скачать книгу бесплатно
Этот район был одним из удаленных: улица Шелковичная неуклонно вела вверх, и самые неудачливые из жильцов микрорайона обитали на верхотуре, откуда виден был весь город, а с правой стороны тянулся обрыв, огороженный бетонной стеной от греха подальше. Жили здесь простые смертные в панельных пяти- и девятиэтажках, построенных лет сорок назад.
Левая же сторона еще недавно являла собой дикие незаселенные дебри. Но где-то с середины девяностых годов начала обустраиваться: там появилась дорога, стали возводиться двух- и трехэтажные коттеджи с высокими заборами, за которыми обитали сильные города сего. В основном это были бизнесмены, газовики, чиновники и прочие счастливчики. Постепенно район превратился в закрытый поселок. Вот в этом поселке и проживал руководитель бюджетного отдела Константин Юрьевич Воропаев.
Дорога эта была мне хорошо знакома, и я вела машину на автомате. Времени было около восьми вечера, но в это время года было достаточно светло, только-только начинало смеркаться.
У поворота, ведущего собственно к коттеджам, стоял серебристый джип. Дверь его была приоткрыта, и водитель совмещал сразу приятное с полезным: наслаждался свежим весенним ветерком и высматривал меня. В том, что этот джип приехал по мою душу, я не сомневалась.
Притормозив, я посигналила, затем открыла окно и спросила:
– Меня ждете?
Скучавший за рулем водитель лет тридцати с небольшим бросил на меня довольно равнодушный взгляд, после чего ответил:
– Вас, если вы – Евгения Охотникова.
– Я – Евгения Охотникова, – подтвердила я. – Документы показать?
– Не надо, у меня есть ваше фото, – ответил он, чем, признаться, меня удивил.
Господин Воропаев явно подготовился ко встрече со мной. И если даже заполучил фотографию, следовательно, я была к нему несправедлива относительно того, что он не потрудился узнать обо мне получше.
– Поехали, – кивнул водитель и плавно тронулся с места.
Ехали мы совсем недолго – поселок был небольшим, и дорогу, проходившую по нему, можно было миновать за пять-десять минут. Дом Воропаева находился в самой глубине. Для того чтобы добраться до него, пришлось проехать вверх. Дом, несмотря на свои немаленькие размеры, терялся здесь. Этому способствовало как местоположение – сперва вверх, потом в низинку, так и окружавшие его заросли деревьев. Правда, сейчас они еще не были покрыты листвой, но ближе к лету, видимо, дом и вовсе утопал в них.
Ворота открылись, и мы оказались во дворе, где места было достаточно для целой автопарковки. Водитель заглушил мотор джипа, я последовала его примеру, после чего вышла из машины.
Между деревьев, которыми был усажен двор, пролегали аккуратные дорожки. Одна из них вела к крыльцу краснокирпичного дома. Возле него стояла женщина в униформе. Я заметила, что водитель кивнул ей, и женщина тут же прикрепила на лицо дежурную улыбку и произнесла:
– Добрый вечер. Константин Юрьевич вас ждет. Я вас провожу.
С этими словами она сделала приглашающий жест, повернулась и, поднявшись по ступенькам, провела меня в большую прихожую. Женщина уже повернулась, чтобы показать, где мне можно переобуться, и я уже заметила приготовленные явно для меня «гостевые» тапочки, однако в прихожей появился мужчина чуть старше среднего возраста, в сером костюме, с небольшой лысинкой, тщательно замаскированной аккуратной стрижкой. Внешности он был совсем невыразительной, этакой типично чиновничьей, прилизанной, казенной. Впечатление довершали классические ничем не примечательные очки на ничем не примечательных глазах. Я поняла, что это, скорее всего, и есть сам хозяин дома.
Моя догадка подтвердилась сразу же: мужчина шагнул вперед, оглядел меня, как мне показалось, оценивающе и одобрительно, и сказал:
– Константин Юрьевич. Добро пожаловать.
То есть представился и поздоровался одновременно. Фразы Константин Юрьевич при личном общении строил коротко, сухо, с использованием канцеляризмов, и я поняла, что это профессиональная привычка перекинулась на другие сферы его жизни. Но при этом он был вежлив и предупредителен, так что меня совершенно не напрягала такая его особенность.
Он пригласил меня пройти на второй этаж, где проводил в комнату, которая была, по всей видимости, его кабинетом – во всяком случае, обставлена была именно так: компьютерный стол, кожаный диван, офисный шкаф, заполненный не книгами, а папками с документами. Аскетичная такая обстановочка.
