Сладкий ужас

скачать книгу бесплатно

Сладкий ужас
Марина С. Серова

Секретный агент Багира
Вряд ли кто-либо узнал бы в этой законченной наркоманке секретного агента Юлию Максимову по кличке Багира. Именно в таком виде ей предстояло проникнуть на странное засекреченное предприятие на Северном Кавказе. Там работали наркоманы, которых для этого вербовали по всей стране. Они переправлялись на Кавказ, и ни один из них оттуда не вернулся. Внедрившись на объект, Юля уже на вторую ночь со сладким ужасом понимает, что хочет остаться здесь навсегда…

Марина Серова

Сладкий ужас

Глава 1

То, о чем уже давно говорили люди в трамваях, на что надеялась большая часть населения и опасалась меньшая, наконец произошло. Президент объявил войну преступности по всему фронту.

Но об этом не сообщали газеты, об этом не говорят с утра до вечера по телевидению и радио. Потому что эта война, несмотря на колоссальные масштабы, война секретная, и никто не будет знать ее героев в лицо, и ни один телекорреспондент не проведет репортажа с места боев. Потому что местом боев на этот раз стала вся Россия «от Москвы до самых до окраин».

И вести эту войну придется не армии и флоту, а спецслужбам всех мастей, а на самых ответственных этапах – секретным службам и их агентуре.

Президент не случайно вспомнил о них именно теперь, он прекрасно понимает, что одолеть сегодняшнюю преступность невозможно традиционными допотопными методами. Она разрослась и эволюционировала настолько, что по техническому обеспечению и использованию новейших технологий обогнала на много лет органы охраны правопорядка, для нее не существует границ, она сегодня космополитична и интернациональна, на нее работают сотни и тысячи «высоколобых» во всех частях света. И если теперь не уничтожить ее, то через несколько лет бороться с ней будет уже бессмысленно.

Рак легко уничтожить в самом начале заболевания, возможно – в середине, и с ним бесполезно бороться, когда метастазы поразили уже все здоровые органы и опухоль разрослась до чудовищных размеров.

Начальную стадию заболевания мы пропустили, но, слава богу, у нас есть еще шанс справиться с ним, потому что здоровых клеток пока еще больше, и они не утратили иммунитета, то есть желания и возможности к сопротивлению, – записала я в своем дневнике, который веду с недавнего времени.

Я начала его в тот день, когда на моем столе появился компьютер, и это вторая попытка в жизни вести дневник после той тоненькой тетрадочки, что я заполнила мелкими буквами вперемежку со слезами в пору первой детской любви.

А обратиться к этому файлу на этот раз меня заставили грандиозные события не только в стране, но и в моей собственной жизни. Теперь я живу в новом доме, у меня новое место работы… Но начну с самого начала.

В конце прошлого месяца я вернулась в Тарасов с очередного задания, в результате которого мне удалось перехватить серьезные документы у японских спецслужб, и собиралась приступить к выполнению своих официальных служебных обязанностей, то есть обязанностей юрисконсульта Комитета солдатских матерей.

И вот тут-то меня ожидала первая неожиданность. За время моего отсутствия я была уволена, и моя начальница не смогла внятно объяснить причины моего увольнения.

Я поняла, что она и сама ничего не понимает.

В тот же день мне сообщили, что я переведена на должность юрисконсульта губернатора Тарасовской области, и мне пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что это не сон. Секретный агент Багира, юрисконсульт губернатора – это было слишком.

И вот тогда со мной на связь вышел Гром, мой командир со времени моего обучения на секретной базе Министерства обороны СССР. Я тогда была молоденькой курсанткой, а он – майором. С тех пор мы много работали вместе – сначала в органах, потом в секретном отделе.

Гром – это не фамилия, а кличка, на самом деле его зовут Андрей Леонидович Суров, но я так привыкла к ней, что иногда забываю его настоящее имя. Кроме того, Гром – очень подходящее для этого человека имя, и оно мне нравится.

