скачать книгу бесплатно
– Да и мне она обошлась недёшево.
– И за сколько?
– За труд.
– За труд? – удивлённо протянула Мари.
– Да у меня вышка незаконченная. Журналистом временно взяли… Тогда по стране конкурс проходил на лучшую статью. Я и выиграл – сохранил место, а подарком была квартира.
– Клёво! А о чем ты написал?
– О том, что офицеры в частях ночуют, ведь квартиры им не дают, а президент давно лапшу от министра внутренних дел ушами жуёт.
– Это так?
– Ну… – неопределённо пожал плечами парень, – Ещё о предательстве, об измене Родине… Закончил статью тем, что о патриотизме говорить стыдно!
– Значит, ты получил квартиру, а они? До сих пор без жилья?
– А как же! Хочешь жить – умей вертеться…, – смеясь, закончил рассказ Игорь и остановил машину. – Вот мы уже и дома. Приехали!
Они поднялись на третий этаж. Игорь открыл дверь, пропуская вперёд девушку. Марина скользнула в комнату, быстро скинула туфли и пробежала в кухню. Игорь был весьма удивлён и в очередной раз убедился в том, что не встречал ещё таких шустрых девушек. Он прошел за ней следом.
– У тебя из продуктов что-нибудь путное есть? – спросила Мари, роясь у него в холодильнике.
– Ну ты и голодная! Глаза разбегаются? – пошутил он.
– Ой, да ну тебя. Я хочу сделать ужин, давно не хозяйничала.
– Валяй, раз такая смелая. Мясо в холодильнике, приправы и рис на полке. Я полагаю, будет плов?
– Ну, плов – это сильно сказано, скорее уж рис с мясом, – ответила Мари, заметив на крючке фартук: – Твой? Ты его надеваешь?
– Я? Нет! От моей бывшей остался.
– А… И давно?
Игорь потупил взгляд, молча приблизился к Мари, обнял и прошептал ей на ухо:
– Давай не будем об этом.
«Кто была эта девушка, которая вдруг им помешала, оказавшись между ними? Почему она все ещё оставалась в его жизни?» Эти вопросы пронеслись в её голове, но Мари решила не зацикливаться на них и принялась готовить.
Почуяв запах жареного мяса, Игорь вернулся на кухню, где вовсю шла работа. Мари стояла у плиты, от которой шёл умопомрачительный аромат.
Подойдя ближе, он коснулся её плеча, сказав, что приготовит десерт, и удалился. Сервировка была окончена. Мари повесила фартук, потушила свет и зажгла свечи. Стол был накрыт великолепно, не хватало лишь бутылочки вина. Его заменили кальяном, который принес Игорь вместо десерта. За ужином они болтали, курили и дразнили друг друга. Так быстро завязывать отношения умела только Мари, Игорю это было в новинку. Закончив ужин, она прошла в душ, а Игорь отправился в спальню, куда через пять минут вернулась девушка с двумя косяками.
– Наркоманка! – пошутил Игорь, затягиваясь.
В ответ Марина затянулась, скорчив рожицу, показала ему язык и выдохнула дым в лицо. Игорь рассмеялся.
Накурившись, парочка начала болтать о значимых в их жизни вещах, о прошлом, о планах на будущее – обо всём, что лезет на язык в таком состоянии. Игорь лежал на боку, повернувшись лицом к девушке, разглядывая её.
– Расскажи, как было с тобой? – спросил он вдруг.
– Ну… Это длинная история. Тебе всё или кусками?
– Всё. Я никуда не спешу.
– Ладно. Начну с начала. В детстве я была полновата и считала себя толстой. Очень комплексовала по этому поводу и всего боялась. Мальчишки меня дразнили, обзывали уродиной, рыжей толстухой. Общалась только с одной девочкой, Леной, она была низкого роста, худая и много читала. Всё прочитанное пересказывала мне, а потом я читала то, что ей понравилось больше всего.
– Ты и сейчас склонна к полноте? – неожиданно спросил Игорь, теребя её волосы.