Воропаев сел в крутящееся кресло – видимо, за столом он чувствовал себя привычнее, – мне же предложил устроиться на диване. Я терпеть не могу кожаную обивку из-за ее скользящего свойства, но капризничать было неуместно.
– Итак, мне нужна ваша помощь. Спасибо, что приехали, – начал Константин Юрьевич.
– Охрана? – уточнила я. – Вам?
– Охрана. Но не мне, а моему сыну.
Я чуть нахмурилась и уточнила:
– Сын взрослый?
– Да, вполне. Окончил экономический университет.
– Так, ясно.
Уже хорошо, что не ребенок. Признаться, я не слишком люблю заниматься охраной маленьких детей – специфика особая, ответственности больше. Да и не чувствую я к деткам умилительной любви. Особенно выросшим в более чем обеспеченных семьях – капризные, избалованные, непослушные… Не все, конечно, но чаще всего.
– Константин Юрьевич, а теперь я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте. Четко и правдиво.
– Хорошо, – чуть удивленно согласился Воропаев.
– Это я к тому, что с телохранителем нужно быть откровенным, примерно как с врачом. Не скрывать никаких фактов, к которым у меня может возникнуть интерес. Это не любопытство – от этого зависит успех моей работы. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Да, вполне, – кивнул Воропаев.
– Отлично. Итак, самый главный вопрос: охрана нужна из каких соображений? Для поездки, переговоров, участия в некоем опасном мероприятии или, простите, чисто для понтов?
Воропаев нахмурился, а затем усмехнулся.
– Для понтов… – пробормотал он, качая головой. – Нет, что вы! Это глупое ребячество. К чему? Володя не нуждается в понтах.
– Понятно, я так и думала. Могу предположить, что основания для найма меня есть? То есть вы по какой-то причине опасаетесь, что ему что-то угрожает?
– Вам не откажешь в склонности к анализу, – похвалил меня Воропаев.
– Спасибо, но вы преувеличиваете. Анализ – все-таки не моя сильная сторона. Просто не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об этом, особенно если учесть вашу фразу о том, что речь идет о жизни и смерти. Что-то серьезное?
Воропаев посмотрел на меня доверительно.
– Иначе я не обратился бы к вам, – вздохнул он. – Возможно, я несколько сгущаю краски. Володя, кстати, именно так и считает. Но все же эти обстоятельства нельзя упускать из вида. Дело в том, что, как мне кажется, на него готовится покушение.
– Ого! Давайте-ка поподробнее.
Воропаев поводил плечами, похмурился и начал рассказ:
– Во-первых, ему разбили стекла в автомобиле. Ерунда, конечно, на первый взгляд. Хулиганство. Ребячество. Я бы так и решил, если бы не последовало продолжение. Сломали тормоза. Слава богу, что он как раз вызывал мастера и не собирался никуда ехать на машине. Иначе все могло кончиться трагично. Но и это не все. Было совершено нападение. Володя поздно возвращался с работы. Открыл дверцу машины и получил удар по голове. Затем двое неизвестных налетели и принялись его пинать. Хорошо, что это увидела охрана с работы, они выскочили на помощь. Нападавшие скрылись.
– Они что-то требовали? – спросила я. – Что-то конкретное?
– Нет. Просто избивали. Молча. Понимаете, Евгения Максимовна, меня ведь там не было. Так что ситуацию знаю со слов Володи. А он…
– А он не слишком охотно об этом распространялся, – закончила я фразу.
– Да! – с каким-то облегчением проговорил Воропаев и посмотрел на меня благодарно. – Я рад, что вы все понимаете с полуслова. Вы умная женщина. Я не жалею, что обратился именно к вам.
– Кстати, а почему ко мне? Откуда вы про меня знаете?
– Вы – личность довольно известная в нашем городе, – попытался польстить мне Воропаев с улыбкой.
– Ну а все же, Константин Юрьевич? – Меня не устроило подобное объяснение. – В Тарасове гораздо больше мужчин-телохранителей. Вы же выбираете женщину. Для защиты мужчины. Это не совсем характерно. Должны быть причины.
Воропаев смерил меня внимательным взглядом.
– Считайте, что причины есть, – ответил он. – Но лично вас они не затрагивают.
