скачать книгу бесплатно
– Да ты что, не видишь? Она – будет в лаборатории сидеть? Моя дочь? – Ольга рассмеялась.
– А что такого-то?
– Ничего, Тань! Я не удивлюсь, если она в какой-нибудь ОМОН пойдет. Или – еще куда.
– Не пойду, мне это неинтересно, – успокоила мать Варька.
– Да, конечно, зато будешь маньяков ловить, куда интереснее…
Ольга с расстройства плюхнула последний изготовленный блин так, словно это были и Варька, и неведомый маньяк.
– Черт знает что, а не ребенок растет, – проворчала она.
– Оль, хороший же ребенок, – возразила я. – Умненький. О всяких глупостях не думает. По улицам в поисках приключений не шастает. Ну чего ты?
– Да понимаю, Тань, – махнула рукой Ольга. – Просто боюсь я за нее… Очень боюсь. Не дай бог, что с ней случится, не переживу я… А профессия у вас – сама знаешь. Опасная.
Варька на нас уже внимания не обращала. Она достала какую-то тетрадку и начала записывать туда что-то. Мы ее совершенно не интересовали.
– Тань, я все думаю – может, она в писательницы пойдет? Или сценаристкой станет? Лишь бы не этим… судмедэкспертом!
– Может быть, – кивнула я. – Но писать-то она будет одни детективы и триллеры.
– Все равно, лучше пусть пишет, чем с этими трупами убитыми целыми сутками торчать…
Я хотела ее поправить, что не «убитыми трупами», а «трупами убитых», но моя подружка уже собрала все на поднос, поставила перед Варькой кружку с молоком и тарелку с блинам и, указав мне подбородком на терраску, пошла к двери. Я пошла за ней. Вслед мне доктор росси сказал:
– Убитая девушка была явно знакома со своим мучителем и доверяла ему настолько, что отправилась с ним в заброшенное место, к берегу реки, где никого не бывает.
Почему-то мне вспомнился мой сон. Берег реки. Птицы. Я – в дурацком платье и дорогих туфлях на шпильках высотою в полметра. И эти отвратительные белые цветы вокруг… Сама не знаю почему, но мне вдруг стало жутко, я остановилась и поежилась.
Откуда-то донесся тихий женский смех. И – так отчетливо – в далеком лесу кукушка отсчитывала год за годом, и я откуда-то знала, что она все врет, а на самом деле – мне не осталось уже даже и часа.
«Фу, Таня, – встряхнулась я, – ты сейчас вообще додумаешься непонятно до чего».
И додумаюсь. Я это знала.
Поэтому я поспешила за Ольгой. И, словно в насмешку, услышала за спиной голос доктора росси:
– Не надо бояться правды. Надо анализировать происходящее и, найдя причины происходящего, вычислить преступника.
«Похоже, росси скоро сможет заменить мне гадальные кости», – подумала я, решительно закрывая за собой дверь. Пусть уж он будет оракулом для Варьки. А мне и моих косточек хватит…
Я сама не могла понять, почему на меня эти слова так подействовали. Ведь ничего не предвещало беды. Вокруг было так тихо. Так спокойно. И – да откуда же прийти сюда, в этот тихий поселок, черт побери, этой самой беде?
«А разве ты не знаешь, Таня, что там, где появляешься ты, что-нибудь случается?» – Мой внутренний голос снова заговорил – и звучал-то на сей раз грустно, без привычного ехидства.
«Необязательно, – огрызнулась я. – Вот сейчас как раз такой случай, когда ничто не нарушит этого пасторального покоя. Даже я».
– Самое же странное здесь, – сказал вслед мне доктор росси, – что это убийство произошло в самом тихом, самом спокойном городке. Где люди даже не закрывали до этой ночи свои двери. Им просто нечего было бояться. До этого дня…
«Ты не мой оракул, – сказала я доктору росси, тем не менее с трудом отделываясь от чувства тревоги и беспокойства, охватившего меня. – А значит, я совсем не обязана к тебе прислушиваться».
И вышла в сад, решительно закрыв за собой дверь.
