скачать книгу бесплатно
В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 2
Олег Васильевич Северюхин
Вернувшийся из опасных приключений в Древних Риме и Руси, спасшийся от гибели на планете Тарбаган отставной полковник Северцев окунается в пучину президентской гонки в Билбордии, из которой он не может выйти, потому что в борьбу включились все сущие в этой стране силы. Книга содержит нецензурную брань.
В лабиринтах темного мира
Похождения полковника Северцева. Том 2
Олег Северюхин
© Олег Северюхин, 2023
ISBN 978-5-4474-2193-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Северцев
– Ты чем был так занят, что не звонил домой целых три дня? – спросила меня жена. – А ванильный запах очень подозрителен. Может быть, у кого-то есть такие приторные ванильные духи?
– Какие могут быть ванильные духи? – возмутился я. – Где ты видела ванильные духи? Просто мне пришлось беседовать с очень многими людьми, в том числе и в кондитерском цехе и, возможно, где-то схватился за ваниль…
– А Ваниль твоя, наверное, получила большое удовольствие? – съехидничала жена.
– Естественно, – поддержал я ее, – мужчина средних лет и средней упитанности, недурен собой, да и мозги еще шевелятся вместе с кое с чем, поэтому давай переведем разговор в другое русло, чтобы не поругаться как следует, потому что история, в которую я вошел, может иметь самые неприятные последствия для большого количества людей, не исключая и меня. И выйти из этого дела по своей воле я не могу. Туда вход стоит рупь, а выход – пять. Так что, может, тебе с дочерью стоит съездить в гости к родным? Давно уже не были. Проведаете стариков, а там и я все дела закончу и к вам приеду.
– Неужели все так серьёзно? – спросила жена.
– Пока не могу определить степень опасности, потому что ситуация непредсказуема, – сказал я. – Возможно, что ничего не будет, а я просто слишком осторожничаю. Кстати, что там случилось в сериале «Великолепный век»?
– Ничего сверхособенного, – рассказала жена, – Хюррем Султан расправилась с последней сестрой своего супруга султана Сулеймана и сейчас готовится нанести последний удар по наследнику престола шехзаде Мустафе. Молодец женщина. У тебя что там, телевизора нет?
– По правде говоря, не до телевизора было, – сказал я. – Сама знаешь, как уйдешь в работу, так забываешь и про еду и про отдых. Соскучился по домашней пище и хочу борща. Пойдем на кухню и вместе всё приготовим. Я работаю на кухонном комбайне, ты – все остальное. Борщ будет вегетарианский, по семейному рецепту. Что там на Русине?
– И на Русине всё по-старому. Бугры заварили эту кашу, а расхлебывать будут простые люди.
– Ты у меня прямо аналитик в международных делах и разведчик с большим опытом работы, – улыбнулся я.
– С кем поведешься, от того и наберешься, – парировала жена, – лук тоже можешь пропустить через машинку. Все будет вариться в одном месте, как компот.
Мы разговаривали по домашним делам, а я прокручивал в голове варианты всего, что могло произойти в самое ближайшее время.
Завтра мне нужно идти к банкиру, чтобы доложить промежуточные результаты. Он меня нанимал, перед ним я и должен отчитываться. Кто платит деньги, тот и заказывает музыку.
Выкладывать всю информацию нельзя ни в коем случае. Причины. Банкир держит в банке деньги уголовного мира и имеет с ним тесные связи, при случае отмывая не без пользы для себя деньги, нажитые криминальным путем. А посему, органы внутренних дел должны держать его на коротком чомбуре (чомбур – верёвка, с помощью которой привязывают лошадь, когда она в недоуздке – уздечка без удил, назначение которой – содержание лошади на привязи). Иного не дано. Затем. В банке хранятся деньги высокопоставленных чиновников. Их нужно крутить и вертеть для получения прибыли, иначе откуда чиновник при маленькой зарплате может ездить на суперсовременном автомобиле и иметь дачку о трех этажах вверх и десяти этажах вниз. Следовательно, банкира пасут и органы госбезопасности. Поэтому, что бы я ни сказал, всё это почти одновременно будет известно организованной преступности, органам внутренних дел и органам госбезопасности, тех трёх столпах, на которых держится все наше общество с тех пор, как мы вступили в полосу как бы демократии.
Итого, что мы имеем в знаменателе? Три главных силы и окончательный итог будет зависеть от того, что мы будем иметь в числителе, то есть того, что расскажу я. Чем больше я расскажу, тем сильнее возможно воздействие всех этих трех сил на сделанные мною открытия. Кто-то полезет в прошлое, чтобы подчистить хвосты ранних преступлений, кто-то пойдет туда, чтобы с кистенем быстренько сколотить начальный капитал, кто-то подкрутить винтики в политической системе, чтобы в настоящем времени быть не тем, кто он есть сейчас. Совсем как в старой загадке. Сидели у ели и ели то, чего не имели, а если бы они это имели, то были бы не тем, кем были. Кто и что ел? Не знаете? Ну что же, у вас впереди еще много времени, чтобы составить уравнение и ответить на поставленный вопрос.
