скачать книгу бесплатно
Многие современные исследователи противопоставляют личностную и социальную идентичности. Например, Х. Тэджфел говорит о?существовании определенного социально-поведенческого континуума, на одном полюсе которого локализованы формы межличностного взаимодействия, а на другом – взаимодействие людей как представителей определенных общностей. Какая из этих идентичностей будет актуализирована в данный текущий момент, будет зависеть от того, какой из путей окажется кратчайшим для достижения позитивной самооценки индивида (Tajfel, 1979).
Р. Дженкинс (Jenkins, 1996), наоборот, полагает, что индивидуальная уникальность и коллективная разделенность могут быть поняты как нечто очень близкое, если не то же самое, как две стороны одного и?того же процесса. Различие между ними заключается в том, что в случае личностной идентичности подчеркиваются отличительные характеристики индивидов, а в случае социальной – схожие. Процессы, в которых они формируются и изменяются, аналогичны. На основе представлений Дж. Мида и Д. Кули о Я как постоянно протекающем синтезе одновременно внутренних самоопределений и?внешних определений себя другими, автор создал базовую «модель внешне-внутренней диалектики идентификации» как процесса, посредством которого конструируются идентичности – и социальная, и?личностная.
Нам ближе взгляды тех психологов, которые критикуют антагонизм личностной и социальной идентичностей (Breakwell , 1993; Doise, 1998; Turner, 1987).
2) Идентичность, являясь достаточно динамичной структурой, развивается на протяжении всей жизни человека и может идти как в?прогрессивном направлении, так и в регрессивном.
3) Идентичность формируется в результате взаимодействия индивида с другими людьми и усвоения им выработанного в процессе социального взаимодействия языка. Изменение идентичности также обусловлено изменениями в социальном окружении индивида.
4) На поведенческом уровне идентичность рассматривают как процесс решения жизненно значимых проблем. Каждое принятое решение, касающееся своей личности и своей жизни, вносит вклад в?формирование структуры идентичности в качестве ее элемента.
Дж. Мид выделяет два типа идентичности: осознаваемую и неосознаваемую. Последняя базируется на неосознанно усвоенных нормах, привычках, некоем комплексе ожиданий, исходящих от социальной группы, к которой принадлежит индивид. Осознаваемая идентичность возникает, когда человек начинает размышлять о себе и своем поведении (Mead, 1946).
По другому основанию автор выделяет еще два типа идентичности: аспект идентичности I описывает человека как реагирующего своим неповторимым образом на социальную ситуацию. Аспект идентичности me описывает человека как социально детерминированного, состоящего из интернализованных «генерализованных других» (там же).
Современный отечественный психолог и философ Е.Г. Трубина считает идентичность индивида разрушенной, когда у него происходит фрагментарное отождествление, например, только с телом (Трубина, 1995).
Значит, «ненарушенная» идентичность должна складываться гармонично из разных идентификаций, без перекосов в какую-либо одну сторону. При этом идентификации должны быть тоже «ненарушенные».
Идентичность, в связи с этим, можно определить как достаточно осознаваемый и личностно принимаемый образ себя; более широко?– себя как личности в мире; как способность личности к полноценному решению задач, возникающих перед ней на очередных возрастных этапах.
Если идентичность – это обозначение некоторого состояния (гештальта; продукта), то идентификация – это процесс, ведущий к?данному состоянию.
Понятие идентификации в научный обиход было введено З. Фрейдом. Сначала он использовал это понятие для интерпретации некоторых форм патологической депрессии, затем для анализа сновидений и объяснения онтогенетических процессов, с помощью которых ребенок моделирует себя по образцу значимых других (Фрейд, 1991).
Идентификацию З. Фрейд рассматривал и как феномен личности, и как универсальное условие группообразования (Фрейд, 1925).
По З. Фрейду, формирование контроля над своим поведением, усвоение моральных норм общества идет через идентификацию, которая обусловлена страхом потерять любовь и страхом кастрации, т.?е. связана с Эдиповым комплексом. Феномен идентификации является чрезвычайно важным для формирования таких структур личности, как?Эго и Супер-Эго.
З. Фрейд выделяет первичную и вторичную идентификации. Первичная характерна для младенца в той стадии, когда он еще не отделяет себя от окружающих его объектов, не различает я и ты. Первичная идентификация является самой первой, примитивной формой эмоциональной привязанности к объекту.
