Проза в жизни

скачать книгу бесплатно


Рейс выдался упоительным (в прямом и переносном смыслах). В памяти навигационных мозгов было все – вплоть до самого распоследнего бакена на фарватере. Программировали сами финны, используя свежайшие натовские разведданные. Навигатор, в соответствии с маршрутом, выдавал команды винто-рулевой группе и разве что не чистил гальюн и картошку. По этой причине экипаж во время рейса пребывал в блаженной праздности. Когда они первый раз проходили мимо острова, в ходовой рубке никого не было по той простой причине, что не хрен там было делать. Когда шли обратно, штормило, в рубке опять-таки никого не было – все пьянствовали в кубрике. Благо, что на траверзе острова укачало радиста и он, метнув провиантом за борт, для чего-то зашел в рубку, где и услышал Майкловы радиовопли.

Перед уходом ребята оставили нам груду консервов, посылочный ящик папирос и полведра браги. Естественно, что нам захотелось сделать «алаверды» и подарить им, что-нибудь самое дорогое для нас. Из самого дорогого у нас были плот и сетка. Решили подарить плот. Но ребята стали отнекиваться, мотивируя это тем, что у них уже есть один плот. Я сказал Майклу, дескать, действительно, зачем им два плота. Их пятеро, плоты десятиместные где они возьмут еще 15 человек… Да и был бы он новый, а он мало того что не новый, так какой-то поганец в нем еще и нагадил. Последняя подробность почему-то очень взволновала Володю. Он полюбопытствовал у капитана Саши, где на их «корытце» расположен ПСН-10 (плот спасательный надувной, десятиместный)? Естественно, на корме, отвечал Саша. Володя предложил сходить посмотреть. Сходили. Посмотрели. Плота не было. Володя весьма развеселился. За пару дней до отхода он с чухонцами заканчивал наладку аппаратуры. Штормило. После обеда ветер усилился. Финны аккуратно сложили инструменты, техническую документацию и пошли по бабам. Звали Володю, но тот жеманно отказался. Не потому что ему не хотелось бабы, тем более на халяву, но еще больше хотелось в гальюн. Воспользоваться корабельным заведением не представлялось возможным по причине изрядной качки. Сойти на пирс и справить свои надобности тут же у трапа Володя не мог – не позволяло высшее образование. Бежать в контору? Буксир стоял в самом конце пирса, стало быть, не вариант. Не без труда выбравшись из трюма, он вполуприсяди дошел до кормы и тоскливо огляделся. И тут он увидел гостеприимно продуваемый шквалистым ветерком полог надутого спасательного плота. До него было, что называется, «рукой подать», тем более, что в руке уже были зажаты несколько листков, предусмотрительно выдранных из вахтенного журнала…

Рассказ произвел должное впечатление. Действительно, накануне рейса проверялись спасательные средства. Прежде, чем надуть плот, моторист Коля бросил внутрь валявшиеся неподалеку аккумулятор и полтора-два десятка силикатных кирпичей. Вот только перед самым отходом Николай все это оттуда выкинул. Как он при этом исхитрился не влезть в Володино дерьмо – страшная тайна… В общем, плот их весьма и весьма порадовал, поскольку если бы не мы (и, в частности, не мой самоотверженный заплыв) его балансовую стоимость вычли бы из их зарплаты. Взамен нам оставили гидрокомбинезон и ласты.

По приходу в Мурманск ребята предлагали позвонить в нашу часть на предмет смены, но мы в весьма категоричной форме попросили их это сделать не раньше первых чисел октября – в аккурат канун дембеля. Слово свое судоводители сдержали – в начале октября тот же корабельный «баклан» завис над той же зловонной лужей, из бортового проема выпал трос с подвеской, и через десять минут мы были на борту. Напялив телефонную гарнитуру я услышал доброжелательное: «Что, матросики, проголодались?»

Чёрная жара

Михаилу Сырову

Полдень. Ангола. Чуть меньше километра до границы с Намибией. На опушке джунглей стоят накрытые свежей маскировочной сеткой БТР, две машины специальной связи и дребезжащий дизель-генератор.

