скачать книгу бесплатно
– Я любил тебя, как никогда в жизни, а ты, тварь, облила меня грязью…
В комнате резко открываются двери и забегают какие-то люди. Мужчины в форме и женщины. Они отрывают от меня Марка скручивают, утыкая лицом в пол, а ко мне подлетает женщина и накрывает одеялом. Это потом я пойму, что это была полиция и охрана отеля, а сейчас я не отпускаю взгляд мужа и буквально молю его заглянуть мне в душу и понять, что я никогда его не предавала …
Глава 3
Вероника
Как быстро может разрушиться то, что казалось нерушимым. Как быстро цветной мир может стать черно-белым или даже серым и монотонным. Меня все игнорировали. Я жила в полном неведении и чувствовала себя умалишенной. Марка закрыли в СИЗО, а Аркадий в больнице, ни в одно из этих мест меня не пускали. Начальник Марка твердит, что к мужу нельзя, но он делает все возможное, чтобы вытащить его на свободу. А я не могу спокойно сидеть дома. Мне нужно восстановить тот страшный вечер, чтобы доказать Марку, что я не совершала того, в чем он меня обвиняет.
Я помню, как мы танцевали с подругой, пили мартини и шампанское. Помню, как Аркадий постоянно шутил и несколько раз приглашал меня на танец, но я вежливо отказывалась, а он говорил о том, что это будет наш секрет и мой ревнивый муж никогда не узнает. Дашка смеялась и называла Аркадия маньяком, поскольку весь вечер он крутился возле нас. Неудобно было хамить начальнику, и мы с подругой отшучивались, он, наверное, принимал наши шутки за флирт. Признаю, что была пьяна, но не до такой степени, чтобы отключиться. Помню, как у меня резко закружилась голова, и мы с Дашкой вышли на воздух. Подруге постоянно звонил муж и она засобиралась домой, вызывая такси…. А потом все мои воспоминания обрываются, словно я потеряла память.
Со мной никогда такого не случалось. Я всегда контролировала себя и количество выпитого алкоголя. Голова взрывалась от вопросов, на которые никто не мог дать мне ответы. Как я оказалась в одной постели с Аркадием?! Как?! И почему я ничего не помню?! Какая бы я пьяная не была, по доброй воле бы никогда так не поступила. Значит, меня затащили туда насильно или в бессознательном состоянии. Но зачем? Для чего?! Нет, Аркадий оказывал мне излишнее внимание, но всегда казался приличным понимающим человеком. «Вероника, как жаль, что вы замужем, иначе я бы вас украл» «Как повезло вашему мужу» «Вот так всегда, достойные женщины уже кем-то заняты» – как бы невзначай кидал мне начальник, но все переводил в шутку.
– Ник, ну ты хотя бы съешь булочку. Много кофе на голодный желудок – это очень вредно, – Дашка двигает ко мне когда-то любимые мной булочки с корицей, а я пью крепкий кофе и ловлю свое отражение в стеклянной дверце кухонного шкафа. Мне бы нормально поспать, а то от меня уже люди шарахаются, но спокойно спать я больше не могу. Приглаживаю растрепанные волосы, заправляя их за уши, отщипываю кусочек выпечки, закидываю в рот, жую, но вкуса совершенно не чувствую. – Ника! Ну так нельзя! – вскрикивает Дашка. – В конце концов все живы-здоровы, а все остальное решиться.
– У меня муж в СИЗО за то, что избил почти до полусмерти моего начальника, с которым я ему изменила, – спокойно поясняю ей я, допивая горький кофе.
– Но ты же не изменяла? – Дашка смахивает со лба длинную челку и заглядывает мне в глаза, словно сомневается. Не осуждаю, я уже сама в себе сомневаюсь.
– Нет, но и доказать обратное пока не могу. Даш, скажи, что я сплю! Разбуди меня! – зарываюсь пальцами в волосы и сжимаю голову, иначе меня разорвет от давящих мыслей.
– Вы больше не разговаривали?
– Нет, майор Черкасов говорит, что к нему нельзя, но мне кажется, что это сам Марк не хочет меня видеть. К Аркадию тоже пока не пускают. Только родственников. Я ходила в клуб, разговаривала с официантами, барменом, охраной, и все хором, словно сговорились, твердят, что не видели, как и с кем я уходила. Скажи мне, я сильно была пьяна?
– Ммм, нет, ты была в норме. Может, ты продолжила, когда я уже ушла?
– В том-то и дело, что я не помню, словно кто-то вырвал этот кусок моей жизни! – бью от бессилия по столешнице, отбивая себе ладони, но легче не становится.
– У меня только один вариант – Аркадий намеренно тебя напоил и уложил в постель.
