скачать книгу бесплатно
– Диковинно, – прозвучало трио голосов.
– А я сперва даже не понял, что это настоящий ребенок, – удивленно добавил кто-то.
– Не ты один тогда обознался.
Марго размышляла об этом все время, пока мужчины говорили о лодках и плотинах. Она думала о своих двенадцати дочерях и о своих внучках, одновременно досадуя на себя за такую невнимательность. Ребенок есть ребенок, живой или мертвый.
– Как же мы могли этого не заметить? – спросила она таким тоном, что всем им сразу стало стыдно.
Они задумчиво направили взоры в темные углы комнаты и предались воспоминаниям. Они мысленно восстанавливали картину появления искалеченного незнакомца в дверях трактира. Они вновь переживали шок и пытались припомнить детали, которым не уделили внимания в ту минуту. Это походило на сон, на ночной кошмар. Пришелец показался им персонажем страшной сказки: чудищем или вампиром. А девочку они приняли за куклу или манекен.
И тут дверь открылась, как было и в тот раз.
Бражники сморгнули свои воспоминания и увидели следующее:
То была Рита.
Она стояла в дверях, как прежде стоял чужак.
И держала на руках мертвую девочку.
Снова? Неужто время пошло вспять? Или они перебрали с выпивкой? Тронулись умом? Слишком много всего произошло, чтобы их рассудок мог разом это переварить. И они молча ждали, когда мир вернется на круги своя.
Труп девочки открыл глаза.
Голова ее чуть повернулась.
Ее взгляд прошелся по комнате волной – настолько сильной, что каждый глаз уловил ее колебания, каждая душа качнулась, подобно лодке у причала на волне от проходящего судна.
Они потеряли счет времени, а когда молчание было наконец нарушено, это сделала Рита.
– Ничего не понимаю, – сказала она.
Это был ответ на те вопросы, которые не смогли задать онемевшие от изумления зрители, а заодно и на те, которые не могла толком сформулировать сама Рита.
Когда они наконец почувствовали, что их языки по-прежнему находятся во ртах и еще способны шевелиться, Марго сказала:
– Дайте-ка я заверну ее в свою шаль.
Рита предупреждающе подняла ладонь:
– Не стоит согревать ее слишком быстро. Она очнулась после долгого пребывания на холоде. Возможно, будет лучше, если ее тело приспособится к нормальной температуре постепенно.
Женщины уложили малышку на подоконник. В ее лице не было ни кровинки. Тело оставалось неподвижным; лишь глаза моргали и оглядывали зал трактира.
Речники, батраки и гравийщики, молодые и старые, с жесткими ладонями и покрасневшими пальцами, с немытыми шеями и тяжелыми подбородками, – все подались вперед на стульях и с сочувствием уставились на бедное дитя.
– Ее глаза закрываются!
– Она снова умирает?
– Видишь, она делает вдох?
– Ага, вижу. А теперь выдыхает.
– И снова вдох.
– Она засыпает.
– Тише!
Они перешли на шепот.
– Мы мешаем ей спать?
– Ты можешь подвинуться? Я не вижу, дышит ли она.
– А так видишь?
– Да, вдыхает.
– И выдыхает.
– Вдох.
– Выдох.
Задние поднимались на цыпочки, чтобы через плечи передних заглянуть в круг света от свечи, которую держала Рита над спящей девочкой. Они следили за каждым ее вздохом и, сами того не замечая, начали дышать с ней одновременно, словно их общее дыхание могло превратиться в большие мехи, подающие воздух в детские легкие. И вся комната, казалось, расширяется и сжимается в такт этому дыханию.
– Хорошее дело – иметь ребенка, чтобы о нем заботиться, – мечтательно произнес худой батрак с багровыми ушами.
– Лучше не бывает, – согласились его приятели.
Джонатан не спускал глаз с девочки. Он бочком пробрался через толпу и стал рядом с ней. Неуверенно протянул руку и после кивка Риты дотронулся до мягкого локона.
– Как вы это сделали? – спросил он.
– Я ничего не делала.
– Тогда почему она ожила?
