Асмикраниль

скачать книгу бесплатно


– Как же глупо терять такую мощь… – пробормотал про себя шаман, прежде чем обрушить злость на двух, как он полагал, крайне неразумных гостей – Вас обоих поймают и зарежут как кроликов. Вы до сих пор этого не поняли? Либо вы рискуете вашими рыцарями и достаете манускрипты, либо отправляетесь обратно, – недружелюбно выразился колдун.

Руан и Семриаль, души которых разрывались от сомнений, молча последовали к двери. Они не могли рисковать жизнями тридцати славных паладинов. Однако пленение ее народа в Асмикраниле, словно кошмарный сон, не давало Семриаль покоя, каждый раз появляясь перед ее взором. Голоса неустанно звали ее домой. Нимфа знала, что сей путь, будет долгим и неимоверно сложным. И, наверняка, потребует нечто не менее ценное. Потребует жертв. Даже зыбкая вероятность потерять его, волною глубочайшего отчаяния, проносилась по ее душе, нещадно разрушая песочные башенки. Каждый наивно полагает, что чужая жизнь, за которую мы готовы ухватиться в бушующем океане жизни, хрупче собственной. И потеряв ее, мы канем в серую бездну, сродни бесформенному илу. Она искренне желала отгородить Руана от всего опасного, надеясь согреваться мыслями о нем, согреваться, будучи уверенной в его здравии. Но Руан единожды поклялся. Еще тогда, в башне, обернувшись назад под натиском огненной струи Эльды, он увидел чудесный силуэт еще недавно потерянной нимфы и дал обет— никогда более не оставлять ее. Его любовь к Семриаль была сильнее ее чар и убеждений. Нимфа, конечно же, об этом знала. Она знала много чего. Хотя… Кроме одного, того, что их ждет впереди. Они сделали незначительный шаг навстречу опасностям, а обстоятельства уже потребовали первых жертв. Думая обо всем этом, чета огорченно приближалась к порогу, как вдруг Семриаль осенило:

– Вы лжец! – уверенно заявила она, обращаясь к шаману.

Руан был искренне изумлен, он не понял свою возлюбленную. Удивился и колдун, провожавший взглядом безнадежных путников.

– Вы, может, отменный лгун и рассказчик, но никакой вы не шаман. Куда делись настоящие мастера? – продолжила Семриаль.

– Ты смеешь сомневаться во мне, хранительница? – он хотел было кинуться на нимфу, но Руан мигом заслонил ее своим телом. Как же пригодился бы ему сейчас кинжал, который он отдал ману.

Колдун, однако, быстро остыл. Мериться силой с коренастым юношей, готовым отдать свою жизнь за эту хрупкую деву, он не осмелился. Отойдя несколько шагов назад, вновь заговорил.

– Зачем мне вам лгать?

– Я не знаю, – ответила нимфа. – Но знаю, что маны на протяжении долгих столетий берегли знания, данные им высшими силами, в самом надежном тайнике – в своей голове. Не одна сущность, подобная мне, не способна заглянуть в их, так называемые, манускрипты. Не было никаких потерянных рукописей. Истинных шаманов тут нет уже давно, – она указала на пыльные полки.

– И запах гари я не почувствовал, – наконец вдумался Руан.

– Именно, – согласилась нимфа.

– Но… как тогда я… – колдун хотел было что-то сказать.

– Как вы узрели Руана из-за спины? Достаточно вглядеться в отражение из окна! Так кто вы?

Шаман молчал. Глаза его покраснели, точно налились кровью. Неустойчивыми шагами он подошел к столу и присел. Немного глотнув уже остывшего отвара, он глубоко вздохнул, призвав гостей подойти поближе.

– Ну, что ж, хранительница, вы хотели узнать правду? Предупрежу заранее, что она вам вряд ли понравится. Я не шаман. И никогда им не был! – томно изъявил он. – Шаманы, которые могли бы переправить вас домой, давно погибли. Мне очень жаль.

Семриаль из последних сил старалась изгнать из головы предостережения друзей. И теперь, услышав сожаление из уст самозванца, который оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал, она потеряла веру. Ее разум отказывался воспринимать естество этого мира. Ведь мир, откуда она родом, оставался неизменным тысячелетиями. Глаза с еле заметной искоркой обратились к Руану. Никогда еще он не видел свою ненаглядную столь отчаянной.

