скачать книгу бесплатно
– Не надо отправлять. Я готов жениться! – сказал цесаревич.
С помолвкой родители не тянули. Она состоялась уже 17 июня 1866 года, а 28 октября цесаревич венчался с принцессой Дагмар.
Но что же стало с любовью к Мещерской? Ведь она была, казалось, всепобеждающей. Цесаревич позволил себе лишь одну встречу с возлюбленной. Последнюю прощальную встречу, и на этом поставил точку, записав в дневнике строки из стихотворения Михаила Юрьевича Лермонтова «Договор»…
Была без радостей любовь,
Разлука будет без печали.
Вскоре княжна Мария Элимовна Мещерская вышла замуж за князя Демидова-Сан-Донато. По любви ли вышла или решилась на брак из-за безвыходной ситуации, сказать трудно, поскольку не довелось ей воспользоваться благами супружества. 26 июля 1868 года Мария Элимовна покинула сей мир. Ей едва исполнилось двадцать четыре года.
Любовь и нравственность русских царей
Если окинуть взором историю любовных и супружеских отношений великих князей, царей и императоров России, то дом Рюриковичей будет выглядеть гораздо более высоконравственным, нежели дом Романовых. Такие семьи, как у императоров Николая I, Александра III и Николая II, исключение, а не правило. А вот в доме Рюриковичей все иначе. Там высокая нравственность в браке – правило.
Может быть, кто-то усомнится и скажет: просто сведений до нас не дошло за давностью лет. Еще как дошли сведения, а точнее, сплетни. Но сплетни легко опровергаются, если не заниматься злопыхательством, подобно иным странным особям, взявшим на себя роль судей наших великих предков, а взглянуть пристальным взором на то, что было на самом деле, и обратиться к достойным документам, а не к пасквилям, которых всегда немало сочиняется о сильных мира сего.
Клевета коснулась даже образцовой во всех отношениях семьи великого князя московского Дмитрия Иоанновича, нареченного Донским за блистательную победу на Куликовом поле. В древних летописях о супружестве великого князя Дмитрия Иоанновича и Евдокии Дмитриевны говорится:
«Любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь сказать, что двое таких носят в двух телах единую душу и одна у обоих добродетельная жизнь. Так же и Димитрий любил жену, и жили они в целомудрии…»
И далее…
«Оба жили единою душою в двух телах; оба жили единою добродетелию, как златоперистый голубь и сладкоглаголивая ластовица, с умилением смотряся в чистое зеркальце совести».
Александр Нечволодов в «Сказаниях о Русской земле» писал:
«Мы много видели в Древней Руси добродетельных княгинь и счастливых браков, но брак Дмитрия Иоанновича Московского отличался особым благословением Божиим. Юная княгиня Евдокия была совершенно исключительной женщиной по своей необыкновенной набожности, кротости и глубокой привязанности к мужу…
Конечно, брачный союз таких двух людей, скрепленный глубокой любовью, должен быть весьма счастлив, и, разумеется, в этом семейном счастье и черпал Дмитрий свои необыкновенные силы для борьбы с теми неожиданными, сложными и чрезвычайно грозными обстоятельствами, которые сопровождали все его великое княжение.
И недаром Дмитрий Донской, почувствовав приближение своей кончины, строго наказал своим детям быть во всем послушными матери и действовать единодушно во славу Отечества, исполняя материнский наказ и материнскую волю».
Сколько усобиц знала Русь, не сосчитать, но Евдокия Дмитриевна сумела удержать своих сыновей от ссор и раздоров. Они любили ее, верили ей и всегда слушались ее, помня наказ своего великого отца.
О достоинствах великой княгини можно говорить много. Важно одно. Нет разночтений в том, что именно она смогла содействовать укреплению централизованной княжеской власти в трудное для Русской земли время. Вполне естественно, это не нравилось врагам единой и могучей Руси, коих, увы, всегда достаточно на нашей земле.