Рита недоуменно покачала головой.
– Может, это из-за меня? Я ее поцеловал. Чтобы разбудить, как принц в сказке.
И он приблизил губы к локону, демонстрируя, как это сделал.
– В реальной жизни так не бывает.
– Значит, это чудо?
Рита наморщила лоб, затрудняясь с ответом.
– Не ломайте над этим голову сейчас, – посоветовала Марго. – В мире полно вещей, которые кажутся загадочными в ночной тьме, но утро вечера мудренее. Малютке нужен сон, а не вся эта суета. Идем, Джонатан, для тебя есть работа.
Она вновь открыла заветный шкафчик, достала оттуда еще одну бутыль без этикетки, выставила на поднос дюжину рюмок и плеснула в каждую на дюйм крепчайшего напитка.
Джонатан с подносом обошел всех присутствующих и раздал им по рюмке.
– Дай-ка одну и своему отцу.
Джо обычно не пил спиртное зимой и в те периоды, когда его мучил кашель.
– Как насчет тебя, Рита?
– Я тоже выпью, спасибо.
Они дружно подняли рюмки и осушили их залпом.
Неужто они стали свидетелями чуда? Это было все равно что увидеть во сне горшок с золотом, а по пробуждении обнаружить его на своей подушке. Или как рассказать историю о сказочной принцессе, а по ее окончании заметить эту самую принцессу среди слушателей, тихо сидящую в уголке.
Почти час они провели в молчании, созерцая спящее дитя. Нашлось бы той ночью во всей стране место более интересное, чем «Лебедь» в Рэдкоте? И каждый из них впоследствии мог сказать: «Я присутствовал при этом».
В конечном счете Марго отправила их всех по домам:
– Ночь выдалась долгой, и всем нам сейчас будет полезно немного вздремнуть.
Остатки эля в кружках были допиты, и завсегдатаи потянулись к своим пальто и шляпам. Они поднимались со стульев, пошатываясь под воздействием алкоголя и грузом спутанных мыслей, и шаркающей походкой брели к выходу. Прозвучали прощальные пожелания, дверь отворилась, и один за другим, поминутно оглядываясь, бражники исчезли в ночи.
История начинает расходиться
Марго и Рита приподняли спящую девочку и через голову стянули с нее рубашку. Затем тряпочкой, смоченной в теплой воде, обтерли ее тело, удаляя речной запах, хотя он все же сохранился в волосах. Девочка издала легкий удовлетворенный вздох при контакте с теплой водой, однако не пробудилась.
– И что ты за диковинка такая? – приговаривала Марго. – Вот бы знать, что тебе снится.
Она принесла детскую ночную рубашку из тех, что держала в доме на случай визита внучек, и женщины совместными усилиями продели маленькие руки в рукава. Девочка продолжала спать.
Тем временем Джонатан помыл и вытер посуду, а Джо убрал дневную выручку в тайник и подмел пол. При этом он в углу наткнулся на кота, ранее незаметно проникшего в помещение. Потревоженный тычком швабры, кот выбрался из тени и через всю комнату проследовал к очагу, где еще тлели угли.
– Даже не надейся тут устроиться, – сказала коту Марго, но ее муж вступился за животное:
– На улице убийственный холод. Позволь ему остаться только на одну ночь.
Рита уложила девочку на вторую кровать в постоялой комнате, по соседству с бесчувственным мужчиной.
– Я останусь тут до утра и пригляжу за обоими, – сказала она и отвергла предложение Марго принести для нее раскладушку. – Меня вполне устроит кресло. Я привыкла дремать сидя.
Вскоре в доме все успокоилось.
– Тут есть над чем задуматься, – пробормотала Марго, пристраивая голову на подушке.
– Что есть, то есть, – отозвался Джо.
