скачать книгу бесплатно
Не всё то ангел, что блестит…
Кровь
Моё детство прошло в тихой красивой деревеньке на берегу моря. Деревня – это чересчур, а вот деревенька – самое оно. Высоких домов не было. Все крохотные, какие-то сказочные. Местность удивительная! Вокруг зелено, дворы утопают в цветах! И тут же море плещется. Одним словом, рай на земле.
Был у нас и рынок. Каждую субботу там собирались все жители. Кто-то покупал, а кто-то продавал. Продавали всё – от гвоздей и калош до поросят и коров. Моё же место было там, где рыбой торговали. Мы с отцом ловили тараньку, бычков, и потом я гордо стоял и нахваливал свой улов, обещая, что такой рыбы больше нигде не найти. Да что уж там! В полуметре от меня стоял пацан и гордо, слово в слово выкрикивал то же самое. И таких нас было человек 10. Мы смотрели друг на друга с прищуром, исподлобья, мол, говори, говори, да не заговаривайся. И пока мы, юные предприниматели, надрывали глотки, пытаясь продать свой ценный товар, наши отцы стояли возле бочки с пивом, травили анекдоты, посматривали на нас и по-отцовски, по-доброму ухмылялись. Золотые были времена!
В нашей деревеньке жили три брата. Без отца и без матери. Старшему было 18 лет. Артемием звали. Среднему, Мишке, – 14, а младшему, Саньке, – 11. Жили они на отшибе, у самого моря. Рыбачили, торговали. Люди помогали как могли. Но этого им едва ли хватало. Времена были тогда суровые. Вот и промышляли ребята чем могли. И даже вели своё маленькое хозяйство.
Как-то мать послала меня к ним – отнести молоко и хлеб. Пришёл я. Стою.
– Дома кто есть?! – ору.
Тишина. Я вошёл в избёнку и поразился. Вроде пацаны одни живут, такие же, как и я, а в избе чисто, светло, прямо как у нас. Только у нас мамка с утра до вечера готовит, стирает, убирает, а у них нет родителей. И не ходит к ним никто.
Я поставил хлеб, молоко и хотел было уходить, как в дверях меня встретили братья.
– Тебе чего, паря? – спросил Артемий.
– Да так, ничего. Вот, мать передала, – и показываю на стол.
– Так чего уходишь? Садись с нами. Мы картошки напекли, сейчас обедать будем. Кровянка есть.
– Да как-то неудобно мне, – начал было я бормотать.
– Заходи, заходи. Там, где трое, там и четверо, – сказал Артемий и подтолкнул меня к столу.
Я сел. Братья быстро накрыли стол, мы уселись и начали есть. О чём говорили, забыл. Помню, смеялись. Вкусно было. И Артемий всё ухаживал за Мишкой и Санькой, а они ему помогали потом со стола убирать и посуду мыть. Так слаженно у них это всё получалось. В доме царила любовь. Настоящая братская любовь. Когда каждый за брата. Когда одна семья.
Я побыл ещё немного и ушёл. А ночью прибежал к нам Мишка, средний, и говорит, что Саньке совсем плохо и Артемий его на руках в районную больницу несёт.
Мы с отцом сели в отцовский рабочий грузовик и выехали на дорогу. Смотрим, Артемий несёт Саньку – согнулся в три погибели. Много ведь уже пронёс, а даже виду не подаёт, что устал. Усадили всех в грузовик, поехали в больницу.
Стёрлось в памяти, что да как, только, помню, довезли мы братьев. Саньку доктор забрал, а через некоторое время вышел и сказал, что кровь ему нужна для переливания. Я тогда вздохнул – братья ж здесь.
Только кровь их не подошла. Люди помогли – сдали кровь. Санька выжил.
Той ночью я узнал, что и не братья они вовсе, а абсолютно чужие люди. Сироты. Прибились как-то друг к другу и с малых лет живут вместе.
В сердце моём что-то сжалось тогда. Всё в голове перемешалось: братья, сироты, чужие, кровь людей. И Артемий на руках с Санькой перед глазами стоял.
Вернувшись той ночью из больницы домой, я подошёл к сестре Лизке (ей тогда года три было), обнял её, сонную, крепко-крепко. И по сей день уже 30 лет не отпускаю.
Правда
Эта осенняя ночь была особенно холодной. Сеял мелкий дождь, ветер обжигал лицо. Молодой парень возвращался домой (таких много ходит по ночам). Среднего роста, худощавый, в джинсах и кожаной куртке. Его звали Никита. Студент 2-го курса Приазовского технического университета. Он съёжился от холода, опустил голову. И было непонятно: то ли это дождинки на его лице, то ли слёзы.