– Да не спала я с ним! Не спала! Даже если была в невменяемом состоянии, я все равно не могла этого сделать! Это бред какой-то! – от отчаянья на глазах наворачиваются слезы, которые я никак не могу сдержать. Закрываю лицо руками, и мотаю головой из стороны в сторону. На мгновение кажется, что я действительно шлюха, грязно изменившая мужу! Потому что все факты против меня. Мне плевать на весь мир. Мне надо поговорить с Марком, ведь он должен почувствовать, что я его не предавала.
– Может он что-то подсыпал тебе?
– Может, но мы это уже никогда не узнаем, неделя прошла, в моей крови ничего не найдут… – Дашка обреченно вздыхает и замолкает. На мой телефон приходит сообщение, и это первая сравнительно хорошая новость за эту неделю. Я дала денег медсестре Аркадия и просила ее написать мне, когда мне можно будет с ним поговорить. И вот этот день настал.
– Отвезешь меня к Аркадию?
– Да, конечно, – кивает Дашка и воодушевленно соскакивает с места.
***
Аркадий выглядит очень плохо. Но мне почему-то ни грамма его не жаль. Радует только, что Марк его не убил, иначе моему мужу грозил бы реальный срок. Лицо – сплошной синяк, выбиты передние зубы, сломан нос, вдобавок – внутренние травмы. Он пытается мне улыбнуться, но тут же морщится.
– Ника, милая, не переживай, все заживет, – слово «милая» режет слух. – Рад, что это чудовище тебя не тронуло. Почему ты не приходила ко мне раньше? – осипшим голосом спрашивает Аркадий, а я отказываюсь что-либо понимать. Он ведет себя так, будто мы действительно любовники. Может, я на самом деле сошла с ума, у меня шизофрения и раздвоение личности!
– Меня не пускали, поскольку я вам – никто, – сажусь на стул и со всей силы сжимаю ремешок сумки. Даже если бы у меня не было Марка, я бы никогда не позволила к себе прикоснуться этому человеку. Он мне неприятен, в Аркадии собрано все, что меня отталкивает в мужчинах: невысокий рост, неприятная рыжая козлиная бородка, острые черты лица, худощавость, но главное – гадкий характер. Но все вокруг доказывает, что где-то в параллельной реальности я переспала с этим мужчиной.
– Как так?! Сегодня же поговорю с медсестрами. Ты не переживай, последствия, конечно, отразятся на моем здоровье, но все будет хорошо. А то на тебе лица нет, – если бы он не лежал на больничной койке по вине моего мужа, я бы, наверное, дала Аркадию пощечину и потребовала замолчать.
– Аркадий! – все-таки срываюсь. – Остановись. Я совершенно ничего не помню. Как мы оказались в отеле в одной постели?
– Ох, женщины, – усмехается мужчина и сверкает беззубым ртом. – Это был самый лучший момент в моей жизни, за который я пострадал, а она ничего не помнит. Ну ничего, у нас будет еще много времени освежить твою память, – смотрит сальным взглядом, от которого меня тошнит. – Тут твой муж пытается всех купить, угрожает, и связи у него не как у простых смертных, но я сделаю все, чтобы засадить этого садиста надолго.
– Аркадий, что ты несешь! Марк действовал на эмоциях. Это, конечно, не снимает его вины, мы оплатим лечение и моральный ущерб. Я не знаю, что ты себе выдумал, я хочу знать, как оказалась с тобой в одной кровати!
– Он тебя запугал? – продолжает твердить Аркадий. А мне хочется зажать уши руками.
– Просто расскажи мне, как все было, – выдыхаю, пытаясь говорить спокойно.
– Ты приняла мое приглашение на танец, мы долго кружились, я признался тебе в чувствах, просил дать мне шанс, и ты согласилась. Мы еще выпили, я вызвал такси, но ты не хотела домой. В машине мы целовались, нас охватила страсть, и мы оказались в отеле. У нас был замечательный секс, ты такая горячая женщина, – с каждым его словом у меня все больше и больше болит голова, потому что он рассказывает о ком угодно, только не обо мне. Даже если я была сильно пьяна, я не могла изменить Марку, потому что он мой единственный мужчина, других для меня просто не существует. Я принадлежу только своему мужу – душой и телом. – Потом мы уснули, ну а дальше – вот, – он указывает на свои побои и драматично морщится от боли, немного съезжая на подушку.
– Ммм… на мне были трусики, я не была полностью голой, – мне даже говорить об этом противно, хочется вновь под горячий душ и тереть себя мочалкой до остервенения, что я и делаю каждый день, пытаясь смыть с себя этого мужчину и его сперму.
– Мы так торопились, да и на тебе было очень красивое белье поэтому я решил не снимать эти прелестные трусики, а просто отодвинул их в сторону…
– Все замолчи! – не выдерживаю я, начиная кричать на всю палату. – Этого не было! Ты все подстроил! Зачем тебе это было нужно?! Зачем ты разрушил мой брак! Что мы тебе сделали?!
– Вероника, успокойся, милая! – он пытается подняться с места и схватить меня за руку.