В Ольгином саду пахло розами и яблоками. Яблок в этом году было несметное количество – Ольга не успевала их убирать, она постоянно подбирала новые яблоки, резала их, сушила, варила варенье, а они все падали, и иногда казалось, что каждое утро Бог подвешивает на дерево новую порцию яблок. Мы сидели в самом тенистом уголке сада, потягивали кофе, и я слушала рассказы Ольги про ее приехавшую племянницу Асю – слушала, каюсь, вполуха. Я отдыхала, наслаждаясь и свежим ласковым ветерком, и утренним мягким солнцем, и этими волшебными запахами роз и яблок… Боже, как я все это люблю… Думать мне не хотелось совершенно. Я наконец освободилась от чувства тревоги, от беспокойства и теперь, после того как совершенно успокоилась, вспомнила слова моей подружки-психологини Полины: «Тань, понимаешь, пережитые события иногда остаются у нас в памяти в виде ощущений, и бывает, что эти состояния возобновляются внезапно, а так как мозг уже освободился от них и ты не вспомнишь даже, возможно, сразу, с чем это было связано, ты ошибочно принимаешь эти эманации за предчувствия».
Именно так, сказала я себе. Это были совершенно ненужные воспоминания, которые я ошибочно принимаю за предчувствия. На самом деле – все прекрасно. Чистый воздух. Отдых. Покой. Запах яблок. И вкус яблок… И кофе под раскидистой вишней. С рассказами о гениальной племяннице… Кстати, любопытно, почему в основном матери занижают способности собственных чад, при этом восхищаясь талантами племянников и племянниц? Это связано со страхом, что талант собственного ребенка, если о нем заявить, привлечет к дитяте темные силы? Или простое нежелание выглядеть хвальбушкой? Надо будет узнать у Полины, когда я приеду. Хотя с другой стороны – разве мне это действительно интересно? Или я просто чувствую небольшую обиду за Варьку? Которая – вне всякого сомнения – в будущем талантище? Пусть она и не актриса… Или актрисой быть для женщины нормально, а хорошим профайлером – нет? И сыщицей, наверное, тоже?
– Она очень талантливая девочка, и очень красивая, – говорила Ольга. – Ты наверняка ее видела – она уже играет в спектаклях, представляешь? Первый курс – а ее взяли на роль Офелии…
Я не очень-то сведуща в репертуаре наших театров, поэтому как-то пропустила это мимо ушей, хотя я точно знаю, что ни в одном из тарасовских театров «Гамлета» нет, ну – может быть, собираются поставить? Я же не театралка. Кроме того, я прекрасно знала, что поступить на театральный факультет очень проблематично, если ты, конечно, не мальчик. Мальчиков берут не глядя. А вот девочек, мечтающих ходить по сцене в красивых платьях, раз в тысячу больше. Поэтому я очень была восхищена Аськой, которая так запросто, с первого раза, без всякого блата и подношений поступила в этот самый театральный. Насколько я помню, моя подруга Ленка потратила на эти самые поступления восемь лет своей жизни. А уж сколько она потратила нервов, я даже представить боюсь. Правда, за восемь этих лет Ленка освоила еще пять профессий – и вполне могла теперь в случае чего работать секретарем, учителем младших классов, уборщицей и даже оператором машинного доения. Кажется, она мне еще гордо показывала удостоверение сельского механизатора. Причина такого была в том, что она когда-то, как и Ася, приехала из области, и чтобы как-то не возвращаться в родное селение, она каждый год поступала куда-нибудь учиться. Естественно, ее заодно обеспечивали общежитием. Что решало ее жилищную проблему. Так, в конце концов, она и дождалась наконец того самого года, когда ее мечта исполнилась. А Ася – вот так. Не просто поступила, но и сразу получила роль Офелии… Однако и в самом деле есть чем гордиться тете!
– И как она? Справляется? – из вежливости спросила я.
– Сама увидишь, – сообщила Ольга. – Мы Аську уговорили, она в нашем клубе моноспектакль покажет… С отрывками.
– Это хорошо, – меланхолично отозвалась я.
На самом деле я ничего хорошего в этом не видела. По крайней мере, для себя. Потому что я быстро поняла, что мне тоже этого спектакля не избежать. Значит, вечер отдыха и покоя мне не светит. Я начала даже придумывать возможные отговорки, чтобы не ходить, но тут же устыдилась, встретив радостный Ольгин взгляд. Ну, конечно, подумала я. Подумаешь, потеряет она один вечер. Ничего с тобой не случится. У людей радость. И ты портить эту радость им не будешь.
– Конечно, Тань, очень хорошо! И нам хорошо, и ей. И тебе тоже – не все ж тут от скуки со мной помирать…
– Ты что? – посмотрела я на нее. – Я не умираю с тобой от скуки. Мне тут хорошо… Знаешь ли, моя жизнь, я бы сказала, слишком уж… интересная и активная, можно недельку и поскучать с удовольствием.
