скачать книгу бесплатно
Однако продолжим светский разговор:
– Алена, а чем ты еще занимаешься, кроме поиска работы?
– Ой, Аленка такая домоседка, помогает мне по хозяйству, – отозвалась Ирина Николаевна. Она не очень активно участвовала в нашем разговоре, а тут вмешалась: – Все больше дома сидит. Разве что сходит иногда в магазин, да и то вместе со мной. Хотя нет, ходит еще в кафе. Тут у нас недалеко замечательное кафе, где варят самый лучший в Тарасове кофе. Так утверждает Алена. И посещает его очень часто.
Я изобразила живейший интерес, выразила жгучее желание посетить это кафе, сообщила, что тоже не представляю себе жизни без кофе. Алена обещала взять меня с собой, но как-то странно, без особой готовности и восторга. Хотя это может объясняться очень просто – она любит пить кофе в одиночестве.
Но взять на заметку эту интересную особенность моей подопечной все же не помешает, главное же я узнала – сначала от Алены, потом это настойчиво попыталась мне внушить Ирина Николаевна: Алена почти постоянно сидит дома. А значит, дурацкий вариант с кладом пока не отпадает. Так же, как версия, что Алену интересует не сама Ирина Николаевна, а ее жилище. Что, кстати, у нас с соседями?
Когда в моей бедной головушке возник этот вопрос, мы уже покончили с чаем, и Алена начала быстро и умело убирать со стола, а затем наводить порядок в комнате, которая и без того блестела. Мою робко предложенную помощь Алена отвергла, я не стала настаивать, а начала обдумывать, как бы невзначай спросить у Ирины Николаевны, как обстоят дела с соседями.
На помощь мне пришел неожиданный грохот за стеной. Стены в этом купеческом доме были толстые (настоящие, а не перегородки, сделанные уже позднее), но шум слышался очень отчетливо, из чего я заключила, что шумели довольно сильно.
– Ирина Николаевна, что это у вас тут творится? – Заметив ее недоуменный взгляд, прибавила: – Какой-то грохот. Соседи буянят?
– Соседи, – ответила Ирина Николаевна, – только не буянят. Там, Танюша, твои товарищи по несчастью ремонт делают. Капитальный.
Ирина Николаевна помедлила и начала рассказывать очень подробно, очевидно почувствовав, что вопрос мой был задан не из праздного любопытства:
– Они купили практически половину нашего дома. А теперь делают ремонт, перепланировку, реконструкцию, лестницу винтовую сооружают и бог знает что еще.
– Новые русские? – заинтересовалась я. Еще бы – очень подходящий мотив: ограбление, слежка, да мало ли что.
– Не знаю, наверное. Я еще с ними не познакомилась, они какие-то очень шебутные. Да и по виду не похожи. Хозяин появляется крайне редко, он, по-моему, вообще не живет в Тарасове. А жена его и еще какая-то дамочка – возможно, сестра – часто тут бывают. Присматривают за рабочими, со стройматериалами приезжают. Так по ним не скажешь, что новые русские.
– Почему? – Мне действительно стало интересно.
– Не знаю, – Ирина Николаевна задумалась.
Пока она формулировала свою мысль, на мой вопрос внезапно ответила Алена, которая до этого не принимала участия в нашем разговоре:
– Наверное, потому, что они кажутся нормальными людьми – без непременного желания выпендриться, доказать всем, что могут позволить себе тратить деньги направо и налево. Да и одеты очень обычно. И сотового телефона у них нет.
– А ты откуда знаешь? – удивилась Ирина Николаевна.
– Ты была в школе, а соседка зашла позвонить. Зовут ее Ольга, вторая – ее подруга, у Ольги – двое детей, мальчик и девочка.
Пока Алена выкладывала эти сведения, я пыталась понять, интересуют ли ее соседи более, чем нужно? Не знаю. Мне кажется, они вызывают в ней любопытство и симпатию, ничего другого. Но полностью сбрасывать их со счетов нельзя – все же эти люди смогли купить половину особняка в престижном районе, и даже если они не носят золотых цепей и шиншилловых манто, это еще ни о чем не говорит... Мои размышления прервал звонок в дверь, Алена пошла открывать. Я наклонилась к Ирине Николаевне и шепотом спросила:
– Она часто остается дома одна, без вас?
– Практически каждый день часа на два-три, пока я в школе. Ну и по делам ухожу иногда.