– Как же так? – вырвалось у Руана.

– Не прерывай меня! Я ещё не закончил, – резким тоном крикнул самозванец на своего собеседника. – Все произошло много лет назад, когда меня, еще мальчишку, взяли под опеку великие мастера колдовства. Шаманы нашего народа только изредка выбирали юношей из деревни и обучали их в течение двадцати лет всем знаниям, передаваемым от поколения к поколению. После окончания учебы подмастерья становился полноправными шаманами и защитниками нашего рода. Имея столь великую силу, они могли управлять силами природы. Еще не так давно наша деревня была окутана чарами этих колдунов. Множество волчьих стай охраняло здешние леса, не подпуская в чащу никого, в чьем сердце таилось зло. Нам не нужны были ни высокие ограды, ни оружие. Но в одночасье все изменилось… – он перевел дух. – Несмотря на свое пристрастие к магии и неутомимой жажде к знаниям, я, однако, был наивным глупцом и сотворил необратимое. – В его голосе были заметны явные упреки и нескончаемые обвинения по отношению к самому себе. Память о былом не доставляла ему удовольствия. Но, вопреки всему, он продолжил. – Однажды я заметил, как шаманы после долгих занятий зачастили в некую хижину, что располагалась на окраине нашего леса. Каждый день кто-нибудь из двенадцати шаманов охранял вход в нее. Моя любопытная натура не смогла остаться равнодушной, и после учебы я часами проводил время на холме, стараясь хоть как-то разузнать так тщательно хранимую тайну. Я видел, как визиты колдунов в одинокую избу учащались с каждым днем. Приблизиться туда означало потерять все! Я боялся, старался выбить из головы навязчивую мысль – хоть краем глаза заглянуть за загадочную завесу. Вскоре я понял, что жить так более не смогу, и придумал план. Каждую ночь, а точнее, ближе к рассвету все двенадцать шаманов собирались в лачуге, и на несколько минут магия, оберегающая тайное место, ослабевала. Воспользовавшись случаем, я выждал нужный момент и незаметно пробрался на крышу хижины. То, что я увидел через гнилую щель, поразило меня до конца моих дней. Мои учителя сумели осуществить яркую мечту многих канувших в историю алхимиков. Под скупое мерцание единственной свечи я узрел гомункула! – и он притих.

Руан скрестил брови, не поняв, о чем говорит человек в мехах. Но, судя по выражению лица нимфы, то, о чем говорил рассказчик, не было чуждо ее слуху.

– Гомункул – человекоподобное существо, созданное неестественным путем, – уточнила Семриаль, увидев озадаченное лицо своего возлюбленного.

– Так вот, – хриплый голос вновь продолжил, – ошарашенный столь великим открытием, я побежал в деревню. – Глупец! Глупец! – бранил я себя, – и рассказал увиденное своему отцу… Далее все произошло будто в кошмарном сне. В один миг все жители деревни, словно обезумевшие, с факелами и вилами в руках направились в сторону хижины. Кто-то из них, возможно, и мой отец кричал: «Они осквернили природу!». Тогда я ничего не понимал… Только после случившегося мой разум осознал, почему мои учителя так тщательно берегли существо от простых человеческих глаз. Толпа с воинственными криками напала на колдунов. С наступлением рассвета все было кончено. Жители деревни сами не поняли, что натворили. Заколов колдунов, они обнажили чащу от чар шаманов и, самое печальное, потеряли древние знания. С тех пор на нас начали сыпаться всякие беды. Мы стали беспомощны к болезням, и превратились в жертву для самой природы, которая до сих пор мстит нам за содеянное. Вдобавок еще эти мародеры! Один я остался, кто хоть как-то изучил силу шаманов. Недоколдун! – иронично произнес рассказчик – Но этого далеко недостаточно! Теперь единственная польза от меня – это знахарство. Жители, конечно, сожалели о содеянном. Но есть ли в этом толк? – негодовал он.

– Зачем вы нам это рассказали? – спохватилась нимфа. – Зачем, если нет никакого шанса?

– А, может, он думает, что мы будем рисковать жизнью за их ошибки? – язвительно вымолвил Руан. – Идем отсюда Семриаль, ему нечего больше добавить!