«Ведя строго подвижническую жизнь, – читаем мы в “Сказаниях о Русской земле”, – Евдокия Дмитриевна, следуя примеру своего мужа, держала это в тайне, а на людях показывалась всегда с веселым лицом, нося богатые одежды, украшенные жемчугом. Конечно, она делала это, чтобы являться в глазах толпы с видом, подобающим высокому званию великой княгини. Однако некоторые злонамеренные люди стали распространять о ней дурные слухи, которые дошли и до одного из ее сыновей – Юрия. Юрий в беспокойстве сообщил о них матери. Тогда Евдокия Дмитриевна созвала детей в молельню и сняла часть своих одежд. Увидя худобу ее тела, изнуренного постом и измученного веригами, они ужаснулись, но Евдокия Дмитриевна просила их не говорить об этом никому, а на людские толки о ней советовала не обращать внимания».
То есть совершенно очевидно, что этот семейный союз достоин подражания.
А сколько черноты и ненависти излито злопыхателями на матушку русского царя Иоанна Васильевича Грозного – супругу великого князя Василия III Иоанновича Елену Васильевну Глинскую. Особенно дерзкой и безнравственной клевете подвергнуты годы правления Елены Васильевны, когда она осталась без мужа с двумя малолетними детьми на руках во главе всего государства Московского. В те времена и поползли сплетни, авторами которых стали бояре-крамольники, коих не устраивала централизованная самодержавная власть в России, а развили пасквили в так называемых исторических опусах, разумеется, как всегда, иноземцы, для которых клевета на Русскую землю была делом привычным. Ну а поскольку многие наши учебники истории в основном состоят из клеветнических мифов иноземцев, о правительнице Елене Васильевне сложилось «мнение как о женщине, позорившей мужнее ложе».
Изучая наследие Иоанна Васильевича Грозного, я обратил внимание, что государь называет в своих трудах Елену Васильевну не иначе как «Моя благочестивая матушка». Подумайте сами, стал бы сын, имея иные факты, как говорят, дразнить гусей постоянным применением эпитета «благочестивая»? Написал бы скорее просто – «матушка». Поиск привел к тому, что удалось найти источник злопыхательства. Первым озвучил сплетню, если, конечно, не придумал ее сам, некий Сигизмунд Герберштейн в своих насквозь лживых «Записках о Московии». В сем, с позволения сказать, труде говорится о том, что Елена Васильевна позорила мужнее ложе с боярином Иваном Федоровичем Овчиной Телепневым Оболенским. В комментариях к «Запискам», выпущенным в 1988 году Издательством Московского университета, указано: «Сведения о том, что И.Ф. Овчина был фаворитом Елены Глинской, содержат лишь «Записки о Московии» Герберштейна, который получил их, скорее всего, от И.В. Ляцкого. По данным официальной летописи, арест И.Ф. Овчины после смерти Елены Глинской 3 апреля 1538 года – результат «самовольства» князя В.В. Шуйского, недовольного тем, что «его государь великий князь в приближении держал». Согласно сообщению той же Никоновской летописи, «посадиша его в палате за дворцем у конюшни и умориша его гладом и тягостию железной».
То, что боярин Овчина был приближенным государя Василия Третьего, известно. Известно и то, что перед смертью государь просил опекать его малолетнего сына Иоанна до того, как наберет он силы для царствования. Помня об этом, Елена Васильевна дала власть боярину даже в ущерб своего дяди и других бояр.
Елена Глинская.
Антропологическая реконструкция С. Никитина
Александр Нечволодов указал:
«Несомненно, великая княгиня Елена Васильевна, глубоко проникнутая всеми заветами собирателей Русской земли, весьма скоро убедилась, что Михаил Глинский и Шигона Поджогин намерены преследовать свои личные цели и вовсе не будут верными и беззаветными слугами ее маленького сына, как от них требовал того умирающий Василий. Всю свою привязанность и доверие правительница перенесла на мамку маленького великого князя – Аграфену Челяднину и на ее брата Ивана Овчину Телепнева Оболенского. Аграфена Челяднина с братом были вполне искренно привязаны к своему Государю и его матери, причем князь Иван Оболенский обладал при этом чрезвычайно твердой волей и большими воинскими дарованиями».