На Ольгином лице появилась недоверчивая радость, она улыбнулась – по-детски – и проговорила:
– Ох, Тань, спасибо… Я думала, ты ко мне приехала из жалости.
Я удивилась. Какие, право, бредни порою приходят в голову моей несчастной подружке. Неужели ее родители и бывший муж Костик умудрились внушить бедняжке, что она теперь совершенно никому не интересна? Но я-то так не считала! Ольга была по-прежнему умницей, в доме у нее стояли стеллажи с книгами, которых, кстати, я не заметила у ее благоверного, когда зачем-то заезжала к нему, посещая Святую землю по своим меркантильным делам. Ах, да… Я вспомнила. Я как раз отвозила ему посылочку от Ольги. Свежие яйца деревенские, свежее молоко, козье, потому что Костик жаловался на непрекращавшийся кашель. Он все принял, как, простите, султан какой-то недоделанный – подношения и дары. Помню, как он нос свой крючковатый воткнул в бутылку с молоком – не прокисло ли? рожа у него была брезгливая при этом и гадкая какая-то. И как его новая толстая супруга, выплывшая из дверей, начала хозяйской рукой яйца перекладывать в специальную коробку – так тщательно она при этом каждое яйцо осматривала, как будто искала трещинку, и я не сомневалась, что, если бы нашла, выкинула бы все и по Ольгиному поводу что-нибудь нехорошее сказала бы. И я вспомнила, как уезжала оттуда. Зашла к нему в надежде, что он передаст что-нибудь для Варьки. Своей, между прочим, дочери! Нет. Хорошо, что, услышав о том, что этот жадина пожалел сделать подарок дочке, моя тамошняя подруга Лилька насовала мне для Варьки кучу всяких очаровательных вещиц. И даже нашла подарочек и для Ольги. Ну и я докупила им всего до кучи. И я никогда не забуду, как эти дурочки щебетали – это нам папа прислал! То есть щебетала Ольга. Я даже не стала возражать. Подумала – зачем Ольге радость портить? Пусть думает, что это ее Костик разнесчастный купил. Куркуль недоделанный. Варька все поняла – умный ребенок. Сказала мне тихое «спасибо». А когда мы остались одни, Варька тихо попросила: «Тань, только давай не будем маме правду говорить. Пусть думает, что это папа прислал». Так вот – когда этот тип приехал домой на неделю, Ольга принялась рассыпаться в благодарностях за подарки, и он даже не подумал признаться, что в первый раз об этом слышит. Нет! Снисходительно, аки барон, он принял благодарность от своей «вассалки». И даже сказал, что «ему для Ольги и доченьки» ничего не жалко. И когда я сталкиваюсь вот с таким Ольгиным взглядом и ее убежденностью в своем «несовершенстве», я готова рычать и кусаться. Потому что это не так. Это Костенька ее несовершенство ходячее. Вместе с новой женой. Но никак уж не Ольга. И не Варька. Но я сдержалась.
– Какие глупости, – проворчала я. – Ты просто не представляешь, дорогая, как сейчас живется в нашем Тарасове! Пробки на дорогах. Летом – жара. Невыносимая! Зимой – гололед и полное отсутствие каких бы то ни было коммунальщиков. К твоему сведению, из нашего славного города народ бежит. В маленькие города или в большие, только бы подальше от родного города…
– Да ты что! – всплеснула руками моя подружка. – Я там уже так давно не была… Я вот помню, какой раньше город был уютный. Симпатичный такой… Шпили эти готические, домики такие – красивые… И наша маслобойня… Ой, Тань, ты ее помнишь? Самое красивое здание там было. И запах этот… жареных семечек и жмыха…
– Нет ее уже.
– Как?
Ольга вытаращила на меня глаза.
– Как – нет, Тань? Она ж первая в россии была… Это ж вроде памятник был! Исторический?
– Был, – вздохнула я. – Теперь там другой… памятник. Какой-то молл. То ли хэппи, то ли сити, то ли хреновый молл без маяка. В общем, очередная собачья будка, помогающая какому-нибудь бизнесмену опустошать наши с тобой карманы. А бизнесменам, как ты знаешь, чувство исторического и прекрасного по большей части чуждо.
Ольга загрустила.