Наш разговор пришлось прервать, поскольку в комнату вернулась Алена вместе с женщиной, при виде которой челюсть у меня удержалась в нормальном положении только усилием воли: очень уж оригинально она выглядела – тридцатилетняя симпатичная особа с очень дорогой прической, великолепным макияжем, маникюром, в безумно изящных и дорогих туфлях. Еще на ней были потерявшие даже намек на форму тренировочные брюки – по-моему, мужские, и клетчатая рубашка. Ирина Николаевна приветливо кивнула ей и улыбнулась, из чего я заключила, что это, видимо, и есть та самая новая соседка. Алена подтвердила мое предположение, объяснив:
– Оля просит разрешения еще раз воспользоваться телефоном.
– Конечно, пожалуйста, – отозвалась Ирина Николаевна и сделала приглашающий жест по направлению к телефону.
Соседка с совершенно безумным и расстроенным видом молча кивнула и кинулась к аппарату. Нервно набрала номер и начала выстукивать какую-то мелодию пальцами по телефонной тумбочке. Ждать ей пришлось недолго, поскольку на том конце провода, видимо, ответили, потому что оригинальная женщина внезапно заорала в трубку:
– Русик, у вас все в порядке? Дай мне Лесю, живее!.. Леся? Леся, я потеряла деньги и документы!.. Что? Нет, удостоверение лежит у меня в сумочке. Но больше ничего нет! Абсолютно!.. Что? На тумбочке? И деньги?.. Ты моя умница! Захвати их, и идите с Русиком сюда – мне надо расплатиться с рабочими. Ага, жду!
Ольга повесила трубку, перевела дух и повернулась к нам с безукоризненной светской улыбкой. Мы же, все трое, сидели с очень несветскими, изнывающими от любопытства физиономиями. Ольга, видимо, это почувствовала, потому что очень любезно нам разъяснила:
– Дурацкая рассеянность – выложила из сумки все документы и деньги, которые муж оставил на месяц. И совершенно об этом забыла. Сейчас хватилась – думала, потеряла. Чуть удар не хватил. Слава богу, Леся все нашла и сейчас принесет, сегодня я должна расплатиться с рабочими.
– А Леся – это кто? – рискнула спросить я.
– Дочка. Вся в отца пошла – аккуратная, внимательная, всегда все помнит и знает. Я бы без нее пропала. А сын весь в меня. – Ольга вздохнула, улыбнулась нам еще раз, поблагодарила и вышла из комнаты. Алена отпросилась ее провожать, а я подумала о том, что Ирина Николаевна вполне могла и ошибиться в своих подозрениях. Почему именно сейчас мне пришла в голову эта мысль – не знаю. Наверное, на фоне этой самой Ольги Алена показалась мне очень нормальной, естественной и правдоподобной. Я подошла к окну и увидела, что наша недавняя посетительница уже спустилась на улицу и стоит у подъезда, нетерпеливо постукивая ногой в безупречной туфельке. Я обернулась к Ирине Николаевне:
– Странная особа, вы не находите?
– Очень милая, по-моему, – безмятежно ответила она, – а дети у нее просто прелесть.
Немножко опешив от такого заявления, я вновь посмотрела в окно и увидела, как к подъезду нашего дома приближаются девочка лет девяти и мальчик лет тринадцати. Это явно были дети Ольги, поскольку она очень им обрадовалась, стала что-то говорить и шагнула им навстречу. Они вместе вошли в подъезд, а я непонятно зачем бросилась к входной двери. Алена как раз вышла вынести мусор, и дверь была приоткрыта.
Я услышала детский голосок и обомлела:
– Мам, ты опять опоздаешь на работу. Ну почему ты никогда не смотришь на свой график? Давай быстрее переодевайся и беги. Мы захватили твои вещи, халат тебе я погладила, деньги – вот, держи. Тут ровно столько, сколько надо отдать рабочим, и тебе на пачку сигарет. Папа велел тратить аккуратно, потому никаких бананов и пирожных нам не покупай.
– А на дорогу? – жалобно спросила Ольга.
– А на дорогу у тебя есть проездной. И если ты поторопишься, то машину ловить тебе не понадобится.
Протестующих возгласов Ольги я не разобрала, поскольку соседи уже захлопнули дверь в свою квартиру.