– Постойте! – остановил их лжешаман. – Возможно, выход есть, но он настолько призрачен…

– Что за выход? – вырвалось у нетерпеливой нимфы, уже потерявшей всякую надежду.

– Гомункул, – и после паузы он вновь произнес. – Гомункул! Среди трупов колдунов существо не нашли. Один из моих учителей говорил, что где-то в горах, неподалеку от нашей деревни, есть тайник. Тело последнего шамана нашли где-то поблизости. Вероятнее всего, он и спрятал гомункула. Я убежден, что они научили его всему.

Узнав столь благую весть, Руан и Семриаль словно воспарили.

– Как найти этого гомункула, и почему вы до сих пор его не нашли? Жив ли он вообще? – поинтересовалась нимфа.

– Хороший вопрос. Жив он или нет – мне не известно. Но это единственный путь домой, хранительница. Вы обязаны его испробовать. Вдруг гомункул до сих пор там? Хотя повторю, что мои предположения довольно призрачны. Всё, что я знаю – это загадка-ключ к тайнику, расшифровать которую я не решился за эти годы: я боялся встречи с ним, боялся заглянуть ему в глаза и увидеть в их смутном отражении убийцу. Может, вам это удастся!

Он опустил веки и, покачиваясь на месте, произносил про себя невнятные слова. Зверь, которого несчастный поселил в сердце, поедал его изнутри. Чета какое-то время ожидала дальнейших действий своего собеседника. Только вот какое-то странное молчание хранил знахарь.

– Ну, где же загадка? – не вытерпел Руан.

– Загадка здесь! – ткнул он пальцем себе в висок. – А получите вы ее только после того, как поможете мне и моей деревне! – заключил он.

– Продолжай! – резко вымолвила Семриаль.

Знахарь поднял голову и пристально посмотрел на них, пронзая взглядом до глубины души. Немного подумав, он ответил на вопрос нимфы:

– Скоро наступят холода, и в этих краях останемся либо мы, либо мародеры. Я желаю, чтобы вы раз и навсегда покончили с этой напастью. Как вы это сделаете, меня не касается. Деревня не выживет до зимы, и это единственное, что я знаю наверняка. А теперь идите!

Выйдя наконец-то на свежий воздух, Руан и Семриаль в сопровождении того же самого мана, уже успевшего нацепить себе на пояс сверкающий клинок, направились к главным вратам, где их поджидал Гаранбар со своим небольшим отрядом.

– Ты ему веришь? – шепнул Руан своей возлюбленной. – Что ему стоит обмануть нас еще раз?! Тем более, что мы его последний шанс. Он хочет искупить вину перед деревней.

– Не могу объяснить тебе, но что-то внутри заставляет меня верить ему. Я видела его безумные глаза, слышала еле заметную дрожь в голосе. Такое не сыграть… Разве можно подделать наши взгляды, наше молчание, что красноречивее тысячи слов, можно ли придумать теплоту твоих рук, твои ласковые слова? Они подобны бурному ручью, не видящему никаких преград, – нимфа застенчиво улыбнулась, спрятав изумрудные очи под покровом золотых ресниц, уподобившихся игривому оттенку ранней осени. Руан, прижав ее к себе, тихо шепнул:

– Я люблю тебя…

Эти фразы нежной мелодией просочились сквозь рыжие локоны, подобно кулисам, затмевающим юное личико нимфы. Им хотелось застыть на целую вечность в приливах нежности. Но внезапно знакомый голос отвлек их. Это был Гаранбар, с нетерпением ожидающий своих подопечных.

– Я надеюсь, вы вернулись попрощаться? – но, пристально взглянув им в глаза, он продолжил – Очевидно, нет!

И друзья принялись рассказывать безвыходную, по их пониманию, ситуацию. Иссечь в одиночку пару сотен мародеров было просто небылицей. К тому же отправлять на честный поединок горстку Кесгорских паладинов, хоть и самых лучших, против полчища головорезов, подразумевало верную гибель. Они впали в глубокое раздумье. Единственный путь в логово убийц простирался вдоль козьей тропы, что вела наверх к горе Оглух. По ночам гора устрашающе сияла, облаченная огнями от жилищ мародеров.

– Нам не победить их мечами! – вдруг вырвалось у одного из воинов.