А меня родители назвали Юлией, папу моего звали Сергеем, поэтому, работая в Комитете солдатских матерей, я привыкла, когда ко мне обращались как к Юлии Сергеевне. Но Гром называет меня только Багирой, даже при личных встречах.

Он и на этот раз назвал меня так, после чего и рассказал обо всех изменениях. События в стране не обошли стороной и наш секретный отдел, а значит, и нас с Громом.

Начал он с того, что наш отдел закрыли, и я собиралась уже бурно отреагировать на это сообщение, но Гром меня опередил:

– Создан новый отдел под руководством генерала Сурова, и ты теперь в его распоряжении.

– Какой еще генерал! – завопила я, но в этот момент вспомнила фамилию своего командира: – Генерал? – прошептала я, и он улыбнулся мне в ответ, я это почувствовала.

Так я узнала, что Гром получил генерала и новый отдел в придачу. А я автоматически перешла следом за ним в эту новую структуру.

Отдел официально назывался «Отделом по борьбе с организованной преступностью и терроризмом», но это название употреблялось редко, и немногочисленные люди, посвященные в наши дела, предпочитали называть его просто «Отдел Грома».

Новый отдел, в отличие от предыдущего, находился в непосредственном подчинении президента и в связи с этим на столе у генерала Грома появилась пресловутая «вертушка», по которой он в любое время мог связаться с самим президентом.

Большинство секретных агентов из предыдущего отдела вошло в новый отдел. Но были и новые люди; многих из них я никогда не увижу в лицо и не узнаю по имени.

Кроме нас, в подчинении Грома теперь находилась «маленькая армия», то есть мобильный отряд особого назначения, состоящий из профессионалов высочайшей пробы, готовых по приказу отправиться в любую точку планеты, чтобы «разобраться с плохими парнями».

Отдел имел неограниченные полномочия. И неограниченные финансовые возможности, я сумела в этом убедиться уже через несколько дней после описываемых событий.

Прежде всего мне не нужно было больше нигде работать, то есть ни в комитете, ни в администрации губернатора, юрисконсультом которого я была теперь номинально.

Планы у Грома были грандиозные, поэтому я при всем желании не смогла бы сочетать своей основной деятельности с самой «непыльной» работой.

Впрочем, моя новая «фиктивная должность» имела определенные преимущества: неприкосновенность личности и новое жилище, не говоря уже о дорожных инспекторах, которые при виде моего удостоверения отдавали мне честь и ласково улыбались. Но это все мелочи, хотя и приятные.

Я рассталась со своей милой двухкомнатной квартиркой в типовом девятиэтажном доме, хотя успела полюбить ее за несколько лет.

Мое новоселье напоминало сказку о Золушке или «Принца и нищего» – любимые книжки моего детства.

Когда я впервые попала в свой новый дом, я не могла отделаться от ощущения, что с двенадцатым ударом часов вся эта роскошь превратится в кучу отбросов.

А как бы вы чувствовали себя, если бы вас под вечер привезли в шикарный двухэтажный особняк с чуть ли не антикварной мебелью, гаражом на две машины и бассейном, и сообщили, что отныне это и будет вашим жилищем?

Когда я говорю гараж, то я не имею в виду сарай, в который при желании можно поставить машину. Сарай превращается в гараж в тот момент, когда в нем находится машина. В моем гараже стояло два автомобиля, и оба они теперь принадлежали мне!

Автолюбители наверняка поймут меня, когда узнают, что одна из этих машин была отечественной «девяткой», а вторая – «Ягуаром» серебристого цвета.

У меня был и мотоцикл – спортивная модель «Хонды». Таких мотоциклов я не встречала до сих пор на дорогах нашей страны.

Мой особняк находится на выезде из города на берегу Волги, и со второго этажа открывается замечательный вид. С первого этажа я могу видеть только несколько соток своего двора, поскольку двор окружен высоким каменным забором.

По сути, я стала владелицей неприступного замка, поскольку внешне мой новый дом напоминал нечто средневековое.

Единственное, что ни на секунду не дает усомниться в принадлежности этого строения к самому концу двадцатого века, это то, что оно напичкано всевозможными новшествами эпохи всеобщей компьютеризации.

