Слабое место жесткого диска

скачать книгу бесплатно

Однако преследовать на машине автобус, пытаясь не пропустить остановки, на которой жертва будет выходить, останавливаясь за спиной общественного транспорта и тем самым вызывая всеобщее внимание, я не собирался.

Оставалось пожалеть об отсутствии проездного и мелких денег, но все же перейти с мерного шага на бег, когда девушка резко ускорилась, увидев выворачивающий автобус.

Я догнал ее и вслед за ней влетел в среднюю дверь, которая за мной и закрылась… прижимая частного сыщика лицом и телом к спине, бедрам и ногам непосредственного предмета его сыска.

Нервы мои дали о себе знать тут же, отзываясь некоторой неуверенной дрожью вместе с разноплановым возбуждением – автобус тряхнуло, девушку вжало в меня, меня в нее, она как раз пыталась развернуться, я упирался спиной в дверь – и оказалась у меня в объятиях, инстинктивно крепко схватившись за мои плечи.

– Осторожнее, – миролюбиво посоветовал я, сжимая ее талию и чувствуя жар податливого тела, лихорадочно размышляя, как быть.

– Извините, – сказал она, морщась и одновременно пытаясь улыбнуться и выпрямиться, но очередной поворот, сопровождаемый явным креном подлой судьбы и ее автобуса в мою сторону, снова прижал нас непозволительно близко, столкнув ее к тому же со средней ступеньки прямо на мои ноги.

Это было как недоступный оргазм – близко, тесно, жарко и удивительно; аромат, шедший от нее, настойчиво пытался уничтожить во мне остатки здравомыслия, она удивленно моргала, не сообразив еще, как нужно извиняться; все население автобуса в едином порыве кричало, надрываясь, что и как оно собирается сделать с водителем, спереди громогласно отвечали, что он – стажер, и вся эта трескотня вполне понятным образом уводила мои мысли в непозволительную фривольность.

– Ужас! – сказал она наконец, прорываясь сквозь общий гул. – Простите, пожалуйста… я вам не очень ноги отдавила?

– Не очень, – ответил я, усмехаясь (друзья говорили, что обаятельно). – Вам так удобно стоять?

– Мне-то удобно, а вот вам… – Она озабоченно глянула на меня, левой рукой все еще пытаясь взяться за облеченную в пластик трубу. – Ой, мамочка!.. – Нас опять тряхнуло, ее прижало щекой к моей щеке, очки практически слетели у меня с носа, и, с трудом высвобождая руку и поправляя их, я испытал ощущение полной нереальности.

В самом деле, я не мог представить, что эта красивая и какая-то абсолютно бытовая, домашняя девушка имеет непосредственное отношение к пяти убийствам и к хорошо организованному похищению денег, а также машин с товарами и охраной.

– Вот черт, – тихо сказала она, – он же сейчас останавливается!

– Да он двери не сможет открыть, – многообещающе прохрипел я, прижатый к этим дверям. – Не бойтесь!..

Предсказание сбылось – стажер попытался остановиться метрах в десяти от остановки и открыть двери, но гораздо более опытные, чем он, пассажиры, прижимаясь в дверям спинами, громогласно пожелали ему ехать дальше или просто катиться к черту.

Водитель послушался, и остановка осталась за спиной.

– Нам бы пройти, – посоветовал я Марине, – а то в следующий раз снесут! Вам еще долго ехать?

– Да почти до конца, – ответила она, пытаясь повернуться боком.

– Вот и мне до конца. Попробуем пройти?

– Угу, – кивнула она, сосредоточенно пробиваясь наверх, встречая на своем пути сопротивление или согласие, в зависимости от желания или нежелания присутствующих выходить на следующей остановке.

Следующие две минуты были сплошным кошмаром – не привыкший ездить в общественном транспорте, я испытал на себе все тяготы и всю боль человека, не ведущего спортивный образ жизни и не умеющего отвечать на ругань и толчки достойным образом.

Однако дальше все пошло не так трудно.

Минут через двадцать автобус пересек невидимую границу, отделяющую поселок Юбилейный от основного Тарасова, а еще через пять минут водитель объявил конечную.

К тому времени мы уже сидели рядом, на свободном сиденье полупустой задней площадки, и успели поговорить об общественном транспорте, погоде, о том, что мои отдавленные ноги совсем не болят, о том, что у нее классные туфли с не менее классными каблуками, о ценах и о преступности, стоящей за каждым крупным предприятием.

Я с чистой совестью и внешне невинным видом изложил свои обывательские представления на этот счет, применительно к «Тарасов-Айнэ», дав ей понять, что также был на встрече с клиентами, и как бы невзначай прошелся по бестактности журналиста, спросившего о погибшем племяннике Огородникова.