После сказанной фразы рыцарь, сам того не зная, направил мысли своего командира в правильное русло, и именно тогда Гаранбару пришла в голову хитроумная мысль.

Пока наши герои обсуждают его гениальную идею и взвешивают силы, я вам расскажу, что именно задумал Кесгорский паладин. Отчаянно ломая голову в замкнутом круге, Гаранбар внезапно понял, что не обязательно встречаться с головорезами на поле брани. Его покойный отец, обучавший сына ратному делу, часто твердил одну и ту же фразу: «Главное в бою не то, сколько врагов ты погубил, а то, сколько соратников уберег». Сделав вывод из отцовских слов, он решил пойти на хитрость и отдать головорезам всю провизию, предназначенную для зимовки, предварительно отравив бочки с элем. Далее, по замыслу паладина, он и его воины должны были тайно пробраться в лагерь недругов, укрывшись в многочисленных бочках с провизией, и истребить остатки гнилых душ. Звучит впечатляюще, правда? Гаранбар прекрасно знал: первое, на что обратится ненасытный взор мародеров, это отравленный эль и куски оленины. Однако на глупость головорезов он рассчитывать не мог. Возникла первая проблема: в случае дегустации напитка, яд не должен был выдать себя мгновенно. Те, кто его распробовали, должны были в здравии добраться до лагеря. Как именно тридцать здоровенных воинов в бочках смогут незаметно проскочить мимо взора мародеров, он тоже не знал. Его терзали сомнения, пока в разговор не вмешалась Семриаль.

Стала темнеть. Многочисленные огоньки Оглуха вновь ожили, подобно тлеющим зрачкам демонов, наблюдающих с горы за своими жертвами. Один из манов, наиболее храбрый, отважился отнести мародерам письмо о передаче всей провизии. В целях безопасности лишь немногие были осведомлены о замысле Гаранбара. Жители деревни в недоумении и в полном испуге собирали припасы, рыцари точили мечи; и только в хижине знахаря не спеша варились два котла. Семриаль то и дело гоняла знахаря за снадобьями, что без дела пылились на полках, а Руан с детским любопытством наблюдал за едкой жижей, ежеминутно меняющий свой цвет.

– Не подходи слишком близко! – обратилась к нему Семриаль. – Иногда достаточно и пара.

– Насколько сильным получится зелье? – поинтересовался Руан.

– Достаточно сильным, чтобы свалить с ног этих мерзавцев, – вдруг вмешался знахарь. – Полагаю, хранительница знает свое дело. Еще мухомора?

– Нет! Достаточно!

Через некоторое время зелье было готово, как и провизия, загруженная в повозки с мулами. Тридцать дубовых бочек, специально выделенных для отряда рыцарей, покорно ожидали своих седоков. Гаранбар, нетерпеливо томясь у порога хижины, все еще мутно представлял себе, как именно нимфа задумала укрыть их от вражеских глаз. Однако его изнеможению настал конец, когда наши друзья вышли из лачуги знахаря.

– Всё готово! – гордо сказал Руан, – это вам…

– Нет, нет, нет! – нимфа торопливо отобрала сосуд из его рук.—Ты перепутал.

Руан смущенно передал сосуд своей возлюбленной, небрежно выронив «Ой!».

– Так вот, сосуд с прозрачной жидкостью – это сильнейший яд, не имеющий ни вкуса, ни запаха! – пояснила Семриаль. – Достаточно выпить глоток – и погибель неизбежна. Единственное, что потребуется от вас, это выждать до рассвета. Надеюсь, за это время все успеют попробовать эль.

– А…

– А второй сосуд, – перебила нимфа командира паладинов, не дав ему даже разинуть рот, – с бирюзовой жидкостью, – предназначен вам. Это зелье – хамелеон. Однако, к несчастью, его действие не столь долговечно.

– Сколько именно? – поинтересовался кто-то из рыцарей.

– Всего пару часов. Этого будет вполне достаточно, чтобы незаметно пробраться в логово бандитов. Но, самое главное, точно следовать инструкциям.

– Я слушаю, Семриаль, – вымолвил Гаранбар.

Каково было его удивление, когда нимфа потребовала от рыцарей снять с себя все доспехи и остаться лишь в кожаных туниках.