Крамольным боярством двигали зависть и страсть к обогащению за счет государства, которое осталось после смерти Василия Третьего на трехлетнем царе Иоанне. Это было время, когда удельные князья и большие бояре несколько изменились по сравнению с тем, что представляли собой их предки, служившие великим князьям Московским в годы борьбы со страшным ордынским игом. Тогда стоял вопрос о том, быть или не быть Московскому княжеству. И боярство на время оставило мечты об утолении «многомятежных человеческих хотений», думая о том, как уцелеть. Но вот иго было сломлено, а великие князья Московские, потомки победителя Мамая Дмитрия Донского, стали постепенно превращаться в полновластных самодержавных государей, сосредоточивающих в своих руках власть над всею Русской землей. При Дмитрии Донском в Москву тянулись для того, чтобы собраться с силами и отстоять Русь от орды. Теперь, когда страшная опасность, по их мнению, миновала, они стали с ревностью относиться к тому, что полную власть над Русской землей получили потомки Дмитрия Донского, что изменилась сама структура власти, что они лишились возможности беспредельничать в своих вотчинах, жестоко эксплуатируя народ. Они очень надеялись, что, пользуясь малолетством Иоанна Васильевича и правлением слабой женщины, смогут хорошо поживиться и вновь обрести былую власть, урвав себе хорошие куски. Но Елена Васильевна показала себя правительницей строгой и твердой, что и взбесило жадных до добычи крамольников, иные из которых даже продались иноземцам, чтобы вместе пограбить на Руси.
Елена Васильевна Глинская была отравлена и оклеветана, однако хотя бы малейших документальных фактов о ее неблагочестии просто не существует в природе, ссылка же на некоего Ляцкого, который якобы рассказал о том Герберштейну, доказательством не является. Мало ли кто и кому мог что-то рассказать. Этим сплетням противостоит утверждение самого государя Иоанна Васильевича Грозного, что матушка его была благочестива. Справедливее верить сыну, нежели какому-то сплетнику.
Порядок жизни при Иоанне Грозном определялся Домостроем – своеобразной энциклопедией морали того времени. Высота положения женщины в ту пору была необыкновенной, а тем более женщины достойной.
Такой достойной женщиной оказалась невеста молодого Царя Иоанна Васильевича. В «Сказаниях о Русской земле» Александр Нечволодов писал о ней:
«Выбор Государя оказался чрезвычайно удачным: помимо большой красоты, юная Царица отличалась замечательной сердечной добротой, умом и большой привязанностью к своему супругу.
После свадьбы молодая чета, прервав пиры, отправилась пешком, несмотря на суровую зиму, в Троице-Сергиеву лавру и провела там первую неделю Великого поста, усердно молясь над гробом Святого Сергия. Иоанн горячо полюбил свою молодую жену…»
Анастасия Романовна Захарьина была родной сестрой Никиты Романовича Захарьина. Сын Никиты Романовича стал патриархом Филаретом и фактически явился основателем династии Романовых, ибо его сын Михаил Федорович был избран на царство Московским земско-поместным Собором в феврале 1613 года. Основателем же рода Романовых считается Андрей Кобыла, который ведет свой род от рода древнейшего прусского жреца и вождя Видвунга.
В книге В. Ярчака говорится, что «по легендам, священная дубовая роща Видвунга находилась где-то в центре нынешней Калининградской области».