В наглухо задраенном фургоне одной из них, на корточках, словно у камелька, перед вделанным почему-то вровень с полом скверным советским кондиционером сидят Саня с Майклом.

– Слушай, а почему африканские страны называются банановыми, – задумчиво спросил Майкл, носком сапога давя влажный окурок.

– Республики, – машинально поправил его Саня.

– Да какая, на фиг разница, – с готовностью «завелся» Майкл, – Мы тут с тобой почти месяц, а кроме тушенки ничего не жрем.

– Ну, и что ты от меня хочешь?

– Дай закурить…

А мичман-то где? – вынырнув из полудремы, спросил Саня. |

Так он же в больничке, в Луанде. Его вчера какая-то вошь укусила. Вся рожа в коросте, – совсем одуревший от жары Майкл с трудом ворочал и без того обожженным одеколоном языком.

– Так какого же ты… – укоризненно вскинул на него слезящиеся глаза Саня.

– Да, что-то я торможу – промямлил Майкл, явно обескураженный собственной бестолковостью.

– Майкл, ты вот какую-нибудь совершеннейшую мутатень, какой-нибудь идиотский дембельский альбом и тому подобный вздор почему-то никогда не забываешь. А, как доходит до чего то действительно серьезного…

Не договорив, Саня в сердцах плюнул на расположенную вровень с лицом лицевую панель серого аппаратного блока.

– Так может это…– к девчонкам?

Майкл не отвечал и лишь похотливо хлопал выцветшими белесыми ресницами.

Саня терпеливо ждал, пока Майкловы гормоны приступом возьмут редут его же лени. Вскоре оплот пал. Майкл встал на четвереньки, потянулся и остервенело помотал башкой, сгоняя дремоту.

– Пошли.

Протиснувшись к стойке с закрепленным на ней осколком засиженного какими-то африканскими дрозофилами зеркала, Майкл принялся с увлечением исследовать одутловатую, сплошь иссеченную шрамами пролежней рожу. Нимало не обескураженный увиденным, а напротив явно удовлетворенный, опасливо зыркнув на спящего Бека, полез в дальний конец отсека. После чего из какого-то потаенного лючка на свет был извлечён увесистый полиэтиленовый пакет, заботливо перевязанный изолентой. Из него он выудил новые «прогары»' и два значка: «За дальний поход» и «Отличник ВМФ». Прикрутив к робе значки, Майкл, подумал и достал еще один – «Воин-спортсмен». Саня в это время несколькими витками изоленты «валетом» скрепил два магазина и пристегнул сдвоенные «рога» к автомату. Вкручивая запалы в ручные гранаты, он с каким-то идиотским умилением наблюдал за Майкловыми приготовлениями, думая при этом: «Право слово, как дети…»

– Майкл, вы с Беком наглядная иллюстрация к расхожему военно-морскому анекдоту – «Чем матрос отличается от ребенка?»

– Ну, и чем же? – оживился тот.

– Большими гениталиями.

Вытряхнув из брезентовой сумки заскорузлый противогаз, Саня положил туда две банки тушенки, пол фляги спирта, и два флакона нестерпимо вонявшего огуречного лосьона. Сверху были уложены три гранаты – две РГД и Ф-эшка. Немного подумав, Саня сыпанул в котомку пригоршню патронов. Закончив приготовления, он подошел к спящему на полу Беку и пнул находившуюся у него в изголовье мятую алюминиевую канистру.

– Гвардии старший матрос Турсумбаев, остаетесь за старшего.

При этом Саня поморщился по причине невольной тавтологии. Бек ошалело повращал головой, незлобиво ругнулся и снова обронил башку на канистру. Раздавшийся при этом звук был значительно звонче, нежели от Саниного пинка. Покурив, Саня с Майклом двинулись в сторону приграничной намибийской деревни, находившейся в паре километров к юго-востоку от их месторасположения, то бишь, дислокации. До границы добрались без особых треволнений, больше опасаясь всяких паскудных насекомых, нежели «повстанцев», видовое разнообразие которых запросто могло составить конкуренцию разного рода чешуйчатокрылым.