– Но как мы будем сражаться? – возмутился предводитель паладинов.

– Это зелье не скроет ваши железные щиты и доспехи. Кроме того, речь не шла об открытом бою. После действия яда вам нужно лишь пройтись среди трупов и добить выживших. Разве не так ты изложил свой замысел?

Гаранбар молча кивнул головой, не меняя серьезного выражения лица, сохранившегося с тех самых пор, как он задумал свой план.

– Второе условие – ничего не есть после принятия зелья. Любая пища может ослабить действие микстуры. Советую уже сейчас вдоволь напиться воды и перекусить.

– Мне кажется, есть и третье? – шутливо буркнул Гаранбар.

– Да, есть! Перед принятием эликсира вы должны определиться, во что именно превратитесь. Зелье полностью изменит вашу сущность из плоти и крови в то, что вы будете держать в руках. Советую не пренебрегать корнем сельдерея, петрушки, капустой, а также всем тем, что не привлечет аппетит мародеров.

Не успел было Гаранбар утвердительно кивнуть головой, как из сторожевых башен послышался предупредительный горн.

– Они уже здесь! – с предвкушением проговорил знахарь.

Спустя некоторое время всё было готово: яд неугомонно бурлил в янтарных пузырьках эля, а рыцари, превратившись в нечто странное, удобно разместились в бочках. Скажу вам искренне, то, во что они перевоплотились, было поистине изумительным зрелищем. Единственное, с чем я могу сравнить последствия волшебного зелья, так это образы из полотен моего старого знакомого Джузеппе Арчимбольдо. Медовые, капустные и тыквенные рыцари просто идеально скрылись в днищах старых бочек.

Итак, настало время. Маны неторопливо загнали повозки с мулами прямо к главным вратам деревни, где их уже поджидали полсотни вооруженных до зубов мародеров, хищным взглядом пялящихся на свои жертвы. Лишь высокие частоколы и предвкушение скорой добычи удерживали голодных зверей в узде. Внезапно среди этой животной черни показался некий старик – полурослик, совершенно не вписывающийся в образ головореза. Он с сомнительным выражением лица стал проверять содержимое бочек, открывая их одну за другой. Семриаль и Руан в испуге затаили дыхание, страшась его чуткого взора. Все обошлось, подумали друзья, когда седовласый, одобрительно кивнул головой в сторону мародеров, и скрылся в их непробиваемой толпе. Чета облегченно вздохнула, освободив себя от терзающих волнений. Теперь предстояло ждать, доверившись животным инстинктам головорезов, и надеяться на удачу. Но, как оказалось, это не было концом. По каким-то соображениям старик вновь появился средь могучих рядов. На этот раз в руках он держал небольшой деревянный молот и кружку. Подойдя поближе к бочкам эля, он резким ударом выбил пробку, и золотистый напиток с белоснежной пеной пролился прямо в кружку. Семриаль на этот раз ничуть не обеспокоилась. Ее зелье не имело вкуса и запаха, поэтому вряд ли какой-то дряхлый старик смог бы определить наличие смертоносного яда. Тем более, что яд не обладал мгновенным действием. Сдув пену с кружки, старик долго взирал на янтарную брагу, нюхал ее, болтал под лунным светом. Затем, подняв голову, он плотнее подошел к манам, выискивая кого-то в толпе своими мелкими игривыми зрачками. Старик смотрел на каждого, прищуривая морщинистое лицо, немало повидавшее за свою долгую жизнь. Вдруг их взгляды встретились.

– Ты! Выйди ко мне. – Властным голосом произнес он, указывая в сторону Руана.

Сердце нимфы приостановилось, она из последних сил сжала руку своего возлюбленного, давая понять, что не отпустит его никогда.

– Тише, любовь моя. Всё будет в порядке, – шепнул он Семриаль. – У тебя же есть противоядие?

Она кротко кивнула головой, не имея сил произнести и слово.

– Не бойся. Я знаю, что он задумал. У него ничего не выйдет, – вновь шепнул Руан, успокаивая возлюбленную своей доброй улыбкой. – Отпусти, иначе они заподозрят неладное.