– Константин Юрьевич… – Я пытливо уставилась ему в лицо. – Я же предупреждала вас об откровенности! Мне бы крайне не хотелось, чтобы за моей спиной разворачивались какие-то интриги.
– Упаси бог! – воскликнул Воропаев совсем не по-чиновничьи. – Никаких интриг! Просто… Ладно, буду откровенен до конца. Володя вообще-то против телохранителя. Он считает, что это будет унижать его как мужчину.
– А женщина-телохранитель, значит, возвеличит его мужское достоинство? – усмехнулась я.
Воропаев посмотрел на меня выразительно:
– А женщину-телохранителя совсем не обязательно выдавать за телохранителя. Ее можно представить секретарем, менеджером, переводчиком… Вы же владеете иностранными языками!
– Вы все-таки неплохо обо мне осведомлены, – заметила я.
– Я даже признаюсь, что услышал о вас от одного своего коллеги. Пару лет назад вы охраняли его семью. Фамилия Ивантеев, помните?
– Смутно, – призналась я. – Видимо, работа была несложной и малоинтересной.
– А вы какую работу считаете интересной? – улыбнулся Воропаев.
– Интересной – неважно. Лучшей работой я считаю результативную, – серьезно ответила я. – То есть когда мой клиент остается цел и невредим. А еще лучше – чтобы ему вообще ничего не угрожало. Чтобы все ограничилось лишь моими предупредительными мерами и до откровенной угрозы жизни не дошло. Не потому что я пуглива или ленива – отнюдь. Просто телохранитель, каким бы профессионалом он ни был, – не гарантия безопасности. Не стопроцентная, понимаете? Мы люди. И противники наши тоже люди. Каждый может ошибиться. Тут уж, как говорится, кто кого. А между этим нашим противостоянием тоже стоят люди – те, которые нуждаются в защите. И вот пока мы соревнуемся с их противником, они ежесекундно рискуют. Я могу их уберечь – а могу и нет. Такого, к счастью, ни разу не было в моей практике, и мне очень хочется верить, что не будет, но от этого не застрахован никто. Ни один самый крутой профи. Надеюсь, я не слишком вас напугала или разочаровала? – Я посмотрела на Воропаева в упор. – Просто я хочу, чтобы вы имели четкое представление о нашей роли.
– Да нет, не напугали, – ответил Воропаев. – И не разочаровали. По крайней мере, вы говорили откровенно. Не набивали себе цену и не переоценивали собственных возможностей. Это важно. Если бы вы принялись с важностью заявлять о своей неуязвимости или хвастаться, перечисляя собственные заслуги, я бы насторожился. И, возможно, разочаровался бы сразу. А так вы только укрепили мое доверие. У вас есть еще вопросы?
– Конечно, я только начала их задавать! Где работает ваш сын?
– Володя работает на себя. В смысле, у него свой бизнес. Интернет-магазин по продаже техники – телефоны, планшеты, айфоны и прочее.
– Где он находится? Территориально?
– На Рахова, в центре. Неподалеку от детского парка.
– А почему он не служит в каком-нибудь ведомстве? Я имею в виду, обычно папа, занимающий достаточно высокий пост, заранее готовит сыну теплое местечко. Вас не слишком шокирует моя откровенность?
– Нет. Она мне даже нравится. Не люблю лесть – мне хватает ее на службе. Володя сам так захотел. Он говорит, что его тошнит от мысли о кабинетной работе. Хотя место можно было подобрать отличное. Но я не настаивал. Единственное – слежу за его бизнесом. Контролирую, так сказать, незримо. Понимаете, о чем я?
– Не совсем.
– Ну, налоговая, пожарная, санитарная службы, прочие инстанции, которые всегда не прочь откусить кусок пирога. Я договариваюсь с ними заранее, чтобы они не портили кровь Володе, не тормозили бизнес своими проверками.
– Теперь ясно. То есть вы – тайный покровитель своего сына.
– Можно и так сказать.
– А как с конкурентами? Не теснят? Может быть, это происки с их стороны?
– Никогда ничего подобного не слышал от Володи. Но кое-какие справки навел. Сетевые магазины не станут этим заниматься, а частные магазины… В Тарасове, помимо Володиного, их два. Я имею в виду – более-менее значимые. Остальные – мелочь, они ему не конкуренты.