Евгений Поселянин (Евгений Николаевич Погожев) писал об Анастасии:
«В Царице Анастасии Романовне были соединены все лучшие качества древнерусской женщины – глубокая вера, чудная скромность и целомудрие, задушевная мягкость общения, глубокая привязанность, трогательная сострадательность, высокое настроение души. Анастасия Романовна принадлежала к числу тех редких женщин, в присутствии которых человек чище и лучше становится».
Семейное счастье царя продолжалось недолго, всего 13 лет, то есть вплоть до внезапной смерти Анастасии летом 1560 года.
Слуги темных сил Запада твердят, что после смерти царь переменился и стал крайне жестоким. Ой ли?! Ведь было раскрыто, что отравила царицу Анастасию сожительница Адашева, зверополячка… И что же? Иоанн Грозный ведь не посадил на кол Адашева. Он просто выслал его из Москвы, причем не только за организацию отравления, но за измену, за приверженность интересам врагов Московского государства.
Иоанн Васильевич действительно очень любил свою первую супругу царицу Анастасию, души в ней не чаял, действительно очень переживал ее гибель. Но он не пошел на месть как человек, прекрасно знавший законы православия. В конце концов, все убийцы получили свое, но получили по высшему промыслу. И это не единственный пример – мы еще будем иметь возможность убедиться, что ничего не проходит бесследно, в повествовании, посвященном любовным драмам императора Павла Петровича.
Сколько раз он восклицал в своих посланиях изменнику Курбскому во время переписки: «Зачем мою юну убили?!» Он знал, что и Курбский причастен к убийству.
Вот строки из Второго послания…
«А с женою моей зачем вы меня разлучили? Не отняли бы вы у меня моей юной жены, не было бы и Кроновых жертв. А если скажешь, что я после этого не стерпел и не соблюл чистоты, – так ведь все мы люди. А ты для чего взял стрелецкую жену? А если бы вы с попом не восстали на меня, ничего бы этого не случилось: все это случилось из-за вашего самовольства. А зачем вы захотели князя Владимира посадить на престол, а меня с детьми погубить? Разве я похитил престол или захватил его через войну и кровопролитие? По Божьему изволению с рождения был я предназначен к царству, и уже не вспомню, как меня отец благословил на Государство, – на царском престоле и вырос. А князю Владимиру с какой стати следовало быть государем? Он – сын четвертого удельного князя. Какие у него достоинства, какие наследственные права быть государем, кроме вашей измены и его глупости? В чем моя вина перед ним? Что ваши же дяди и господины уморили отца его в тюрьме, а его с матерью также в тюрьме держали? А я и его и его мать освободил и держал их в чести и в благоденствии; а он уже от всего этого отвык. И я такие оскорбления стерпеть не смог – и стал за самого себя. И вы тогда начали против меня еще больше выступать и изменять, и я потому еще решительнее начал выступать против вас. Я хотел вас подчинить своей воле – и как же вы из-за этого надругались над святыней господней и осквернили ее! Рассердившись на человека, восстали на Бога. Сколько церквей, монастырей и святых мест вами поругано и осквернено! Сами за это Богу ответ дадите».
В последние годы было немало споров по поводу канонизации царя Иоанна Васильевича Грозного. То, что он канонизирован еще в ХVII веке царем Михаилом Федоровичем и его отцом патриархом Филаретом Никитичем, намеренно забыто. Но сейчас не о том речь. Противники канонизации придумали, что у царя Иоанна Васильевича было семь жен и что он был лишен права причастия как многоженец. Лицемерие изуверское. Потомки и духовные последователи тех, кто регулярно травил жен и детей государя, теперь обвинят его в том, к чему принуждали преступлениями, ведь царю приходилось жениться вовсе не прихоти ради. Прося разрешение на четвертый свой брак (четвертый, а не седьмой), он вопрошал: «Как же можно иметь наследника престола, если нет жены?»
