скачать книгу бесплатно
Паша смутился, принялся неловко извиняться, раза три помянув, что день, конечно, неудачный, но другого варианта все равно нет: завтра последний рабочий день, последнее общее собрание перед тем, как вся фирма поедет на океан.
На океан?! На Тихий океан?! Я так восхитился, что на секунду потерял нить разговора.
– Я специально подгадал так, чтобы вы могли познакомиться с ребятами в последний рабочий день. Тридцатого октября Эквадор празднует День независимости от Испании, который плавно перетекает в праздник Мертвых, в итоге получаются четырехдневные каникулы. Самое удачное время: команда уедет, работа остановится, у вас как раз будет время прочитать их переписку, сделать свои выводы, а потом они вернутся и снова начнутся сливы…
Все ясно: напрасно я раскатал губу. Хватит с нас межатлантического перелета. Океан не запланирован.
– Если мы уже не вычислим крысу к тому времени, – самоуверенно улыбнулась Виктория. Со стороны это смотрелось эффектно.
Но Паша прореагировал лишь слабым кивком и откинулся в кресле, вытянув ноги, в результате чего открылись нелепые персиковые носки с самолетиками на голенище, которые совсем не сочетались в моем представлении с образом долларового миллионера.
– Я так много о вас слышал, Виктория Берсеньева, – снова ни с того ни с сего перевел тему директор айтишников. – Читал вашу монографию про типы речевых угроз, про манипуляции и способы саботажа коммуникации…
На этом месте я подавился своим пирожком. Кажется, даже Виктория удивилась: нервно откинула волосы и дернула плечом. Встретить человека вне научной среды, который в состоянии произнести название ее монографии, – случай нетривиальный.
– Вы подготовились к встрече, – улыбнулась она и захлопотала возле чайника. – Еще чаю или, может быть, кофе? Правда, только растворимый.
Павел кивнул неизвестно чему и продолжил о своем, о наболевшем:
– Я перепробовал все, но эта крыса как будто не оставляет следов. Моя система безопасности сбита с толку. О том, что это все-таки живой человек из плоти и крови, говорят только два момента. Во-первых, информация оказывается у конкурента. А во-вторых, это кто-то из моих ребят.
– Почему именно из ваших?
– Потому что больше некому. Документация попадает к японцам не всегда в финальном виде. А это значит, что крыса ворует документы, когда они находятся на согласовании у моей команды.
– Есть кто-то, кого вы подозреваете больше остальных? – поинтересовалась Виктория.
Паша горько вздохнул.
– Всех подряд, если честно. Я этих ребят сам переманивал из других компаний или наоборот – брал с институтской скамьи, мы много лет вместе. Начинаю проверять подозрения, разубеждаюсь, ненавижу себя… Их ненавижу. Остается осадок, понимаете? В этой команде новичков нет, меньше двух лет никто не работает.
– А утечки только на этом проекте?
– Мы впервые с таким столкнулись. Параллельно с нами в «Гранде-Трафико» работает японская фирма «Dokumento denki». Они тоже онсайт, так что задачи и баги друг друга видим.
Виктория наморщила лоб.
– Dokumento denki с японского переводится как «Фабрика документов», – пояснил Паша, решив, что дело в японских словах.
Я посмотрел на Вику. Вряд ли она представляла всю глубину языковой пропасти между айтишником и филологом, когда бралась за это дело. Хорошо, что у нас в команде все же имелся один человек, увлекавшийся не только филологией, но и железом.
– ОНСАЙТ – дословно «на сайте», то есть у заказчика, в Эквадоре, – пояснил я. – А БАГИ – это ошибки.
Вика изумленно подняла брови.
– Как странно. Вообще-то «сайт» – это интернет-страница. То есть что-то виртуальное. Почему onsite – у вас обозначает реальную работу? Как будто вы вывернули слово наизнанку.
Павел усмехнулся:
– Вообще-то site – это место по-английски. То есть на месте. Виртуальная реальность подворовывает слова, когда не успевает придумать собственные, иногда возникают накладки.
Виктория почему-то рассмеялась. Павел же положил на стол локти и наклонился к ней, говоря почти доверительным шепотом:
– Японцы очень плохие аналитики, это известно всем. «Документо денки» – единственная фирма, которая вырвалась за пределы Японии в области бизнес-анализа. И вот, видимо в духе кодекса бусидо, они немедленно занялись промышленным шпионажем.