По борщам в моей семье всегда были пятерки, причем все три борща – мой, жены и дочери были совершенно разными и каждый мог безошибочно сказать, кто его готовил.
– Кстати, – сказал я жене, облизывая ложку, – узнал тут один рецепт, со специалистами общался. Берем мы бутылку «Кока-Колы» и заливаем ее в слив кухонной раковины, умывальника и ванны. К утру все засоры и все предпосылки к ним исчезают как по волшебству. Спасибо братьям-американцам. Они туда ортофосфорную кислоту кладут, и она все растворяет. Все эти мистеры мускулы и прочие коке в подметки не годятся. Ржавчину растворяет, золото и серебро обновляет. Как немного освобожусь, обязательно сделаем.
Я спал в своей кровати, мне было хорошо и беззаботно, пока не появился Велле Зеге Вульф и не сказал так отчетливо, как будто он был рядом со мной:
– Андрей Васильевич, а ведь нехорошо сбрасывать со счетов старых друзей. Мы с вами так сработались, что мне просто жаль быть где-то в стороне, когда в стране Билбордии назревают важные события, связанные с вашим завтрашним докладом. Чем меньше вы будете рассказывать, тем больший интерес вы вызовете. Больше рассказывать тоже нельзя, вас могут обвинить во вмешательстве в мировую историю и припаять все, что угодно, начиная с того, что это вы распяли Иисуса Христа и апостола Петра или то, что вы передали классовым врагам методику печатания книг. Или то, что вы обманули князя Василия Тёмного, а ведь история Билбордии могла пойти по другому пути и сейчас именно она была бы самым развитым государством в мире, а не какая-то там Америка. Но я вас не брошу, я присоединюсь к вам в самый интересный момент.
Я резко проснулся, встал с постели, но вокруг никого не было. И даже запаха, свойственного Велле, не было. Часы показывали шесть часов утра.
Банкир
Наконец-то позвонил мой следователь. Мы, банкиры, не любим работать с самого раннего утра. Пусть с утра работают другие люди, которые зарабатывают для нас деньги. Мы работаем с десяти часов. Как это говорится, мы спим, а денежки к нам рекой текут. И вообще не нужно относиться к нам, как к пиявкам, которые присосались к чужим богатствам и сосут из них соки. Работа с деньгами – это очень важный и трудоемкий процесс. Все деньги нужно принять, пересчитать, разгладить, заменить порванные и испачканные купюры. Иногда приходится менять и вполне годные купюры, от которых пахнет так, как будто кто-то использовал их как туалетную бумагу. Причем, ими пользуются и такие засранцы, запах которых ничем не выветривается. А вы еще говорите, что деньги не пахнут. Еще как пахнут. Например, тысячные купюры от гламурной дамы пахнут густыми французскими духами и этот запах окутывает всю пачку денег. Так вот, эти деньги пересчитывают, подводится дневной дебет (для активных счетов: дебет – приход, кредит – расход средств; для пассивных: кредит – приход, дебет – расход), то есть приход, а с него нужно снять процент с дохода и за обслуживание счета, потом разные услуги и скрытые проценты. А как же иначе? Нам тоже жить нужно. И нужно жить хорошо. На широкую ногу, иначе скажут, что банкиры мы хреновые, если последний хлеб с редькой доедаем. Nobles oblige. Положение обязывает. Вот станете банкирами, тогда и вспомните меня.
Мы встретились в двенадцать у меня в офисе. Самое удачное время – полдень. Не до полудня и не после полудня, а именно в полдень. Все важные совещания или договоры лучше подписывать в полдень. Тогда ни у кого из участников встречи не бывает тени. Все как будто голые, сами по себе. У другого смотришь, огромная и толстая тень, а сам он тоненький и щупленький. Это важный человек. А другой – солидный и массивный, говорит басом, на руке перстни с бриллиантами, а на тень посмотришь, тощенькая и сгорбленная. Ясно, что человек совсем не тот, за кого он себя выдает. Так что, если хотите равноправия во всём, то все сложные дела начинайте в полдень.
Еще одно скажу. Нравятся мне настоящие офицеры. Они в запасе и в отставке остаются офицерами. Бывших офицеров не бывает. В странах с большой историей офицерское звание очень ценится и даже к бывшим полковникам почтительно обращаются «мистер полковник» или «полковник такой-то».