Утро № 1
– Никита, сынок, вставай! Завтрак уже готов!
Мама Никиты вставала раньше всех. Никита считал её идеальной хозяйкой. У таких женщин, как она, всегда чисто, вкусно и всё под контролем.
У Никиты есть младший брат Вовка, поэтому все телячьи нежности достаются ему, чему Никита очень рад, так как неловко обниматься с мамой взрослому мужчине. Так думал наш студент.
Быстро позавтракав, он выскочил на улицу и направился в универ. Всё было хорошо, и даже солнце показалось. Но что-то тяжело было у парня на душе, и выдавали это его огромные карие глаза, которые ещё сохранили какую-то детскую наивность и простодушие.
– Никитос, здорово! – крикнул друг Макс.
Ему можно было доверять. Надёжный и преданный, как и положено другу.
– Ну, как ты после вчерашнего, Никитос? – продолжал он.
– Нормально, – оборвал его Никита.
Стало понятно, что тема ему неприятна и развивать он её не хочет и даже, наверное, боится это делать.
– Ладно, идём на пары, Никит!
Дальше шли молча.
Перед входом в аудиторию Никита как-то замешкался. Потом выдохнул и вошёл. И сейчас он выглядел так, как вчера ночью, только ни ветра, ни дождя не было, а ему всё так же не по себе. Опустив голову, он проскользнул к своему месту.
Это был самый долгий день в его жизни. Никита выскочил из дверей универа после последней пары и уже хотел было сорваться со всех ног подальше отсюда, как сзади прозвучал тонкий и такой до боли знакомый голосок:
– Никита! Привет!
Словно водопад холодной воды и поток кипящей лавы обрушились сейчас ему на голову и заодно залили горло, сердце, уши и даже пупок. Руки вспотели, во рту пересохло, а в ушах только стук собственного сердца.
Никита обернулся и увидел её. Облако пушистых волос, зелёные глаза, тонкая шейка. Он бы мог вечно смотреть на неё, а лучше – носить на руках.
Девушку звали Мила. Она была младше его на три года, училась в школе и здесь оказалась совсем не случайно.
– Ты куда вчера пропал? Я тебя искала.
– Привет.
Он начал было что-то ей говорить, но во рту словно мешала какая-то каша.
– Давай я вечером тебе позвоню и всё объясню, – выдавил он и чуть не пустился наутёк.
Утро № 2
– Никита, сынок, ты уже проснулся?
Никита не спал эту ночь. В его голове происходило что-то странное. Ум боролся с сердцем, логика с чувствами.
«Всё решено. Сегодня будет всё решено», – подумал Никита.
Он отправился не в универ, а зашагал сразу к школе, где в выпускном классе училась Мила. Когда он подошёл, колени ослабели, а внутри пробежал холодок. У Милы шёл урок физкультуры. Погода была ясная, и занятия проходили на стадионе.
Она сразу увидела Никиту. Его фигуру, походку и глаза она узнает из тысячи. Мила тотчас побежала к нему. Её улыбка озаряла весь город. Да что там – всю планету. Счастью не было предела.
– Никита! Никита!
Подбежав, она, запыхавшаяся, кинулась к нему и хотела поцеловать. Но он остановил её:
– Мила, я должен тебе что-то сказать.
Она смотрела на него, как дети смотрят на взрослых: с покорностью и доверием.
Никита хотел было отступить от принятого решения, промолчать, дать себе ещё отсрочку и насладиться её близостью – обнять, прижать к себе, почувствовать нежный аромат.
«Нет, стоп!» – сказал он сам себе.
Он взял Милу за руку и стал что-то быстро говорить, виновато опустив голову. Она резко вырвала руку. И даже отступила на шаг. А он говорил и говорил не останавливаясь. Он был как на исповеди.
Мила закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала так громко и так горько! В этом плаче было всё горе Вселенной… А он говорил, говорил. И его большие карие глаза сквозь слёзы не видели больше никого и ничего.
Когда Никита замолчал, ему показалось, что его тело ничего не весит. Ему стало так легко! Ему стало так чисто! Ему стало так светло! И всё, что мучило его последние два дня, кончилось. Вся тяжесть, грязь слов, страх неизвестности кончились.
Скоро оба успокоились. Они как-то сразу повзрослели, их души стали зрелыми. Ребята стояли и спокойно смотрели друг на друга. Два любящих сердца бились в унисон. И никого на этой земле больше не было. И никто за них ничего не мог решить, кроме них самих.