– Нет, и вообще не склонна, – ответила она слегка недовольным тоном, – просто гормоны тогда поигрывали. К восьмому классу начала вытягиваться, но в ход пошли прыщи, поэтому мало где бывала. В основном сидела дома, слушала музыку. На дискотеку первый раз в десятом классе пошла – девчонки затащили. Оказалось, там было не так страшно. Я сразу понравилась нескольким парням. Начала встречаться с одним, другим, третьим. Думала, что нравлюсь им. Но они всего лишь меня использовали. Так продолжалось до первого курса, а там появился парень Лёша. Он сказал, что мне нужно быть уверенней и что париться не из-за чего. Он достал для меня кокаин, который считал лекарством от комплексов. Мы сидели впятером в общаге с парнями, они хотели, чтобы я сделала две дорожки сразу, но я отказалась принимать их в компании и решила уединиться. Они не хотели меня отпускать, но и насильно держать не стали. Придя к себе, я сделала две дорожки, одну втянула сразу, вторую оставила на потом. Приход был почти моментальный, настроение резко поднялось, мне стало хорошо. Я закрыла дверь и встала у зеркала. Ту девушку, которую там увидела, даже не узнала. Она была красива: рыжие шелковистые волосы, зелёные глаза, чистая кожа и стройная красивая фигура с отличным бюстом. Тогда я впервые осознала, насколько глубоко в себя ушла, и не заметила произошедших с возрастом изменений. Я поняла, до какой степени была замкнута, зациклена на худшем, словно оказалась в самолёте, который сейчас разобьётся. Понимание того, что вот-вот случится что-то неминуемое, не давало мне покоя.
Зеркало, в которое я смотрелась, принадлежало соседке по комнате, Ане. В левом верхнем углу висела её фотография в форме сердечка. За ней бегали парни, считавшие её красавицей. А я смотрела и не понимала, что они в ней нашли, в этой крашеной гордячке! Лоб у неё был большой, глаза маленькие, а подбородок слегка выступал вперёд. По сравнению с ней я была просто прелесть, но моя заниженная самооценка не позволяла мне так думать. Соседки этим пользовались, пока я сидела здесь – они были на дискотеке, где без меня у них было явно больше шансов. Я убила вторую дорожку. Смотря на своё отражение, разделась догола и, не найдя изъяна, начала ласкать себя.
– Нимфоманка!
– Кто бы говорил! Сам не лучше! Ты ведь меня так ласкаешь, как будто сама всё делаю. Но от мужских рук приятнее. От своих ласк потом мерзко становится. Почему – не знаю.
Игорь от неожиданности потупил взгляд, не зная, что сказать. Таких комплиментов ему ещё не приходилось слышать. Мари кашлянула и продолжила:
– Потом стала встречаться с Лёшей и его наркотиком. Он говорил мне, что надо завязать с этим. Я так и поступила: завязала сначала с кокаином, а потом и его бросила. Стала часто гулять, быстро менять друзей и мстить миру своей стервозностью за унижения детства: как они меня не ценили, так я не ценила и не щадила их. Со мной не разговаривали знакомые девушки, ведь я частенько уводила у них парней и бросала. А они злились, оскорбляли меня и ненавидели. Бедные тряпочки. Я даже помешалась на этом. Встречалась с четырьмя, пятью парнями сразу. Добивалась признания и сразу бросала, как испорченную вещь. Мой телефон почти не умолкал. А однажды вибрировал весь день, я лежала, будто пьяная, и считала звонки. Насчитав сорок восемь, – выключила. Много разбитых сердечек хотели меня увидеть, а я лишь смеялась над ними и не желала большего. Так продолжалось полтора года, пока однажды, глядя на меня, Аня не сказала, что мне пора к психиатру. Скоро я и сама это поняла. У меня был жуткий депресняк. Занятия пропускала, телефон выключила, смотрела в потолок и ничего не ела. Решила во что бы то ни стало побороть депрессию. Отправилась к знакомому дилеру и вмазалась. А он вмазал в меня…
– Извини, а ты и сей…
– Ты чего? Это всего раз было! Как ты мог подумать! – прервала она его.
– Да я и не думал.… А что там дальше? – спросил Игорь.