– При чем здесь кодекс самурайской чести? – поинтересовалась Вика совершенно серьезно.
Паша задумался.
– Это шутка, – пояснил он после пары секунд колебаний.
Вика поджала губы.
– И что же, эти «Документо денки» спят и видят, чтобы захватить ваши… онсайт-задачи целиком?
– Совершенно точно.
– Ясно. И какова цена вопроса?
– Огромная: «Гранде-Трафико» – фирма, которая обслуживает не только Эквадор, но и другие страны Латинской Америки. Сейчас у нас идут проекты в Гватемале, Мексике, Гондурасе и Боливии.
После минутного молчания Виктория проговорила:
– Это самое странное дело в моей практике.
– Как и в моей, – пожал плечами айтишник.
Их дальнейший разговор напоминал игру в пинг-понг.
Естественно, подача Павла была первой:
– В обеих комнатах, где сидят мои ребята, стоят видеокамеры.
– А в коридоре?
– У них компьютеры, а не ноутбуки. Они не могут выйти с ними в коридор.
– Система безопасности?
– Все случаи передачи информации с компьютеров фиксируются.
– А распечатать?
– Возможно только на компьютере лида, то есть руководителя проекта, он под камерой.
– А если скопировать в какой-то файлообменник и потом…
– Я же сказал – система безопасности.
– Взломать безопасность?
Мячик пинг-понг разговора вылетел за пределы стола. Вика не отбила. Паша посмотрел на нее, как на идиотку, но сделал новую подачу и продолжил игру:
– Если бы кто-то взломал мою систему безопасности, я бы знал.
– Исключений быть не может?
– Я сам хакер.
– Вы так уверены в том, что вас не провести?
Паша улыбнулся и снова сверкнул из-под очков умными грустными глазами:
– Я лучший из всех, кто на меня работает. А на меня работают самые лучшие, уж поверьте мне. Иначе ни вас, ни меня тут бы не сидело.
Вика улыбнулась.
– Что же тогда получается, мы ищем человека с феноменальной памятью, который запоминает информацию прямо с экрана?
– Хотел бы я на такого взглянуть, – скривился Паша. – Но вы, возможно, очень близко на самом деле. Я думаю, что кто-то из них незаметно фотографирует экран.
Пауза длилась несколько долгих секунд.
– Простите?! – наконец выдохнула Вика.
Ее возмущение было вполне понятно. Если все так, как говорит заказчик, достаточно повесить в комнате скрытые камеры – и вор в ловушке.
– Нет, ни в коем случае, – энергично замотал головой Павел. – Камеры стоят, но есть несколько слепых зон. А ставить новые я сейчас не решаюсь – боюсь спугнуть крысу. У этого человека по-настоящему звериный нюх. Думаю, что при таком уровне подготовки даже скрытая камера не будет для него секретом. Тогда крыса может залечь на дно.
Павел шумно вздохнул. Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что нюх в этом коллективе не только у крысы: директор раздувал ноздри и водил головой, как будто сам по-звериному принюхивался и готовился атаковать. Мысли о воре, без сомнения, доставляли Кнопкину серьезный дискомфорт.
Виктория кивнула и что-то записала в свой ноут. Я сидел рядом и прекрасно видел, что это были только два слова: «ТЯЖЕСТЬ» и «СПУГНУТЬ».
Паше тоже очень хотелось прочитать, но тогда ему пришлось бы встать. Он сделал было движение корпусом вперед, но отчего-то передумал и остался на месте.
– Все понятно, – проговорила наконец Виктория.
Паша снова откинулся на спинку стула:
– Что понятно?
– Метод анализа в общих чертах понятен.
– Что за метод?
– Скоро, думаю, все узнаем.
Она захлопнула крышку ноутбука. Однако отпугнуть директора айтишников закрытым компом оказалось не так просто.
– Так как называется метод? – поинтересовался он, перекладывая ногу на ногу и снова демонстрируя свои невероятные носки.
– Дерево вариаций, – и Вика демонстративно зевнула. Впрочем, намек был снова проигнорирован. Поняв, что Паша совершенно искренне приготовился слушать, тетка добавила: – Я вам напишу подробнее. Сейчас мне надо подумать и немного отдохнуть.
Наконец до нашего гостя дошло, он снова смутился, неуклюже засобирался, предварительно вручив нам флешку со всеми переписками сотрудников в корпоративном чате, резюме и данными их социальных сетей.
