скачать книгу бесплатно
– Как раз обеденный перерыв кончается, – объяснил водитель. – Как двери откроют и все войдут, можете попробовать зайти следом. А так, – он кинул на толпу, – и не суйтесь!
– Да поняла уже! – невесело отозвалась я и сказала: – Слушай, парень! Душевно тебя прошу: напрягись и подумай, может, у тебя здесь кто-нибудь знакомый есть.
– Откуда? – удивился он. – Я на Левбердоне живу.
– Где? – переспросила я.
– Ну, на левом берегу Дона, – объяснил он.
– А у родственников? Знакомых? Друзей? Друзей по армии? – настаивала я. – Ты не волнуйся! Я заплачу!
Услышав это, водитель начал активно чесать в затылке, говоря при этом:
– Ну, если так, то надо подумать.
Муки мыслительного процесса явственно отражались на его лице. Потом он достал из бардачка записную книжку и, взяв сотовый, начал звонить. Между тем обед закончился, толпа ломанулась в двери, где мгновенно образовалась давка, и послышались возмущенные крики, в основном женские.
– Что вы хотите? – усмехнулся шофер, отрываясь от своего дела. – Южная кровь! Темперамент! Как у нас говорят: «Гену пальцем не задавишь»! Гены, в смысле!
– Да уж вижу! – согласилась я.
Наконец книжка дошла до конца, парень тяжело вздохнул и виновато посмотрел на меня.
– Значит, придется пробиваться самой! – вздохнула я и отправилась в адресный стол.
Взяв бланк заявки и заполнив его, я пристроилась в хвост очереди к окошечку. Разморенная жарой работница шевелилась, как сонная муха, и я, обливаясь потом и обмахиваясь носовым платком, продвигалась к цели мелкими приставными шагами. Оказавшись наконец возле окошечка, я наклонилась к нему и протянула работнице листок и свой паспорт, предварительно вложив в него пятьсот рублей в надежде, что это заставит женщину не только не задавать лишних вопросов, но и поторопиться. Она медленно прочитала заявку, проигнорировав пока паспорт, а потом подняла на меня удивленные глаза и спросила:
– А зачем вам эти данные?
– Ой, простите! – воскликнула я. – У меня там в паспорте еще один листочек лежит! Вы его посмотрите и все поймете.
Пролистав паспорт и обнаружив деньги, женщина подняла на меня обалделый взгляд, и я ей покивала:
– Да-да! Именно этот!
Она немного помолчала, переваривая увиденное и услышанное, а потом сказала:
– Только для этого архив поднимать придется.
– Ничего! – успокоила я ее. – Я подожду! А вы, как найдете, позовите меня по фамилии, и я к вам подойду.
Женщина кивнула, соглашаясь, и крикнула куда-то в глубь помещения:
– Надя! Подмени меня! – даже не подумав выписать мне квитанцию за услуги.
На ее зов появилась другая женщина, а первая быстро скрылась из виду – все ясно! Делиться она явно не собиралась! Я вышла на улицу и, встав в тени дерева, где хотя бы не было прямого солнца, закурила. «Ждать мне придется неизвестно сколько, а есть хочется ужасно, – тоскливо подумала я. – Да чего там есть! Жрать я хочу так, что хоть ветки грызи!» Немного забив голод курением, я вздохнула и вернулась в помещение, где, несмотря на открытые окна, было совершенно нечем дышать. Присев на подоконник, где было все-таки немного прохладнее от небольшого движения воздуха, я набралась терпения и, чтобы убить время, начала гадать, кто же может быть преследователем семьи Нинуа. Предположения были самые нелепые, но, что делать, если исходных данных имелось совсем чуть-чуть. Я настолько глубоко задумалась, что не сразу разобрала, что кто-то зовет меня по фамилии.
– Иванова! – кричал женский голос из выходивших в зал дверей. – Иванова!
Очнувшись, я метнулась туда, чтобы поскорее получить справку и выйти наконец-то из этой душегубки.
– Вот! – сказала мне женщина, протягивая листок. – Все, что есть!
– Ой! Спасибо вам огромное! – начала рассыпаться я в благодарностях, но женщина только рукой махнула:
– Да ладно уж! – и скрылась в дверях.
На улице я посмотрела адрес, но он мне ничего не сказал – я как-то еще девчонкой была в Сухуми с родителями, но, естественно, ничего не помнила, кроме бескрайнего моря, обезьяньего питомника и ощущения праздника от вида весело гомонящей и разноцветной толпы отдыхающих. Единственное, что я поняла, – это то, что дом был частным, потому что номера квартиры не имелось. Посмотрев на часы, я увидела, что у меня не осталось времени, чтобы, как я надеялась, перекусить, и, грустно вздохнув, сказала водителю:
– Слушай! Мы сейчас обратно к общежитию поедем, а я есть хочу. Нет ли поблизости какого-нибудь местечка, чтобы купить что-нибудь пожевать на ходу?
– Есть! – кивнул он. – Здесь недалеко шаурмой торгуют.