Что же в этих офицерах такое особенное? Вроде бы ничего, но всё же. Первое. Образованность. Прямо-таки энциклопедические знания. Но не у всех. Знает понемногу обо всем и может поддержать разговор на любую тему, а уж в том вопросе, где он специалист, тут ему равных нет. Второе. Воспитание, прямо скажем, аристократическое, хотя он и вышел из среды пролетариата или крестьянства. Иногда это выглядит старомодно, но всегда ценится высоко. Третье. Верность присяге и данному слову. Офицер принимает присягу один раз. И если дал слово, то он его держит. Об остальных качествах просто не буду говорить. Если он пьёт, так пьёт, в лоск или в дребодан, смотря с кем и где. Если начинает ухаживать за женщиной, то укладывает её в постель в первый же вечер. На крайний случай, на следующий день, после того как проснется и приведет себя в привычное состояние. Анекдоты про поручика Ржевского вырастают не на пустом месте. Если матерится, то как сапожник. И не теряет голову в любой ситуации. Если всех вышеперечисленных качеств нет, то это не офицер, а так, случайный человек, по недоразумению получивший офицерские погоны.
Полковник Северцев прибыл минута в минуту. Нравится мне такая точность. Некоторые короли специально опаздывают везде, заставляя себя ожидать как персону, без которой петухи кричать не будут, возвещая о наступившем дне. Такие всегда в истории остаются как неудачники, которые хотели стать великими, но так и остались лаобайсинами (китайское слово лаобайсин, laobaixing обозначает простой народ, простонародье), князьями, выскочившими из грязи и вернувшимися туда же. Такие сами из истории не уходят. Их уходят тем или иным путем, как, например, одному такому же царю при гипертоническом кризе никто не оказывал помощи в надежде на то, что он самостоятельно отдаст концы. Он и отдал их. Зато какие ему пышные похороны устроили. Как все плакали и кричали, типа, отец родной, да как мы без тебя жить-то будем. А ничего, на второй день забыли. Старые портретики поснимали, поставили за шкаф пылиться и новые портреты на стенку повесили. Всё как в Билбордии. Умер Максим, ну и хрен с ним… И так далее. Но Билбордия пошла дальше. Только что в министерстве обороны наполовину сократили расходы на похороны верховного князя. Вот тебе и уважили в последний путь пока еще живущего.
Перечень проведенной работы просто поражает. Вот бы все так у нас трудились, проявляя инициативу в выполнении поставленной задачи. Я не продешевил, предложив эту работу именно этому человеку. На его месте я запросил бы больше денег на оплату труда, но этот человек, может быть, и не станет обсуждать вопрос оплаты, посчитав это ниже своего достоинства. Хотя, лучше предложить сразу некоторое повышение оплаты, потому что передо мной человек решительный и если он запросит новую цену, то можно будет сказать, что цену он заломит. Инициатива в этом вопросе более предпочтительна.
Мое сообщение о повышении цены за работу воспринято как должное удовлетворительным и легким кивком головы.
Первый и главный вывод для меня – зря я вложился в эту гостиницу. Если она рухнет, то все инвесторы будут сопричастными к этому делу. Надо будет выводить свои деньги оттуда, а для этого вложить определенную сумму на рекламу и подороже продать акции держателям счетов в банке и другим акционерам гостиницы. У себя оставить самую малость, но для этого надо обновить стратегию банка, типа, я перенацеливаюсь на другие виды бизнеса. Например, на сельское хозяйство. Хватит кормить заграницу нашими деньгами, пусть Билбордия кормит заграницу нашими продуктами и получает за это деньги. И вообще, от этой гостиницы нужно держаться подальше, но всё-таки иметь своего полномочного представителя там. А что если полковника сделать вице-президентом банка? По всяким там специальным вопросам. Пусть ездит по разным временам и работает на банк издалека. Дельно. Нужно это продумать.
Пожалуй, я соглашусь с тем, что в гостинице временной портал и оттуда могут хлынуть орды дикарей в наше время. Будет резня дикая, если дикари не погибнут под колесами наших машин. А если организовать экстремальный туризм в разные времена, то это будет туристический Клондайк. Деньги потекут рекой, если грамотно изложить договор с клиентом, что он знает о смертельных рисках и берет на себя всю ответственность за возможные последствия.
Попадание в разные времена – это не простое перемещение во времени туда и сюда. Это совершенное изменение организма во времени, когда ты еще не появился или, когда тебя уже давно нет. То есть, все те болезни, которые у тебя были, исчезают в том времени, когда тебя еще или уже нет. Тут нужно проконсультироваться с врачами, провести эксперименты и можно обеспечить вечную жизнь тем, кто не пожалеет никаких денег, чтобы прожить еще год-другой.
Как я понял, время выбирать не приходится. Открытие портала происходит случайным образом и человек даже может очутиться во времена динозавров червячком для плотоядных хищников. Нужно искать пульт управления порталом.
Следующее. Существует опасность того, что государство может засекретить все, что известно и если кто-то попробует открыть рот о возможной упущенной выгоде, то рот он закроет где-нибудь в тюрьме, в которой содержался олигарх Дворковский, совершенствуя свои десятилетние навыки в пошиве рукавиц для строительных рабочих.