– Не называй меня так! Не прикасайся ко мне! – меня действительно тошнит, и я зажимаю рот рукой, выскакиваю из палаты и бегу в туалет. Меня долго выворачивает от недосыпа, стресса и литров кофе на голодный желудок, кажется, внутренности скручивает узлом, и я не могу даже вздохнуть. Словно мой организм отторгает все происходящие.
Умываюсь холодной водой, пытаясь дышать глубже и остановить рвотные позывы. Закрываю кран и хватаюсь за раковину, потому что меня накрывает смертельной усталостью, слабостью, от которой валит с ног. Облокачиваюсь на холодную кафельную стену и медленно сползаю вниз. Все, чего я сейчас хочу – это увидеть Марка, почувствовать его крепкие и в то же время нежные объятья, услышать его голос и уснуть как раньше, в его руках. Когда мой муж рядом, все хорошо.
Не знаю, сколько так просидела, восстанавливая дыхание, пытаясь найти силы подняться. В глазах темно, руки трясутся и хочется рыдать, кричать, разрывая горло. Говорил мне Марк – увольняйся, а я боролась за независимость. Доборолась! Вот она независимость, делай, что хочешь, а мне выть охота. Я готова кинуться мужу в ноги и молить меня выслушать, поверить, почувствовать, что я принадлежу и всегда принадлежала только ему. Я должна его увидеть!
– Девушка, с вами все в порядке? – спрашивает зашедшая в туалет санитарка.
– Да, все хорошо, – собираю последние силы и поднимаюсь на ноги.
***
– Роман Алексеевич, пожалуйста, мне очень нужно увидеть мужа. Пожалуйста, вы же можете организовать нам свидание, – просто умоляю майора Черкасова. Я почти со скандалом пробилась к начальнику Марка, который взял его дело под свой контроль.
– Успокойся! Сядь! Только женских истерик мне здесь не хватало, – рявкает на меня майор. Замолкаю, сажусь на стул и отпиваю глоток воды. Мне удалось поспать под действием снотворного, запихнуть в себя йогурт и найти силы на новый бой. – Дело не во мне, я могу вам хоть на всю ночь свидание устроить, хоть каждый день. Марк не хочет тебя видеть. Подпиши вот лучше показания, – сует мне какую-то бумажку.
– Что это? – спрашиваю, быстро читая текст, где написано, что Марк действовал в состоянии аффекта, застав меня с любовником.
– Он не мой любовник! Меня подставили, видимо, что-то подсыпали в алкоголь, я ни с кем не спала и не изменяла Марку! Позвольте мне с ним поговорить.
– А это ваши с Марком дела, не мне тебя судить. Но при таком раскладе получается, что он просто так накинулся на человека, избив его до полусмерти. Но дело, возможно, не продвинется дальше, я работаю над этим, и не позволю посадить Миронова. Это страховка, на всякий случай, хочешь помочь мужу – подпиши, – быстро беру ручку и подписываю чертову бумажку. – Вот и хорошо, – Черкасов берет листочек, записывает на нем номер и протягивает мне. – Это новый номер Марка. Можешь позвонить ему после десяти. Только не истери, он и так на грани срыва. Такого бойца мне под монастырь подвела. Дуры вы, бабы… Чего вам не хватает? А Марк все отпуск у меня выпрашивал, хотел тебя куда-то отвезти. А ты и так отдохнула…, – сначала дергаюсь, чтобы вновь доказывать, что я не шлюха, за которую он меня принимает, но потом понимаю, что это бесполезно. Я уже сама себе не верю. Беру листок с телефоном, прячу его в карман пальто и молча выхожу из кабинета.
Глава 4
Вероника
Никогда в жизни так не волновалась, набирая номер Марка. Словно от этого звонка зависит моя жизнь. Руки дрожат, и я постоянно путаюсь в цифрах. Гудок, еще один… присаживаюсь на подоконник, поскольку ноги подкашиваются. Еще гудок… и кажется, я стремительно лечу в бездну, внутри все болезненно сжимается, когда слышу до боли родной и любимый голос.
– Да, – хрипло и устало отвечает Марк, словно из него вытянули все силы, а я хватаю ртом воздух как рыба и не могу ничего произнести. Все слова куда-то пропали, хочется просто разрыдаться в трубку и услышать от него, что все будет хорошо. – Да, я слушаю! – немного громче произносит он, а я всхлипываю в трубку и зажимаю рот рукой. Хочется сказать, как сильно я его люблю, как тоскую и переживаю – просто умираю без него и мне больно от того, что он мне не верит.
– Вероника, – не спрашивает, утверждает, он узнал меня только по дыханию и всхлипу. Марк всегда чувствовал меня. Наступает тишина, а я ужасно боюсь, что он сейчас скинет звонок и больше не пойдет со мной на контакт. Проходят минуты тишины, разбавленные нашим дыханием, его ровное и глубокое вторит моему быстрому и рваному.