– Да кто их знает, – пожала плечами новая знакомая Света (как она себя представила), отвечая новому знакомому Сергею (как себя представил я). – Может, он его сам и грохнул. Не поделили чего-нибудь, вот вам и убийство.

– Очень уж просто, – деланно усомнился я.

– Да что там, – хмыкнула Света-Марина. – Чего им церемониться? Да они за сто пятьдесят тысяч баксов готовы друг друга прирезать!..

Она не пожалела, что сказала эту фразу, потому что внешне слова звучали совершенно невинно. Откуда ей было знать, что этими словами она выдала себя с головой?

– Вы в Юбилейном ориентируетесь? – спросил я чуть позже, когда до конечной оставалось остановки две-три. – А то я к другу, а он только что поменялся.

– Адрес какой? – спросила она.

Адресов поселка я, разумеется, не знал, потому что ни разу в жизни там не был. Вспомнил, что слышал о тамошней преступности, и выдал.

– Я номер дома не помню, но там магазин есть, называется «Юбилейный», он один такой.

– А, – кивнула она, – так это вам лучше на следующей сойти, вместе со мной. Я вам покажу.

Так она и сделала, махнув рукой через дорогу прямо на девятиэтажку, в которой и бытовал этот универмаг.

– Мне в тот же двор – вон в ту арку, – указала на единственный проход в единственный здесь двор, состоящий из четырех высоких домов, поставленных неправильным прямоугольником. Вместе мы перешли дорогу, отдаляясь от неровных и редких зеленых насаждений, за которыми простиралась пыльная равнина, ограниченная полуплоскими холмами, столь частыми в Тарасовской области, и вошли во двор.

– Ладно, до свидания, – улыбнулась она мне напоследок и отправилась в свою сторону, то есть в другой конец двора.

Я проследил за тем, как девушка вошла в подъезд.

Подождал минут двадцать и удостоверившись, что она не выйдет оттуда, отправился на автостоянку, взяв такси.

Итак, эта приятная в общении, обаятельная и красивая девушка без всякого сомнения была одной из четверых сбежавших от Наташи проституток.

Мне предстояло удостовериться, живет ли она в этом доме одна, или там обитают все четверо, понять, чего ради они не смотались как можно дальше из Тарасова, особенно если обладали такими деньгами, как пропавшие и сегодня упомянутые ею сто пятьдесят тысяч баксов, а также с какой стати Марина вообще пришла на встречу с акционерами и общественностью, организованную Петром Аркадьевичем Огородниковым.

Разрабатывая план дальнейших действий, я посетил магазины «Охотник», «Кодак» и «Гиперболоид инженера Гарина», где купил несколько интересных и ранее ненужных мне вещей – мощный бинокль, не менее мощный и дорогой профессиональный фотоаппарат «Кодак» с двумя наборами пленки и правом на бесплатную проявку ста двадцати кадров, отличный диктофон «Панасоник» с тремя микрокассетами, с двумя сторонами по часу каждая, и охотничий нож, предъявив свою лицензию на право ношения холодного и огнестрельного оружия.

Нож явился предметом отдельного разговора с продавцом, расхваливающим свой товар. Мне показалось, что он очень неплохо разбирается не только в ножах, как в предмете продажи, но и ничуть не хуже в их применении, как оружия.

Поэтому я завел разговор о видео и привел пример последнего американского боевика «Баксы и грязь», в общем-то третьесортного, но с классным парнем, который владел кинжалом очень круто.

Я рассказал, как в одиночку он сначала умудрился перерезать горло одному бизнесмену и утащить его баксы прямо из-под носа моющейся в ванной проститутки, минуя телохранителей, а затем уложил четверых крутых парней, которые за ним охотились.

Мне, откровенно говоря, совершенно не хватало данных, поступивших от Мадам Наташи, особенно в описании этих трупов; но мужик после моего рассказа воспрял духом и принялся объяснять, что это был настоящий профессионал, который долгие годы тренировался драке с ножом, что иначе он пришил бы максимум двоих, а остальные двое его просто изрешетили бы, – ну и так далее, то есть он был уверен, что здесь действовал профессионал.

Мне, собственно, именно это было и надо, а кинжал пришлось купить как бы в довесок.

Но, что ни говори, за всеми приготовлениями прошло еще около часа, и время было уже самое что ни на есть вечернее – половина восьмого.

У меня не было ни крошки во рту вот уже шесть часов, да и Приятель, скорее всего, уже закончил свой анализ, но времени заехать домой, откровенно говоря, совершенно не оставалось: каждая минута, проведенная вдали от того дома в Юбилейном, грозила обернуться потерей подброшенных счастливой случайностью девок, которые в любой момент могли покинуть пределы города, сделав все свои местные дела.