И Семриаль разжала ладонь. Руан, пробираясь сквозь толпу манов, подошел к старику. Тот, не отрывая хищные зрачки от Руана, протянул ему кружку с элем. Руан, выхватив чван, испил его содержимое до последней капли с таким удовольствием, будто сей напиток был последним в его жизни. Положив кружку на бочку, он направился было обратно, как тот же самый голос остановил воина:

– Я тебя еще не отпускал! – грозно закричал старик – Юноша пойдет с нами. Если до прибытия в лагерь он не протянет ноги, то мы его отпустим. Я обещаю, – обратился он к манам.

Руан, Семриаль и все, кто хоть как-то понимал речь этого старика, прекрасно знали, что не стоить верить словам мародеров. Стоя там, лицом к своей единственной, Руан созерцал застывший взгляд и понимал, что видит ее в последний раз. Он глядел на нее, стараясь запомнить Семриаль такой, какая она была сейчас – непорочной, доброй и такой любимой. Изнурительная, тупая боль теснила его душу, сжимая все внутри. Нетерпеливое сердце нимфы готово было вырваться из груди, и с очередным дуновением ветра раствориться в его отравленном теле. Одна лишь мысль о жизни без Руана ввергала ее в ужас. Словно душа возвращалась вспять, словно воздух перестал существовать. «Руан, но почему ты вышел к ним. Ты обещал, что все будет хорошо. Вернись милый, заклинаю тебя, вернись!» —кричала она безмолвно, где-то в дремучих закоулках сознания. Еле заметная дрожь на ее губах уже готовила наговор, дабы спасти своего возлюбленного, как вдруг жилистая рука прикрыла ей рот.

– Не делайте этого, хранительница, – вымолвил знахарь.– Вы подвергаете опасности жизнь тридцати паладинов. Молю вас, хранительница. Гаранбар спасет его. Он все слышит. Молю вас! Вы не потеряете его.

Она не слышала посторонних слов. В ее голове эхом отражалось имя своего ненаглядного. Как же больно было осознавать грядущую потерю. Потерю своей неотъемлемой частицы. Той самой, для поиска которой порой требуются века. Заранее предугадав намерения нимфы, Руан тихо покачал головой, запрещая Семриаль делать что-либо. Почувствовав в воздухе еле уловимый аромат благоухающих локонов своей возлюбленной, пропитанных лепестками полевых цветов, он закрыл глаза и, глубоко вздохнув, повернулся к ней спиной. Обуздав в себе наплыв ярости, она беспомощно взирала, как коренастый силуэт в окружении бывалых убийц покидает ее, исчезая в ночной темени.

ГЛАВА II

Долго еще глядела нимфа на беспроглядную мглу, тщетно стремилась уловить незримые очертания своего возлюбленного. Он исчез… Будто и не было его никогда. Словно не было никаких фраз, не было обещаний никогда более не оставлять ее. Всё происходившее казалось вышедшим за грань естественного бытия. Ведь он еще в начале пути обещал более не покидать ее. Теперь эта пустота, отдающая невыносимой болью, заражала душу, словно яд, текущей сейчас в жилах Руана. Семриаль знала, что жить ему осталось недолго, знала, что паладины, как бы они того не желали, не сумеют спасти Руана. Знал об этом и Руан, прощающийся с ней взглядом влюбленного безумца. Смертельное зелье погубит ее возлюбленного гораздо раньше, чем его испробуют головорезы. Впрочем, некая толика надежды не оставляла нимфу. И этой толикой была она сама. Сжав руки в кулак и не теряя ни минуты, дева устремилась в хижину, где всё еще остывали два котелка.