– Марк… – пытаюсь не плакать и выдать главные слова. – Марк, я… Я ничего не помню… но я никогда тебе не изменяла… почувствуй это, пожалуйста, – выдаю я и задерживаю дыхание, в ожидании его вердикта и приговора для нас. А он опять молчит, тяжело, шумно дыша в трубку, разрывая мне сердце.
– Как только я выйду, подам на развод, – из тысячи приговоров он выбрал для нас смертную казнь.
– Нет, не надо…, пожалуйста, я найду доказательства… Ты же ведь следователь, должен понять, что все не так, как кажется… помилуй, пожалуйста, дай хотя бы возможность доказать обратное! – отчаянно прошу я, впадая в истерику начиная гореть в агонии. Не важно, что я не виновна, я готова унижаться, лишь бы его не потерять.
– Детей у нас, слава богу, нет. Квартиру оставляю тебе. Нас должны развести быстро, делить нам нечего, – холодно, словно робот, оповещает Марк, будто не слышит меня. И это его «слава богу» больно режет душу и полосует истекающее кровью сердце.
– Я не дам согласия. Я твоя жена! – с яркостью кричу ему в трубку, пытаясь пробить его броню. Но в ответ мой муж скидывает звонок, оставляя мне лишь короткие гудки. Марка словно подменили, он не мог так быстро измениться, очерстветь и разлюбить меня. Он, в конце концов, мог дать мне шанс! Я бы дала, если бы была на его месте. Он же следователь и должен был все проверить! Кидаю телефон на стол и зарываюсь руками в волосы, дергая их, пытаясь причинить себе боль, чтобы хоть немного прийти в себя и сообразить, что мне делать дальше. Я это так не оставлю, не откажусь от моего мужа, чего бы мне это не стоило! Иначе, если отпущу руки, признаю себя виновной.
***
Нас развели зимой. Через месяц мне принесли извещение с датой слушания по нашему разводу, ещё через месяц – очередное извещение, а через полтора месяца – уведомление, что я теперь разведенная женщина. Все решили без меня, с пометкой «измена одного из супругов». Все эти месяцы я еще пыталась бороться. Снова разговаривала с персоналом кафе и работниками отеля. Все смотрели на меня как на сумасшедшую. Одна из официанток вроде вспомнила, что я танцевала с Аркадием и много смеялась, но точно девушка не помнила. Женщина на ресепшене отеля сказала, что я сама, по доброй воле, пришла с Аркадием, и даже улыбалась ему. Почему я не помню, как вдруг сошла с ума и решила изменить мужу?! Ни единой зацепки, ни одной маленькой надежды – ничего, чтобы сохранить брак, я так и не нашла.
Аркадий пытался выйти со мной на контакт, и я еще раз навестила его в больнице, чтобы почувствовать себя умалишенной, поскольку он маниакально твердил, что между нами все было и как меня любит. Он обещал мне золотые горы, неземную любовь и преданность, а меня тошнило от его правды. В доказательство он даже показал мне фото из клуба, где мы с ним за столиком, и я улыбалась, держа в руках бокал. И это был не фотошоп… но я совершенно этого не помнила. Когда я поняла, что ничего не добьюсь от Аркадия, я окончательно оборвала все контакты. Уволилась с работы, и заблокировала его номера. Несколько дней подряд Аркадий караулил меня возле подъезда с цветами в руках, а мне хотелось истерически смеяться от этой картины. В один из дней я не выдержала, вышла к нему, отобрала веник, швырнула его в снег и в грубой форме объяснила, что между нами никогда ничего не будет. И не было! Я отказываюсь в это верить!
Марк вышел на свободу и, насколько я знаю, откупился от Аркадия крупной суммой. Он поселился в квартире покойной матери, которую мы раньше сдавали, и, на моё удивление, уволился из органов. Все это я знала лишь по слухам, со слов наших общих друзей, потому что на контакт он не шел, не желая меня видеть. Однажды я не выдержала и сорвалась к нему. Несколько часов прождала его на лавочке возле подъезда, а когда мой муж приехал, кинулась к нему как побитая собака. Невыносимо больно резало безразличие на его лице и отсутствие обручального кольца на пальце. Я бежала за ним по лестнице, растеряв гордость и чувство собственного достоинства, и молила мужа меня выслушать, а он игнорировал меня как надоедливую муху.
– Я люблю тебя! – в отчаянье крикнула я уже возле его двери. Марк остановился и на мгновение застыл, даря мне крупицу надежды и тут же ее отобрал. Развернулся, схватил за скулы, больно сжимая, оставляя синяки, и впечатал меня в обшарпанную стену подъезда. Он никогда не был со мной настолько груб, но главное – не физическая сила, меня убивала неприкрытая ненависть в его глазах и презрение, словно я мерзкая грязь под его ногами. Смотрела, как он уничтожает меня взглядом, и все заготовленные слова куда-то испарились.