– Ох, Тань… Неужели ничего от нашего Тарасова не осталось? А я его так помню и так люблю…
– Правильно, – хмыкнула я. – Поэтому и рвешься туда…
– Да я еще и скучаю, Тань, – вздохнув, призналась Ольга. – Так по всем скучаю… По тебе. Больше всех по тебе.
Я чуть не заплакала. Она это так искренне и так тоскливо сказала… Обнять ее захотелось. И так стало стыдно, что я искала предлог не ходить с ней на этот спектакль. Какая я свинья все-таки – для нее-то этот спектакль огромное событие. Ее любимая Аська. Которую она почти на руках вырастила своих… И гордится ею. Поэтому я сказала:
– И я по тебе скучаю очень. Ты даже представить не можешь, Оль, как.
Ольга обняла меня благодарно, но я прекрасно видела, что она мне не верит. Но я на самом деле по ним скучаю. По моему убеждению, в мире должны быть такие люди, как Ольга. Но – увы – почему-то как раз таких очень мало. В основном Костики попадаются…
Мы немного помолчали, думая каждая о своем. Первой нашу паузу нарушила Ольга:
– Тань, а давай к Кате сходим… Она приглашала. Так хочется на Аську посмотреть… Какая она стала. Актриса… Надо же… Была такая нескладуха, тощенькая, ножки-ручки – как палочки… Ты ее помнишь, Тань?
Я кивнула. Асю я помнила.
– Я ее помню. Она забавная была девица, похожа на Пеппи Длинныйчулок, только тихая и задумчивая. Как если бы Пеппи вдруг воспитывала мама, а не папа.
Оля засмеялась.
– А потом она вдруг стала красавицей, – продолжала она. – В один день, никто даже не понял, как она такой стала… Прямо как у Андерсена. Ну Витька с ума и сошел. Влюбился, Тань, так, что до сих пор, вон, Тайка страдает…
Она на минуту задумалась, лицо ее стало грустным, как будто она вспомнила о своем Костике или даже, может быть, о Славике. Потом она встряхнула головой, словно прогоняя дурные мысли и воспоминания, и спросила, глядя мне в глаза и улыбаясь:
– А ты Славика-то не встречала там в Тарасове, Тань?
– Нет, – покачала я головой. – Да и желания не было…
– А интересно ведь, Тань. Каким он стал-то…
Она так мечтательно смотрела вдаль, точно там этого Славика видела своего ненаглядного. И глаза у нее даже светлее стали.
– Думаю, что толстый. И лысый, – мрачно заметила я. – Знаешь, мужики как-то быстрее теряют свою красоту.
– Ну, так у них жизнь такая… Более спокойная, что ли. Вот они и расслабляются. – Она засмеялась. – Не знаю, к чему я вспомнила про Славика.
– Да просто так, – сказала я. – Я его тоже недавно вспоминала. Помнишь, как мы с тобой познакомились?
– И правда, хоть какой толк был от этого козла! – засмеялась заразительно Ольга. И я засмеялась вместе с ней.
Мы долго смеялись, затихали и вновь начинали хохотать. Как будто нам смешинки в рот попали. Обеим. Причем когда я представила эту смешинку, такого ма-а-аленького Славика, я снова расхохоталась. И Ольга вместе со мной.
Наконец мы успокоились.
– Ну так что, Танюш, сходим к тете Кате? – спросила Ольга, вытирая выступившие от смеха слезы на глазах.
Мне делать было нечего, а тетку бывшего Ольгиного мужа я помнила с прошлых наездов – она всегда была хлебосольной, приветливой и пекла замечательные пироги. С капустой и с рыбой, вспомнила я, и даже облизнулась.
– Пошли, – решительно поднялась я. – Мне тоже любопытно на Аську посмотреть… Да и по тете Кате я соскучилась.
Сказать, что в большей степени я скучаю по тети-Катиной снеди, я не решилась, но Ольга и сама догадалась.
– Вот увидишь, – заговорщически подмигнула мне она, – пирогов она точно напекла… Твоих любимых. Аська тоже эти пироги обожает…
Она быстро собралась, я даже не успела сообразить, что мы уже идем в гости. И буквально через несколько минут мы выходили из дома и тащили с собой Варьку, ворчавшую, что лучше бы мы ее оставили дома, в одиночестве досматривать ее любимые «убийства».