После этого подслушанного разговора меня хватило только на то, чтобы рухнуть на скамеечку для обуви около входной двери. Это не ребенок, это кошмар! А в мою дурную голову еще иногда забредают робкие мысли о замужестве и воспитании детей. А вдруг, не дай бог, у меня воспитается вот такое сокровище, как эта Леся?! И будет мне выдавать в день пачку сигарет и проездной на месяц. Зато я, кажется, знаю, зачем могла поселиться здесь Алена: если ее интересуют соседи – ей, наверное, поручили выкрасть этого уникального ребенка. Остается только выявить заказчика – либо Кунсткамера в Санкт-Петербурге, либо... либо – Министерство финансов. Эта Леся быстренько нашла бы у них все невесть куда пропадающие деньги и вообще навела бы полный порядок. Выдавала бы на все министерство одну пачку сигарет в день. И чтобы не тратиться на транспорт, заставила бы всех добираться на работу пешком. Нет, я тут точно с ума сойду. Чокнусь, не иначе. Версию с соседями, кроме шуток, придется отработать до конца, так что встречи с Лесей мне не миновать. Одна надежда – она, по молодости лет, контролирует пока только дела своей несчастной мамы, и, возможно, мои сигареты останутся в полной неприкосновенности.
Когда я вышла из глубокой задумчивости, а лучше сказать, оцепенения, то увидела перед собой Ирину Николаевну, которая очень спокойным тоном, видимо, уже не в первый раз говорила:
– Таня, пойдем побеседуем на кухне, пока мы с Аленой не ушли за покупками.
– А... да, конечно. Извините, Ирина Николаевна, задумалась. Идемте.
Мы расположились на всем свободном пространстве помещения, которое Ирина Николаевна гордо называла «кухней». Мы с ней здесь помещались достаточно удобно, но вот третьему человеку деться было бы уже некуда, поэтому присутствие при нашем разговоре Алены автоматически исключалось. Очень даже неплохо!
Ирина Николаевна раскрыла настежь форточку, мы закурили, и она вопросительно посмотрела на меня.
– А чем занимается Алена сейчас? – осторожно осведомилась я. Мне хотелось выяснить, насколько свободно мы можем вести разговор.
– Не беспокойся, она нас не слышит, так же как мы ее, – правильно поняла мой вопрос Ирина Николаевна. – Она в своей комнате, делает английский перевод какого-то технического текста. Этим она немножко подрабатывает. А так как между кухней и комнатой стена капитальная, а не перегородка, то подслушивание исключено.
– Ясно. И часто она там сидит за своими переводами?
– Каждый день. Часа два утром и часа два вечером.
– И вы в это время к ней не заходите?
– Нет.
– А переводы ее вы когда-нибудь видели?
– Нет, я же не знаю английского языка. Если бы и увидела, все равно бы ничего не поняла. А почему ты спрашиваешь?
– Пытаюсь узнать как можно больше. И нащупать хоть какую-то ниточку. Вот, например, сейчас я выяснила, что у Алены есть возможность часа на четыре в день уединяться в своей комнате.
– И что?
– А то, что одна из моих версий базируется на том, что у вас в квартире спрятан какой-то клад. Причем ценность этого клада высока, потому что на его поиски тратится слишком много сил и средств. И эта Алена ищет клад. Пока вы дома – в своей комнате, когда вы уходите – по всей квартире.
– А еще какие у тебя есть версии? Эта слишком уж фантастична.
– Еще есть очень банальная версия – ваша квартира. Она надеется ее получить в недалеком будущем.
– Каким образом? Я ее что, пропишу? Только при условии полного впадения в маразм. Не раньше.
– Ну почему же, есть по крайней мере два пути. Первый – она заслужит вашу любовь и искреннее расположение, и вы ее пропишете. Все-таки она ваша крестница, единственный, можно сказать, родной человек. Второй – более длительный, но тоже довольно реальный: она живет с вами некоторое время, ведет общее хозяйство, что очень хорошо смогут потом подтвердить ваши соседи. А потом у нее автоматически появляются права на жилплощадь в вашей квартире, и поскольку у вас нет ближайших родственников, то она вполне может стать единственной наследницей вашего недвижимого имущества.
– Это что, есть такой закон? – удивилась Ирина Николаевна.
– Есть, а как же. У нас еще и не такие законы имеются. Есть и такое – закачаешься. Как вам, кстати, моя версия?