В. Манягин сообщает в книге, что царь Иоанн писал о причинах смерти не только царицы Анастасии, но и других своих жен в прошении на имя Освященного Собора с просьбой разрешить ему четвертый брак:
«…И отравами Царицу Анастасию изведоша», о царице же Марии Темрюковне: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть», а о Марфе Васильевне: «…И тако ей отраву злую учиниша… толико быша с ним Царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
Чтобы разобраться в щекотливом вопросе, касающемся жен царя, обратимся вновь к книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный», вышедшей под редакцией священника Серафима Николаева. Мы уже упоминали о том, что молодой царь был обвенчан с Анастасией Романовой. Ее отравили коварные изуверы из числа бояр, коих теперь мы бы по праву назвали агентами влияния Запада. Любимую супругу Иоанна Грозного Анастасию отравила по наущению Адашева польская его сожительница.
В книге говорится о последующих браках так:
«Брак с Марией Темрюковной имел исключительно политическую цель – присоединение Кавказа и защиту южных рубежей России; и через семь лет после его заключения Царь Иоанн с любовью вспоминал Царицу Анастасию и в память ее посылал богатые вклады в Афонские монастыри. Мария умерла в 1569 году… Через два года с целью продолжения рода (у сыновей Царя Иоанна Грозного наследников не было всю их недолгую жизнь; дети если рождались, то мертвыми или жили несколько дней, как мы сейчас знаем, из-за регулярного отравления царевичей ядом), в 1571 году Государь выбрал себе в жены Марфу Собакину, дочь новгородского купца, но она, будучи отравлена, скончалась, не прожив и месяца. Тогда он женился в начале 1572 года на Анне Колтовской. Для объяснения своего поступка он собрал духовенство и слезно просил дать ему прощение. Он объяснял, что первые три жены были изведены и отравлены врагами и что после кончины Марфы Собакиной он много скорбел и хотел постричься, но в силу государственной необходимости и для воспитания малолетних детей дерзнул вступить в четвертый брак.
Духовенство решило: ввиду теплого умиления и раскаяния Царя разрешить ему этот брак, но наложить епитимию: не входить в церковь до Пасхи; на Пасху в церковь войти, но стоять с припадающими, затем стоять год с верными и только после этого, на следующую Пасху, причаститься святых Тайн. Государь прожил с царицей Анной Колтовской три года. Детей от этого брака не было, после чего Царица ушла в монастырь… Скорее всего, жен было три или четыре, остальные же явились плодом слухов и придворных сплетен».
Иоанн Ладожский по этому поводу писал:
«Сомнительно выглядят сообщения о семи женах Царя и его необузданном сладострастии, обрастающие в зависимости от фантазии сочинителей самыми невероятными подробностями». Враги Царя Иоанна Грозного, в основном из современных жидовствующих, раздувают из мухи слона, приводя свои аргументы о женах в качестве главных доказательств его безблагодатности и порочности. На самом деле эта история не стоит выеденного яйца, если вспомнить слова Апостола Павла: «Остался ли без жены? Не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль…» (1 Кор. 7, 27–28). В примечании указано: «Апостол Павел также писал, что жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти за кого хочет, только в Господе (1 Кор. 7, 39), тем более муж, не связанный законом, свободен (а в некоторых случаях даже обязан) жениться на христианке».
Далее читаем: «50-е правило Святого Василия Великого гласит: на троебрачие (и последующие браки) нет закона; посему третий брак (и последующие) не составляется по закону… но всенародному осуждению оных не подвергаем, как лучшее нежели распутное любодеяние». Отсюда вывод: «Все браки Царя были благословлены церковью ввиду их государственного значения, включая последний брак. В противном случае Царевич Дмитрий считался бы незаконнорожденным, что было бы несомненным препятствием к его канонизации».
Как видим, отравители действовали нагло и бесстыдно, не щадя ни жен, ни детей царя, в том числе и младенцев.