Поэтому, вооружившись терпением и проверив свой «макаров» да запасную пачку патронов к нему, я направил машину по довольно простой дороге, ведущей к поселку моей мечты.

Юбилейный встретил меня относительным безлюдьем; оставив тарахтелку на попечение противоугонной системе «Кондор» у обочины, метрах в тридцати от арки, я вошел во двор, где догуливали свое дети и начинали нагуливать (или нагубливать) свое подростки.

В подъезде, который около полутора часов назад скрыл от меня Марину, было тридцать шесть квартир – по четыре на каждом этаже. Стучаться в каждую и спрашивать, где живут четыре красивые девки, представлялось деянием сомнительным по безопасности и продуктивности; я предпочел обвести взглядом все горящие и темные окна, а также балконы, принадлежащие жителям подъезда, – сначала простым, невооруженным глазом, а затем с помощью бинокля.

Он, конечно, оправдал потраченные на него деньги, но совершенно не оправдал возложенных на него надежд: ничего интересного, кроме курящих отцов и танцующих гостей, я так и не увидел ни с той, ни с другой стороны.

Между тем время неумолимо утекало – пока я обошел взглядом все окна, прошел час.

Стемнело; точно отпало двадцать пять квартир, и оставалось одиннадцать, когда я оставил бесплодные попытки, никак не решаясь перейти к более настойчивым и решительным действиям.

Ситуация была какая-то тупиковая: неужели действительно спрашивать про девок у жильцов?!

Ничто не предвещало, что мне снова повезет, желудок вопил о несправедливости бытия, хотелось домой, к Приятелю, проверить данные – но решающую роль сыграла мысль о том, что, если я позвоню сейчас Наташе и дам адрес сбежавших девок, дело, скорее всего, будет закрыто, и очень неплохие деньги, я имею в виду суточные, уйдут от меня безвозвратно.

А кто знает, когда моим потенциальным заказчикам и клиентам взбредет в голову в следующий раз нанять частного сыщика Мареева?!

Я покинул двор и направился к машине, рассчитывая приехать сюда завтра с утра и основать неподалеку наблюдательный пост, где провести дня два-три, сменяя мою тачку на машину Коляна, чтобы не вызвать подозрений.

Машину, как ни странно, никто не угнал; я включил зажигание и, развернувшись на пустой дороге, отправился в город.

Однако в спокойном одиночестве прошли лишь метров четыреста пути – стоящая на обочине женщина, высвеченная моими фарами, голосовала, уповая на жалостливость мужчины, который не мог не заметить двух полностью набитых авосек.

«Ох ты, господи, – подумал я, пригасив фары и притормаживая, – от друзей, что ли, добирается?»

– Не подвезете? – послышалось со стороны двери, она нагнулась, утирая лицо и поправляя косынку.

– Вам куда? – вежливо спросил я, открывая дверь.

– До центра, – ответила она, садясь на переднее сиденье и поворачиваясь ко мне, внезапно забыв о своих оставшихся вне машины сумках. – Сиди тихо, дядя, не ори. – Сказано это было почти ласково, во всяком случае, снисходительно, с расчетом на обывателя, который мог серьезно испугаться и наделать глупостей. Я, в общем-то, тоже испугался, но, во-первых, потому что узнал ее лицо – лицо Катечки, которую так ненавидела Мадам Наташа, а во-вторых, потому, что в руке у нее был небольшой, но явно настоящий пистолет, нацеленный мне в грудь!

Если бы я успел, я бы дал газу, имея гораздо больше шансов справиться с ней одной. Однако времени мне не оставили: остальные трое уже были рядом, и Катечка с противной улыбкой щелкнула штырьком, позволяя им открыть заднюю дверь.

– В общем, так, – объяснила Катя, втащив-таки обе сумки и захлопнув за собой дверь. – Сейчас ты едешь, как я тебе говорю, назад не оборачиваешься, делаешь все, что я тебе говорю, не пытаешься сбежать или устроить скандал. Если все проходит нормально, я тебя отпускаю. Вместе с твоей колымагой. Если нет, я тебя убью. Понял?

– Понял, – сипло ответил я, не очень-то и стараясь имитировать страх и изумление – все произошло слишком быстро даже для могучего ума и железной выдержки ударника сыскного труда Мареева.

– Очень хорошо, – сказала она, в очередной раз поправляя свою косынку, – газуй в сторону Крытого, прямо к цирку. Я буду держать пистолет вот так. – Она показательно опустила его прямо к моему боку. – Дернешься – будешь умирать долго и мучительно. Понял? – Я кивнул. – Тогда поехали… Погоди. – Она с усилием повернула зеркало, не зная, какую услугу оказывает мне – ведь теперь Марина не могла меня видеть, разве что узнать по голосу, которым я постараюсь себя не выдать!

Мы тронулись.