Вскоре проторенная лесная тропа, больше похожая на просеку или скорее даже на вырубленный метростроевцами тоннель, вывела их на бережок неширокой заболоченной речки, служившей своего рода демаркационной линией между двумя банановыми державами. Уже на берегу, Саня, поскользнувшись на раздавленном им же таракане (размером с небольшой шницель), уронил в воду отстегнувшийся магазин. Впрочем, он тут же был на ощупь выужен из мутной водицы, тщательно протерт подолом робы и водворен в приличествующий ему паз. С наскоку форсировав водную преграду, приятели в одночасье оказались в недружественном государстве, с подданными которого у них, тем не менее, сложились весьма тесные и доверительные отношения. Уже будучи на другом берегу, в десяти минутах ходьбы от вожделенной деревеньки, Майкл запричитал по поводу натертой не разношенным прогаром ноги. Обнародовав пару-тройку непечатных идиоматических выражений относительно Майклова пижонства, Саня уселся на корточки, оперешись подбородком на ствол АКМа, терпеливо пережидая Майкловы «ужимки и прыжки». Майкл в это время с грацией бульдозера скакал на одной ноге, руками разминая снятый башмак. Зацепившись за узловатый, толщиной в руку, лиловый побег какой-то лианы он, потеряв равновесие, грузно сел на «пятую точку». При этом до Саниных давно не мытых ушей дошел чуть слышный щелчок, как от взятой наизготовку шариковой авторучки.

– Слушай, на что это я сел? – Майкл перестал тискать башмак и внимательно посмотрел на Саню. Тот рывком поднялся и двинулся к приятелю. При этом он поймал себя на том, что делает неестественно длинные шаги, машинально стремясь к тому, чтобы их (шагов) было как можно меньше. Встав подле Майкла на колени, он выдернул из автомата шомпол и ткнул им в бугорок, расположенный в аккурат под Майкловой

– Майкл, это жопа…

– То есть?

– Знаешь анекдот, как слепой на один глаз повел двух других слепых напрочь к девушкам…

– Ну?

– По дороге он ткнулся глазом о сук, ну, и естественно, крякнул: «Во, бля, пришли». Ну, и два других, которые слепые «наглушняк», тут же заверещали: «Здравствуйте, девочки! Здравствуйте, девочки!»

– Ну и чё?

– Да ничего, сходили к девочкам… Твою мать! Майкл, ты не ерзай только, ладно? Сиди спокойно. И за задницу руками не хватайся. Помнишь, кубинцы к нам на прошлой неделе забредали?

– А, ну да. Рауль-пулеметчик и с ним два кренделя.

– Это саперы, скорее всего, это они тут всей этой фигни и понаставили.

– Так, а чего не сказали?

– Ревнуют, стало быть, – невесело усмехнулся Саня.

– ПМН?

– Это вряд ли, она нажимная. Сработает сразу. Тебе бы уже сейчас после гальюна подтирать нечего было… Подожди, мы когда у них на базе «гудели», мне их завхоз, Мигель, какую-то импортную фигню показывал. Тоже противопехотная, нажимная, но срабатывает не сразу.

– То есть?

– Клиент наступил – она ставится на боевой взвод, сошел – она срабатывает, подпрыгивает и «плюет» веером горсть металлических шариков. Кстати, в аккурат на уровне задницы.

– А как снимать ее, он тебе грешным делом не показывал?

– Да нет… Ладно, ты это, посиди, покури, тушенки, что ли поешь… Хотя нет, лучше не ешь… Я пока схожу, полюбопытствую, как эта хрень выключается.

– Лучше захвати кого-нибудь.

– Попробую.

Отойдя на несколько шагов, Саня вернулся, стараясь по возможности ступать примерно туда же. Размотав изоленту, он снял второй магазин, вынул из кармана оставленную у себя РГД-шку и положил их рядом с Майклом. После чего, чуть помешкав, вздохнул и высыпал в снятый башмак все свои папиросы.