– Но шелупонь как раз и может действовать так, как вы рассказали, – заметила я. – Мелкие пакости на уровне хулиганства. На большее у них кишка тонка. Они же не устраивают взрывов, пожаров, стрельбы…
– Не знаю. Если честно, я вообще не думаю, что это конкуренты. У Володи бизнес не такого рода. Магазин среднего уровня, не настолько крупный, чтобы всерьез теснить кого-то на рынке. То есть все они друг другу не мешают.
– Ясно. Но у вас есть какая-то своя версия?
Воропаев чуть задумался.
– Нет, – ответил он. – Я не знаю.
Я ему не поверила. Но переспрашивать не стала. Разберемся. К тому же мне предстоит пообщаться с самим Владимиром, вот у него и постараюсь выяснить. Ведь он наверняка лучше осведомлен о собственных проблемах, чем его отец.
Я собиралась перейти к дальнейшему выяснению деталей, когда дверь в кабинет открылась, и мальчишеский тенор спросил:
– Па-ап, а ужинать скоро будем?
Воропаев поднял глаза, я тоже обернулась. В дверях стоял совсем молодой парнишка, на вид прямо вчерашний выпускник школы. На выпускника вуза, бизнесмена, владельца магазина он явно не тянул. Худой, с несформировавшейся еще до конца фигурой подростка, прыщеватый, но симпатичный. А лет через пять, возможно, будет красавчиком.
Русоволосый, сероглазый, одетый тоже по-тинейджерски в бриджи, футболку и небрежно накинутую поверх нее незастегнутую короткую рубашку. В одном ухе – провод от наушников, тянущийся к смартфону, который парень держал в руках.
– Ты разве не видишь, что я занят? – едва скрывая раздражение, отозвался Воропаев. – Что за манера входить без стука?
– Ну я же не знал, что ты не один. – Парень бросил на меня взгляд, двусмысленно хмыкнул и, приложив худые руки к груди и явно кривляясь, проговорил: – Прошу прощения, что нарушил ваше уединение. Пойду умирать голодной смертью. Чего не сделаешь из сыновнего почтения!
Он захлопнул дверь и исчез. Воропаев смущенно посмотрел на меня.
– Прошу у вас прощения. Дурацкий возраст!
– Это и есть ваш сын? – не скрывая удивления, спросила я.
– Да. Младший. Вадик. Не Володя, – пояснил он. – Ему всего семнадцать.
– Ясно, – чуть улыбнулась я.
– Парень-то он вообще-то неплохой, – принялся убеждать меня Воропаев. – Просто… Лоботряс. Школу бросил – отличный лицей, между прочим, один из лучших в городе! Пошел после девятого класса в колледж. Ладно, черт с тобой, иди! – в сердцах проговорил Константин Юрьевич. – Но только учись! Но он и там филонит. Занятия пропускает, к сессии почти не готовится. Зимнюю еле закрыл. Хвостов была куча, я узнал, только когда мне из деканата позвонили. Мы-то с матерью ни сном ни духом! Он же, подлец, каждый день туда типа ходит! Утром уходит, вечером приходит… Это уж куратор группы нам сообщил, что он дай бог раз в неделю появляется, и то не на всех парах. А сам где-то болтается! Друзей завел, таких же лоботрясов! По кафе, по боулингам шляются. Слава богу, хоть в наркотики и криминал не влез! Сессия горит, стоит вопрос об отчислении! Я в первый момент вообще подумал, что не стану вмешиваться. Пусть вышибают!
Воропаев решительно рубанул рукой воздух.
– Но потом все же вмешались, – подсказала я.
Воропаев со вздохом развел руками.
– Вмешался, куда же деваться? Сын все-таки… Я же понимаю, что это у него просто возраст такой. Мозгов-то нет пока, а взрослость через край лезет. Мнимая. Потом будет локти кусать. В общем, допустили его к сессии, кое-как сдал, а во втором семестре вообще обнаглел. В колледж не ходит, открыто говорит – чего я там не видел? Понял, что папа всегда поможет, вытащит из дерьма! Нет уж! Первый и последний раз помог! Если летом такая же история повторится – пальцем не пошевелю!
Воропаев говорил с убедительными интонациями, но убеждал, как мне кажется, скорее себя самого. В душе он знал, что все равно так и будет тянуть своего непутевого отпрыска до окончания колледжа, да что там – и дальше тоже. До окончания своей чиновничьей карьеры. Да и потом станет подкидывать со своей явно немаленькой пенсии… Если, конечно, не произойдет чудо и его сын вдруг не возьмется за голову и не уяснит, что взрослость – это прежде всего самостоятельность и ответственность за свои поступки.