Но кто же стоял за отравителями? Теперь уже ясно, что это были темные силы Запада, те силы, которые подослали убийц к Андрею Боголюбскому в 1174 году, те силы, которые организовали убийство императора Павла Первого в 1801 году. Интересный факт сообщается в уже упомянутой нами книге «Царь Всея Руси Иоанн Грозный». Летом 1581 года королева Елизавета английская (обратим внимание, королева английская – об этом вспомним в соответствующей главе. – Н.Ш.) прислала царю Иоанну Васильевичу своего врача Роберта Якоби, сопроводив этот «дар» письмом такого содержания: «Мужа искуснейшего в исцелении болезней уступаю тебе, моему брату кровному, не для того, чтобы он был не нужен мне, но для того, что тебе нужен. Можешь смело вверить ему свое здравие. Посылаю с ним, в угодность твою, аптекарей и цирюльников, волей и неволей, хотя мы сами имеем недостаток в таких людях». Какая трогательная забота! Подумать только. В книге далее читаем: «Через три года Царь Иоанн Васильевич Грозный умрет от неизвестной болезни, как впоследствии выяснится, от очень медленного, в течение нескольких лет, отравления ртутью, принимаемой в пищу и лекарствами».
Это все было не случайно. Когда враги России убедились, что царь Иоанн Грозный не свернет с самодержавного пути, что не отступится от веры православной, что будет продолжать походы с целью приобретения побережья Балтийского моря, они все сделали для его устранения. В ту эпоху врачи были подлинными убийцами, а слово «врач» скорее ассоциировалось со словом «врать». Исцеляли же старцы и святые отцы по молитвам, покаянию и причастию. Ведь главная причина болезней все-таки духовная, и недаром церковь православная учит, что болезни нам даются за грехи.
Грозный царь был отравлен, потому что созидал могучую державу, страшную для врагов Христовых. «Обозрев историю Царя Иоанна Васильевича Грозного, – писал Иван Нехачин в книге «Новое ядро Российской истории», – можно сказать, что сим великим Государем совсем новая начинается эпоха могущества Российского государства. Он своею храбростью и благоразумием превосходил всех своих предков… Был Государь всегда справедливый, мужественный, остроумный, храбрый, щедрый, о политическом просвещении и благополучии народа весьма старательный… Царь Иоанн Васильевич был отменно усерден в вере, ревнителен к Церкви…»
За верность православию он был оклеветан и отравлен. Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом. Митрополит Иоанн Ладожский считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений исторической науки оказали свидетельства иностранцев».
Клевета на государей дома Рюриковичей была избирательной. Клеветали на тех, кто тревожил мерзкие силы Запада, обеспокоенные укреплением Руси. Ведь слабая Русь являлась хорошим источником для обогащения путем грабежей.
Избежали клеветы по поводу любвеобильности и первые Романовы, поскольку зацепиться было не за что.
Любовные драмы императоров России
Из всех государей дома Романовых в имперский период, или, как его иногда называют, «Петербургский период» истории, разве только Петр, а точнее, тот, который известен нам как император Петр I, избежал клеветы в силу своей прозападнической антирусской политики. Ну, право, как же мог Запад организовывать нападки на того, кто физически уничтожал массы русских людей, причем людей, наиболее достойных. Взять хотя бы жесточайшую, изуверскую казнь стрельцов.
Ну а любовные «драмы» Петра никого не волновали. К примеру, поищите в прозападных исторических трудах хотя бы намек на критику царя за его непонятное распоряжение о ссылке супруги Евдокии Лопухиной в монастырь? Распоряжение отдано во время пути царя в Россию после почти двухгодичного путешествия по Европе. Это было настоящее заточение. И за что? Просто так, вот решил заточить и заточил. Лишь теперь начинает все чаще проскальзывать информация о том, что возвращался в Россию вовсе не Петр Алексеевич, отправившийся в Европу на несколько недель, а вернувшийся оттуда спустя почти два года, причем вернувшийся подросшим на два вершка – около 10 сантиметров. И что удивительно, из всех вельмож, что сопровождали царя в той поездке, возвратился лишь Меншиков. Остальные погибли при странных обстоятельствах. Возвратившийся царь с первых же дней занялся садистскими пытками и умерщвлениями – именно умерщвлениями, а не казнями – стрельцов. Воинам, преданным России, но усомнившимся в принадлежности к русскому миру возвращающегося царя, рубили и отпиливали головы, их колесовали, поджаривали на огне и т. д.