Мила подошла к Никите, осторожно взяла его лицо в свои нежные девичьи руки и произнесла:
– Спасибо. Спасибо за правду.
Уязвимость
(откровение автора)
Если коротко, уязвимость – это слабое место человека. Вы когда-нибудь задумывались о своём слабом месте, о том, как оно называется, где находится? А может, у него есть имя и фамилия, пол и место жительства? Может, оно имеет вкус, запах и даже цвет? А может, это просто стиль вашей жизни? Лёгкое одеяло, которое покрывает всю вашу судьбу, и вы даже не знаете, что на самом деле уязвимы, пока не наступит тот момент, когда гром и молния разразятся над вашей головой и тихая безмятежная река жизни превратится в бурлящий вулкан страстей. И первое, что вы испытаете, когда познакомитесь со своей уязвимостью, – страх.
«Добро пожаловать, – скажет вам страх. – Рад тебе. Долго я ждал. Ну что ж, проходи, располагайся».
И вот оно – место для вашей новой силы и неуязвимости. Только не забудьте снять обувь, чтобы не натоптать старыми привычками и не развести грязь из отчаяния и уныния. Ибо тогда есть большая вероятность впасть в депрессию и, чего доброго, обвинить Бога во всех своих бедах и грехах. А в этом нет истины.
Тогда вы узнаете правду о самом себе и о своём месте в жизни. Какую роль вы исполняли и в чьей игре были пешкой. Так что страх – это не так уж и плохо. Со страхом надо дружить и прислушиваться к нему. Страх вынуждает к действиям, заставляет сделать ревизию всего накопленного опыта. И вы увидите, что крепко на ногах не стояли, что во многом полагались на других. Деньги, связи, семья, друзья, родители, муж, жена, свекровь, тесть, начальник, партнёр – все они могли прикрывать вашу уязвимость. Кстати, с вашего же согласия. Такого тихого и молчаливого, но согласия.
Осознавали ли вы свою уязвимость раньше, до грома и молнии? Нет. А осознаете, когда это станет очевидным? Да. Вот поэтому жизнь не успокоится и будет подкидывать сюрпризы, пока вы не проснётесь, как та спящая принцесса. И явь будет разительно отличаться от вашего долгого сна, в котором вы находились.
О каких таких сюрпризах я сейчас говорю? Ну вот, например, о таком.
Сюрприз № 1
Прекрасное солнечное утро. С полным ощущением нужности и полезности она проснулась. И всё по плану: собрать одного ребёнка, второго, всех накормить завтраком, развезти по школам и детским садам. Дом, уборка, обед – масса дел. Магазины, справки, учителя, кружки, воспитатели, работа. И всё – на благо семьи, ради уюта, дома. И время так пролетело! И весь день на ногах.
Вот уже вечер. Ужин, уроки. И опять круговорот дел. И наступает усталость. Она так много сделала. А ещё так много надо успеть. Показатель её нужности зашкаливает, и она даже счастлива.
Как вдруг приходит он. Такой красивый и правильный, надёжный, спокойный и очень интеллигентный. И так интеллигентно и спокойно объявляет ей в этот вечер, что всё замечательно, уютно и комфортно, что она большая молодец и всё у неё будет прекрасно в жизни, но так, как прежде, уже не будет. Ни работы, так как трудится она у него на предприятии; ни дома, так как дом записан на него; ни семьи, так как он с ней разводится.
Нет, у неё будет всё хорошо, но вот только переехать с детьми надо бы в квартирку однокомнатную. И работу другую подыскать. И кредит (за машину, которую он же ей и подарил) она тоже должна сама теперь выплачивать. Но всё нормально, ведь он такой красивый, интеллигентный, надёжный, спокойный и правильный. И всё будет очень правильно, но только так, как надо ему, а не ей.
Вот он – этот ураган эмоций! Вот она – эта стихия чувств! В голове пробегает тысяча схем с цифрами, планами. Инстинкт выживания заставляет срочно что-то предпринять. Наступает паника: как дальше? что дальше? к кому бежать? куда обращаться? После всех провальных попыток прибегнуть к помощи родителей, свекрови, адвоката и полиции остаётся лишь один вариант – президент Российской Федерации. Он точно поможет.
«Товарищ президент! Ведь я себя всю без остатка, а со мной вот так! Почему? За что? Я же верой и правдой! А теперь что получается? Помогите, господин, товарищ, друг и брат! Дорогой вы мой президент Российской Федерации!»