Я подошла к окну своего кабинета и посмотрела вдаль. Горячее, уже по-настоящему летнее солнце отражалось в водяных струях великой реки. Волга никогда не бывает спокойной, как, например, Женевское озеро или Байкал.

Могучее течение, хотя и сдерживаемое десятком плотин и электростанций, никогда не прекращается, и только теперь, ежедневно наблюдая за ним из своего окна, я смогла почувствовать себя настоящей волжанкой. И у меня уже вошло в привычку каждое утро подходить к окну и смотреть на реку.

Мой дом стоит на крутом обрыве, поэтому мне хорошо виден противоположный берег в трех с половиной километрах от моего окна и большой остров на середине реки, который, по преданию, возник на месте затонувшей в прошлом веке баржи. Течение несло с собой песок, и со временем на этом месте возникла отмель, потом небольшой островок, каждый год увеличивавшийся на несколько метров.

Теперь этот остров превратился в многокилометровый массив, покрытый лесом, на нем приютились многочисленные турбазы и пансионаты, но из моего окна он выглядел диким и необитаемым.

Я вернулась к компьютеру, просмотрела электронную почту, прогулялась по Интернету и еще раз убедилась, что человечество до сих пор не научилось использовать его по назначению, засоряя всемирную сеть бесконечной рекламой и демонстрируя собственную ограниченность.

Если так дальше пойдет, то Интернет скоро будет напоминать стенку общественного туалета, вместо того, чтобы стать средоточием всех знаний и мудрости, накопленной человечеством за несколько тысячелетий.

Я спустилась на первый этаж и приготовила себе чашку кофе, но прежде чем выпить его, нырнула в бассейн и минут пять плавала в прозрачной воде. Это было еще одно преимущество моего жилища, и у меня появилась новая привычка, заменяющая собой утренний душ.

Еще мокрая и немного замерзшая, я вернулась в дом и с наслаждением выпила слегка остывший и поэтому еще более вкусный и ароматный кофе.

В моем распоряжении была громадная кухня, оборудованная по последнему слову техники, но, как это ни парадоксально, до нее у меня теперь почти не доходили руки. И не знаю, дойдут ли в ближайшее время, поскольку вчера я получила новое задание.

* * *

Это было первое задание, которое я получила от «генерала» Грома, и оно, мне казалось, должно было быть каким-то необычным, учитывая масштабы деятельности нового отдела.

Мне предстояло проникнуть на странное засекреченное предприятие на территории Северного Кавказа. Там за последние месяцы было выявлено несколько десятков подпольных нефтеперерабатывающих заводиков, причем не без нашей помощи. Я имею в виду Грома и его команду.

Эти заводики составляли финансовую базу всего кавказского терроризма, и чем меньше их оставалось там, тем труднее приходилось «бандформированиям».

Я никогда прежде не участвовала в подобных операциях, но схема была понятной, если не сказать примитивной. Нужно было внедриться на этот заводик, выудить максимально подробную информацию о том, чем они там занимаются, а дальше действовать согласно полученным инструкциям.

Обычно агент исчезал с предприятия, а через несколько часов на это место падала ракета или бомба. И заводик переставал существовать навсегда. Можно было совершить и самостоятельную диверсию, то есть взорвать его с помощью подручных материалов. Это было намного рискованнее, но приводило к тому же результату.

Но на этот раз задание имело несколько особенностей. Во-первых, по агентурным сведениям, на этом заводике работали наркоманы, которых для этого вербовали по всей стране. Они переправлялись на Кавказ, и ни один из них оттуда не вернулся.

Наркоман на Кавказе – не редкость, их хватает и среди «боевых командиров», и среди мирного населения. Но работа на всех подпольных предприятиях обычно не предполагает особой секретности, поскольку в некоторых районах нефтяные скважины имеются чуть ли не в каждом дворе. И в течение многих лет они были единственным и надежным средством существования половины населения Чечни.

На заводиках работали пленные и наемные рабочие, но пленных выкупают, а наемных рабочих рассчитывают, так что, так или иначе происходит постоянная «утечка информации», которой грех не воспользоваться.