Полковника я поблагодарил за проделанную работу и торжественно сообщил ему о назначении вице-президентом нашего банка и дал ему несколько дней на отдых, пока приготовят его кабинет с видом на новую церковь.
В этот же день у меня состоялись телефонные переговоры с начальниками областных управлений внутренних дел и службы безопасности, ментом и чекистом, а также смотрящим по нашему региону авторитетом Корепаном.
К вечеру созвонились снова и договорились встретиться через день у меня все вместе, чтобы заслушать доклад моего работника и определить, что и как дальше.
Чекист
Наши банкиры совсем охренели. Сидят себе, наши денежки пересчитывают и раскапывают мистические истории. Сейчас можно выйти на улицу, кликнуть свидетелей распятия Христа, так сразу человек двадцать набежит и все будут громко доказывать, что это они были там в первых рядах, всё видели и всё помнят так, как будто это произошло сегодня или же вчера вечером. А тех, кто открывает себе чакру и путешествует по космосу посредством Вселенского разума, наберется процентов тридцать от всего здравомыслящего населения. То, что мне говорил директор банка, похоже на бред сумасшедшего, но там находился как бы наш коллега, бывший пограничный полковник Северцев.
Служба безопасности всегда жила на подсосе от пограничников. Исстари повелось, что пограничная стража это было нечто особое, постоянное и боеготовое войско, удерживающее супостата на границах, пока царь с основным войском не подойдет. Даже название ему дали особое – Отдельный корпус пограничной стражи. Тогда же и появились у них зеленые фуражки. Корпус находился в ведении Министерства финансов, но в военное время он мог поступить в распоряжение Военного министра. Все в корпусе было свое – боевая подготовка, финансирование, разведка и контрразведка. И люди туда отбирались не абы как, а проходили проверку на три ряда. Неграмотных на службу туда не брали. К слову сказать, отец Генерального штаба Билбордии генерал лейтенанта Еникина Антона Ивановича, был майором пограничной стражи, где из крепостного рекрута выслужился в фельдфебели, а потом и получил офицерский чин. Пограничники знали все, что творится в приграничных районах Билбордии и в сопредельном приграничье. Кто же вслепую охраняет границу.
После революции все как бы осталось на своих местах. В марте 1918 года при Наркомате финансов Билбордии было создано Главное управление пограничной охраны, в 1919 году переданное в ведение Наркомата торговли и промышленности. В ноябре 1920 года ответственность за охрану границы Билбордии была передана Особому отделу ВЧК. В сентябре 1922 года был сформирован Отдельный пограничный корпус войск ОГПУ. С июля 1934 года Главное управление пограничной и внутренней охраны НКВД Билбордии, а позже КГБ и ФСБ.
Вот времена были. Все в одной конторе, только фуражки разные. Надел зеленую фуражку – уже пограничник, надел фуражку с васильковым верхом и краповым околышем, и ты уже лагерный вертухай или оперативный сотрудник НКВД. Надел фуражку с темно-синим верхом и голубым околышем – и ты уже милиционер со свистком. Но пограничники всегда были на особом счету и в НКВД по своей воле не переходили. А уж в послевоенные годы ко всем сотрудникам КГБ относились как к пиджакам, которые вставляют палки в колеса охраны государственной границы. И полковник этот отставной тоже носом будет вертеть, считая себя выше сотрудника федеральной службы безопасности.
Сейчас пока один нерешенный вопрос. Докладывать или не докладывать центральному руководству о том, что созывается совместное совещание по расследованию убийств в гостинице «Lissabon»? Доложу позже. Доложишь заранее, направленцы с шеи не слезут, каждый будет торопиться раньше всех доложить и ходить гоголем, вот я какой, раньше всех узнал и доложил. И ведь, зараза, еще и опошлит тех, кто информацию добыл. Сволочь на сволочи сидит в каждом управленческом звене. Да и в нашем управлении тоже самое. Каждый старается выслужиться и пораньше доложить по обстановке или стукануть на начальника. Тут тоже нужно быть острожным, частенько доносы возвращаются обратно, тому, на кого был написан донос. При докладе информации надо изловчиться и доказать, что эту информацию добыл ты, а не кто иной. И еще. Стоит чуть-чуть замешкаться, как кто-то другой доложит подготовленную тобой информацию и будет на коне, потому что начальнику она тоже нужна, чтобы доложить наверх и показать, что он не зря штаны просиживает и получает большие деньги. У нас даже анекдот такой есть. Чекистский. Сидят в камере два зека. Один из них сидит за лень. Как так? Очень просто. Сидели с другом и рассказывали политические анекдоты. Он решил с утра донести на друга, а друг не поленился и вечером доложил в НКВД.
Ладно, утро вечера мудренее. Завтра и будем думать, что из рассказанного нам мы будем докладывать.
Внезапно зазвонила «вертушка» высокочастотной правительственной связи. Звонил директор ФСБ:
– Ты, когда будешь докладывать, что завтра у вас совещание в банке по гостинице «Lissabon»?