– Не ищи со мной встреч! – яростно сквозь зубы проговаривает Марк. – Иначе все плохо закончится! – сдавливает мои скулы, причиняя боль, и из глаз непроизвольно брызжут слезы, но скорее от потери надежд. Марк никогда не был настолько жесток со мной, я вообще не узнавала этого человека. Он сейчас настолько чужой, что мне хочется выть. – Я ведь могу тебя убить, Вероника, не доводи до греха, не показывайся мне на глаза! Ненавижу тебя, тварь! И себя ненавижу за то, что растрачивал себя на такую двуличную шлюху, как ты! – в этот момент я еще не осознавала, что между нами все кончено, просто смотрела в любимые глаза и беззвучно шептала «нет», отрицая его режущие, уничтожающие меня слова.
А потом он тоже на минуту замер, тяжело дыша мне в лицо, смотря мне в глаза и что-то неуловимо изменилось. В его глазах была та же боль и дикая тоска, как отражение моих чувств. Но мне все это – казалось, поскольку Марк резко меня отпустил и быстро зашел в квартиру, закрываясь на все замки, оставив меня на лестничной площадке в слезах и с болью, которая лишала сил. Не помню, сколько просидела на лестнице под его дверью, размазывая слезы. Как страшно, когда человек, кажущийся родным, любимым вдруг становится чужим и недосягаемым, словно мы никогда не знали друг друга. Мне казалось, я умираю… Хотелось соскочить с места и долбиться в его двери. Требовать, чтобы выслушал меня и понял, как мне страшно жить без него. Что каждый день превращается в пытку, и я все чаще задумываюсь о реальной смерти, которая избавит меня от страданий навсегда.
В глубине души я все еще надеялась, что Марк остынет, и у нас все наладится. Ведь не может же наша любовь пройти бесследно, ведь сильные чувства не проходят, чтобы не случилось. Но в один из дней я вернулась домой и обнаружила, что Марк вывез все свои вещи: одежду, бумаги с рабочего стола, ноутбук, разные мелочи, любимую кружку, оставив мне вторые ключи и бумаги на квартиру в прихожей. Села на тумбу в прихожей, рассматривая бумагу, где написано, что квартира принадлежит мне и, наверное, в этот момент потеряла последнюю надежду. Оглянулась, чтобы посмотреть в зеркало и обнаружила маленькую записку. Раньше, когда Марк рано уходил на работу, не желая меня будить или поздно приходил, когда я сплю, он оставлял мне маленькие послания на самоклеящихся бумажках для заметок. «Люблю тебя, моя Лисичка», «Доброе утро, солнышко, твои любимые булочки на столе», «Готовь вечером свою прелестную попу, я ее отшлепаю. Заметил царапину на машине». Таких записок накопилось очень много, и я их хранила в выдвижном ящике. А в этой было написано всего два слова, которые окончательно меня разрушили. «Смени замки». Всего десять букв размашистым почерком, которые означали, что все действительно кончено.
Сорвала эту чертову бумажку и кинулась в ванную, открыла корзину для белья и обнаружила там старую футболку мужа, которую он забыл, уткнулась в нее лицом и реально завыла как животное. В этот момент я возненавидела Марка за то, что он отобрал у меня последнюю надежду. Кажется, я сошла с ума. Я уже не думала ни о чем, ни о родителях, которые меня не поймут, ни о дальнейшей жизни. Ни о чем, кроме навязчивой мысли уснуть и больше не проснуться. Я эгоистично хотела остановить эту невыносимую боль. Швырнула футболку Марка на пол, открыла шкафчик с лекарствами, нашла снотворное и высыпала полную горсть в руку. Засыпала таблетки себе в рот, открыла воду, налила стакан, и….
И не смогла. Я настолько жалкая что, не смогла распрощаться со своей болью. Выплюнула таблетки в раковину, прополоскала рот и побрела на кухню. Достала бутылку коньяка, свернула крышку и сделала несколько обжигающих глотков прямо из горлышка, пока не задохнулась от крепкого алкоголя. Поморщилась, отдышалась и выпила еще и еще, преодолевая рвотные позывы, пока не закружилась голова, комната не поплыла перед глазами, и все вокруг стало неважно.
Глава 5
Марк
Никогда не думал, что моей фатальной ошибкой станет любовь. Никогда не думал, что могу так обмануться в женщине, которую боготворю. Может, я и сам виноват. Недодал, недолюбил, уделял мало времени, недостаточно зарабатывал, дарил мало ласки – черт его знает, чего не хватало Веронике. До сих пор не могу поверить, что она просто прожженная тварь, которая так искусно притворялась, строя из себя мою маленькую девочку. Ищу ей оправдания и занимаюсь самокопанием. Но жизнь, сука, такова, что факт остается фактом. Кому, как не мне, знать, что слова, мольбы и слезы – фальшивы, всегда стоит верить только фактам, а они неумолимы, бьют меня наотмашь жестокой реальностью. И я загибаюсь от очередного точного удара. Если раньше я думал, что конкретно подсел на Веронику, и мне нравилась эта зависимость, то теперь ОНА стала моей смертельной неизлечимой болезнью. Мучительным вирусом, который въелся в каждую клеточку тела и медленно меня убивает. А я хочу излечиться….