И оба шепотом продолжили обмен мыслями. Откуда они взялись, эти чужаки? И какими судьбами очутились здесь, в трактире «Лебедь»? Что именно произошло с девочкой? Джонатан назвал это «чудом», и теперь его родители попробовали это слово на вкус. Оно много раз попадалось им в библейских текстах применительно к невероятным вещам, происходившим невероятно давно в краях столь отдаленных от Рэдкота, что само их существование тоже казалось невероятным. Ну а здесь, в трактире «Лебедь», с этим словом ассоциировалась разве что фантастически малая вероятность того, что старый мастер Безант однажды полностью расплатится по накопившимся счетам: воистину это было бы чудом из чудес. Но сегодня, в день зимнего солнцестояния, в рэдкотском трактире «Лебедь» это слово приобрело совсем другую значимость.
– Из-за мыслей об этом у меня сна ни в одном глазу, – посетовал Джо.
Но чудеса чудесами, а супруги очень устали. Половина ночи уже была позади, и они задули свечу. Тьма сомкнулась над ними, и почти сразу их беспокойство сменилось глубоким сном.
Меж тем в постоялой комнате на первом этаже, где лежали ее пациенты, мужчина и девочка, Рита бодрствовала, сидя в кресле. Мужчина дышал медленно и шумно. Каждый раз, входя в его легкие или покидая их, воздух должен был прокладывать путь через распухшие мембраны и забитые подсохшей кровью проходы, которые за последние часы дважды претерпели изменения – в результате перелома и выправления носа. Неудивительно, что теперь звук его дыхания напоминал визг пилы по твердому дереву. В моменты затишья между его вдохами и выдохами можно было услышать легкое дыхание ребенка. А позади обоих одним бесконечно долгим выдохом поднимался пар над речной водой.
Ей нужно было поспать, но более того она нуждалась в уединении, чтобы поразмыслить. Обстоятельно и бесстрастно она восстанавливала в памяти свои действия в ходе двух осмотров тела девочки, отмечая все признаки, на которые ее учили обращать внимание при таких процедурах. Где она допустила ошибку? Один, два, три раза она разобрала все это в подробностях. И не выявила никаких ошибок.
В чем же тогда было дело?
Поскольку научный подход ничего не прояснил, Рита обратилась к своему практическому опыту. Случалось ли ей прежде сомневаться в том, жив пациент или мертв? Известно выражение: «человек у порога смерти», как будто существует реальная линия между жизнью и смертью, перед которой может какое-то время стоять человек. Но в подобных обстоятельствах у нее никогда не возникало трудностей с определением, по какую именно сторону порога находится пациент. Как бы далеко ни зашла болезнь, как бы плох ни был пациент, он оставался живым вплоть до самого момента смерти. Не было никакой задержки при переходе из одного состояния в другое. Не было никакой промежуточной фазы.
Ранее Марго отправила всех спать, исходя из правила, что утро вечера мудренее. Рита была с ней согласна и сама так поступала в разных сложных ситуациях – но только не сейчас. Терзавшие ее вопросы имели отношение к человеческому телу, а оно должно подчиняться законам природы. Все ее знания указывали на то, что случившееся просто не могло случиться. Умершие дети не возвращаются к жизни. Стало быть, одно из двух: либо этот ребенок не был жив сейчас (она напрягла слух и отчетливо различила слабое дыхание), либо он не был мертв тогда. В который уже раз она перебирала в памяти все признаки, выявленные при осмотрах. Восковая бледность. Отсутствие дыхания. Отсутствие пульса. Отсутствие зрачковых реакций. Мысленно вернувшись во флигель, она удостоверилась, что ничего не упустила. Признаки смерти были налицо. Она все сделала правильно. Но тогда как объяснить дальнейшее?
Рита закрыла глаза, чтобы лучше думалось. За ее плечами были десятки лет работы медсестрой, но ее знания этим не ограничивались. Долгие вечера она проводила за книгами, изучала руководства по хирургии, труды по анатомии и фармакологии. А ее практический опыт помог этому бурному потоку информации сочетаться с глубокой и тихой заводью осмысления. Теперь она могла использовать сугубо книжные знания наряду с теми, что приобрела в процессе работы. Речь не шла о мучительных поисках истины или попытках свести воедино теорию и практику. Она просто ждала – со смесью тревоги и радостного предвкушения ждала, когда вывод, постепенно формирующийся в глубинах ее сознания, сам собой всплывет на поверхность.