Во бляха муха, совещания еще не было, а уже директор звонит по результатам. Докладываю:
– Не поверите, товарищ директор, вот руку к аппарату протянул, чтобы позвонить, а тут ваш звонок.
– Смотри, – грозно сказал директор, – у меня все схвачено, лучше, если доклад последует от тебя, а не от кого-то другого.
– Так точно, доложу сразу, – сказал я и положил трубку.
– Так-так, – подумал я, – менты уже постарались, припомним им это. Или это бандюганы уже всех оповестили?
Мент
Задолбала эта гостиница. Как только начали её строить, так сразу кровь пролилась, а потом всё началось. И одни висяки («вися?к», «вися?чка», «глухарь» – преступление, вероятность раскрытия которого крайне мала). А начальство всё долбит, ты чего снижаешь раскрываемость по всему управлению. Потом криминал начинает косо смотреть, подозревая, что это мы потихоньку уничтожаем его, а в судах почти все дела почему-то разваливаются, преступники выходят на свободу и фигушки показывают моим милиционерам. Сами понимаете, какая законность у нас в стране. Всё так переплелось, что неизвестно, кто борется, против кого борешься ты и вообще непонятно, кто же стоит за всей этой борьбой, правда или кривда. Сегодня никто об этом не узнает. Но если начнется революция, то всё скрываемое вытащат наружу и тогда будет понятно, кто и за кого кровь проливал. Опять же всё будет зависеть от того, какая будет революция. Если пролетарская революция, то движущей силой будет люмпен-пролетариат, то есть самый настоящий криминал, который и займет главенствующее место в диктатуре пролетариата и всё будет так же, как и было. Как в 1917 году написали законы, защищающие преступников от честных людей, не имеющих права на защиту своей жизни и жизни своих близких, так оно всё так и будет.
Хуже, если революция будет демократическая и бескровная. Если демократы соберутся вместе и заставят власть провести честные выборы, то существующий режим может рухнуть быстро и навсегда. Вот тогда демократы и проведут люстрацию, то есть вычистят все органы власти, систему образования и средства массовой информации от скрытого криминала и сторонников сгнившего режима, и через пару месяцев в стране всё будет тихо и спокойно, как будто так было всегда.
Не сомневайтесь, всё так и будет. Смотрите. Кто мог поверить, что ненависть билбордян к краинцам достигнет пика за несколько месяцев. А вот случилось это, и никто отрицать не будет. Когда билбордянским гражданам через каждое информационное окно стали вливать информационную блевотину о том, что на Краине все бендеровцы, а они все фашисты и сотрудничают с Вашингтоном, чтобы захватить Билбордию, то и аннексия Рыма в пользу Билбордии прошла безболезненно, но вот аннексия Востока и Юга Русины захлебнулась в протестах тех же русинцев и билбордян, которые проживают там. И началась откровенная война. Да что я вам рассказываю. Всё это об стенку горох. Вы сами всё это знаете, да только национальная гордость великобилбордян не даёт вам самокритично отнестись ко всему происходящему на Краине. А если, к примеру, та же Бесня или Тыкутия с Мурятией заявят о том, что они самодостаточные суверенные и независимые республики и потребуют, чтобы все члены ООН признали их, то через неделю бомбардировщики и артиллерия в центрах этих республик камня на камне не оставят и все будут удовлетворенно кивать этому, потом средства информации докажут, что это были скрытые бенедеровцы и фашисты, которые при поддержке Вашингтона хотели захватить всю Билбордию и что они всех билбордян постоянно называли какими-то обидными словами. И вся Билбордия в едином порыве бросится на войну с этими сепаратистами.
Так Восток и Юг Краины – это билбордянские территории возразите вы мне и будете правы, но сейчас-то они являются территорией другого государства. И не надо говорить, что это государство не состоялось и прочую ерунду. Это не наш метод. Этот метод был придуман товарищами Гитлером, Розенбергом, фон Риббентропом и вложен в умы граждан товарищем Геббельсом. Спросите, какие же они товарищи? Да самые настоящие товарищи. Партайгеноссе из разных партий. На приеме по случаю подписания «Договора о дружбе и границе» с Германией 28.09.1939 Стулин представил Лаврентия Мерия, главу комиссариата внутренних дел и главу ГПУ Иоахиму фон Риббентропу словами: «…Это – наш Гиммлер!» А в телеграмме Гитлеру в декабре 1939 года он же писал: «Дружба народов Германии и Билбордии, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной». С кем поведёшься, от того и наберёшься. Бациллы и вирусы – это самые живучие существа на планете. От вирусов и бактерий пошла жизнь на земле, и они же живут и здравствуют в каждом живом организме. Где-то они побеждают и триумфально шествуют, вгоняя организм в гроб и перебираясь разными путями из умершего организма в живой. Успешно борются с разного рода антителами в противовирусных сыворотках, меняя свое обличие от фашизма и коммунизма к либерал-демократизму или национальному миру, разбросанному по всей планете. У китайцев каждый китаец, где бы он ни был, это хуацяо – мост в Китай. У поляков каждый носитель польской крови и языка может назвать себя поляком и будет тепло встречен на исторической родине. Билбордяне создали свой Билбордский мир, простирающийся так далеко, что даже Чингисхан со своими ордами окажется в меньшинстве перед этим миром. Только этот мир настолько разобщен и многолик, что существует только лишь в мозгах кремлевских обитателей, живущих как бы на другой планете и не знающих о том, что же делается в стране.