– Надеюсь, не с собачатиной? – с подозрением спросила я.
– Не! – возмутился водитель. – Мы с ребятами там часто покупаем и никогда ничего! Там хозяин – мужик нормальный!
– И все-таки не хотелось бы рисковать! – отказалась я. – Лучше уж пирожки! С капустой или картошкой! Да и сладкие пойдут, на худой конец!
– Так это мы по дороге найдем! – с готовностью отозвался парень. – Этого добра в городе навалом.
И действительно, остановившись около какого-то кафе, возле витрины которого стоял под тентом большой стол, я купила себе пирожков и бутылку минералки без газа. То, что растяпа-продавщица всучила мне вместо пирожков с капустой, как я просила, с повидлом, я обнаружила уже тогда, когда мы отъехали, но не возвращаться же было. Чертыхнувшись и помянув ее недобрым словом, я стала есть. Описывать этот процесс не стоит, но некоторым циркачам стоило бы у меня поучиться. Подумаешь, жонглировать мячами, стоя на спине у лошади! Пусть бы попробовали перекусить, сидя на заднем сиденье машины, которая едет на окраине города, где остатки асфальта на дороге неравномерно чередовались с выбоинами. Как ни старалась я приспособиться, но пару раз себе в нос пирожком все-таки заехала, да и минералкой облилась, возблагодарив бога за то, что взяла именно ее, а не пепси или коку. Она-то быстро высохнет – благо на улице жара несусветная – и пятен не останется, а вот от них?..
Кое-как победив свой то ли обед, то ли ужин, я закурила и задумалась: «Интересно, а смогут ли Смирновы сказать мне что-то полезное? По идее – должны! Соседи все-таки! А, как говорят, близкий сосед лучше дальнего родственника!» В общежитии вахтерша пропустила меня уже без вопросов, и я поднялась на второй этаж. На фоне соседских ободранных дверей дверь квартиры 35 выглядела чуть ли не роскошно. На мой стук мне открыл здоровый мужик и неприветливо спросил:
– Тебе чего?
– Я Нинуа ищу, – объяснила я.
– Так они съехали давно, – удивленно ответил он.
– А вы не знаете почему? – тут же спросила я.
– А черт его знает! – пожал он плечами. – В одночасье собрались, и на следующий день их здесь уже не было.
– Тоже мне! Скажешь! Черт! Да я, может, тоже сбежала бы, если бы меня убить грозились! – раздался из комнаты женский голос.
– Убить? – воскликнула я.
– Это хозяйка моя, – пояснил Смирнов, а появившаяся рядом с ним в дверях женщина еще раз повторила:
– Да! Убить! Может, и в тот день убили бы, если бы не я.
– А вы не расскажете, как все это было? – попросила я.
– Ты чего гостей на пороге держишь? – набросилась на мужа Смирнова и пригласила меня: – Проходите!
Я вошла и увидела небогатую, но очень опрятную комнату, по которой распространялся такой чудный запах борща, что я, не сдержавшись, сглотнула слюну.
– Садитесь с нами, – пригласила меня Смирнова, но я, видя небольшую кастрюльку, а за столом еще и мальчика лет семи, отказалась – им и самим было только-только. – А чего вы их ищете? – спросила меня она.
– Да я по делам в вашем городе, вот знакомые и попросили съездить и узнать, что с ними, а то давно от них писем не было, – объяснила я.
– Что-то не помню я, чтобы они письма получали, – с подозрением глядя на меня, сказала Смирнова.
– Так они Манане Георгиевне на рабочий адрес писали, в поликлинику, – там-то не потеряются, – нашлась я.
– И то верно! – согласилась она, покачав головой. – У нас тут такой бардак!
– Ну, вы скажите хоть, как они жили тут? – попросила я. – А то в письмах она писала, что у нее все хорошо, а как на самом деле было?
– А так и было! – ответил Смирнов. – Мы сюда приехали, когда они здесь уже жили. Держались они… Ну, как вам сказать?.. Обособленно! – нашел подходящее слово он. – Дружить – ни с кем не дружили, но, если чего попросишь, Манана всегда поможет. Укол там сделать, давление померить, ребенка посмотреть, а то и вылечить… Отзывчивая она была! Жалко было, что уехала!
– Так если у нее врагов не было, кто же ее убить грозился? – удивилась я.
– А черт его знает! – пожал плечами Смирнов. – Мужик какой-то!
– У нас тогда сын температурил, – сказала его жена. – Вот я все в окно и поглядывала – Манану ждала, чтобы она его посмотрела. Сандру-то я видела, как прошла. Еще спросила у нее, когда, мол, мать придет, а она мне в ответ, что попозже. Вот я ее и высматривала. А тут вижу, идет она! Я обрадовалась, и вдруг мужик какой-то выскочил – и к ней. За плечи схватил, трясет и орет что-то. Я в коридор метнулась…
– Я с мужиками на лестнице курил, – пояснил Смирнов.
– Вот-вот! – покивала его жена. – И кричу ему, что Манану, мол, бьют!
