не от боли,
Он опять вернулся в поле.
Отдышался было вроде.
Глядь, журавль к нему подходит.
Видит горе, в дом зовет.
На обед его ведет.
На стене сума висит,
Стоит только попросить.
Снова пышное застолье
– Горевать, старик не стоит.
И журавль опять ему
Говорит: – Возьми суму.
Шел и думал, что, бог весть.
И решил присесть, поесть.
Крикнул: – Двое из сумы!
Что свершилось в тот же миг.
Но не кушанья подали,
Хорошенько так поддали.
Чтоб осталось на уме:
– Не ходи поесть к куме.
В баньке париться не смей.
Отобрать суму сумей.
Так добавили ему,
Чуть успел сказать: – В суму!
Снова в гости старичок.
Снова сумку на крючок.
Не успев воды попить,
Просит баньку истопить.
Истопила, в баньку дед.
А кума скорей обед.
Просит: – Двое из сумы.
Те давай вправлять умы.
Бьют зловредную куму:
– Старику отдай суму.
Чтоб самой себе помочь
В баню шлет большую дочь.
В баню та, зовет и ярится.
– Не успел, – кричит – пропариться.
У кумы терпеть нет мочи.
Средней: – Кликни кума доча.
А старик, сбивая пыл:
– Только голову помыл.
Третья в баньку дочь приходит.
Кум противный, не выходит.
Знать совсем забьют куму.
Отдает она суму.
Кум из бани очень строго:
– Все в суму, и их не трогать.
Вот теперь я их не брошу —
Ни сердиту, ни хорошу.
Обе сумке на плечо
Шел к старухе старичок.
А она ему навстречу:
– Где ты шлялся, искалечу.
Но старик в избу вошел,
Говорит – Садись за стол.
Из сумы явились двое,
Скатерть сразу с бахромою.
И на стол старухе сказку,
Чтоб могла наесться сразу.
Снял старик суму хорошу,
На крючок другую ношу.
Ту, что кормит вынес в клеть.
Что случится, стал смотреть.
По двору довольный ходит,
Этак время он проводит.
Вот старуха воет выпью,
Захотелось бабке выпить.
Старика позвать, увы.
– Ну-ка двое из сумы.
Вышли двое и с дубиной,
Бабке править стали спину.
Вот уже болят бока.
Бабка кличет старика.
Тот послушав как орут,
Молча ходит по двору.
С приговором бьют бока:
– Впредь не трогай старика.
Стало жалко деду бабку.
Тех в суму – ее в охапку,
В баньку сразу, на полок
Парить бабку уволок.
Стой поры, таки дела,
Бабка стала вдруг мила.
Не шипит, не крикнет громко.
Так проходит злобы ломка.
Дед, как в масле сыр валяется.
Только бабкой похваляется.
По щучьему велению…
Каждый вечер без опаски
К вам домой приходят сказки.
А сегодня, как сумеем,
Мы расскажем про Емелю.
Жил старик на белом свете
У него имелись дети.
Два нормальных, а с похмелья
Третий назван был Емеля.
Просто был ни так, ни сяк,
И признали, что дурак.
Братьям умным – труд до пота,
Потому как есть работа.
А Емеля на печи
Пожирает калачи.
Утром печки мягок жар.
Братья едут на базар,
А Емеле, что ему —
Оставаться одному.
Он лежит и мнет бока,
Не пошлют его пока.
Тут невестки – братьев женки
Говорят ему – «Должён ты,
Растуды твою – туды,
Принести домой воды.
За водой сходи, Емеля.
Тот с печи им еле-еле
Отвечает: – «Не охота…
Мне не нравится работа.»
«Вот братья придут с базара,
И из нового товара,
Не дадут тебе гостинцев.
Лень такая не простится.»
Если так, то что за речь,
Он свою оставил печь,
Сам оделся, сам обулся,
Хоть на девок и надулся.
И не видя их в упор,
Взял и ведра, и топор.
Да, конечно, жалко печку,
Но отправился на речку.
Лунку рубит, как чихнул.
В ведра воду зачерпнул.
Шапку теплую поправил,
Ведра те на лед поставил.
Поглядел, ну что за штука —
А в ведре полощет щука.
Это вам не чепуха,
Будет дома мне уха.
Тут и мне и их невесткам,
Той ушицы хватит. Трескай.
А за это братаны
Мне подарочки должны.
Подоткнул зипун овечий,
Голос слышит человечий.
«Ты, Емель, меня не трожь,
И тебе сгожусь я тож,
Сжалься, ты меня прости,
Просто в воду опусти.»
А Емелю душит смех:
«Что жалеть я буду всех.»
И смеется: «Хи, да хи,
Лучше я поем ухи.
Щука – знатная уха,
То не суп из петуха.»
Та: «Емеля, брось же в воду,
Я тогда тебе в угоду,
Сей же миг, как стану вольной
Все желания исполню.»
Ладно, щука, не дрожи,
Но сначала покажи,
Я держу на правду моду,
Покажи и я тя в воду.»
«Мне, Емеля, не хохочется,
Ты скажи, когда захочется,
Мол, по щучьему веленью
И по-моему хотенью…
Что задумал, загадал —
Все исполнится тогда.
Ну загадывай.» Емеля,
Забалдевший, как от хмеля,
Так вальяжно говорит:
«Что себя трудом морить.
Ну, по щучьему веленью,
Моему —едрит – хотенью,
Чтоб не лошадь и ни сани —
В дом идите ведра сами.»
Оторвавшись от земли
Ведра сами в дом пошли.
А Емеля не грустил,
Щуку в прорубь отпустил.
Сам за ведрами легонько,
В дом подался потихоньку.
Тропке той не долго виться,
А народ кругом дивится.
Ведра полные, из стали,
В избу шасть, на лавку встали.
А Емеля, вновь на печь
Умудрился тут же лечь.
Время шло степенно, вряд,
А невестки говорят:
«Ты б, Емеля с печки слез,
За дровами сбегал в лес.»
«Я вам что» – бубнит – пехота?
В лес ни грамма не охота.»
А невестки, ну моститься,
«Знать не хочешь угоститься,
Не видать тебе навара