Увидел ее голую, растрепанную, в кровати с голым уродом, и мне реально снесло крышу, я и сам не помню, что творил, что говорил, помню только сперму на ее животе и кровь ее любовника. Я убивал его в какой-то горячке, в ярости, похожей на агонию. Если бы меня не скрутили, я бы реально убил, уничтожил ту тварь, которая отобрала у меня счастье. А может, мне надо было благодарить этого мудака. Он ведь открыл мне глаза на истинную сущность моей жены. Так я вроде щедро его отблагодарил всеми сбережениями, что у меня были, плюс деньгами с продажи машины.
Потом в СИЗО остыл немного, провылся в подушку, разбил все костяшки на пальцах, оставляя на стенах кровавые узоры, и начал мыслить, прокручивая в голове детали. Точно вспомнил страх, недоумение и полную растерянность в глазах Вероники, словно она сама только очнулась и не понимает, что происходит. Ее глаза умоляли не верить в происходящие. И я зацепился за эту гребаную надежду, начиная искать жене оправдания. В СИЗО я сидел чисто формально, связи располагали иметь чистую постель, нормальное питание и средства связи. Мой арест майор придумал для успокоения души пострадавшего, который трахал мою жену. Урод требовал засадить меня. Откуда не возьмись, почти сразу появился адвокат, требуя прозрачного расследования и, мать их, справедливости. Побои, записи с камер, где я добиваю мудака, быстро оказались у них в руках. И мне все больше и больше начало казаться, что вся эта грязь воняла подставой. Но не был понятен мотив. Это план Аркадия и Вероники, чтобы избавиться от меня или все же личная месть с использованием моей жены. И я молил всех богов, чтобы это было второе.
Попросил Женьку, моего подчиненного, которому доверяю как себе и знаю еще со школы МВД, добыть мне все записи с камер клуба отеля и найти таксиста. Пробить подноготную Аркадия и по-тихому допросить Вероникиных коллег, персонал отеля и клуба. Пересматривал обрезки видео, где фигурировала моя жена, и терял призрачную надежду, кадр за кадром она ускользала из моих рук.
Внутри клуба камеры были расположены так, что их компания не попадала под наблюдение, только обрывки, по которым ничего не понятно. А вот на выходе моя изрядно пьяная, немного шатающая жена была вполне довольна, она смеялась, запрокидывая голову, пока этот мудак вел ее до машины. Таксист рассказал, что парочка всю дорогу хохотала, а потом обнималась. В отель Ника тоже шла по доброй воле, буквально вися на своем начальнике. Но главное не это. Окончательно добил меня их поцелуй, от которого меня вывернуло наружу, и казалось, что внутренности выедала серная кислота. Моя маленькая любимая Лисичка, девочка, которую я носил на руках и видел в ней свое продолжение, сама повисла на шее у этого мудака и откровенно целовалась, пока он грязно лапал её за задницу. В этот момент я пожалел, что не убил его и не свернул шею Веронике. Да она была пьяна, но это никак её не оправдывает! В этот момент я поверил в слова Аркадия, что она давно мне изменяет. Я даже не удивился признаниям коллег Вероники, которые твердили, что моя жена и их начальник флиртуют. Все это доказывало, что моя жена – лживая, похотливая тварь. Я был настолько ослеплен своей любовью что, не замечал очевидных вещей. Или она гениальная актриса, двуличная шлюшка, которая играла передо мной милую невинную девочку.
На самом деле меня ломало, я хотел её видеть! Приезжал к нашему дому на старенькой машине, купленной на последние деньги, и часами стоял во дворе, наблюдая за окнами. Мне очень хотелось посмотреть ей в глаза, задавая кучу вопросов, но главный из них – чего ей не хватало! Что такого мог ей дать этот урод, чего не мог я?! Ей же стоило только попросить, и я бы в лепешку разбился, но сделал. Мучил себя, курил одну за одной, глотал холодную водку из горла, пытаясь сдержать себя и не пойти к ней. Иначе убью! Медленно придушу, чтобы не досталась никому. Как ты могла?! Как?!
Хотелось сдохнуть. Залить в себя столько водки, чтобы не проснуться утром с очередной головной болью и навязчивыми мыслями о Веронике. Снимал кольцо, швырял в стену, а потом, как идиот, искал его, ползая по полу. Потому что для меня что-то значил этот кусок металла, а для неё – нет. Она не снимала свое колечко, когда трахалась с другими. Задавал себе вопрос – сколько раз она это делала за три года?! И понимал, что не хочу этого знать. Ничего не хочу больше про неё знать! Ни видеть, ни слышать, иначе все закончится плохо! Иногда очень хотелось сдохнуть – мёртвым уже все равно, они ничего не чувствуют. А я все еще бился во внутренней агонии и искал ей оправдания, которых нет.