Вторичная идентификация возникает на стадии отличения субъекта от объекта и выполняет при этом защитные функции. В случае утраты объекта привязанности ребенок восстанавливает его в себе, включая его снова в свое Я, тем самым отрицая утрату и снижая напряженность. Такой вид идентификации выделяется как интроективный. Вторичная идентификация порождается страхом потери любви и?страхом кастрации, как следствие, происходит идентификация с?родителями, выражающаяся в стремлении вести себя так, как они, в?усвоении их моральных правил и норм, что и ведет к формированию собственного внутреннего цензора – Супер-Эго.
Еще один вид идентификации, выделяемый З. Фрейдом,– проективная идентификация, представляющая собой процесс, при котором индивид воображает себя внутри какого-то другого объекта. Этот вид идентификации, так же как и интроективная, носит защитный характер, так как создает иллюзию контроля над объектом и отрицает беспомощность индивида перед ним.
З. Фрейд допускал возможность частичной идентификации: «…Эго копирует при идентификации иногда любимое, а иногда – нелюбимое лицо. Нам должно также прийти в голову, что в обоих случаях идентификация является только частичной, в высшей степени ограниченной, что она заимствует лишь одну черту объектного лица» (Фрейд, 1925, с. 51).
Частичная идентификация, таким образом, предполагает избирательность процесса идентификации у каждого индивида.
Далее в этой же работе З. Фрейд пишет, что частичная идентификация может возникнуть «…при каждой вновь подмеченной общности с лицом, не являющимся объектом полового влечения… Но чем значительнее такая общность, тем успешнее должна быть эта частичная идентификация, дающая, таким образом, начало новой привязанности» (там же, с. 51).
Э. Эриксон в своей эпигенетической концепции развития идентичности утверждает, что каждому периоду развития личности соответствует определенный объект идентификации: доверие или недоверие к миру закладывается на первой стадии онтогенеза – младенческой, объектом идентификации служит мать; самостоятельность или неуверенность в себе образуется на второй стадии, объекты идентификации?– другие близкие; на третьей стадии должны возникнуть инициатива или чувство вины, объект идентификации – более широкий круг взрослых; чувство компетентности или неполноценности появляется на четвертой стадии, объект идентификации – люди разных профессий; на пятой стадии происходит приобретение чувства идентичности положительной или отрицательной (спутанности ролей). Функции идентификации с изменением возраста тоже меняются. В случае положительного протекания развития индивид образует Я-идентичность. В противоположном случае у индивида формируется негативная идентичность (Эриксон, 2000).
Другие авторы психоаналитического направления (Hartman, 1962; Freud A., 1937; Bronfenbrenner, 1960) различают два типа идентификации: анаклитическую (развивающую) и агрессивную (защитную). Первому типу соответствует мотив подражания родителям – мотив страха потери родительской любви. Чтобы преодолеть страх, ребенок стремится быть похожим на родителей в поведении, мыслях, чувствах и способности наказывать себя. Процесс анаклитической идентификации ведет к изменениям, связанным с принятием соответствующей половой роли и с возникновением внутреннего контроля над поведением.
Второму типу идентификации соответствует мотив страха физического нападения родителей. В этом случае ребенок, идентифицировавшись с некоторыми запретами родителей, проявляет устойчивость к соблазну, т. е. справляется со своим непосредственным желанием с?помощью включения угрожающих шаблонов поведения родителей.
Р. Аткинсон считает, что моральные представления ребенка зависят от его идентификации с родителями и от того, как они поощряют или пресекают то или иное поведение в специфической ситуации (Atkinson, 1983).
Сторонники этолого-эволюционной модели считают, что младенец изначально, генетически предрасположен к определенному социальному поведению. Привязанность ребенка возникает сама по себе и?лишена черт научения. После установки привязанности ребенок становится способным подчиняться. Механизм подчинения трактуется в качестве идентификации. Исследования показали, что дети, имеющие гармоничные отношения с матерями, наиболее склонны к подчинению материнским требованиям (Ainsworth, 1979).
Теория социального научения понимает идентификацию как один из механизмов социализации. Научение посредством наблюдения – необходимая предпосылка для идентификации, считает А. Бандура (Bandura, 1969).