– Завтра у нас будет совещание по скайпу. Жду вас тоже, – пробормотал он, вставая. – Да, совсем забыл, – спохватился Паша уже в коридоре. – Здесь некоторая сумма – это на повседневные расходы. Цены в Кито неоправданно высокие, скоро сами убедитесь. Страна бедная, поэтому здесь, в столице, в центре делового Сити, мы платим за возможность жить в своеобразном пузыре. Покидать этот пузырь я вам настоятельно не рекомендую. Кито – не самое безопасное место. Если куда-то соберетесь, посоветуйтесь со мной, или можете обратиться к вашему квартирному хозяину, он прекрасно говорит по-английски, его зовут Хорхе.
Виктория протянула было руку, чтобы взять конверт, но Паша неловко отодвинул ее, молча прошел обратно к столу и пристроил деньги рядом с компьютером.
– Да. – Он резко повернулся от порога. – Приблизительно в пять утра вы проснетесь. Ни в коем случае не поддавайтесь желанию встать. Постарайтесь снова уснуть.
После этого предостережения, прозвучавшего почти зловеще, Павел Кнопкин попрощался повторно и наконец отбыл.
Глава 5
Грамматика чувств
– Компьютерный задрот, – сказал я, когда за директором айтишников закрылась дверь.
Вика фыркнула:
– Это очевидно. Что еще?
– Ну еще ты написала слова «ТЯЖЕСТЬ» и «СПУГНУТЬ». У меня есть кое-какие догадки, но, может быть, ты сократишь время?
Виктория встала, прошла к окну и захлопнула открытую настежь створку. Солнце давно село за гору, город сиял ночными огнями, а с улицы дохнуло неожиданным холодом.
– Какой перепад температур тут, однако, днем было не меньше двадцати пяти, – поежилась она, извлекая из чемодана кофту и поспешно одеваясь.
Я уже заметил, что обогревателя, как и центрального отопления, в наших удобнейших апартаментах нет.
– Тяжесть – это Бобруйск, – сказала Виктория и замолчала.
Конечно! Прекрасное объяснение! Что тут еще добавить нашему лингвистическому Ниро Вульфу и самому ужасному педагогу в мире.
– Спонтанные речевые реакции приводят его в растерянность, – вдруг продолжила Вика, приглашая к дальнейшему обсуждению. – Скорее всего, занимался не с живыми учителями, а по книгам. Тренированная память, привык запоминать большие объемы информации. С живым общением явно проблемы. Эдакий Моцарт от программирования, но в остальном – как будто вчера родился.
– Типичный случай, – заметил я, вспомнив многих и многих своих знакомых компьютерщиков. К сожалению, ни одного миллионера среди них пока не числилось, но почти для каждого – от домашнего сидельца-фрилансера до сисадмина в какой-нибудь фирме – подходило определение, явившееся мне в результате случайной опечатки: айтишник-аутишник. Да, все мои знакомые компьютерщики ведут довольно замкнутый образ жизни и имеют специфический круг знакомств. Но Виктория тут же возразила сама себе:
– Типичный, да не типичный. При таких, мягко скажем, скромных навыках общения товарищ перебрался из Бобруйска в Канаду, организовал собственную фирму и более десяти лет остается ее бессменным директором.
– Почему Бобруйск – тяжесть? – поинтересовался я.
Вика посмотрела с удивлением и недоумением, как, наверное, взглянула бы антилопа на черепаху, если бы та предложила пробежать стометровку наперегонки.
– Он сам несколько раз это сказал. В теории номинации известен «закон двух миров». Видимый и ассоциативный. Линии сходства держатся языком «в секрете», но происхождение слов или их связи друг с другом многое открывают. Скажем, стыд происходит от студ, стужа, то есть для тех, кто говорит по-русски, ощущение стыда сравнимо с ощущением холода, пронизывающего тело. Или, например, сочетаемость с другими словами. Огонь и любовь могут вспыхивать и угасать. Взгляд и камешек можно бросить, пои?мать, перехватить. Мысли, как люди, могут приходить, не покидать, преследовать. Бобруйск у Паши – это гиря на ноге, тяжелая ноша и груз на душе. Грамматика чувств раскрывает эмоции, которые человек скрывает или даже не осознает. Почему-то ему тяжело вспоминать родной город, и при этом он у него постоянно всплывает. Скорее всего это не имеет отношения к делу, но не отметить я не могла.
Она помолчала и продолжила:
