скачать книгу бесплатно
Дым воспоминаний. Стихи
Марк Шабашкевич
Эта книга – приглашение в путешествие, для которого не нужно ни виз, ни билетов, ни перелетов… B бесхитростныx и проникновенныx стихax читатель узнает себя.
Дым воспоминаний
Стихи
Марк Шабашкевич
© Марк Шабашкевич, 2016
© Таня Галь, иллюстрации, 2016
ISBN 978-5-4474-9052-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я старых писем не храню
К чему мне дым воспоминаний?
Себя в ошибках не виню
И не стыжусь былых признаний.
Могло бы всё иначе быть.
Кто знает, лучше или хуже,
Кого любить и с кем дружить
И чем жара милее стужи?
Я старых писем не храню.
«Из сердца вон…», как говорится.
В душе слезинку уроню
О том, что всё не повторится.
И снова рад своей судьбе
Я, несмотря на близость к тризне.
Спасибо, Господи, тебе
За всё, что дал мне в этой жизни.
Началo
«Мы шли по молу аванпорта…»
Мы шли по молу аванпорта.
Внизу со стоном волны бились,
Стекали по камням истёртым,
На брызги мелкие дробились.
И брызги эти доставали
До губ твоих, таких желанных,
И поцелуем застывали,
Завоевав тебя обманом.
А я в отчаянье и горе
Смотрел с тоской на эти губы,
Но не испортил ласку моря
Своим прикосновеньем грубым.
И помню я неповторимый
Тот миг, и море то, и небо,
И брызги на лице любимой,
И поцелуй, что так и не был…
1959
«Мне нравится другой», – смеясь сказала ты…»
«Мне нравится другой», – смеясь сказала ты.
И в комнате нас сразу стало трое.
И вот уже разрушен дом мечты,
Который я для нас с тобой построил.
Мне жалко, больно мне. Такой был славный дом,
Многоэтажный, до седьмого неба,
Из солнечных лучей. И я с тобою в нём
Был счастлив так, как никогда я не был.
Я стены в нём не смог по правилам сложить,
И рухнул он, едва нас стало трое.
Увы, не довелось мне в доме этом жить,
Но так его приятно было строить!
Пусть это не любовь. Пусть это только дом.
Слова мои звучат всё глуше, глуше.
И говорю я вовсе не о том…
Что говорить, ведь дом уже разрушен.
1953
«Молодой, слегка чудаковатый…»
Молодой, слегка чудаковатый,
Не умея чувств своих скрывать,
Я спросил у девушки когда-то,
Можно ли её поцеловать?
Это было истинным мученьем.
Весь в огне я ждал её ответ.
И вздохнул, признаться, с облегченьем,
Услыхав решительное «Нет!».
Я с тех пор не спрашивал ни разу,
Может только взглядом иногда,
Догадавшись сразу, иль не сразу,
Что в ответ могу услышать «Да».
Целовал серьёзно и балуя
(Улыбалась часто мне судьба).
Знал я сладость первых поцелуев
И прощальных горечь на губах.
Отчего ж, теперь, с тоской неясной
Я смотрю, теряя свой покой,
В детский мир, наивный и прекрасный,
Что маячит где-то далеко.
Далеко, за дымкой синеватой,
Где осталась девушка стоять,
У которой я спросил когда-то,
Можно ли её поцеловать.
1956
«Вот и хватит. Приехали. Слазьте…»
Вот и хватит. Приехали. Слазьте.
Пролетели один перегон.
И, похоже, от поезда счастья
Отцепили в пути мой вагон.
Тот вагон одинокий остался
Сиротливо стоять в тупике.
Ну, а поезд с тобою умчался,
Только виден дымок вдалеке.
Что мне делать теперь, непонятно.
Что мне выбрать и что предпринять?
То ль, тащиться по шпалам обратно,
То ли поезд бегом догонять…
1952
«Опустился на землю туман…»
Опустился на землю туман,
Окунул в молоко фонари.
И сменяет огней караван
Золотaя полоскa зари.
Невесомы предметы вокруг.
Тишина, да белесая муть.
И лишь сердца неистовый стук
Не даёт мне спокойно уснуть.
В эти сумерки легче понять,
Что такое прекрасный обман.
И, похоже, в душе у меня
Тот же плотный тягучий туман…
1952
«Таллин…»
Таллин
Я люблю этот город. Эти серые стены,
Эти старые башни под крышами острыми.
И остатки былых укреплений военных,
И разрушенных замков заросшие остовы.
И цепочки огней, их простые узоры,
Вниз под гору бегущие узкие улицы.
И Балтийское серое небо и море,
Что, сливаясь вдали, одинаково хмурятся.
Островерхие кирхи, их медные шлемы,
Немудреный модерн довоенной эпохи.
И каштанов, от долгой очнувшихся дремы,
Неразгаданный нами таинственный шёпот.
Я люблю этот город. Люблю бескорыстно:
Мне не нужно отцовство чужого народа.
Он останется в сердце навеки и присно
Чувством первой любви. Без конца, без исхода.
1955
Иcтoки
«22 июня 1941…»
22 июня 1941
На открытке пасторальной
Воронцовский переулок.
Не известный, не центральный,
Так – одесский закоулок.
И чугунные ворота
С кованной старинной рамой.