– Очень интересно, – ответила Ирина Николаевна и спросила: – А как тебе, Танечка, видится моя будущность? Судя по всему, какой бы путь ни был выбран, по этой версии я просто обязана ликвидироваться тем или иным способом. Верно?
– Разумеется. Но я вас попытаюсь успокоить тем, что мне эта версия не нравится, и вот почему: ваша квартира – не такой уж лакомый кусочек, чтобы из-за нее городить огород. Ведь это надо было найти похожую девушку, узнать необходимые подробности о ее детстве, о ее родителях – словом, все, что она должна помнить. Кстати, она многое помнит?
– Достаточно. Причем очень странно, не по-детски, помнит такие вещи, которые ребенку не важны и не интересны, и забывает то, что, как мне кажется, ребенок должен помнить. Я еще и поэтому стала подозревать ее.
– Ну вот видите, ее подготовили. Ну не верю я, что все это проделано ради того, чтобы присвоить небольшую квартирку в старом жилом фонде.
– Хорошо, ты меня почти убедила. А еще какие версии?
– Еще? Есть тоже очень фантастическая версия – наследство.
– Наследство? Да что после меня можно наследовать? – изумилась Ирина Николаевна. – У меня, кроме этой квартирки, вообще ничего нет, даже долгов!
– У вас – ничего. А вам?
– Мне? То есть я – наследница?! Чушь. Неоткуда.
– Возможно, вы просто не знаете. У вас родственники во время войны не пропадали?
– Пропадали. Дядя пропал без вести, двоюродную тетку с детьми угнали в Германию, тоже ничего не знаю о них. А при чем тут это?
– Ну, двоюродную тетку можно оставить в покое, а вот дядя – это вариант. Что мешает нам предположить, что он был в плену, не захотел возвращаться, смог сделать за границей карьеру, недавно умер и все деньги завещал вам?
– Здравый смысл мешает нам предположить подобное! – фыркнула Ирина Николаевна. – Но если мы и допустим этот бред, то каким боком это может относиться к Алене? Она же не является моей наследницей?
– Вариант первый – надеется хорошим поведением заслужить ваше расположение и стать наследницей. А до времени, когда она сможет вступить в права наследования, ее главная задача – не допустить, чтобы вы узнали о наследстве.
– Каким образом?
– Элементарно – контролировать вашу корреспонденцию и телефонные звонки.
– Ясно. А есть и второй вариант этой замечательной версии? – поинтересовалась Ирина Николаевна.
– А как же! Согласно этому варианту, Алена или люди, ее пославшие, тоже являются наследниками. И они очень заинтересованы в том, чтобы вы так и не узнали, что вам что-то причитается после смерти вашего родственника.
– Что ж, Танечка, спасибо, очень симпатичные версии. И самое симпатичное в них, что при любом раскладе одним из базовых элементов является моя быстрая и естественная смерть. Просто чудесно!
– Ну что вы, Ирина Николаевна! Есть и более приятные для вас версии. Одну я вам уже назвала – клад в вашей квартире. Есть еще вариант, по-моему, очень неплохой. Алена интересуется не вами, а вашими соседями. И есть, наконец, последний вариант.
Здесь я немного помолчала, и Ирина Николаевна нетерпеливо поторопила меня:
– Да? И что же за вариант?
– Тот, который всегда существует в любом деле, на начальном этапе расследования – какой-то неизвестный нам мотив.
– Танечка, ты меня совершенно успокоила, – ядовито заявила Ирина Николаевна. – Мне очень нравится этот вариант. Надеюсь все-таки, что свою работу ты начнешь не с него.
– Нет, он сам потом всплывет, – безмятежно ответила я и добавила: – А начну я с клада и с соседей, поскольку эти версии сейчас легче всего проверить.
– Профессионалу видней, – улыбнулась Ирина Николаевна. – Не буду мешать, возможно, тебе в интересах следствия надо посидеть в тишине с трубкой и подумать. А мы с Аленой пойдем за продуктами. Не возражаешь?
– Наоборот, очень кстати. Я как раз смогу проверить, хотя бы частично, свою версию. Только вы ходите подольше, – попросила я.
– Постараюсь, – пообещала Ирина Николаевна. – Буду вывихивать ноги и дурно себя чувствовать каждые семь минут.
На этом наше тайное собрание закончилось, и Ирина Николаевна, захватив Алену, удалилась за покупками, а я, пожелав им счастливого пути, осталась в квартире полновластной хозяйкой.