Этот процесс состоит из двух компонентов: системы воображения и вербальной системы. Автор полагает, что большинство когнитивных процессов, регулирующих поведение, является преимущественно вербальными, а не наглядными (там же, с. 220–221). Эти допущения, сделанные относительно систем репрезентации, были введены для того, чтобы объяснить случаи отсроченного воспроизведения каких-то сторон поведения объектов идентификации.
В отличие от психологов, которые связывают идентификацию лишь с периодом раннего детства и только с родителями, А. Бандура считает идентификацию непрерывным процессом в течение жизни, включающим многократное моделирование и вызывающим прочные и глубокие изменения в личности.
Тема идентификации широко представлена в социальной психологии. В работах представителей данного направления идентификация рассматривается как фактор социального научения: принятия норм и?образцов поведения.
Д. Гевиртц (Gewirtz, 1969) идентификацией считает приобретение (усвоение) ценностей, ролей, идеалов, нравственных качеств значимого другого (модели), главными значимыми лицами выступают родители.
М. Герберт (Herbert, 1974) относит к идентификации процесс уподобления одного субъекта другому, когда субъект перенимает при этом его ценности, взгляды и установки модели.
Д. Каган (Kagan, 1958) определяет идентификацию как приобретенный внутренний когнитивный ответ. Содержание этого ответа определено атрибутами модели, которые стали частью психической организации «отвечающего» индивида.
Трансактный анализ (Берн, 1992; Харрис, 2001 и др.) описывает идентификацию через понятия Родитель, Ребенок, Взрослый. Родительские запреты, разрешения и весь образ действий записываются в?Родителя субъекта (ребенка). Когда ребенок взрослеет, эти записи проявляются как прямое бессознательное подражание своим родителям.
В отечественной психологии Б.В. Поршнев определяет процессы уподобления и обособления как определяющие и для сплочения группы, и для персонализации. Значение уподобления (идентификации) для становления человека в онтогенезе автор объясняет таким образом: «Мы» формируется путем взаимного уподобления людей, т.?е. действием механизмов подражания и заражения, а «они» – путем лимитирования этих механизмов, путем запрета чему-либо подражать или отказа человека в подчинении подражанию, навязанному ему природой и?средой. Через обособление и уподобление индивид получает возможности для развития, самореализации и персонализации» (Поршнев, 1979).
Ключевыми моментами идентификации, по В.Н. Бузину, являются формирование личности, формирование цензуры, подражание, эмоциональная связь (Бузин, 1993).
Аналогично идентичности, идентификации бывают двух типов: социальные и личностные. Социальные идентификации представляют собой отождествление с референтной группой, социальными институтами (партиями, религиями), профессией, этносом. Личностные идентификации – это отождествление себя с определенными качествами других людей, с чувствами, с мыслями, своим телом, своим возрастом и т. д.
Идентификации, как и идентичность, можно только условно разделить на социальные и личностные: конечно, они взаимно переплетены в реальности и взаимно определяются друг другом.
Наше исследование посвящено изучению личностных идентификаций, но при этом мы не можем не учитывать и социальные аспекты, входящие в эти личностные идентификации, например, семью, среду сверстников.
ИЗМЕНЕНИЯ ИДЕНТИФИКАЦИЙ С ВОЗРАСТОМ
Феномен идентификации относится к числу постоянно действующих механизмов развития личности.
Идентификация выступает как структурирующий фактор самосознания личности, который действует на всех этапах онтогенеза. Различия заключаются в том, что на каждом возрастном этапе присвоение общественного опыта происходит по-своему, что определяется степенью биологического созревания вкупе с социальной ситуацией развития индивида (Эриксон, 2000, с. 25).
Присвоение общественного опыта (посредством идентификации) детьми с умственной отсталостью будет отличаться от присвоения общественного опыта нормально развивающимися детьми того же возраста. Например, «тупиковое подражание» у умственно отсталых детей дошкольного возраста – эхолалическое повторение жестов и?слов без понимания их смысла.
Э. Эриксон понимает процесс развития идентичности как интеграцию и дифференциацию идентификаций, происходящих одновременно.
В эпигенетической теории Э. Эриксон выделяет восемь стадий развития идентичности, каждая из которых имеет свою центральную проблему, требующую разрешения. На каждом жизненном этапе новые элементы должны быть интегрированы в структуру личности, а старые (ненужные) – реинтегрированы. Развитие идентичности проходит через «кризисы идентичности». Подростковый возраст – время одного из таких кризисов, причем очень бурного и значительного: ребенок должен «пересмотреть» свои детские идентификации и нащупать, принять взрослые (Эриксон, 2000).