Уволился я не по собственной воле. Нет, по бумагам я ушёл по собственному желанию. А на деле… Хотя мне было уже наплевать. Эта работа ничего хорошего мне не принесла, и амбиций поубавилось. Зачем бежать вверх по карьерной лестнице, если в душе ты на самом дне и не собираешься подниматься. Черкасов что-то бурчал, что такова воля пострадавшего, его условие. Дескать, такие, как я, не могут служить народу, но он не оставит меня и отправит на время в какое-то захолустье участковым, выяснять, куда пропала корова и читать лекции местным алкашам. Майор говорил, мол, это на время, все утихнет, и я восстановлюсь, но мне не нужны были такие перспективы. Вот так, за мгновение я потерял жену, работу, да и смысл жизни в целом.
После развода мне легче не стало. Не может бумажка стереть память и выкинуть из головы ту, которую любил. Жизнь на время пошла под откос. Старая квартирка моей матери, развалюха машина под окном и очередная порция водки на столе – стали моими спутниками жизни. Полная безнадега, из которой я сам не хотел выбираться. Первые несколько месяцев я просто захлебывался в агонии, не желая ни с кем общаться. По-прежнему продолжал ездить к дому, где, как казалось, был счастлив, словно верный пёс, выл под окнами Вероники и кусал собственные кулаки, не позволяя себе сорваться и бежать к ней. Когда она пришла ко мне и кричала о любви, я отчаянно хотел ей поверить, я даже на мгновение представил, что все это – страшный сон, но её блядские губы, запах, растрепанные волосы, вновь вернули меня в тот день и я понял, что реально могу её убить. Мне даже хотелось это сделать, меня ломало… Зверь внутри требовал расправы. Он хотел уничтожить ту, которая его приручила, а потом грязно предала.
В один из таких дней, когда в очередной раз подыхал возле ее окон, во двор въехала машина ее любовника, и в ту же минуту я пожалел, что не добил его. Я бы ничего не потерял, гнил бы на зоне, так же загибаясь от боли, зато эта тварь лишилась бы богатого ёб*ря. Он вышел из машины с букетом цветов, и сразу же поднял взгляд на ее окна. Я буквально сбежал со двора. Вылетел из машины в желании добить падаль и запихать эти цветы в его глотку, но вовремя затормозил, убегая в другую сторону. Не помню, сколько пробежал, нашел себя задыхающегося в незнакомом дворе, умылся снегом и закашлялся и почти выплевывая легкие. Тогда я понял, что в моей жизни нужно что-то кардинально менять, ломать себя под другую жизнь, иначе я реально загнусь из-за этой твари. Я пришел в себя и понял, что эта тварь не достойна даже моих мучений. Потому что она двуличная, лживая, фальшивая сука, на которую я растрачивал себя попусту.
Глава 6
Прошло 2 года
Вероника
Чтобы не случилось, жизнь не стоит на месте. В какой бы я не была депрессии, нужно было жить дальше. Просыпаться по утрам, что-то есть, пить, ходить на работу и выполнять какие-то действия. Говорят, время лечит. Нет! Это неправда. Время лишь заглушает острые симптомы. Душевная болезнь остается. Где-то внутри постоянно что-то болит. Такая глухая ноющая постоянная боль, которую остро чувствуешь по ночам, когда остаешься наедине с собственными мыслями. Но я научилась с ней справляться, то есть я срослась с этой болью. Чувствую себя опустошенной. Словно Марк наполнял меня, а теперь я уже не я, лишь пустая оболочка.
Можно было пожить у родителей, но они давно живут в поселке, где нет работы. Но это было скорее оправданием для самой себя. Я отчаянно не хотела покидать нашу с Марком квартиру. Мы вместе делали в ней ремонт, выбирали мебель, и каждая деталь этой квартиры напоминала мне о муже. Иногда мне даже казалось, что Марк просто уехал в долгую командировку и может вернуться в любое время. Я ждала его… понимая, что он не вернется. Бывали моменты, когда я отчаянно ненавидела его за то, что не поверил, за то, что недостаточно любил, чтобы почувствовать меня, и рвала наши свадебные фотографии. А иногда просто тонула, захлебываясь от тоски, любви к Марку и бежала распечатывать уничтоженные фотографии. Вот так и жила, кидаясь из крайности в крайность, в ремиссии, но точно знала, что моя зависимость вернется.