Мы двинулись по «набережной», как гордо называют это нелепое сооружение аборигены, вдоль узкой реки. На другом берегу высились прекрасные хоромы, особняки и трехэтажные коттеджи. Там, на левом берегу, жили «новые лопатниковцы». Те, кто, разжившись деньгами, решил, что пора уже и обустроить для себя приличный дворец, причем желательно в живописных местах, вдалеке от города. Заборы там были высокие, плотные, над ними возвышались огромные домины с решетками на окнах, и, надо сказать, богатая часть Лопатникова казалась нежилой. Насколько я знаю, местные подростки именовали эту часть поселка «фешенебельным кладбищем». Я подумала, что и в самом деле – очень точное выражение, эти дома напоминали мне отчего-то огромные склепы, могилы – впрочем, у них и могилы делались по этому же типу. Огромные, аляповатые, несуразные и страшные. Видимо, эта склонность к большим масштабам оставалась им присуща не только в смысле денежных накоплений.
Впрочем, мы шли не по левой части реки, а по правой.
Наш путь лежал среди обычных домишек, часть из которых изрядно покосились, а чем ближе мы подходили к тети-Катиному дому, тем чаще нам попадались заброшенные, заросшие травой дома. Вернее было бы назвать их руинами. Такие дома обычно навевают тоску, становится немного жутковато на душе. Кажется, что домик взывает о помощи, и это как раз такой умирающий, которому никто не подаст стакан воды. Потому что некому. Еще такие дома напоминают мне брошенных собак, которые терпеливо ждут возвращения своих хозяев.
– Помнишь, тут раньше бабушка Лиза жила, – сказала Ольга, когда мы проходили мимо такого «остова». – История такая случилась, Тань… Сын-то ее спился. Ну и как баба Лиза померла, хоронить ее отказался. А у бабы Лизы и нет больше никого… Так ее знаешь, кто схоронил-то?
Я не помнила бабу Лизу, ни ее беспутного сына, но подозревала, что хоронила ее добросердечная Ольга.
О чем ей и сказала. Ольга рассмеялась, взмахнула руками:
– Да что ты, я б и схоронила, но… Представь себе, без меня обошлось. С того берега мужик один ее похоронил. Сергей Иваныч. Не знаю, с чего на него нашло желание благотворительности, но только благодаря этому Сергею Иванычу баба Лиза у нас на столе целый месяц не пролежала…
– А сын ее где?
Оля пожала плечами.
– Да никто не знает, – сказала она. – Пропал начисто… Следа не осталось… Говорят, Бог его покарал – напился да и замерз где-то…
Оля всю эту мрачную историю поведала мне жизнеутверждающим и даже веселым тоном, и я вновь подумала: как меняет людей жизнь. После нескольких лет жизни в деревне моя старшая утонченная подруга стала совсем селянкой, даже по манерам…
Мимо нас промчался «рено», неожиданный среди здешнего мистического пейзажа, и я непроизвольно посмотрела ему вслед. Еще больше меня удивило то, что Ольга помахала водителю и приветливо улыбнулась. Словно заметив мое удивление, она объяснила:
– Легок на помине… Сергей Иваныч приехал. Странно, что он по этой дороге ехал – вроде не из Тарасова… Может, в Лохутино заезжал? Или – в Становое… Говорят, у него там ферма вроде, со страусами.
Поразмышлять о благородном владельце «рено» и его страусах я не успела, так как мы уже приблизились к дому тети Кати. Калитка была распахнута настежь, и мы вошли в уютный сад, где пахло вишнями и яблоками и возле будки приветливо махал хвостом старый пес Шарик. На крыльце же сидела дева небесной красоты, похожая на фею или сказочную принцессу, и связывала в «косы» поспевший лук. Заметив нас, дева подняла глаза, и я убедилась, что она какая-то неземная – огромные голубые глаза на тонком личике сияли, как у ангела, и сама она была – чистый ангел, маленькая фея. Я даже застыла, пытаясь примерить этот новый фантастический образ к той нескладной Пеппи. Словно угадав мои мысли, Ася улыбнулась, потупилась, щеки ее зарделись, она смахнула рукой прядь светлых волос и радостно улыбнулась, поборов смущение.
– Тетя Оля, – проговорила она и крикнула в дом: – Мама! Тетя Оля пришла!