– До конца курса оставалось недолго. Занятия прогуливала постоянно, ходила на них без тетрадей, учителя меня недолюбливали, на экзаменах хотели завалить, но не вышло, и я хорошо закончила. Летом устроилась подрабатывать на ферме и курила в одной компании с хиппарями. Одного из них звали Стас. Он немного обо мне слышал. Решила его заарканить, но он меня отшил, сказал, что я «настоящая стерва», а с такими он не водится. Меня это задело. Изо всей компании он был самым милым. С другими девчонками был ласков, рассказывал о природе, о настоящей вселенской любви, которую называл «агапе». Если парни спорили с ним, то проигрывали. Он не проявлял ко мне интереса, а я по уши в него втрескалась. Ждала удобного момента, чтобы настигнуть его, схватить и больше не отпускать. И наконец-то этот момент настал. Он накурился в хлам, я его догнала, постепенно мы разговорились, и я добилась своего. Это был самый безумный и самый продолжительный из моих романов. Он продолжался почти два года. Я носила дреды, слушала растаманскую музыку, курила анашу и почитала Боба Марли за бога.
Осенью девчонки меня не узнали: я была абсолютно спокойной и даже подружилась с ними. Стала для них «мирным ангелочком», который редко бывал в необкуренном состоянии. Всё-таки так курить, как мы со Стасом, наверное, не следует. Доходило до того, что меня замыкало на занятиях – смотрела в одну точку, а иногда разговаривала сама с собой. Обожала нашего философа, он тоже покуривал – по нему видно было. Как настоящие хиппи, мы ходили отдыхать на природу.
Позже родители начали беспокоиться – стали караулить меня у общаги, но я там не появлялась. Однажды я вышла после занятий в шортах, кедах (ноги я не всегда брила), на мне была белая футболка с коноплёй, за спиной – военный рюкзак, на голове здоровые наушники, во рту сигарета. И такой меня встретили родители. Мать – сразу в слёзы, отец недоволен. Скандал устроили, к декану отвели, будто он виноват. Я им говорила, что учёба здесь ни при чём, но они не слушали. Тогда я наговорила им много обидного. Дома не появлялась, всё лето провела со Стасом – мы жили в домике на опушке леса в компании Кастанеды, галлюциногенов и мухоморов. Следующий год оказался последним в этом безумстве. Стас сменил наркотик и сменил девушку. Когда вернулась в общагу, была очень расстроена. Девчонки меня успокаивали, конечно, старались утешить, но я очень долго плакала о нём.
– Понятно, получила по заслугам…
– Какие там заслуги, я думала, он меня любит! А он.… В общем, разочаровалась, решила отвлечь себя учёбой. А учёба, как назло, пошла на спад. Как обычно бывает, не учишь и всё знаешь, а учишь – начинаешь путаться. Думала, совсем мозги скурила, курс закончила с двумя тройками. Лето провела с родителями, как примерная девочка. Пятый курс прошел…
– Длинная у тебя история, – перебил её Игорь.
– Немного осталось, потом ты расскажешь.
– Ладно, продолжай.
– В общем, пятый курс закончился. Я долго пыталась найти работу, в итоге устроилась в аптеку. Там больше платят, чем в больнице. Некоторое время увлекалась панком, но потом подсела на экстази и эйсид-хаус. Сейчас я до сих пор в восторге от этого, а мой вид – это маска, чтобы всякие придурки не лезли. Достаточно посмотреть на них вполоборота, и они уже сто раз подумают, стоит подходить или нет. А ты оказался смелее остальных и не придурок вроде, поэтому я здесь, – закончила она, улыбнувшись.
– Значит, я тебе нравлюсь? Но я вовсе не смелый, если ты так подумала.
– Неважно, я хочу узнать твою историю.
– Ладно… Значит, отец у меня сволочь. – Парень сделал затяжку и продолжил: – Мать – учительница. Когда мне было четыре года, они развелись. Причину я узнал позже. Отец изнасиловал женщину, она родила, и он выплачивал ей алименты. Когда мать об этом узнала, она подала на развод. Отец сбежал. С тех пор нас со сводным братом Антоном воспитывали мама и тётя Зоя. Вместе мы поступили учиться на факультет журналистики, но он бросил обучение сразу, а я дважды восстанавливался и с трудом закончил. Антон стал пастором, а я – писакой.
