Жизнь бьет ключом

скачать книгу бесплатно

– Ай эм фром Раша, – призналась я, делая все возможное, чтобы он понял, какое у меня дурное произношение.

– Вы – к Лике? – спросил он уже по-русски.

Причем надо отдать ему должное, для садовника он неплохо владел иностранными языками. Это заставило меня усомниться в том, что он садовник.

Он протянул мне ладонь и представился:

– Родни Эванс. Муж Лики. Извините, но ее сейчас нет в Нортон-Бее. Она уехала погостить к моей матери.

– Какая жалость! – воскликнула я, пытаясь обнаружить в его симпатичном лице хоть какие-то намеки на злодейство. Увы, он вел себя вполне спокойно и, кажется, совершенно безмятежно. Более того, он мне доверял и даже вызвал в моей душе нечто подобное раскаянию за то, что я его так подло обманываю.

– Надеюсь, что вы не очень огорчены, – развел он руками.

– Меня просили передать ей небольшую посылку. А Лику я знаю совсем немного, – призналась я. – Хотя, если честно, мне бы очень хотелось с ней увидеться.

– Может быть, она скоро приедет, – предположил он.

Он стоял, явно ожидая, что я покину его сад, выяснив, что интересующей меня особы здесь нет. Я в нем никаких чувств не вызвала, что меня даже немного обидело. Поэтому я решила действовать сама. Раз меня не хотят обольщать, придется заняться этим самой. Рискуя показаться навязчивой, я изобразила детскую, наивную, чистую улыбку и произнесла:

– Знаете, я так устала с дороги, и мне очень хочется кофе.

Он кивнул и пригласил меня в дом. Я непринужденно проследовала за ним, обдумывая, как же все-таки мне вызвать его на откровенность. К моей красоте он был равнодушен. Или умело скрывал, что я его интересую.

Мы оказались в скромно обставленной гостиной, и он, пробормотав неизменное «sorry», исчез. Глядя вслед его удаляющейся высокой фигуре, я была вынуждена признать, что он скорее похож на симпатягу Нэша Бриджеса, чем на замусоленный образ американского копа с квадратной челюстью и таким же квадратным лбом. Он мне понравился. То есть вернее было бы заметить, что детектив Иванова попала под обаяние данного индивидуума. И начала думать, что все в полном порядке.

Ну как мог этот очаровательный человек быть тем самым садистом, про которого мне рассказывали Сережа и Розалия?

К моменту, когда он появился с кофе и небольшими бутербродами с тунцом, я уже почти на сто процентов уверила себя, что Лика действительно отдыхает у его матери. Потому что, как он заметил, любое лечение изнурительно и человеческий организм после этого нуждается в перемене обстановки и покое.

Мы болтали о самых незначительных вещах, начиная от экономики в России и кончая его садом. Старательно избегали говорить о Лике. Незачем афишировать свой повышенный интерес к ее персоне. В мой тщательно созданный образ не вписывался серьезный интерес к малознакомой девушке.

Через полчаса, когда я поняла, что дорожку к нему я уже протоптала – теперь, встретив меня на улице, он будет вынужден по крайней мере поздороваться, я приготовилась уходить. И в этот момент зазвонил телефон, быстро нарушивший всю мою безмятежность.

* * *

Род поднял трубку и сначала посмотрел на меня вопросительно. Я сделала вид, что не понимаю ни слова, и уставилась в окно, где в глубине самшитовой аллеи виднелась белая ажурная беседка.

– Я слушаю, – вполголоса проговорил он. Потом нахмурился. Еще раз посмотрел на меня с опаской, из чего я заключила, что разговор, который он ведет, не для посторонних.

Я встала и подошла к окну, продолжая рассматривать аллею.

Он успокоился, поняв, что его беседа не представляет для меня никакого интереса. К тому же я ведь ничего не понимаю по-английски. Улыбнувшись мне, он поймал мою ответную, немного равнодушную улыбку и продолжал разговор вполголоса. Иногда вежливость способна изрядно навредить человеку. В данный момент именно его вежливое нежелание оставить меня в одиночестве сыграло с ним злую шутку.

Я прекрасно слышала весь разговор, который оказался для меня небезынтересным.

Когда он положил трубку, я уже стояла у выхода, нервно поглядывая на часы. Надо сказать, делала я это на протяжении всего разговора. Чтобы не вызвать неуместных подозрений.

– Извините, что задержал вас, – приложил он руку к груди, как верный рыцарь, – проблемы на службе.