– Ну, тут мы все вниз по лестнице скатились – и на улицу! – продолжил Смирнов.
– А я окно открыла и кричу тому мужику, чтобы он Манану в покое оставил, – рассказывала его жена. – Слышала только, как он орал: «Куда ты ее дела? Отвечай, сука! А то пришибу на месте! А еще лучше хахалю твоему все расскажу, тогда сама в петлю полезешь!» А тут наши высыпали – и к нему! Уважали тут Манану, ничего не скажу!
– Вломили мы ему хорошо! – удовлетворенно сказал Смирнов. – Так наподдали, что долго он еще на снегу лежал, а потом гляжу – нет его уже. Ушел, значит!
– Я в дверях стояла, видела, как она шла, – вздохнула женщина. – Белее снега была! Шла и все причитала: «Вай мэ! Вай мэ!», то есть «Горе мне!», – объяснила она. – К себе зашла и слышу – что-то по-грузински дочке говорит. Та заплакала. Ну, я подождала немного, пока она успокоится, а потом постучала все-таки – сын же болел. Зашла, а они вещи собирают! Я говорю: «Манана! Ты чего?», а она мне со слезами, что, мол, не будет у них теперь здесь жизни.
– А почему, не объяснила? – спросила я.
В ответ Смирнова пожала плечами и проговорила:
– Но сына нашего она в тот вечер посмотрела и лекарства сказала, какие принимать. А наутро как ни в чем не бывало, смотрю, в автобус садится. Одна, правда. Ну, думаю, успокоилась и решила не уезжать! А потом вижу – такси приехало! Ближе к вечеру дело было! Вынесли они с Сандрой сумки – и все! Не попрощалась даже ни с кем!
– Наверное, не хотела, чтобы ее расспрашивали, – предположил Смирнов. – Вы же, бабы, как со своими вопросами впиявитесь, так от вас и не отвяжешься!
– Да уж! – вздохнула я. – Расстроили вы меня! – и как бы между прочим спросила: – А потом Манану здесь никто не искал?
– Не знаю! – пожала плечами женщина, внимательно глянув на меня.
– Я потому спрашиваю, что, если она так внезапно уехала, то ее знакомые могли ее искать, – объяснила я. – Если Манана с ними, как и с вами, не попрощалась, то они могли встревожиться, когда она пропала, и прийти сюда. А вдруг они вахтерше адрес свой оставили или телефон, чтобы та им сообщила, если от Мананы какая-нибудь весточка придет! Вот я и хочу с ними встретиться и поговорить – вдруг она им написала или звонила.
– А-а-а! Поняла! – сказала женщина. – Только вахтерша-то у нас новая, она уже потом появилась.
– А адрес прежней вы не знаете? – с надеждой спросила я.
– Не знаю, – с сожалением сказала она.
– Так у Митьки спросить надо! – воскликнул Смирнов. – Он к ее дочке клинья подбивал, а она его отшила! Да и правильно сделала! Толку от такого мужика в доме, как от козла молока!
– От тебя больно много толку! – вскинулась его жена. – Сколько уже прошу полку повесить, а у тебя все руки не доходят! У мальчишки все учебники навалом лежат! А так стояли бы себе по порядку!
– Да прибью я! Прибью! – привычно отбивался он, а потом поднялся и пошел к двери.
– Ты куда? – возмутилась она.
– К Митьке за адресом, – буркнул он.
– Только попробуй мне там хоть каплю выпить! – крикнула она ему вслед.
– Ну, дура-баба! – вздохнул он. – Мне же завтра на работу! Какая тут пьянка?!
Он ушел, а я попросила женщину:
– У вас ничего попить не найдется? – Жаренным на черт-те каком масле пирожкам было почему-то неуютно у меня в животе, и изжога мучила страшно.
– Квасу холодного хотите? – спросила она.
– Очень хочу! – сказала я.
– Он у меня домашний, ядреный, – похвалилась она, доставая из холодильника трехлитровую банку, которая тут же покрылась капельками влаги, и наливая мне от души полный стакан.
Я с удовольствием выпила его почти залпом и, отдуваясь, сказала:
– Спасибо! Очень вкусно!
– Еще хотите? – предложила она.
– Нет, спасибо! – поблагодарила я и спросила: – Вот вы сказали, что тот мужик кричал: «Куда ты ее дела?» А как вы думаете, что он имел в виду?
– А бог его знает? – пожала она плечами. – Может, вещь какую? А может, бумагу важную? Не знаю!
Вернувшийся Смирнов протянул мне листок бумаги и возмущенно сказал:
– Вот! Насилу из Митьки вытряс! Уже ничего не соображает, паразит!
– А где это? – спросила я, посмотрев на адрес.
– Как отсюда выйдете, – начал объяснять Смирнов, – так прямо через стройку…
– Какую стройку? – удивилась я, потому что ничего подобного поблизости не было.
– А! – махнул рукой он. – Это еще при Советах начали новое общежитие строить, а потом забросили, так что руины там сейчас, как после войны.
– Теперь поняла, – кивнула я, потому что руины действительно видела.