Здраво рассудив, что с соседями я могу пообщаться в любой момент, в том числе и в присутствии Алены, я приступила к тщательному осмотру квартиры. Мне почему-то показалось, что, если я буду при Алене простукивать стены и искать возможный тайник, она может неправильно это истолковать. Если она настоящая Алена, то просто решит, что я сбежавший интересный пациент и меня увлеченно разыскивают все ведущие психиатры нашего славного города Тарасова; ну а если она самозванка и моя версия с кладом окажется правильной, то меня пристукнут по затылку кирпичом, как конкурирующую фирму.
Итак, начнем, перекрестившись! Эх, давно я не искала кладов!
* * *
Фу-у, пот градом льет, тяжела работа кладоискателей. Я бы, конечно, с удовольствием передохнула, выпила кофейку и покурила, но время поджимает: вот-вот должны вернуться Ирина Николаевна с Аленой, а я еще обследовала только третью часть Алениной комнаты. Хорошо хоть, что соседи делают ремонт и шумят от души, а то бы я своим стуком весь дом переполошила, потому как в поисках тайника трудолюбиво простукиваю три капитальных стены, справедливо рассудив, что четвертая стена, являющаяся перегородкой, для меня интереса не представляет. Пока вроде ничего подозрительного нет, но надежды я не теряю.
Естественно, вещами Алены я тоже поинтересовалась, но сделала это очень осторожно и как можно более незаметно. Боже упаси, никакого обыска я не устраивала: во-первых, это неэтично – я все-таки частный детектив, а не НКВД, а во-вторых, бесполезно – если она является самозванкой, то вряд ли будет держать дома что-то ее изобличающее. Поэтому я просто в целях расширения кругозора проверила ее сумочку и заглянула в пару мест, где типичные представительницы слабого пола обычно хранят свои секреты. В сумочке, как я и подозревала, абсолютно ничего подозрительного не обнаружилось, а единственным моим уловом оказалась фотография какого-то молодого человека, засунутая Аленой под подушку. Даже, можно сказать, не под подушку, а непосредственно в подушку – фотография покоилась в кармашке наволочки.
Молодой человек на фотографии не мог сообщить мне ничего нового: лицо его мне было абсолютно неизвестно (ни на Ди Каприо, ни на Абдулова не похож); на обороте карточки ничего не значилось (а жаль, мог бы начертать свой адрес и телефон); вид у него был вполне приличный и благонадежный – никакой связи с криминальным миром не просматривалось. Да и вообще это мог быть просто знакомый парень вполне обычной Алены из города Челябинска, крестницы моей Ирины Николаевны, начитавшейся детективов. А что девушка держит его фотографию в таком месте – так у кого каких странностей не бывает! С другой стороны, это может означать очень многое. Вдруг эта фотография не только Алениного парня, но и ее сообщника. А посему – продолжаем осмотр комнаты.
Глупостью я, конечно, сейчас занимаюсь, но у меня просто нет ничего лучшего: пока я не убедилась, что это не настоящая Алена, пока я не получила подтверждения из Челябинска, у меня связаны руки. Единственное, чем я могу заняться на этом этапе, это проверить две свои маловероятные версии – с соседями и с кладом. Ну и еще, конечно, постараться проследить за всем, чем Алена занимается.
Ну-ка, чем она у нас занимается? Во-первых, делает английские переводы (господи, ну почему здесь такие высокие потолки, и как мне прикажете дотягиваться до самого верха?) и зарабатывает этим деньги (если я свалюсь с этого сооружения – стул на столе, – то набью себе неплохую шишку), почти никуда не отлучается, кроме как за покупками и в кафе. Вот в кафе – это интересно (нет, до самого верха я не дотянусь – слишком высокие потолки; будем надеяться, что устраивать тайник так высоко не придет в голову ни одному придурку). О чем это я? Ах да! О кафе! Это может быть ниточкой. А может и не быть, возможно, она действительно просто очень любит кофе?
В тот момент, когда я изо всех сил тянулась вверх, я услышала, что Ирина Николаевна и Алена вернулись и громко разговаривают в прихожей. То есть это Ирина Николаевна разговаривает, почти кричит, Алена чуточку удивленно ей отвечает. По всей видимости, Ирина Николаевна таким образом оповещает меня о том, что они пришли и мне пора сворачивать свою разыскную деятельность.