И вдруг наступает прозрение. И она видит, что её уязвимое место было огромное, как чёрная дыра. Эта дыра поглотила её, пережевала и выбросила. И что ей оставила? Пару вредных привычек, лишний вес и однокомнатную квартирку. «Вся твоя нужность и полезность аннулированы, детка».
Всё оказалось иллюзией. Её уязвимость не оставила ей места для самой себя. Вот только она этого не замечала. И теперь, когда ей за 40, она только начинает свой путь самодостаточности и независимости. Честный и открытый путь к себе. И пойдёт она по нему сама. Без друзей, семьи, коллег. И даже без президента Российской Федерации. Она, как малое дитя, начнёт делать первые шаги и научится отстаивать свои интересы, вспомнит о своих способностях и талантах, то, о чём мечтала и чего действительно хотела. Ей придётся стать неуязвимой. Нет, не жёсткой, злой и недоверчивой, а именно неуязвимой! А значит, она не причинит себе вреда, опираясь на других людей, служа им или используя их. И её счастье (как и её достижения и в целом её жизнь) будет зависеть только от неё.
Разоблачение уязвимости – это значимый процесс. Когда всё тайное становится явным, когда маски сорваны и меняются ценности и приоритеты в жизни. И всё, что до недавнего времени было очень важно и стояло на первом месте, уже не имеет значения и кажется просто чушью и мелочью. Многопоколенный гипноз под названием «прикрывать тылы того, кто построит дом, посадит дерево, вырастит сына» перестанет на неё действовать.
Уязвимость. Какое красивое слово! Какое прекрасное действо! Какой деликатный инструмент Бога! Это подсказка каждому из нас, где находятся такие тонкие покровы нашего существования. Они могут прорваться, а значит, их надо уплотнить, сделать прочными и надёжными. Пришло время изменить структуру и содержание своей ДНК. И, слава богу, есть такая возможность! (Все вопросы в личку.)
Описанный сюрприз – лишь один пример. В действительности вариаций таких сюрпризов множество, и для каждого Бог подготовил свой. Но есть выход: сегодня, вот прямо сейчас, быть честным с собой и, пока не поздно, ответить себе на один вопрос: где моё уязвимое место?
«Оргия»
– Ну ты посмотри на неё, посмотри! И куда она собралась? Ивановна, ну ты погляди, погляди, как эта, с восьмой квартиры-то, нафуфырилась! А юбку-то какую надела! Господи, светится, как марля! Там же всё видать! Вот проститутка!
– Петровна, да не с восьмой! Ты очки-то надень. Это с 25-й. Мать-одиночка. Воспитательницей работает. Вроде приличная, а одевается, как проститутка, это точно.
– Да с какой 25-й, Ивановна! Не похожа. Та потолще будет, рожавшая, а эта – глиста глистой.
Женский силуэт приближался к сидящим на лавочке старушкам.
– Привет, бабуль!
– Ох ты! Внученька, это куда ты, такая красавица, собралась? Тебя не узнать!
– Ой, Петровна, точно! Ну красавица ж у тебя она, глаз не отвести!
– Я, бабуль, на «Оргию». Буду поздно. Не жди.
Девушка поцеловала бабулю и растворилась в томном вечере весеннего города, утопающего в каштановом цвету.
– Петровна, так я не поняла, куда внучка-то твоя собралась?
– Ну ты что, не слышала, Ивановна? Сказали ж тебе: на оргию. Что тут непонятного?
И Петровна с гордо поднятой головой встала с лавочки и направилась в подъезд. А в голове у неё крутилось: оргия, орда, орхидея… Что-то знакомое, а главное, слово такое красивое – оргия.
Внучку Петровны звали Мария. Она работала в продовольственном магазине, но в душе была актрисой и очень творческим человеком с тонкой, душевной организацией. В этот вечер она с не менее творческой подругой направлялась в Театр современной эстрады на экспериментально-импрессивное действо под названием «Оргия».
Подругу звали Аня. Они дружили почти всю свою жизнь. И жили рядом, и в школу одну ходили, и в техникум вместе поступали (и не поступили), и в магазине теперь работали вместе. Девушки шли в театр такие счастливые и воодушевлённые и даже не предполагали, что после сегодняшнего вечера, после «Оргии», их близости наступит конец и между их судьбами пройдёт граница, которая разделит жизнь каждой из них на две половины – до «Оргии» и после.
Спектакль действительно захватывал. Оказалось, что его содержание не имело ничего общего с названием. Актёрский состав был молодой, энергичный, может, поэтому всё бурлило и кипело на сцене. Эти люди явно любили своё дело, получали удовольствие от работы и наслаждались ею.