Пока Семриаль ветром мчалась вглубь поселения, небрежно сбивая с ног прохожих манов, я переведу ваше внимание к обозам, медленно поднимающихся на гору Оглух. Узкая козья тропа, ведущая в лагерь головорезов, была сплошь укрыта факелоносцами, пожирающими одним лишь взглядом, содержимое повозок. Впереди сего шествия вели Руана, привязанного за шею к всаднику. Веревка, впившаяся в тело, уже успела до крови разодрать горло бедного пленника, изо всех сил показывающего свою бодрость. К счастью или нет, гора Оглух была не столь высокой (обычно подобные возвышенности можно было спутать с внушительным холмом), и вскоре измученный Руан добрался до лагеря чертил. Неровный частокол, наспех вырубленный из первых попавшихся деревьев и украшенный многочисленными гниющими черепами без скальпа, вызывал панический ужас и столь же сильное отвращение. Не трудно было догадаться, какая именно судьба постигнет Руана. Он с иронической ухмылкой, навеянной безысходностью, приметил себе место между двумя иссохшими головами. Но если Гаранбар все-таки сумеет истребить этих мерзавцев, то примеченный им кол останется пустым. А стоит ли ему беспокоиться? Мертвецы свободны от подобной суеты разума. Тем не менее, бочки, полные отравленного эля и тайный груз не давали надежде безвозвратно угаснуть. Он лихорадочно шептал имя своей возлюбленной, наивно полагая, что это придаст ему сил. Но что тогда двигало им, если не сама любовь?! Вскоре ветхие врата адского пристанища распахнулись, и караван вновь тронулся с места. Навязчивая трупная вонь смешивалась с запахом гари и стали. Узрев колонну повозок, головорезы кинулись к ней, сдавливая друг друга в бешенной давке. Еще немного и, казалось, их прожорливость смела бы запас целой деревни в мгновение ока. Однако звонкий визг кнута в сторону озверевших от голода мародеров, на удивление, остановил их. Вероятнее всего, хозяина своего они боялись больше. Вскоре толпа поспешно расступилась, создав небольшой коридор. Замолчали все. В конце этого столпотворения появилась тучная и, на первый взгляд, неуклюжая фигура, облаченная в кожаные латы. Впрочем, и после второго взгляда впечатление не изменилось. Предводитель мародеров больше смахивал на зажиточного торговца специями, нежели на закаленного воина. Черная, словно смола, борода была заплетена в толстую косу, украшенную медвежьими клыками. Татуировки, что должны были пугать одним лишь своим видом, давным-давно растянулись на его толстом теле и выглядели довольно нелепо. Лишь глаза, искрящиеся адским пламенем, выдавали его истинную сущность убийцы. Он неспешно подошел к бочонку, достал серебряный рог, чтобы испробовать его содержимое, но тут внезапно из неоткуда появился тот самый полурослый старик. Он быстрыми шагами щенка подошел к толстяку и начал что-то бормотать ему на ухо, периодически показывая на пленника. Предводитель разочарованно передал рог одному из воинов и, поднявшись на деревянный пьедестал, заранее принесенный для него, начал свою речь:

– Мои верные воины, сегодня мы получили шанс выжить. Победа врага не была окончательной, и мы не остановимся, пока не вырежем весь их род. Наш враг позабыл, что мы семена войны, и скоро из этих семян вырастит целая армия! – раздались боевые возгласы, головорезы, подняли над головой клинки и топоры, рычали, словно истинные звери. Затем они вновь затихли.