Сам же царь путался в дворцовых коридорах, не узнавал своих подданных, с которыми коротко общался перед отъездом в Европу, ну а что касается нашей темы, то тут имеется богатейший материал.
Любвеобильность царя превосходила все приличия и пределы. Царь вместо законной супруги, с которой был венчан, притащил к себе девку из обоза Марту Самуиловну Скавронскую, ублажавшую сначала солдат, затем фельдмаршала Бориса Петровича Шереметьева, в обозе которого царь и увидел ее. Ну а увидев, забрал себе. Но и этого мало, он не пропускал ни одной женщины, понравившейся ему. Немало историй известно, да вот только их практически не замечают те, кто полагает великими лишь правителей, вредивших России.
Трудно сказать, известна ли была вся правда о Петре императору Николаю II, но он отрицательно относился к «царю-плотнику-преобразователю».
А.А. Мосолов в книге «При дворе последнего императора» вспоминал:
«Сознаюсь, что за все 16 лет службы при дворе мне всего лишь дважды довелось говорить с государем о политике. Впервые это было по случаю двухсотлетия основания Петербурга. Столбцы газет были переполнены воспоминаниями о победах и преобразованиях Петра Великого. Я заговорил о нем восторженно, но заметил, что царь не поддерживает моей темы. Зная сдержанность государя, я все же дерзнул спросить его, сочувствует ли он тому, что я выражал.
Николай II, помолчав немного, ответил:
– <…> сознаюсь, что был бы неискренен, ежели бы вторил вашим восторгам. Это предок, которого менее других люблю за его увлечения западною культурою и попирание всех чисто русских обычаев. Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время как переходный период и было необходимо, но мне оно несимпатично.
Из дальнейшего разговора мне показалось, что кроме сказанного государь ставит в укор Петру и некоторую показную сторону его действий и долю в них авантюризма».
По поводу царя Петра существует немало доказательных фактов, но они остаются незамеченными. Как не обращают особого внимания, с позволения сказать, историки на поведение императрицы Анны Иоанновны и на ее отношения с Бироном. А вот императрица Елизавета Петровна без всяких доказательств обвиняется в разврате, хотя она была верующей, набожной и связь с Алексеем Разумовским сочла необходимым узаконить путем венчания в Москве, в церкви села Перово.
Но все кому не лень называют в числе фаворитов Елизаветы Петровны и брата Алексея Разумовского Кирилла, и братьев Шуваловых, и многих других. Причем называют их фаворитами с нарочитыми и прозрачными намеками на то, что это не просто фавориты, а любовники.
Почему же императрица Елизавета Петровна подверглась критики, таким наветам и клеветническим нападкам? Ответ прост. Он содержится в значительной степени в том, что писали о ней иностранные послы. Так, французский дипломат Лафермлер писал: «Трудно решить, какую из иностранных наций она предпочитает прочим. По-видимому, она исключительно, почти до фанатизма любит один только свой народ, о котором имеет самое высокое мнение».
Ну а те, кто любит русский народ, те, кто действует во имя России, всегда подвергались и подвергаются самой необузданной клевете. И за примером далеко ходить не надо. Иоанн Грозный, значительно расширивший пределы России, добившийся увеличения численности населения, назван тираном, а Петр I, сокративший численность населения от одной трети до сорока процентов, наименован великим.
А ведь если и можно говорить о любовных приключениях в доме Романовых, если можно говорить о вольном поведении в этом вопросе, то уж обязательно надо бы сказать, что толчок такому положению дал именно Петр.