Но на том заводике, которым мне предстояло заняться, ничего подобного не происходило. Там работали несколько десятков человек, никто из них не был уволен, и это имело два возможных объяснения: либо там невыносимые условия работы и люди не выдерживают такой нагрузки и погибают, либо там производится что-то секретное, и посвященных в эти секреты просто не выпускают за пределы завода.

Наркоманы не особенно интересуют органы правопорядка, всероссийский розыск на них объявляется крайне редко. Даже иные родственники вздыхают облегченно, когда их сидящий на игле сын или дочь пропадают без вести.

И как это ни страшно, но их можно понять. Наркоман на определенном этапе перестает быть человеком. Во всяком случае, он лишается всех нормальных качеств сына, мужа, а иногда становится просто-напросто опасен, даже для своих близких.

Десятки тысяч наркоманов погибают сейчас каждый год, и это уже никого не удивляет. Наркобизнес на сегодняшний день – самый прибыльный, и приносит человечеству страшные разрушения.

А если учесть, что в последнее время наркомания во всем мире помолодела и вовлекает в свои ряды и детей, то это уже не только предмет национальной безопасности, но и вопрос выживаемости человечества в целом.

Поэтому с наркомафиями борются совместными усилиями страны, во всех других отношениях представляющие друг для друга потенциальных экономических или политических противников.

Наш отдел традиционно занимался этой проблемой, и новая громовская структура унаследовала ее от своего предшественника.

Дело осложнялось тем, что на этот заводик уже был послан другой секретный агент. И, видимо, сумел внедриться туда, но достоверной информации об этом у Грома не было.

До вчерашнего дня мне было это неизвестно, и я бы не узнала об этом никогда, но мало того, что этого секретного агента я знала с юности, поскольку мы вместе с ним учились и одно время были в довольно близких отношениях, но он, отправившись на Кавказ больше месяца назад, бесследно исчез. И с тех пор о нем ни слуху ни духу.

За годы работы секретным агентом я привыкла, насколько можно привыкнуть к подобным вещам, к гибели товарищей. Но на этот раз это было почти невероятным событием.

Пострел был одним из самых опытных агентов, несмотря на свою легкомысленную кличку. Он выполнял задания, по сравнению с которыми эта кавказская история была детской забавой, но каждый раз возвращался живым и здоровым, насколько я могла понять из громовской информации.

Вообще не очень понятно, почему ему дали это задание. Для подобных вещей были агенты иного уровня. Дилетантов в команде Грома нет, но агентов экстра-класса, а именно таким был Пострел, он никогда не использует «по мелочам».

Гром объяснил это тем, что Виктор (так звали «Пострела») сам изъявил желание участвовать в этом деле, собственно говоря, он-то и раскопал информацию об этом предприятии во время выполнения предыдущего задания, и вышел на него, надо сказать, совершенно случайно. Внедрение туда нового агента он посчитал хлопотным и долгим и вызвался «закрыть эту шарашку» за несколько дней.

С тех пор прошло больше месяца, а от Пострела не было никаких вестей. Гром говорил об этом довольно спокойно, но, по некоторым признакам, я поняла, что он обеспокоен. Да и меня бы он не послал туда, если бы для этого не было серьезных оснований.

Не знаю, что было важнее для Грома: уничтожить заводик или обнаружить и вернуть Пострела. Но для меня подобной проблемы не существовало. Заводиков на Кавказе много, а Пострел на свете один. И, возможно, от меня теперь зависела его жизнь.

Пострел проложил «дорожку» до самого заводика, и, хотя эта дорожка привела его туда, откуда он не вернулся, но другого пути не было, и мне предстояло пройти по нему следом за своим исчезнувшим товарищем.

Весь вчерашний вечер я подробно изучала материалы и теперь могла по памяти рассказать весь путь до заводика, включая тех людей, которые могли помочь мне прийти туда, их приметы, имена, клички и т. д.