Общая тенденция изменения идентификации с возрастом – следование от их неосознаваемости к их осознаваемости. Происходит постепенная смена «тотальной» идентификации младенца с родителями на частные идентификации, характерные для подросткового возраста, когда конкретный человек редко устраивает подражающего полностью. Подросток эмансипируется от значимого лица, оставляя выборочные идентификации. Полное отождествление себя с Другим в этом возрасте будет инфантильной идентификацией, приводящей к?фиксации на образах определенных людей.
Особую роль в идентификационном процессе личности играет семья. Тотальная идентификация с родителями в раннем детстве постепенно сменяется выборочной в отрочестве. Но идентификационные паттерны, усвоенные «первыми», не исчезают и не заменяются полностью. Они лежат в основе дальнейшего развития и будущих изменений.
Исходя из структуры идентификации, которая представляется?сплавом эмоционального, когнитивного и конативного (социального) компонентов, можно с уверенностью сказать, что на начальных этапах развития личности доминирует эмоциональный компонент, по мере взросления увеличивается вес когнитивного и?социального компонентов. С возрастом простые и поверхностные формы идентификации постепенно заменяются более глубокими и?сложными.
Предполагается, что в подростковом возрасте идентификации должны выйти на достаточно осознанный уровень и приобрести более или менее осмысленный характер.
Выводя на осознанный уровень недовольство подростком своим именем, возрастом и др., можно прорабатывать с ним причины, вызвавшие это недовольство. Обнаружение нарушенной идентификации дает «инструмент» для психологической работы с подростком (его родителями, педагогами) в тот момент, когда личностные нарушения не приняли еще грубых и жестких форм.
ИДЕНТИФИКАЦИЯ И САМООЦЕНКА В СТРУКТУРЕ ЛИЧНОСТИ
В ходе возрастного развития самооценка включается во?множество диалектических связей с другими психическими образованиями – в?том числе и с идентификациями,– каждое из которых выступает в?качестве условия ее формирования и в то же время направляется ее воздействием как регулирующей инстанции.
Подростки, по сравнению с младшими школьниками, имеют более развитое самосознание и могут оценивать себя более критично, т. е. более объективно. (Захарова, 1989; Кучерова, 1987; Лисина, Силвестру, 1983).
И.И. Чеснокова считает, что «самооценка выступает как своеобразный итог самосознания и отражает его уровень. Несовершенным формам самосознания соответствуют и несовершенные формы самооценки» (Чеснокова, 1977, с. 59).
Являясь составляющими самосознания, самооценка и идентификации находятся в определенной взаимозависимости.
Нарушения личностных идентификаций и самооценки могут иметь в основе одни и те же причины, например, влияние семьи.
С. Куперсмит в своих исследованиях самооценки у подростков показал, что решающим фактором ее формирования являются отношения ребенка в семье, а во вторую очередь – другие социальные влияния. Автор выделил три типа самооценки: низкую, среднюю и?высокую, описав при этом стили воспитания в семьях, к которым принадлежали подростки с разными типами самооценок. На самооценку подростка, в?основном, влияют два фактора: установка матери на внутреннее принятие ребенка и уровень ее собственной самооценки. От родителей, обладающих высокой самооценкой, при этом требовательных и демократичных, детям передаются определенные свойства – чувство уверенности, доверия, любви, защищенности, а механизмами такой передачи служат обратная связь и идентификация с позитивными чертами родителей (Бернс, 1986; Coopersmith, 1967).
Условия формирования низкой самооценки у подростков, по С.?Куперсмиту, связаны с конфликтами между родителями, неудовлетворенностью матерей взаимоотношениями мужа и сына (дочери), повторными браками родителей. Также на формирование низкой самооценки подростка влияют: стремление родителей поставить его в?подчиненное, зависимое положение, что ведет к психологическому надлому у ребенка, возникновению у него недоверия к миру, к дефициту ощущения собственной личностной ценности; неприятие ребенка, облеченное в?форму гиперопеки или гипоопеки. Отсутствие родителей или одного из них, безусловно, сказывается на самооценке подростка.
В подростковом возрасте идет автономизация и эмансипация самооценки. Преимущественная ориентация на оценку значимых других или на собственную самооценку становится показателем стойких индивидуальных различий.