– Ничего, – улыбнулась я, – и вы сами пострадали от моей навязчивости.

– О нет, что вы! С такой очаровательной девушкой одно удовольствие встретиться… еще раз.

Я вскинула брови. Наконец-то.

– Думаю, у нас еще будет шанс встретиться, – промолвила я и двинулась к выходу.

Честно говоря, мне хотелось бежать. Потому что то, что я сейчас узнала из телефонного разговора, требовало осмысления, разложения по полочкам и скорейшего обдумывания дальнейших действий.

Оказывается, Родни Эванс и сам не знал, где находится его жена!

Глава 3

– Что ты хочешь этим сказать?

Розалия вытаращилась на меня с изумлением.

– Из разговора я поняла, что Родни не знает, где и в каких широтах находится его жена.

– А с кем же он разговаривал?

– Не знаю, – пожала я плечами, помешивая трубочкой коктейль, – честное слово. Мне показалось, что он разговаривал с моим коллегой.

– С кем? – не поняла меня Розалия.

– С частным сыщиком, – пояснила я, – и это делает ситуацию вообще загадочной. Ну зачем копу нанимать сыщика?

Розалия растерянно покачала головой:

– Понятия не имею… Слушай, а если…

Она замолчала.

– Если что? – рискнула спросить я, поскольку напряженное молчание начинало меня нервировать.

– Если он ее убил, а теперь заметает следы?

– С помощью частного детектива? Глупости.

– Нет, – терпеливо начала объяснять мне Розалия, – он как бы пытается отвести подозрения. Вот, я ведь ищу свою жену. Даже детектива нанял. А жена лежит где-нибудь под рододендроном.

– Вот почему у него такие великолепные рододендроны, – съязвила я, – и вообще садик симпатичный. Он, оказывается, просто удобряет его свежими трупами. Маленький секрет для садоводов.

– Таня, ну как ты можешь? – испуганно перекрестилась Розалия.

– Если бы он действительно хотел замести следы, как ты выражаешься, было бы куда проще объявить розыск. И сидеть в слезах под статуей Свободы, чтобы вокруг знали, как ты искренне переживаешь утрату своей неверной супруги, исчезнувшей невесть куда и невесть с кем. А он пытается все сохранить в тайне. Понимаешь?

Розалия явно ничего не поняла, но кивнула. Чтобы я к ней не приставала.

– Поэтому все как раз складывается в его пользу, – продолжала я рассуждения сама с собой, – он действительно не знает, куда смылась наша Лика. Обнародовать свой позор не хочет. Плюс ко всему ищет ее, но пока у него это не получается.

– И слава богу, – выдохнула моя пессимистичная подруга, – потому что если он ее найдет…

– Убьет и закопает под рододендроном, – меланхолично заметила я, заставив несчастную вздрогнуть. – Почему ты так уверена в худшем? Он что, избивал ее?

– Нет, – призналась Розалия, подумав.

– Тогда почему ты решила, что он так хочет от нее избавиться? Если бы он этого хотел, он бы просто собрал ее вещи и посадил в самолет, отлетающий в Россию.

– А брачный контракт?

Так. Вот про контракт мы не подумали. Вернее всего, меня в эти тонкости не посвятили участники этой историйки.

– А что у нас там с контрактом? – поинтересовалась я.

Розалия замялась. По ее лицу было видно, что она уже сожалеет о вылетевших словах. Ну надо же! Какие все милые. Ты, Танюша, расследуй это дело, а мы будем делать вид, что тебе помогаем. Но на самом деле чего-то не скажем.

– Ладно, – решилась она наконец, – этот идиотский контракт был составлен с помощью ее братца. Я толком не в курсе, что он придумал, но, насколько я знаю Сережу, он своего не упустит.

– А ты давно с ним знакома? – поинтересовалась я.

– С тех пор, как Лика сюда приехала. Знаешь, тут ведь русских почти нет. Это в Лос-Анджелесе полно твоих соотечественников, а Нортон-Бей – городок маленький и чисто американский. Поэтому Лика и я, да еще Денис – вот вся русская диаспора. Но Денис большую часть времени проводит в Калифорнийском университете. Так и получилось, что мы с Ликой стали очень близки.

– А Сергей? Он часто приезжал?

– Постоянно. Но куда чаще сюда приезжала его жена. Кстати, ты с ней знакома?

– Немного. И большого желания делать наше знакомство ближе у меня пока нет.