– Майкл, ты это, попробуй не засыпать. А то свалишься. Будет «полная жопа»!

Пардон за каламбур…

– Да ладно, чего уж там. Попробуй пошустрее.

– Понял…

Увы, пошустрей как-то не получилось. Придя на базу, Саня вышел на связь с кубинцами. Их радист ответил практически сразу, но был он несколько возбужден. В эфире помимо естественных помех потрескивали автоматные очереди и хлопали разрывы гранат. Коллегам было явно недосуг и Саня постеснялся лезть к ним со всякой ерундой. «Отбившись», он стал вызывать свою промежуточную базу, отстоявшую в полутора десятках километров. Те, в отличие от кубинцев ответили не сразу. А лишь по прошествии сорока минут, когда Саня уже с трудом ворочал пересохшим языком: «Беркут – Проливу, Беркут – Проливу», уже всерьез подумывая о том, что, не лучше ли пройтись до базы пешком, ему таки ответили: «Хрен ли тебе, «Пролив», надо? Прием». Саня вкратце обрисовал мизансцену, не преминув при этом ввернуть пару-тройку батальных деталек – «патрулировали периметр», «засада», «лежбище снайпера». Брякнув про «лежбище», он

поморщился, понимая, что явно погорячился. Тем не менее, всю его ахинею выслушали со вниманием, после чего посоветовали сгонять к кубинцам, дескать, до них всего час ходу.

Саня очень вежливо поблагодарил «Беркута» за «наколку», посокрушавшись при этом, что как же ему самому, недоумку, не пришла в голову столь блистательная идея. После чего поведал о том, что кубинцы рубятся с какими-то черномазыми, и ему как-то неловко отвлекать их от этого хлопотного и неблагодарного занятия. «Беркут» еще минут на двадцать ушел со связи. Саня уже было задремал, убаюканный своими же монотонными фразами: (« «Беркут» – «Проливу»…, единичка, двойка, тройка – как работа, как работа? «Беркут» – «Проливу») , как тот «прорезался»:

– Ладно, заходи… Только это, захвати что-нибудь. Как понял, прием?

– Да уж, «что-нибудь» не премину…

«Майкл, Иван-царевич хренов, пошел жениться к девушкам, а нарвался на «лягушку», – незлобиво поругивал Саня незадачливого компаньона, отщелкивая по десятку патронов с Бековых магазинов. Напялив поверх полинявшей робы еще более линялый «лифчик» под боекомплект, Саня должным образом «боеукомплектовался» -в правый и левый карманы было вставлено по рожку, в средний – тщательно укупоренная литровая бутыль спирта.

Пнув свернувшегося калачиком у надсадно зудящего кондиционера Бека, Саня привычно брякнул:

– Старший матрос Хамдамов – за старшего!

Подумав, чуть менее глумливым тоном добавил:

– Бек, я к «Беркутам», побудь на связи. Ладненько?

– А Майкл?

– Женится…

Выходя из кунга, Саня головой зацепил висевший на притолоке фонарик.

Фонарик цепляли подобным образом как раз для того, чтобы не забывать при выходе. Мимоходом сдернув его с болта он выбрался наружу. Выйдя на просеку, ведущую в сторону «Беркута», машинально снял «калаш» с предохранителя, дослал патрон и пощелкал переключателем фонарика – лампочка не загоралась. Свинтив крышку, достал батарейки. Как он и ожидал, батареек было всего две, вместо третьей пакет с анашой. Саня чуть замешкался, понимая, что вряд ли обернется засветло, потом махнул на все рукой, достал «беломорину» и двинулся дальше. Километра через два он заслышал позади себя шум движка. Выругавшись, полез в «зеленку». Укрывшись под развесистым хвощом, пуганул пару-тройку каких-то синюшных сколопендр, достал РГД-шку и стал ждать. Вскоре появился натужно ревущий «Урал», Саня облегченно вздохнул, убрал гранату и вышел на просеку. «Урал» притормозил, он влез в кабину, закурил и только после этого спросил: «На базу?» Чернявый водила, то ли казах, то ли еще кто, ответил не сразу, сосредоточенно ковыряясь в замке зажигания. Движок пыхнул, казах повеселел и утвердительно закивал. В кабине было невыносимо душно, и Саня полюбопытствовал, почему бы им не откатить хотя б одно окошко. На что водила лишь развел руками и поведал знойную историю о превратностях материально-технического обеспечения. Данный «Урал» являл собой вариант, специально приспособленный для условий Крайнего Севера, с системой запуска двигателя, которой были не страшны самые лютые заполярные морозы, мощным обогревом кабины и двойными стеклами, которые хрен когда опускаются. Саня растрогался и сыпанул казаху добрую жменю бековой травы. Через какое-то время он заметил, что водила ведет, отчаянно путая педали и переключение скоростей. «Обдолбанный, что ли?» – подумал Саня. «Урал» мотало из стороны в сторону, в кузове что-то тяжело перекатывалось.