Спросите, откуда я все это знаю? Знаю. По должности положено. По уровню доступа к секретной информации. А у нас вся информация секретная.
Только я подумал о том, что нужно будет взять для завтрашнего совещания в банке, как зазвонила «вертушка» высокочастотной правительственной связи. Звонил министр внутренних дел:
– Ты, когда будешь докладывать, что завтра у вас совещание в банке по гостинице «Lissabon»?
Нихуясе, совещания еще не было, а уже министр звонит по результатам. Делать нечего, говорю так бодрячком:
– Не поверите, товарищ министр, вот руку к аппарату протянул, чтобы позвонить, а тут ваш звонок.
– Смотри, – грозно сказал министр, – у меня все схвачено, лучше, если доклад последует от тебя, а не от кого-то другого.
– Так точно, бу сде (сокращенное – будет сделано), – отчеканил я и положил трубку. С министром учились в одной группе в школе милиции и иногда в отношениях проскальзывали нотки сибирской школы.
– Так-так, – подумал я, – феэсбэшники постарались, припомним им это. Или это бандюганы уже всех оповестили?
Корепан
Криминальный авторитет и смотрящий по региону Корепан был законником новой формации. И своё погоняло, это по-старому, а по-новому – псевдоним выбирал сам и переводилось оно, то есть он, с иностранного языка как старший над корешами – пан над корешами – Корепан. Новая поросль авторитетов уже не ботала по фене (фе?ня – язык, созданный в Билбордии бродячими торговцами офенями для общения «не для чужих ушей». Впоследствии язык был перенят уголовной средой, и сейчас феней называется воровской жаргон, разговаривать на таком языке – «ботать по фене»), а разговаривала самым нормальным человеческим языком, не чураясь знания и применения иностранных слов, а также и знания этих языков для общения. Да и уголовно-тюремная романтика осталась представителям старой формации, промышлявшими разбоем на большой дороге, бандитизмом, квартирными грабежами да вспарыванием сейфов у зажиточных предпринимателей. Различия между старой и новой формациями были точно такими же, как различия между католиками и протестантами, между суннитами и шиитами. Есть небольшие отличия, но вражда смертельная.
Новая формация – это совсем не то, что было при советской власти. Это то, чего добивалась американская мафия во все годы своего существования. В Америке итальянцы и афроамериканцы, (кстати, а почему итальянцев не называют италоамериканцами или ромариканцами?), а у нас представители всех бывших союзных республик. Мафия везде национальна. Весь вопрос в гражданственности. А новая формация есть формация гражданственная, чтущая законы государства и добывающая средства легальными путями. В большинстве случаев. Потому что не все каналы поступления средств можно открывать, так как связь между старым и новым криминальным миром была достаточно крепкая.
Корепан не был авторитетом, короновавшимся в тюрьме. Он был назначенцем нового мира и не был украшен татуировками с колоколами и надписями типа: «Не забуду мать родную», БОСС (был осужден советским судом), КОТ (коренной обитатель тюрьмы), ЗЛО (за все лягавым отомщу). У него вообще не было никаких татуировок, и он имел высшее образование. Боссы направили его на учебу, чтобы он, как юрист, защищал их интересы и был перспективным кандидатом на занятие самой высшей должности в стране. А что? Грабить так банк, а спать так с королевой.
Он был молодым хулиганом, но был нещадно бит паханом и отправлен в университет на юридический факультет. Сейчас он руководитель крупной юридической конторы и смотрящий над целым регионом. Конечно, новое положение обязывало ко многому, но маленькие слабости позволительны многим. Дома у Корепана была отдельная комната, в которую он заходил только сам и не пускал никого. Что такое одна комната в огороженном трехэтажном особняке в заповедном лесу на берегу озера с причалом, купальней и катером, на котором так приятно пронестись по ровной глади воды. С высокопоставленными соседями Корепан старался не общаться, да и они, местные нувориши и чинуши, тоже не стремились к общению с выскочкой-адвокатом.
