скачать книгу бесплатно
Словно пришелец с другой планеты,
Чувствую чуждость, таю вражду.
Больше всего раздражают дети,
Звёзды и лебеди на пруду.
Оглушительное
Тишина состоит из звуков:
Стук часов и биенье пульса,
Крик ворон за окном и шорох
Шин машинных, и голоса.
Звон ключей и замочный скрежет,
Дверью хлопнули. Лифт уехал.
Тишину исполняет хором
Мир, в котором я буду жить.
Мир, в котором тебя не будет.
Мир, в котором не будет света.
Только солнце и только звёзды
Над повинною головой.
Голубь
Эксперимент «Найдут ли голуби дорогу…?»
В закрытом кузове, в крутящемся бочонке
Забросят за тридевять поворотов,
На все четыре стороны отпустят…
Чужое небо наполняет страхом
Закруженную голову и сердце.
В каком краю родная голубятня?
Не разглядишь. Не спросишь. Не поймёшь.
Но рано или поздно… Очень поздно,
Когда уже ничто нельзя исправить
В твоих научных обо мне отчётах, —
Я – долечу и проворкую: жив!
Первый снег
– Вчера, сегодня, завтра, – снова дождь! —
Ты говорил, поглядывая хмуро
Из-под зонта на небо, как на дуру,
К которой никогда не снизойдёшь.
А на земле… У самых ног твоих
Дрожала пожелтелая травинка,
Заметившая первую снежинку
Средь мирриады капель дождевых.
Двадцать лет без одиночества
…Рассудок лишнего не клянчит,
Но сердце просит перемен.
…Ты нарисуешь одуванчик,
Тому, взлетевшему, взамен,
И время траченное молью
Свернёшь в комок, в комод швырнёшь,
И всё, что ненароком вспомнишь,
В седьмую степень возведёшь.
Золушка
Под светский смех ликующего бала,
Под звоны ужасающих курантов,
От милого, от царственного франта,
От правды горькой Золушка бежала.
За два часа она почти привыкла
К величию красивой самозванки,
Но, меж карет, в грязи валялась тыква, —
Подарка феи бренные останки.
Наснились, что ли, дивные наряды?
На ней всё та же шаль и фартук старый,
И… жалкая сердечная отрада:
Хрустальный башмачок… И тот без пары!
Зонтик
Двадцать лет без одиночества, —
Ты – во всём. Повсюду – ты.
Дождь, который не закончится,
Раньше, чем мои зонты.
Я всю жизнь теряю зонтики,
По тебе сходя с ума.
Заслоняют струйки тонкие
Силуэты и дома…
Оглушают всхлипы тайные,
И тяжёлых капель плеск.
Все попутчики – случайные:
Рассмешить и надоесть.
Я делю свой зонт на ломтики,
Всех жалея и любя, —
Торгашей и алкоголиков,
И тебя, тебя, тебя.
По асфальту, как по радуге, —
(если вымок, то не сер),
Предстоящей встрече радуясь,
Как обряду старовер,
Рваною подошвой шлёпаю
(а других не помню ран).
Ну, спроси меня: «На что тебе
Этот зонт последний дан?»
На эскалаторе
Не встретимся. Огромный город
Мне не устроит этот шанс.
На эскалаторе: ты – в гору,
Я – вниз, не поднимая глаз.
И, даже не подозревая
О той случайности, – ни я,
Ни ты свой шаг не замедляем:
Работа, общество, друзья.
Мелькают лица, лица, лица,
Печаль – песчинкою ко дну.
Но… ночью ты мне снишься, снишься,
И я не знаю, почему.
Отменённые
Выходи и не бойся дохнувшего с юга
Ароматного ветра, – предвестника мая…
Нам судьба навсегда отменила друг друга,
Как диспетчер снимает с маршрутов трамваи.
Нас с тобой подменили на двух бессердечных
Сверхразумных существ, не похожих на прежних
Чудаков, убеждённых, что время не лечит
Сумасшедшую страсть и безбрежную нежность.
Даже если друг другу приснимся, – проснёмся
И забудем мгновенно свои сновиденья,
Заглядевшись на мирно встающие солнца,
Наши разные солнца в мирах параллельных.
Оградившись забвеньем от всякого риска,
По путям до депо прогуляйся под вечер.
Может быть, передаст тебе эту записку
Отменивший меня в твоей жизни диспетчер…
Важно
А помнишь как сирень цвела вчера?
Она цвела. И это было важно.
Давай о ней кому-нибудь расскажем
Потом, когда закончится игра,
В молчанки. Ты, наверно, победишь.
А я не пожелаю взять реванша.
В моём молчанье слишком много фальши
И я пишу стихи, когда ты спишь.
Ты победишь, душа твоя – кремень.
А у меня из олова и меди.
Давай обеим им после победы
Расскажем про вчерашнюю сирень?
Пускай они, бессмертные, поймут,
Как важно, что в тысячелетье третьем
На приютившей путников планете
Сирени иногда ещё цветут…
Перпендикулярные прямые
Годы словно волны, – след размыли,
Парус упорхнул, маяк погас.
Перпендикулярные прямые
Могут пересечься только раз.
Далее, – как будто в параллелях, —
Встречи не предвидится вовек.
Стань же хоть немножечко круглее, —
Просит эту Землю человек.
День и ночь бормочет ахинею,
Словно потерявший разум Лир:
Стань же хоть немножечко теснее, —
Тихо уговаривает мир.
Отвлекает занятого бога,
О каких-то глупостях молясь:
Начерти мне, Господи, дорогу,
Так, чтоб эта мука прервалась!
Годы, словно волны Океана
Жизни, высотою в Эверест,
Бились в побережье… Видно, мало!
Что-то сохранилось, что-то есть…