Утро, как всегда, начинается с крепкого кофе и прохладного душа, чтобы взбодриться и заставить организм функционировать. Недолгие сборы на работу – наношу немного косметики, надеваю черное платье чуть ниже колен со шнуровкой на груди, черные колготки и ботильоны на каблуке прекрасно дополняют мой образ, распускаю волосы, выпрямляя их утюжком и, кажется, выгляжу неплохо, презентабельно. На самом деле мне плевать на внешность, была бы моя воля, я бы надела джинсы, толстовку, и удобные кроссовки, собрав волосы в хвост. Но сейчас я работаю администратором ресторана и мне нужно выглядеть презентабельно.
Вместо завтрака я предпочитаю выкурить сигарету, запивая горький дым черным кофе, сидя на подоконнике. Несколько минут, чтобы отравить себя в тишине, и можно идти на работу.
Накидываю плащ, подхватываю сумочку, закрываю квартиру и спускаюсь вниз. Осень в этом году ранняя, с конца августа льют дожди и стоят туманы. Открываю зонт и бегу до метро, стараясь, не наступать в лужи. Забегаю в вагон метро, цепляюсь каблуком и медленно лечу на толпу недовольного народа. Пытаюсь затормозить и хватаюсь за пальто рядом стоящего мужчины, чувствуя, как он подхватывает меня за талию и буквально втягивает внутрь, дергая на себя. Двери закрываются, вагон метро трогается, а мы так и стоим – я, вцепившись в пальто мужчины, а он держит меня за талию. Я в шоке, потому что если бы мужчина не помог мне, а вагон тронулся, то страшно даже представить, что со мной было.
– Спасибо, – благодарю мужчину, приходя в себя. Отпускаю его пальто, пытаясь отодвинуться, но мужчина продолжает сжимать мою талию. Он немного выше меня, но учитывая, что я на каблуках, рост у мужчины выше среднего. У него необычная внешность: черные волосы, уложенные в аккуратную прическу, резко очерченные скулы, волевой подбородок, густые брови, чёрные глубокие глаза с мелкими морщинками и небольшой шрам на щеке. На нем черное элегантное пальто с высоким воротником, под которым виднеется белый свитер. Я бы не назвала его красивым, скорее харизматичным, и пахнет от него холодным парфюмом. Странно то, что он совершенно не вписывается в окружающую обстановку. Такие ухоженные холеные статные мужчины в брендовой одежде не ездят на метро. Но все это я отмечаю скорее автоматически, по привычке. В последнее время моим хобби стало изучать людей. Я рассматриваю посетителей ресторана и, словно Шерлок, пытаюсь понять, чем они занимаются, по деталям в одежде и внешности.
– Виталий, – неожиданно представляется мне мужчина слегка улыбаясь. А я не хочу этого знакомства, и неудобно промолчать поскольку он меня только что спас. Дергаюсь, вырываясь из его захвата, и отодвигаюсь насколько это позволяет переполненный вагон.
– Светлана, – представляюсь я, не желая называть настоящее имя. Не знаю, почему так поступаю, несмотря на то что он мой спаситель, этот мужчина меня пугает, есть что-то темное, тяжелое и отталкивающее в его чёрном взгляде, словно смотрит в самую душу.
– Очень красивое имя, – так и хочется съязвить сказав, «жаль, что не мое», но я сдерживаюсь. Киваю и отворачиваюсь к окну, поскольку не желаю продолжать разговор. Виталий больше не произносит ни слова, я всю дорогу смотрю в одну точку, думая о работе, но я чувствую его взгляд, и мне не по себе. В какой-то момент хочется выйти не на своей станции и доехать на работу на такси. Странная реакция, может потому что я отвыкла от мужского внимания. Да и не хочу я никакого внимания. Ни от кого! Мужчины – большие дети, играют с женщинами, как с живыми игрушками, используя их ради своих целей, ревниво относясь ко всем, кто посмеет прикоснуться к их вещи. А когда сломают игрушку, выкидывают ее на помойку, приобретая себе новую.
Раздражает тот факт, что мужчина выходит на моей станции и галантно, с той же лёгкой полуулыбкой, пропускает меня вперёд. Буквально вылетаю из метро, спеша на работу, стараясь не оглядываться, не желая продолжать знакомство. Выдыхаю, только когда вхожу в ресторан и раздеваюсь в своём кабинете.
***
Рабочий день подходит к концу. В понедельник мы закрываемся рано. Рабочий персонал проводит генеральную уборку, а я работаю с бумагами. Но так вышло, что сегодня я все успела до обеда, поэтому я просто бесцельно вожу мышью по экрану монитора. Домой, в четыре стены, на свидание с телевизором идти не охота. И я открываю свою почту, очищая ее от скопления ненужных рекламных писем. Натыкаюсь на новое странное письмо от адресата под именем ***, с текстом:
"И каждый вечер так: в холодную постель
С продрогшею душой, в надежде не проснуться,
И снова легион непрошенных гостей
Устраивает бал… Чтоб им в аду споткнуться!
Нет, лучше уж в петлю. Нет, лучше уж любой,
Какой-нибудь кретин, мерзавец, алкоголик,