– Значит, у тебя есть брат – священник.
– Пастор!
– Неважно. Давай о главном.
– А… Это! – вспомнил он давно минувшее прошлое. – Девственности я лишился в девятом классе, на выпускном вечере. Потом в училище в одну девчонку влюбился, мы встречались больше двух лет. Потом я её с другим парнем застал и сам переспал с её подругой. Затем увидел, что эти две девки на кухне дерутся, узнал, что из-за меня. В общем, разочаровался в вас и с тех пор никому не клялся в любви. Встречался с одной целью, – он посмотрел на неё искоса, – ну, ты понимаешь.
Потом, когда двадцать три исполнилось, что-то во мне изменилось – захотелось встретить хорошую женщину… Возомнил себя героем, который подарит ей семью, детей, будет любить и оберегать.
В моей жизни появилась особенная девушка – ей достаточно было просто пройти рядом, чтобы изменить мою жизнь на ближайшие семь лет. Весь день её вспоминал, через неделю снова её встретил, узнал, где учится, и навсегда оставил прежние мечты. С этой девушкой я встречался пять лет, потом два года жили гражданским браком, хотели пожениться, но поругались. Я её ударил, она меня «бессердечной сволочью» обозвала. Разошлись. Сейчас иногда созваниваемся, бывает, остаёмся на ночь, но на утро почему-то такое чувство, что бежать хочется – вот не можем мы быть вместе, хотя и понимаем друг друга с полуслова.
– Ты её любишь? – спросила Мари серьёзно.
– Я ей этого не говорил…
– Что значит «не говорил»? Ты её любишь или нет?
– Да не знаю я! Не хочу об этом…
– Может, ещё косяк?
– Определённо.
– А у тебя прикольные рыбки… – сказала Мари, кивнув на аквариум, стоявший на тумбочке у кровати.
*До начала шоу оставалось два месяца.
Глава 3. Хочу быть королевой семи гор
Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена…
Откровение 17:9
С той ночи прошло две недели. Мари часто оставалась у Игоря. Бен всё время был в командировке и приехал в город всего на пару дней. Игорь так обрадовался приезду друга, что перенёс запланированную встречу с братом, с которым и так уже три месяца не виделся. После крепкого рукопожатия и хлопка по плечу они стали болтать о насущном.
– Подумаешь, бесстыжая красноволосая девица! Я вообще со старухой на днях переспал, – ухмыльнулся Бен.
– Со старухой! И сколько ей было? – спросил Игорь у Бена.
– Шестьдесят семь, – ответил он, загоняя очередной шар в лунку.
– Это же, блин, болезнь, когда на старух тянет, как её там… – пытался вспомнить Игорь, следя за его движениями.
– Ерунда. Стереотип. Люди трусливы по натуре, они не могут преступить грань дозволенного, потому что боятся осуждения. Они не хотят распространения слухов, не хотят, чтобы о них злословили и погубили, как некогда уничтожили гениев вроде Оскара Уайльда. – Шар не докатился до лунки, и Бен передал товарищу партию.
– Ну да… Тебе легко говорить, ты же подолгу не живешь нигде. Поэтому и не боишься слухов, – ответил Игорь, ударяя по шару.
– Вот поэтому я свободен от предрассудков и всякого рода авторитетов, – продолжил Бен, облокотившись на кий. – Меня просто нет, а есть только тень. Безрассудство делает меня мудрее. Я во всех смыслах беру от жизни всё. Многие повторяют это клише, хотя они и жизни-то самой недостойны. Они имеют только крохи и питаются её отходами, а говорят, что «берут от жизни всё». Я ненавижу этих жалких гордецов. «Всё» не ограничивается распитием пива в кабаке и походом по бабам. «Всё» – это не то, что лежит на поверхности, а то, что скрыто, и до него не так просто добраться.