Завышенная неадекватная самооценка характерна для некоторых типов акцентуаций характера, сопряженных с повышенным уровнем притязаний (Личко, 1999). Также завышенная самооценка присуща подросткам с утрированными проявлениями пубертатного криза, с?органическим слабоумием и другими психопатологическими симптомокомплексами (Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста, 1999, c. 223).
Кроме того, завышенная самооценка в определенных случаях может быть вполне адекватной, если индивид успешен в своей деятельности, талантлив, развит духовно и физически.
Самооценка может быть средством самоутверждения индивида, создания у окружающих более благоприятного мнения о себе, или?выступать в виде защитного механизма, вытесняя реальное знание о себе настоящем. Компенсаторное завышение самооценки объяснимо и?исходя из предположения о двух источниках самоотношения – потребности в эмоциональном принятии и в самоуважении. Эти некогда интериоризованные ребенком паттерны двух типов родительской любви – материнской и отцовской, по Э. Фромму,– со временем превращаются в самосознании индивида в самосимпатию и самоуважение. Симпатия к себе, при фрустрации самоуважения, резко повышается, компенсируя «потерю» (Фромм, 1998, с. 125). Дефицит самоуважения характерен для подростков с девиантным поведением (Свистунова, 2002).
Благоприятной для развития личности является высокая адекватная общая самооценка с дифференцированными частными самооценками.
ГЛАВА 2
Виды идентификаций
ИМЕННАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ
«… имя рождается через именователя в именуемом, но, родившись, живет уже своей жизнью».
С.Н. Булгаков
«Я сижу в своем имени, как гребец в лодке».
М. Павич
– Давным-давно – кажется, в прошлую пятницу – Винни-Пух жил в лесу один-одинешенек, под именем Сандерс.
– Что значит «жил под именем»? – немедленно спросил Кристофер Робин.
– Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а?он под ней жил.
А. Милн
Именная идентификация отличается от других идентификаций тем, что?человек отождествляется не с предметом, а со словом, знаком. И этот знак, обозначающий его, не менее важен в структуре личности, чем телесность. Тело является физической оболочкой Я, а?имя?– духовной.
«С давних времен люди заметили, что имя влияет на судьбу человека, играет определенную роль в становлении его характера. Зная имя, можно судить о происхождении, национальности, вероисповедании человека. Одно звучание имени дает большое количество информации. Имя может звучать благозвучно, ласково, возвышенно, приятно, а может?– настораживающе, сухо, устрашающе, неприятно.
Французский исследователь П. Руже в своей книге «Влияние имени на жизнь человека» говорит о так называемой «музыке имени», определяющей, по его мнению, судьбу человека. Исходя из этой теории, каждая буква имени является источником определенной вибрации, влияющей на характер человека» (Миронов, 1998, с. 3).
В популярной литературе об именах, вызывающих неизменный интерес читателей, вопрос «каким образом имя влияет на судьбу носителя?» обсуждается с точки зрения связи имен со знаками Зодиака, цветами (спектром излучения), растениями, минералами, животными и т. д. Астрологи описали для каждого имени возможную судьбу, увлечения, интуицию, интеллект, нравственность, состояние здоровья, сексуальность, тип, поле деятельности и пр. Все это интересно, увлекательно и не лишено правдоподобия.
С научной позиции имя собственное и его социальное значение изучается в лингвистике (раздел антропонимии), этнографии, социальной психологии, антропологии, культурологии.
Социальный аспект имени собственного точно выразил филолог Никонов В.А.: «Личные имена существуют только в обществе и для общества, оно и диктует неумолимо выбор их, каким бы индивидуальным он ни казался. Личные имена социальны все и всегда» (Никонов, 1974, с. 8) Автор подмечает, что имя человеку нужно для того, чтобы «служить индивидуальным различителем его носителя. Но имя также «вводит в ряд». Имя связывает носителя с другими носителями того же имени и с той группой общества, в которой оно принято, независимо от его исходного этимологического значения» (Там же, с. 14).
Но имя – это не только социальный знак, способ общения, но?и?атрибут личности. Человек как называтель имени, как носитель имени, взаимное влияние имени и личности – эти аспекты феномена имени рассматриваются в философии и психологии.
Совершая философский экскурс, мы ограничимся представлением русской философской мысли, так как идеи именно русских философов кажутся нам наиболее интересными.