Не будем касаться подробно наветов, которым подвергалась императрица Екатерина Великая. В ее судьбе действительно были любовные увлечения. Но уж так сложилась судьба. Недаром она в «Чистосердечной исповеди», адресованной Потемкину в феврале 1774 года, в период их сближения, призналась: «Если бы смолоду получила мужа, которого любить могла, век бы к нему не переменилась». О ее любовных драмах я подробно рассказал в книге «Екатерина Великая в любви и супружестве», вышедшей в серии «Любовные драмы». Но не могу не привести пример – он есть в книге, – до каких пределов доходила безудержная клевета…
Первое обвинение, которое предъявляли Екатерине, заключалось в ее развратном поведении в период до встречи с Потемкиным.
К сожалению, даже Валентин Пикуль поймался на удочку пасквилянтов и, «художественно» развивая клевету, навалял в романе «Фаворит» такую сцену…
«Сдаваясь без боя, женщина однажды не вытерпела и, потупив глаза, как стыдливая девочка, сказала, что снова ночует на пустой елагинской даче:
– Навести меня, одинокую вдову…
Как бы не так! Потемкин переслал ей через Елагина записку: «У тебя, матушка, перебывало уже пятнадцать кобелей, а мне честь дороже, и шестнадцатым быть никак не желаю».
Кто читал роман, наверняка помнит исполненную историзма сноску: мол, это письмо было известно среди современников. Архив ЧБС (чья-баба сказала)? Очень похоже, что так.
Интересно, это что же, государыня сама распространила такое письмо в светском обществе, чтобы оно стало известно современникам?
Не было подобного письма, да его и не могло быть в природе, потому что, во-первых, Григорий Александрович Потемкин был человеком высочайшей культуры и никогда бы не позволил такого хамского обращения к женщине вообще, а тем более к императрице, которую, кстати, искренне уважал с первых лет знакомства; во-вторых, ни одна настоящая, уважающая себя женщина не стерпела бы такого оскорбления, да к тому же еще и незаслуженного – в «Чистосердечной исповеди» она откровенно и честно рассказала, с кем и по какой причине имела любовные связи.
Она написала, что не пятнадцать, а третья доля от сих! Даже такое написать женщине нелегко. Но она писала своему избраннику, причем, как показало время, действительно избраннику всей ее жизни.
Интересно, что свидетельство современника, причем иностранца, дошедшее до нас, тоже опровергает ложь о якобы пятнадцати любовниках.
В 1770–1772 гг. французский дипломат Оноре-Огюст Сабатье де Кабр был поверенным в делах при дворе императрицы Екатерины Второй.
Екатерина II.
Художник А. Рослин
В своем донесении в Париж он писал о государыне:
«Не будучи безупречной, она далека в то же время от излишеств, в которых ее обвиняют. Никто не мог доказать, что у нее была с кем-нибудь связь, кроме трех всем известных случаев: с Салтыковым, с польским королем и с графом Орловым».
Сабатье де Кабр не назвал Васильчикова, потому что, вероятнее всего, просто не застал его, ведь он был в России до 1772 года.
Фраза «никто не мог доказать» говорит о многом. Да, все, что выдумывали о связях Екатерины, на поверку оказалось клеветой.
Ну а теперь остановимся на обвинении в фаворитизме после 1776 года. В 1774–1776 годах рядом с императрицей был Потемкин – тут разночтений нет.
Ну а далее… Каких только гадостей не навыдумывали. Иные авторы, забыв о чести и совести, со знанием дела списки фаворитов составляли.
Не будем разбирать эти списки – противно. Однако навскидку проверим хотя бы один факт. Возьмем так называемого фаворита, наиболее известного своим именем. Вот что говорится о нем в Интернете.
Начало таково:
«Правление Екатерины II было омрачено не только многочисленными социальными проблемами в стране, но и тем фактом, что фаворитизм достиг невиданных до этого времени масштабов».