– Эпоха Далагула была славной и великой. Память о нем вечно будет чтиться в героических сагах. Но грядёт новая эра, и я, Кломнут, поведу вас к новому величию. Мы должны… – и дальше бла, бла, бла… И тому подобная чепуха. Не буду мучить вас пафосными речами о светлом будущем. Пока тучный оратор промывает мозги своей черни, я попытаюсь познакомить вас с этим далеко не приятным, однако, харизматичным типом. Как вы уже догадались, зовут его Кломнут, Кломнут Душегуб. Он был сводным братом сгинувшего под Заребом Далагула. Однако не спешите думать, что скоропостижная смерть брата слишком омрачило его. Наоборот, живший под постоянной тенью брата-воина, он не имел никаких шансов выбиться в лидеры. Тем не менее, всё сработало в его пользу, и он был этому исключительно рад, несмотря на то, что из целой армии осталась лишь незначительная горстка: жаждущим господства все равно, над кем и где властвовать. Была бы власть… А Душегубом его прозвали не за налеты и войны, а за чрезмерную жестокость с пленниками. Дабы не отставать от воинственного брата и хоть как-то компенсировать свою трусость, он жестоко расправлялся с военным трофеем, придумывая изощренные методы казни, с замиранием сердца всматривался в изуродованные судьбы невинных людей. Думаю, я достаточно рассказал вам об этом жалком выродке. Тем более, что он, наконец-то, заканчивает свою затянутую речь. Так вот, после своего лепета он громко произнес о пире в честь добытой провизии, сам испытывая нетерпение испробовать вяленой оленины с элем. Воины тут же с ликованием принялись к приготовлению пиршества. Впервые после сокрушительного разгрома под Заребом они смогут поужинать вдоволь. Как и предполагалось, бочки, забитые сельдереем, цветной капустой и прочими овощами, отправились прямиком в амбар, не удосужившись внимания головорезов. А мясо и эль выгрузились прямо у стола, наспех сооруженного из мечей и щитов. Долго еще вертелся Кломнут вокруг Руана, яро доказывая седому коротышке про его здравие. Руан уже ощущал нечто неладное в своем сознании. Голова помалу начинала кружиться, а взор – мутнеть. Но наш герой держался и, наконец, в награду ему, терпение вожака иссякло, и он, не смотря на все предостережения старика, жадно испил пенистого эля. Вслед за ним испили и другие мародеры. Открою вам маленький секрет, который я смог подслушать во время беседы Кломнута со стариком. Когда седой недомерок отговаривал вожака от излишнего расточительства, пытаясь растянуть провизию на всю зиму, тот отмахнулся, шепнув, что в деревни манов достаточно мяса, имея ввиду их жителей. Итак, не смотря на уговор, мародеры не отпустили Руана, бросив его в небольшую темницу. По настоянию старика один из мародеров, хоть и против воли, но остался следить за его состоянием. Руан понимал, что стоит ему сдаться и упасть от невыносимой боли, вся затея потеряет смысл: заподозрившие неладное, головорезы сожгут всю провизию вместе с тридцатью храбрыми паладинами. Еле удерживаемая дрожь в руках плавно переходила к ногам. Адская боль в костях и словно разъедающие желудок колики требовали героической выносливости и воли. Даже крепкий здоровяк, имеющий недюжинную силу, вряд ли устоял бы и пять минут. Но Руан продолжал стоять. И, мало того, из последних сил он выдавливал из себя широченную улыбку, подчас посвистывая деревенские напевы. Одна лишь мысль о нимфе не позволяла ему сдаться. Он знал, что испустит дух гораздо раньше, чем это сделают мародеры. Но он стоял, улыбаясь изо всех сил. Ради любви, ради Семриаль, которую более не увидит никогда. Надсмотрщик, приставленный к нему, то и дело удалялся из хибары, дабы наполнить свою кружку элем. Именно в эти редкие мгновения Руан мог позволить себе свалиться наземь и корчиться от нестерпимой боли, лихорадочно повторяя ее имя.

Тем временем в амбаре…

– Ты видишь что-нибудь? – осторожно вымолвил один из рыцарей.

– Да! Их больше чем предполагалось.

– Главное, что они пьют, – тихо прохрипел Гаранбар. – Кто-то видел куда повели Руана?

– Кажется, на ту сторону арены, – шепнул свекольный паладин.

– Мы не можем потерять его. Я обещал королю! – из бочки прозвучал отчаянный голос командира. – Планы меняются, господа! Зелье теряет свою силу – более нельзя высиживаться здесь. Предлагаю устроить засаду. Как только заполучим оружие, с боем ворвемся в темницу. К тому времени яд уже сделает свое дело.

– Вы уверены?

– Надеюсь… – робко бросил командир.

Долго и утомительно ждали паладины. Однако среди мародеров не нашлось ни единого любителя овощей. Ситуация требовала скорейшего вмешательства. Ведь напасть на опытных воинов без оружия и брони было безумием. И вдруг судьба им улыбнулась. Хотя сложно было назвать это улыбкой. Скорее язвительная ухмылка, которую паладины, увы, не заметили. Внезапно прозвучал горн мародеров. Огромная яма, укрытая деревянными досками, посреди пиршества вдруг обнажилась. Несколько воинов выложили небольшой ящик, переполненный тупыми и ржавыми клинками прямо перед взором рыцарей.

– Это шанс! – радостно промолвил один из воинов.

Вслед за оружием на арену под бешеный визг и плач вышла откуда не возьмись дюжина детей, подгоняемая толстой плетью из конского хвоста. Гаранбар был наслышан о пристрастиях Кломнута, поэтому тотчас представил скорый ужас.

– Гиены готовы? – торжественным голосом изрек полурослый старик.

Тот, кому предназначался вопрос, с безумной улыбкой кивнул головой.

– Выводите! – приказал Кломнут Душегуб.