– Неприятная дамочка, – поморщилась Розалия. – И Лика ее не любит. А с Родни у нее сложились хорошие отношения. Сначала он тоже пытался избежать ее общества. А потом что-то их объединило… Но мы говорили о контракте, так?

Я кивнула.

– Кажется, там был пункт, по которому в случае развода Родни обязан содержать свою жену пожизненно. Особенно если она заболеет в Америке. Понимаешь, какой прикол? Ведь Сережа прекрасно знал, что у Лики порок сердца. Значит, запросто мог предположить, что Лика непременно заболеет.

– То есть вполне вероятно, что Родни оказался жертвой мошенничества?

– Нет, я бы так не сказала. Конечно, можно было предупредить, что Лика не здорова. Обман присутствовал. Большинство американцев, ищущих жену через брачное агентство, хотят получить женщину, способную, простите, нормально работать по дому и нормально рожать. Это для них главное. Понятие любви в Америке относится к пережиткам. Все очень практично. Это Билл такой романтический безумец, а Родни – человек земной. Конечно, у него очень изменилось отношение к Лике. Иногда мне казалось, что он ее ненавидит. Понимаешь, как-то раз я поймала его взгляд, направленный на нее. Он смотрел так, что у меня мурашки по коже бегать начали.

– Во-первых, возможно, он чувствовал себя обманутым. Во-вторых, в контрактах обычно оговариваются все детали. Разве нет?

– Оговариваются, – признала Розалия.

– Тогда я пока не вижу, почему этот контракт мог его так разозлить. Впрочем, возможно, ему действительно легче содержать сейчас одну Лику, чем тащить на себе еще и ее семейство. А насчет того, что его обманули… Ты бы скрыла от Билла, если бы была больна?

– У нас немного по-другому, – улыбнулась Розалия, – я от него никогда ничего не скрываю. Когда он вернется из Лос-Анджелеса, ты сама увидишь, какой он человек. Самое смешное, что они с Родни в юности были друзьями. А потом что-то произошло. Сейчас они, конечно, поддерживают отношения, но очень прохладные.

Я не стала выпытывать, что там у них произошло, потому что это не относилось к Лике. А меня в тот момент интересовала исключительно она. И Родни. Их взаимоотношения и некоторая загадочность поведения последнего.

Понять Родни можно было только с помощью личного контакта. Поэтому я не вслушивалась в дальнейшие рассуждения Розалии о ее Билле. Я обдумывала свой план поступательного внедрения в жизнь Родни Эванса. И попытки посмотреть на всю эту историю его глазами.

* * *

Это легко сказать – сяду и посмотрю на все глазами Родни. На самом-то деле можно вот так бессмысленно протаращить глаза в течение суток, а они все равно не станут глазами Родни. Чужая душа – потемки. О Родни я знала только, что у него две страсти – конюшня и садик. Странное сочетание… С одной стороны, получается этакий ковбой, хоть сейчас начинай съемку вестерна. И с его должностью помощника шерифа это вполне увязывается. А вот страсть к экзотическим растениям… В созданный мной образ сей факт вписывался плохо. Сначала человек скачет на мустанге, стреляя в преступников, – а потом мирно копается в розарии, выращивая сверхъестественный гибрид. Если сюда добавить предположение Розалии, что почву он удобряет исключительно свежими трупами убиенных жен, становится совсем непонятно. Что это за фрукт такой?

Я уже оделась в боевые доспехи и теперь придирчиво разглядывала себя в огромном зеркале – зачем подобное зерцало понадобилось маленькой плюшечке Розалии, не понимаю. Розовая маечка-топ весьма пикантно обнажала верхнюю часть моего плоского животика, а белые джинсы обтягивали мои стройные ножки, чью бесподобную красоту подчеркивали шузы на высоких каблуках. Волосы я распустила, дабы они могли радовать окружающих своим золотистым блеском и шелковистостью – пусть знают американцы-натовцы, с какой страшной силой им придется иметь дело, когда они встретятся со славянками. Моя красота вполне могла повергнуть ниц все мужское население Штатов, не то что какого-нибудь копа! Оставалось немного – войти в образ наивной девушки, еще не успевшей столкнуться с жестокой прозой жизни, а потому сохраняющей девственной свою душу. Девушка такая получилась у меня после нескольких взмахов кисточкой – все-таки в каждой женщине таится художник, способный в мгновение ока придать чертам или определенность, или, наоборот, лишить себя всяческой индивидуальности, тем самым позволив себе раствориться в окружающей среде, став почти незаметной, а следовательно, свободной.