В минуты лирического настроения он заходил в свою комнату и любовался коллекциями орденов и медалей, новоделов купленных прямо в коллекционных ящиках, коллекциями часов всех времен и народностей, пусть и подделки, но выглядят здорово, оружием, драгоценными перстнями и портретами в виде римского патриция, генерала Отечественной войны двенадцатого года, генерального прокурора, маршала Советского Союза, мраморным бюстом в виде Юлия Цезаря. В платяном шкафу висели все эти мундиры с орденами и как приятно надевать их, позвякивая тяжелым металлом. Кто его знает, возможно, через какое-то время он достигнет таких высот, когда спрятанные мундиры станут его повседневной одеждой. А что? Будет президентом и введет в обращение мундиры с эполетами. Кремлевский полк уже переодели, чего же всю армию не одеть. Ностальгия по царизму и самодержавию должна удовлетворяться в билбордянском народе. Без царя в голове билбордский народ никуда не годен. Ему бы крепостное право да порки на конюшне, вот тогда бы он воспрял. Крепостное право – это та духовная скрепа, которая объединяла весь билбордский народ на свершения великие. Например, на войну с Наполеоном. Новые Черепановы и Ползуновы, Кулибины, Павловы с Менделеевыми. Ну и что с того, что Менделеев с Павловым не были крепостными? Мы бы их закрепостили и на Билбордию снова обрушился бы Серебряный век. Или Золотой.
Завтра будет совещание в подведомственном банке. Следак (жаргонное, следователь) приватный что-то нарыл в гостинице «Lissabon». Банкир весь трясется. Трупов там было наваляно порядком, похоже, что открылись следы и появились доказательства, кто это сделал. Боссы сказали, чтобы я все подробненько вызнал и сразу доложил им.
Велле Зеге Вульф
Честно говоря, мне надоело быть каким-то бессмертным Пророком, Мессией, Творцом, Антихристом, Судьей и Наставником в одном флаконе. Почему не пожить просто так вот, как живут все эти куда-то спешащие и думающие о хлебе насущном и грядущих удовольствиях люди. У всех свои достоинства, недостатки и возможности, каждый борется за них и не любит, когда кто-то вмешивается в их жизнь. Все. С сегодняшнего дня я простой человек и буду жить как простой человек. Главное – забыть о том, что я всесильный. Я такой же беспомощный, как и все остальные люди. Сказав это, я почувствовал облегчение, как солдат, которому зачитали приказ об увольнении в запас. Нет никаких обязанностей, одни права. Мундирчик приготовлен, кейс в руках, фуражка набекрень и ничего, что ты в изуродованной форме выглядишь как деревенский придурок, главное – ты свободен. Правда, через три часа тебе захотелось покушать, но никто не бежит звать тебя в столовую, где сидят твои сослуживцы и уплетают не шибко вкусную, но зато питательную пищу. Никто тебе и ничего не обязан и не собирается кормить, но у тебя есть право кормиться самому.
Так и я шел по улице Билбордтауна с видом демобилизованного солдата, не знающего, что ему надо и совершенно не представляющего, чем ему заняться. Кто ты такой? Никто и звать тебя никак. Это почему никак? Я – Велле Зеге Вульф! Так вот прямо так подойдешь к кому-то и назовешься этим именем? Все сразу скажут, что ты пациент дурдома, да еще и скорую психиатрическую помощь вызовут. Это точно. Тогда я буду Владимир Захарович Волков. Звучит просто, но достаточно изысканно. И одет я вполне прилично.
Я шел по улице и как-то по-новому смотрел на окружающий меня мир. Он стал мне ближе, роднее, что ли, и все люди, шедшие мне навстречу, были как бы моими родственниками или хорошими знакомыми. Я улыбался им, а они мне совсем не улыбались. Все хмурые и сосредоточенные, а одна девушка даже покрутила пальцем у виска. Ничего не сделаешь, Билбордия.
– Эй, – я повернулся и увидел девушку, которая подманивала меня пальцем, выглядывая из прохода во двор дома.
Как добропорядочный гражданин, я поспешил на зов девушки, думая, что ей нужна моя помощь. Но пройдя пять шагов по подворотне, я почувствовал сильный удар дубиной по голове и упал. Если бы я был просто гражданином Волковым, то я вряд ли выжил от такого удара. Били насмерть. На какое-то время я снова превратился в Велле Зеге Вульфа, но не предпринимал никаких действий, ожидая продолжения городского приключения со мной.
Приключение продолжилось в пинках по голове и по животу. Били кованными ботинками. Специально ковали, чтобы забивать насмерть. Такие ботинки носят ультрарадикалы. Что радикальные фашисты, радикальные коммунисты, радикальные религиозники – все одинаковы. Все тоталитарные партии и религии суть есть выразители интересов люмпен-пролетариата и маргинальных слоев населения. Поэтому все государственные органы заполонены маргиналами всех сортов. Думаешь, что в нормальном обществе этого человека вряд ли бы допустили работать чистильщиком обуви на улице, а здесь он то директор департамента, а то и начальник областной охранки или краевого партийного абтайлунга или иерарх, и подчиненным для пожатия подаёт два пальца.