– Может это, остановимся, перекурим, а то как-то это… Едем неровно.

– Да у меня, вообще-то, права категории «А» – на мотоцикл. Я «зампотеху» говорил. А хрен ли ему, мудиле, объяснять – права есть, садись, рули. А как рулить, хрен

его знает.

– Однако… А чего в кузове-то?

– «НУРСы». Оружейники, мудаки, все ящики пожгли. Черепаху у берега гранатой глушанули. Супчик из неё варили. Свалили «железо» кучей в кузов и езжай… Уроды…

Саня, выдержал для приличия паузу секунд эдак в 30, после чего попросил высадить его – дескать, «тут уже недалеко, чегой-то меня укачало, пожалуй, что прогуляюсь». Подождав, пока машина отъедет метров на триста (дальше осколки неуправляемых реактивных снарядов, как правило, не летят), Саня побрел дальше. На базу он пришел уже в сумерках. Встретили его радушно, поскольку снайпер на блоке еще издали в оптику рассмотрел торчавшее из «лифчика» горлышко бутылки. Когда Саня входил в расположение, там уже расставляли кружки и вспарывали банки с тушенкой.

Сапер «срубился» после третьей дозы, поскольку как оказалось, еще с обеда был на «взводе». Саня, разволновавшись, в предельно корректных выражениях («…вашу мать, военные, у меня же коллега на «лягухе» уж почитай сутки как растопырился…») попытался усовестить присутствующих. Те, в свою очередь, лишь разводили свободными от кружек руками. Убедившись в низкой эффективности своих морализаторских воззваний, Саня попытался деликатно справиться у сведущих людей на предмет манипуляций по обезвреживанию такого сорта штуковин. Единственный дельный совет, который за этим последовал: взять на помойке за камбузом отстреленный на прошлой неделе от БМП-шки ролик (килограммов эдак, 25) отпереть его на себе к Майклу ( километров эдак, 15), после чего попытаться сделать «рокировку»– задницы с роликом.

Взрывотехник очухался лишь под утро, натурально, с дикого бодуна. Всю ночь просидевший у его изголовья Саня, услужливо подсунул ему загодя забитый «косяк». «Пыхнув», воин задремал еще на пару часов. Лишь ближе к полудню сапер согласился прогуляться до Майкла с промежуточным «фуршетом» на Саниной базе. И то, лишь после того, как Саня сообразил вскользь обронить фразу: «Сдернем Майкла и сразу к барышням».

«Майкл, а ты подзагорел!» – поспешил начать разговор Саня, когда они с сапером осторожно перебирались через давешний ручей. Пока сапер, нещадно матеря кубинских коллег, по локти в земле курочил паскудную «машинку», а Майкл безучастно смотрел поверх голов, куря одну за другой поджигаемые Саней папиросы, неестественно багровое солнышко скатывалось за кромку экзотической «зеленки». Когда все было закончено, и поддерживаемый с двух сторон Майкл, на сведенных судорогой ногах, делал первые шаги по проторенной сапером тропке, Саня осторожно полюбопытствовал: «Ну, так что, к девчонкам?» И еще долго после этого звонкий переливчатый мат оглашал пограничный рубеж на околице мятежной банановой республики.