Мне это было действительно необходимо, потому что с собой я не имела права брать никаких записей, никаких документов, кроме фиктивного паспорта на имя Раисы Сулеймановой.

У меня имелось несколько таких «виртуальных» личностей в запасе. На сей раз Гром решил использовать Раису. И это еще раз подтверждало серьезность ситуации. Обычно он с трудом идет на использование каждой виртуальной личности, поскольку на ее создание обычно уходит не один месяц работы целого коллектива. Но результат достигается соответственный.

Если меня по недоразумению арестует какая-нибудь служба, то после тщательной проверки она вынуждена будет меня отпустить, поскольку моя Раиса – безукоризненно достоверная личность с моим лицом, моей фигурой, но с другой жизнью, совершенно не похожей на мою, но известную мне до мельчайших подробностей.

В том и состоит весь смысл подобных виртуальных образов, что агент при необходимости снимает с себя собственную личность и надевает виртуальную, чувствуя себя при этом не менее комфортно.

Меняя личность, агент даже использует некоторые приемы самогипноза, в результате чего даже опытный психиатр не заподозрит его в двойной игре. В каком-то смысле происходит действительно «перевоплощение», далеко превосходящее по эффекту перевоплощение самого талантливого артиста на сцене.

Но при этом где-то на периферии сознания остается информация о себе и о том, что перевоплощение это мнимое, то есть это всего лишь игра или маска, как кому больше нравится. И не существует никакой опасности раздвоения личности и прочих психиатрических неприятностей.

Все это результат многолетней деятельности профессионалов, поэтому я никому не советую экспериментировать подобным образом. Малейшее нарушение методики «перевоплощения» – и психика будет нарушена всерьез и надолго. Такое случается иногда с актерами: стоит ему отнестись к какой-нибудь роли чересчур всерьез, и он рискует на всю жизнь остаться Гамлетом или Королем Лиром. В эти игры нужно играть профессионально или не играть совсем.

Меня в ближайшие несколько часов ожидала дальняя дорога, и поэтому я старалась расслабиться в это утро. Это полезно для нервной системы, особенно перед очень важным заданием, требующим от вас колоссального напряжения.

И я вела себя так, словно сегодня у меня первый день отпуска, а впереди – приятная поездка на какой-нибудь модный курорт, где меня ожидают приятные сюрпризы и удивительные приключения.

Я еще раз обошла весь свой дом, все его укромные и заветные уголки, к которым уже успела привязаться (к хорошему привыкаешь быстро), и поймала себя на мысли, что со всем этим прощаюсь.

Это ни в коей мере не означало, что я собиралась в недалеком будущем расстаться с жизнью, но разумный человек, даже отправляясь в булочную за хлебом, должен понимать, что он может оттуда и не вернуться.

И это не должно отравлять ему жизнь, поскольку прощание не значит и того, что он непременно попадет в неприятную историю.

Может получиться и наоборот: ему сообщат, к примеру, что он стал обладателем крупнейшего в мире состояния, или стал семимиллиардным жителем планеты, и в связи с этим восхищенное человечество хочет подарить ему остров в Средиземном море.

Так что попрощаться со своей коммуналкой никогда не мешает. Говорим же мы друг другу «до свидания», даже если собираемся увидеться через несколько часов!

Но кроме этого ритуала, я еще готовилась в дорогу, в последний раз проверяя, все ли отложенное мною соответствует образу Раисы Сулеймановой, и нет ли среди вещей каких-нибудь необязательных, лишних предметов.

Но ничего лишнего я не обнаружила. В основном потому, что почти ничего с собой и не брала. Об этом меня предупредил Гром, да я и сама прекрасно понимала, что на этот раз я не могу взять с собой ни оружия, ни сотового телефона, ни тем более «шпионской аппаратуры».

Это было задание иного рода, когда рассчитывать можешь только:

«На крепость рук,
На руки друга
И вбитый крюк.
И молишься –
Чтобы страховка не подвела…»

Как пел Владимир Высоцкий в одной из самых красивых своих песен. У меня, в отличие от его лирического героя, не предполагалось ни страховки, ни вбитого крюка…