Убедившись в том, что я не подаю признаков жизни, молодые люди обшарили мои карманы и удалились, рассматривая диковинный бумажник с монограммой в виде перевернутой мухи. В бумажнике был только один неразменный червонец. Нет-нет, не золотая десятка с портретом последнего или предпоследнего билбордийского императора, а обыкновенная зеленая и железная монета достоинством в десять бордов, на которую не шибко что много можно купить, но прожить можно.
Бумажник был отброшен в сторону, а вот за обладание новым десятибордом разгорелась нешуточная драка. Четыре парня бились за нее насмерть как за редчайшую драгоценность на земле, которая стоит миллионы долларов и которую с руками оторвут на рынке.
Кованые ботинки, только что работавшие вместе на моем теле, стали работать по отдельности, увеча бывших друзей. Упавшего добивали вместе, а потом снова бросались друг на друга. Наконец, десятиборд оказался в руке порядочно избитого, но обессиленного парня. Он сидел, привалившись к стенке, и блаженно улыбался, глядя на зеленую монету. Грош ей цена, как и грош цена была их жизни. Жили как волки, так и подыхают как волки в чащобе миллионного города, никому не нужные и никто не придет к ним на помощь, потому что люди спешно проходили мимо подворотни, видя, что там кто-то дерётся.
Милая девушка, манившая меня в подворотню к своей банде, подошла к «победителю» и со всей силы пнула его в лицо. Было слышно, как что-то хрустнуло в его шее, и он опустил голову на грудь.
Раскрыв его окровавленную ладонь, она взяла десятибордовую монету, равную тридцати американским центам, и стала удивленно ее разглядывать, выискивая ту ценность, из-за которой произошла кровавая драка с пятью трупами, лежащими на земле.
Бросив монету на землю, она собралась идти прочь, но тут очнулся добитый ею «победитель», который схватил за ногу девушку и уронил ее на землю. В другой руке полумертвого человека был нож, который он втыкал в тело девушки, как в глыбу льда, карабкаясь по ней к ее голове. Жуткий крик распугал редких прохожих. Молча дерутся только пауки в банке. Все остальные звери либо рычат, либо кричат нечеловеческими голосами. Последний крик был сдавленным и скоро эти два тела затихли.
Я мог спасти эту девушку, но это было бы равносильно похищению маньяка-убийцы со скамьи подсудимых. Правосудие должно торжествовать в любом виде. Пусть даже в таком. А в суде Билбордии эта девушка получила бы условный срок как классово близкий элемент. Она же не из панк-группы Russy Piot и не из фигурантов «билбордного дела», протестовавших против нечестных выборов в стране. Те получают от власти по полной шкале ненависти, а к преступникам гуманность по высшей разметке. Да и что это за суды, если судьям приговоры спускают с верхних этажей власти.
Улица
Я поднял свой бумажник и вложил в него неразменный десятиборд. Я снова был простым билбордовским гражданином Владимиром Захаровичем Волковым. Избитым до полусмерти и еле держащимся на ногах.
Выйдя на улицу, я прошел по ней метров сто и сел на тротуар, привалившись к стене какого-то дома. Избитое в кровь лицо, разорванная одежда. По качеству одежды можно было определить, что это не опустившийся, а попавший в беду человек, по голове которого струится кровь, смачивая волосы и капая на воротник белой рубашки. Прохожие молча отворачивались или смотрели сквозь меня, как бы не видя. Создавалось ощущение, что вокруг меня нет никого, и я сижу один в пустом городе. Это, кстати, одна из причин высокой смертности в вашей стране. Человеку стало плохо и вместо того, чтобы помочь ему, все как курицы в курятнике, перепрыгивают через потерявшего сознание человека и несутся к тому зернышку, которое они разглядели где-то там вдали. Если и им станет плохо, то никто, как и они, не придёт к ним на помощь и они помрут от того, что им никто не помог.
Наконец, около меня появился страж правопорядка с надписью Polizei на спине. Странное решение высшего руководства о переименовании милиции в полицию в стране с повсеместным и устойчивым негативным отношением к царской полиции (жандармам) и полицаям – пособникам гитлеровских оккупационных властей.
Пропуская через себя всю информацию о стране моего временного пребывания, я вспомнил один художественный фильм на эту тему. Называется «Вызываем огонь на себя». И там господин Терех, местный полицай разглагольствовал, каким он должен быть при новой власти, называемой Ordnung:
– Народ меня должен бояться и ненавидеть, потому что власти нужен вот такой как я курво-полицай.
И он прав. Что же будет в стране, если к полиционерам будут относиться так же, как к своим гражданам, которые поставлены на их защиту? Они же полезут к ним искать защиту от произвола начальников и их сынков. Получится, что неприкасаемых не будет и всем придется подчиняться требованиям закона. Да кто же такое допустит? И где они возьмут столько людей, которые при такой вот работе будут еще по-человечески относиться к людям? То-то и оно.