Рассматривая именную идентификацию, относящуюся к личностным идентификациям, мы понимаем, что «социальная сторона» в ней присутствует обязательно, но как достояние личности.
Деление на личностные и социальные идентификации условно, так как они не могут существовать изолированно: личностные идентификации в определенной степени социальны, заданы социальными образцами; социальные идентификации – личностны, поскольку принадлежат личности, выбираются ею. Иллюстрацией данной мысли может служить высказывание Н.А. Бердяева: «С точки зрения экзистенциальной философии, с точки зрения человека как экзистенциального центра, личность не есть часть общества. Наоборот, общество есть часть личности, лишь социальная ее сторона» (Бердяев, 1999, с. 53).
Ту же мысль, преподнесенную в другом контексте, относящемся непосредственно к имени, можно проиллюстрировать высказыванием философа А.Ф. Лосева: «…если имя есть только имя, но в то же время относится к какой-нибудь сущности и это отношение есть именно отношение именования и называния, то сущность необходимым образом должна содержаться в своем имени, что возможно только тогда, когда она хотя бы частично тождественна с ним, т. е. это значит, что?имя, именуемо относящееся к сущности, ни в каком случае не?может быть только именем» (Лосев, 1993, с. 224).
А.Ф. Лосев в своей работе, посвященной имени, очень глубоко и?скрупулезно исследует взаимодействие имени (слова) и сущности (в нашем контексте – носителя), приходя к выводу о том, что сущность и ее имя необходимо тождественны и различны в то же время. Эта?диалектическая связь становится очевидной из посылки: если имя и?сущность тождественны, то как их отличить? Если они различны, то имя не относится к данной сущности.
Посредством диалектического способа логического мышления мы получаем научный вывод.
П.А. Флоренский, исходя из платоновского соотношения идеи (по-тустороннее) и явления (по-сюстороннее), переносит способы их взаимоотношений на имя и именуемого: 1) между именем и его носителем признается сродство, как подражание имяносца своему имени; 2) именуемый участвует в своем имени; 3) имя присутствует в именуемом, является внутренней формой его. Имя его как бы оформляет, присутствуя в нем (Флоренский, 1999).
Беря за основу метод типизации, П.А. Флоренский рассуждает об?имени как критерии, по которому определяется тот или иной тип личности. Подтверждение этому он видит в народной словесности, когда каждому имени соответствует один и тот же тип по своему психологическому складу, «нравственному характеру», линии поведения и судьбе. Также и в литературе художественные типы носят не случайные имена, а тщательно подобранные автором. «В литературном творчестве имена суть категории познания личности, потому что в?творческом воображении имеют силу личностных форм» (Флоренский, 1999, с. 184).
Имя расценивается как тип, как некая норма бытия, как идея. Причем имя – онтологически первое, а его носитель – второе. Святой есть наилучший выразитель этой именной идеи.
Усмотренный тип закрепляется речью через имя. Имя равно типу личности. Этот тип невозможно передать перечислением отдельных черт и признаков, его можно схватить интуитивно; для типа характерны не отдельные черты сами по себе, а определенные сложные соотношения их – «конкретные универсалии». Это элементы – в?химии, виды – в биологии, характеры – в психологии, культуры – в?истории; т. е. трудно определяемые феномены, такие, как личность, но?вполне понятные и пригодные для оперирования ими в?научном обиходе.
Имя есть субстанциональная форма личности, но это не значит, что оно фатально для своего носителя или ограничивает свободу личности. Это как наследственность (музыкальный слух, алкоголизм и?пр.), она оказывает некоторое влияние на личность, но не определяется ею. Имя есть ритм жизни, и только сама личность наполняет его различными гармониями в диапазоне от бездны до высоты. Будучи точно очерченным, имя предоставляет бесконечные возможности нравственных проявлений личности.
Идеи П.А. Флоренского приближают нас вплотную к психологическому пониманию именной идентификации. В имени психологически «присутствует» подражание ребенка взрослому, представленность взрослого в ребенке, активная (и избирательная) позиция подражающего ребенка.
Н.С. Булгаков рассматривает имя собственное как указательный жест, местоимение. Имя собственное – слово только по звуковой оболочке, и оно становится строго индивидуальным в соответствии с природой своего носителя, наполняется его (носителя) содержанием.