– Хм, – промычал Игорь.
– Это клад, который находят лишь те, кто закапывает себя заживо, кто разлагается под гнётом собственных представлений о приличии. О той грани, которая преступлена уже давно, и возвращаться нет смысла. Только таким способом можно получить это самое «всё». А те, кто боится этой грани – трусы, не достойные даже похвалы Сатаны. Они не могут признать, что мертвы. Я уже мёртв и смирился с этим. Я беру всё, что желаю, и с гордостью встречу смерть, к которой готовлюсь.
Ты думаешь, как я мог с ней спать, если она стара? Нет, мой друг, она не стара, но мудра и молода духом. Лишь тело умирает, а душа всегда остаётся молодой, наученной понимать мужчину. А молодые – все наивные, они ищут мужчин, которых себе навоображали. Они пытаются примерить на нас свои стандарты и даже не задаются вопросом, а подойдут ли они нам! Они сами придумывают себе мужчин, а потом предъявляют им претензии в отсутствии у них мужественности, о которой и понятия не имеют! Они дуры! А в той старушке не было этого, в ней было столько любви, незнакомой молодым женщинам, что меня переполняло желание обладать ею снова и снова. Это была любовь тела, перенёсшего муки рождения. Это была безграничная любовь матери. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Игорь пропустил свой шар и уступил партию Бену.
– Не совсем, но я бы так не смог!
– А может, это и к лучшему, – грустно заметил Бен. – У американских индейцев есть предание, согласно которому человек получил от ягуара силу, ум от змеи, взор от ястреба и всё равно остался недоволен. А знаешь, почему?
– Летать не научили?
– Не летать, летают на самолётах.
– Потому что мало?
– В точку! Потому что мало, и всегда мало будет. Даже когда земле нечего будет дать, человеку всегда будет мало. Поэтому дети счастливы в своих глупостях, а мы скорбим в нашей мудрости.
– Как говорится: «Умножая познание, умножаешь скорбь».
– Да, похоже, Соломон был прав. Вот только мне его мудрости мало, я хочу большего, – сказал Бен, случайно загнав чужой шар в лунку и проиграв партию. – Чёрт! А Соломон с Конфуцием случайно не встречались?! Тот ведь говорил, что мудрый человек печали не ведает. И кто из них прав? Тот, кто скорбел, или тот, кто радовался? Тот, кто верил в еврейского бога, или тот, кто приобрёл куда больше мудрости, хотя его и не знал. Я не понимаю, почему так получилось: кто верил, тот усомнился, а кто не знал – приобрёл. Может, от того, что один, приобретая мудрость, потерял перед богом страх, а другой не имел страха, и поэтому не знал печали…
Игорь задумался.
– Скоро и я это узнаю. Я завтра улетаю в Индию, вернусь – позвоню.
– Окей, – ответил Игорь.
Брат со своей многодетной семьёй жил в домике рядом с протестантской церковью, где служил. Его семья всегда радушно встречала желанного гостя. Не успели братья обняться, как к Игорю подбежала целая толпа счастливых ребятишек и с криками кинулась ему на шею. Из спальни выглянула жена Антона, Ксения, кивнула в знак приветствия, продолжая убаюкивать младшую дочурку. Всего у Антона было пятеро детей, он их очень любил, но не баловал, а временами даже был строг с ними. Когда дети успокоились, братья вышли на террасу.
– Как ты, Игорь?
– Да, всё так же: работа, статьи. С Беном сегодня виделся. А твои, я вижу, растут не по дням, а по часам!
– Да, – засмеялся брат, – это они умеют, не успеваем одежду покупать!
– Ну, оно и видно!
Антон кивнул, сделал глубокий вдох и продолжил:
– Знаешь, я хочу сказать тебе нечто важное. – Игорь насторожился. – В Библии в Книге деяний 2:17 сказано, что «…и юноши ваши будут видеть видения». Так вот, мне дважды снился один и тот же сон, – начал Антон не спеша. – Помнишь ту рекламу? – Он двигал рукой, ударяя палец о палец, словно это помогало ему вспоминать. – Ну где счастье предлагают.