Катя была, говорят, когда-то красавицей. Она и теперь, несмотря на лишний вес, выглядела на все сто, но ее красота была земной, яркой, а Ася походила на королеву эльфов, и непонятно было, как этот ангел появился у простушки Кати и ее – надо сразу заметить – не самого прекрасного внешне дяди Володи, поскольку дядю Володю я тоже помнила: он был грузным, большеносым, с небольшими глазами и отчего-то всегда ходил, выпятив вперед внушительный живот. Похож он был скорее уж на Гимли, чем на «агента Смита» в роли короля эльфов. Потом у них появилась Аська, которую оба родителя страстно любили и носились с ней как с принцессой. Может быть, в этом и была причина, что Аська и в самом деле теперь стала похожа на принцессу из сказки? Катя, судя по ее беззаветной любви к Аське, почитала свою дочь за дар свыше и относилась к ней соответственно, с вечным восхищением и поклонением, какое подобает принцессе. Она никогда и не скрывала, что дочка для нее – все. Все, чем она дышит, ради чего она живет и дышит. Она всегда боялась ее потерять, в детстве она просто начинала впадать в панику, когда Аська с подружками задерживались, и бегала искать ее, из-за чего над ней посмеивались. Она была уверена, что ее красавице Аське уготовано какое-то чудесное будущее, никаким образом не связанное с Лопатниковом. Поэтому она была совсем не против Аськиного отъезда в Тарасов. Да, для самой тети Кати отъезд Аськи был трагедией. Она ходила вся потухшая, не знала, чем занять себя, чтобы не думать постоянно об Аське, и – когда она наконец получила известие, что Аська поступила, она даже расплакалась. Потому что до последнего надеялась, что ее дочь вернется домой. Потом она стала потихоньку привыкать, но постоянно рвалась в Тарасов и ждала, ждала писем от своей принцессы Аськи. Хотя, когда Аська приезжала, Катя скрывала свою безудержную любовь под маской ироничной строгости. Даже сейчас, выйдя из кухни, она смотрела на свою прелестную дочь с восхищением, которое пыталась скрыть за строгостью.
– Ох, Оленька… – она обняла Ольгу, потом и меня прижала к своей необъятной груди. – И Танюшку привезла…
Обернувшись, она спросила у Аси, помнит ли та меня.
Ася долго смотрела, прищурившись и слегка улыбаясь, как будто извиняясь, что помнит, но не очень, а смутно. Потом Ася кивнула, хотя по ее взгляду я догадалась, что помнит она меня очень слабо. И вот в этот момент меня пронзила мысль, что я… видела ее. Нет, она меня не помнит! И вряд ли она меня в самом деле видела, уже будучи взрослой. Я почти уверена, что последний раз мы с ней встречались, когда ей было лет тринадцать.
А вот я ее где-то видела уже позже… Совсем недавно. И место это по ощущениям было неприятное. Но я была готова поклясться, что видела именно Асю. Только выглядела она по-другому. Нет, она была далека от эльфийского образа… Очень далека. И видела я ее в каком-то странном месте… Может быть, мы как-то пересеклись в театре, и она там играла какую-то роль – хотя я, если честно, совсем не театралка, бываю в театре редко… Но я уверена, что это была именно она, но какая-то вульгарная, что ли… Я даже попыталась вспомнить все свои посещения театров. Последний раз я была там года три тому назад, отчаянно скучала, даже не помню, что я там смотрела… Что-то современное и поэтому скучное. Из жизни проституток. Теперь про них любят писать, снимать кино и ставить пьесы. Наверное, Аська там и играла – в эпизоде. Или я вообще ее с кем-то спутала?.. Такое тоже бывает. Я помню, однажды я даже поссорилась с Андрюхой, потому что я его видела на проспекте, он шел мимо меня, я его окликнула, а он не отреагировал. И я тогда всерьез обиделась. И Мельникову пришлось даже доказывать, что он не был на проспекте, он даже алиби мне предъявил, задокументированное, – потому что тот парень был похож на него как две капли воды. Так что с Асей вполне могло быть то же самое, очень похожая на нее девица, с которой мне пришлось столкнуться в страшно неприятном месте, и… Я попыталась вспомнить, при каких обстоятельствах, и знаю только, что это было как-то опять связано с Мельниковым, потому что он там тоже был.
Вспомнить мне так и не удалось, потому что я, скорее всего, была в тот момент чем-то занята. А девушка в сферу моего интереса не входила, поэтому я запомнила ее, но не подробно. А вот почему я ее запомнила… Я же обычно стараюсь освобождать голову от ненужной информации.
На столе уже стояли блинчики с мясом и большой восхитительный пирог. «Иванова, когда ты наконец перестанешь быть сыщицей? – напомнила я себе. – Ты на отдыхе. Вот и отдыхай…»