Темнота скрыла меня от них, и лишь когда мы проносились мимо уличных фонарей и освещенных витрин, я сжимался, втягивая голову в плечи, и старался выглядеть сгорбленным стариком, скрывая от сидящих горящие глаза, которые попеременно вспыхивали и гасли, отражая неслышную работу процессора маэстро Мареева.

Вот уж повезло как утопленнику!

Анализ данных сообщал лишь два подходящих выхода из создавшегося положения; первый заключался в полном повиновении, согласно которому меня и мою колымагу пообещали отпустить целым и невредимым после выполнения задания. Кто их там знает, чего им нужно?! Уж не грабить ли ночной Крытый – старушек с семечками и хлебушком?..

Второй выход попахивал опасным героизмом и некоторым (читай – большим) риском. Возле Крытого постоянно курсировала милиция. Мне стоило лишь как следует превысить скорость или нарушить любое другое правило у них на глазах, чтобы добиться желанного штрафа, за которым наше ГАИ, как известно, броситься не преминет. Но если Катечка действительно такая сука, как обещала мадам Наташа, и если в элементарной реакции ей не откажешь, пуля действительно могла оказаться у меня в боку… как это ни печально.

С другой стороны, существовал и третий выход, до которого я додумался в последнюю очередь; вернее, и не выход вовсе, а скорее наоборот: заход на новую позицию – позицию частного сыщика, коим я, собственно, и являлся. В конце концов, мне, частному детективу, расследующему дело о побеге четверых девиц легкого поведения вместе с некоторой суммой наличности, предоставляется потрясающая возможность под видом левого, ни к чему не причастного шофера проследить преступные действия этих самых девок, связанных, возможно, с передачей наличности или еще с чем-нибудь иным, не менее преступным. Кроме того, уже сейчас в деле появился новый отросток – Крытый. Или цирк, прямо к которому мне приказали двигать. Кто там может их ждать? Уж не тот ли самый мужик, экс-любимый Наташеньки? А может, деловой партнер покойного господина Огородникова?

Н-да, возможности мне предоставлялись весьма интересные, да только вот как поручиться за сохранность собственной жизни в такой ситуации?

Тут я вспомнил, что в моем распоряжении имеется некоторая прикупленная накануне днем техника, а именно – диктофон с комплектом кассет. Но стоит дорогим девочкам увидеть содержимое моего бардачка, где находятся и «макаров», и купленный кинжал, и дорогая сердцу лицензия частного детектива, – о, господи, меня уже бросает в дрожь! – так вот, стоит им все это увидеть, мне явный «delete», то есть человеческим языком выражаясь, конец.

Мы въехали в центр, и я несколько сбросил скорость, придерживаясь тридцати в час.

– Подъезжай со стороны фонтана, – приказала Катечка, – остановишься у серой двери, она там одна такая… вон, видишь? – Там действительно была серая дверь, я даже знал, куда она ведет, – в буфет внутреннего пользования, где у моего друга Фимы Липовского прошла скромная, но вкусная свадьба: тетки из буфета сдавали помещение, а за дополнительную плату еще и готовили.

Кажется, там был проход в подвал, укрытый решеткой с подвесным замком, а также железная дверь, ведущая внутрь цирка, к гардеробу.

Подъехав, я послушно остановился, приняв третью линию поведения (вынюхивание, выслушивание) как единственно возможную в данных обстоятельствах.

– Сиди спокойно, не глуши, сейчас опять поедем, – обрадовала Катя, кивая своим подругам; одна из них выскочила из машины, обогнула ее, оглядываясь по сторонам, – худенькая девушка, в которой я с трудом узнал неулыбчивую Машу с фотографии, где она скромно лежала, обнаженная, на какой-то шкуре перед жарким камином, держа в руках мужской член, который крайне невежливо обрубался краем фотографии.

Меня это неожиданное воспоминание едва не рассмешило, – уж в очень странную переделку я попал! – но я сдержался, вспомнив, что рядом Катечка с пистолетом, и только закашлялся, скрывая подступивший смех.

Маша тем временем успела постучать в дверь несколько раз, похоже, выдерживая определенный ритм. Немного погодя она что-то сказала, кажется, «Это мы, голубки!» – и дверь приоткрылась, впуская ее. Я разглядел силуэт высокого мужчины, на мгновение показавшегося там. Затем дверь закрылась за Машей, и мы долго, минут пятнадцать, ждали. В течение этого времени вокруг сновали буквально народные толпы, и меня не оставляло ощущение, что все происходящее нереально – уж очень не вязались эти четверо отчаянных преступниц с нормальной ночной жизнью нашего города, где им, длинноногим, более всего подходила роль гулящих девок или просто развлекающихся подружек, а не женской банды под гордым названием «Голубки»…