Законы жизни и смерти в том виде, как она их изучила, отнюдь не были всеобъемлющими. И в жизни, и в смерти было еще немало того, о чем не ведала медицинская наука.
И вот сейчас как будто отворилась дверь, маня ее к новому знанию.
Опять ей недоставало Бога. Раньше она делилась с Ним всем. С детства привыкла обращаться к Нему с каждым вопросом или сомнением, с каждой радостью и победой. Он был рядом с ней в процессе познания, Он ежедневно помогал ей в работе. Но сейчас Бога с ней не было. И эту проблему ей предстояло решать самой.
Что же ей делать?
Она прислушалась. Дыхание девочки. Дыхание мужчины. Дыхание реки.
Река… Следует начать с нее.
Рита зашнуровала ботинки, надела и застегнула пальто. Покопалась в своей сумке, достала оттуда одну вещицу – узкую и длинную жестяную коробочку, – сунула ее в карман и тихонько вышла из дома. Зябкая тьма растекалась повсюду за кругом света ее фонаря, а этого света едва хватало, чтобы разглядеть края дорожки. Вскоре Рита сошла с нее на траву и, руководствуясь скорее интуицией, чем зрением, направилась к речному берегу. Сквозь пуговичные петли и жиденький вязаный шарф просачивался холод. Она проходила через клубы теплого пара от собственного дыхания и чувствовала, как пар оседает влагой на лице.
Вот и лодка, лежит перевернутая на траве. Рита стянула перчатку и осторожно нащупала пальцами рваный край борта, а затем плоское днище и на него поставила свой фонарь.
Она извлекла из кармана коробочку и несколько секунд подержала ее в зубах, пока – невзирая на холод – подбирала подол юбки и комом запихивала его в тот же карман, чтобы не замочить одежду, приседая. Перед ней расстилалось темное пространство реки. Она потянулась вперед и вниз, и ледяная вода обожгла пальцы. Порядок. Открыв коробочку, она вынула оттуда тонкую стеклянную трубку с металлическим блеском на кончике. Поверхность воды в темноте была не видна, так что Рита на ощупь – вместе с рукой – погрузила трубочку в воду и подождала, считая секунды. Затем выпрямилась и со всей осторожностью, на какую были способны онемевшие пальцы, упрятала трубочку в защитный футляр. Обратно к трактиру она спешила как могла, не позаботившись даже расправить юбку.
В постоялой комнате она первым делом поднесла трубочку к лампе – достаточно близко, чтобы прочесть показания, – а потом достала из сумки блокнот с карандашом. И записала температуру воды.
Не бог весть что, конечно. Но хоть какое-то начало.
Она взяла девочку с кровати, перешла к креслу и села, поместив ее к себе на колени. Детская голова пристроилась у нее на груди. «Я сейчас все равно не засну, – подумала она, накрывая одеялом себя и малышку. – Только не после всего этого. Только не в этом кресле».
В процессе этих приготовлений к бессонной ночи, сопровождаемых резью в глазах и болью в пояснице, Рите вспомнилась святая, в честь которой она была названа. Святая Маргарита посвятила свое целомудрие Господу и была так решительно настроена против брака, что предпочла жестокие пытки замужеству. Она считалась покровительницей беременных женщин и деторождения. В своей монастырской юности, стирая грязные, окровавленные простыни и омывая тела женщин, умерших при родах, Рита испытывала облегчение при мысли, что ей самой суждено будущее невесты Христовой. Никогда ей не придется страдать, выталкивая из своего лона младенца. С Богом она распрощалась, но ее приверженность целомудрию осталась неколебимой.
Она закрыла глаза и обхватила руками девочку, которая привалилась к ней всем своим сонным весом. Рита чувствовала, как расширяется и сокращается грудная клетка при дыхании, и постаралась дышать в унисон, так чтобы ее выдох совпадал со вдохом ребенка, а вдох – с выдохом, заполняя освобождаемое пространство. Ею овладело какое-то необъяснимо приятное чувство, и в полудреме она попыталась найти ему объяснение, однако не смогла.
