скачать книгу бесплатно
– В том-то и дело, что при всех – при матери, которая уже на ладан дышала, при сестре, для которой я всегда был непререкаемым авторитетом, и даже при своем четырнадцатилетнем племяннике. Такого я от родного сына никак не ожидал услышать! «Я взял крупную взятку, чтобы выгородить одну подозреваемую», – эта формулировка никак не соответствовала действительности! – возмутился Степанов и схватился рукой за сердце.
Я не знала, достиг ли уже его рассказ кульминации или впереди будет еще что-то более волнительное, поэтому спросила:
– Сергей Федорович, как вы себя чувствуете? Может, нам лучше прерваться?
– Ну нет, – возразил пенсионер, – раз уж я решился все вам рассказать, то прерываться не буду. Признаюсь, сердце немного кольнуло, но сейчас отпустило. На чем мы остановились?
– На щекотливом вопросе вашего сына, – напомнила я. – Что вы ему ответили?
– Признаюсь, я тогда сильно вспылил. Костик понял, что сболтнул что-то не то, и поспешил извиниться передо мной. Я полагал, что инцидент на этом исчерпан, но оказалось, что всем домашним та история глубоко запала в душу. Как-то случайно я подслушал, что Саша, внучок, спрашивал у своей матери – как, по ее мнению, я уже продал антиквариат или нет? Правда, Арина осадила его. Мол, не болтай глупости, а то еще дед услышит и рассердится! А сама потом с матерью шушукалась – могло ли быть такое на самом деле?
Я слушала Степанова, и у меня в голове вертелся один очень важный вопрос. Как только клиент сделал передышку, я сразу же его и задала:
– Сергей Федорович, как вы думаете, откуда ваш сын узнал о том антикварном деле? Я так поняла, что никому доподлинно не было известно, что вы забрали из квартиры Хрековой улики.
– Я тоже задавал себе этот вопрос и достаточно быстро нашел на него ответ. Я знал, что Леня Скобцов все еще работает в органах, вот и решил, что это он просветил моего сына. Леонид ведь тогда, после неудачного обыска, опять-таки не мог успокоиться и все пытался на чем-нибудь подловить меня, чтобы уличить в пособничестве уголовникам. Но я вел себя очень осторожно, и он в конце концов остыл. Выходит, что не совсем!
– Да, теоретически это вполне возможно – что информация пошла от Скобцова. Только интересно, зачем ему вдруг понадобилось подставлять вас перед сыном спустя столько лет? – размышляла я вслух. – Тем более он же не мог знать наверняка, что вы забрали драгоценности.
Степанов развел руками:
– Если б я знал! Наверное, он просто решил досадить мне… и, надо сказать, у него это получилось. Разговоры о том антикварном деле у нас дома не замолкали. Лида перед смертью попросила раскрыть ей правду, и я не смог ей солгать и просто промолчать – тоже. Она мне напомнила, как в 90-е годы я пообещал принести домой кучу денег, как что-то прятал в письменном столе, и я… раскололся.
Я быстро уточнила:
– Ваш разговор никто не мог услышать?
– Нет, мы тогда были дома вдвоем, но я все-таки потом перепрятал антиквариат подальше. После смерти жены сын вновь начал досаждать мне своими вопросами. И самое обидное – Константин, по долгу службы обязанный блюсти закон, даже и не думал меня осуждать! Он не раз заверял меня, что поступил бы так же. Не дай бог ему оказаться на моем месте! – Степанов от злости сжал кулаки. – А еще сын сообщил, что он не понимает, почему я до сих пор не реализовал ценности, и предложил самому заняться этим. Мол, ему нужна отдельная квартира и новая машина, а на деньги, вырученные от продажи царских побрякушек, все это легко можно будет купить. Я на это не повелся и сказал – мол, мечтать невредно. Костя остался при своем мнении, я – при своем. Продавать антиквариат в мои планы не входило. По моему твердому убеждению, и золотой футляр для молитвослова, и песочные часы должны были вернуться в наш музей.
Я подумала: если бы Степанов так уж сильно хотел все вернуть, за двадцать-то лет он нашел бы какой-нибудь способ и передал ценности музею! В конце концов, отправил бы бандероль почтой. Хотя… в этом случае не было никаких гарантий, что человек, открывший посылку, не оставил бы ее содержимое себе.
– …После этого разговора с сыном я принял предложение дочери переехать к ней в Калиновку. Антиквариат перекочевал со мной. Арина отвела мне две комнаты в новом двухэтажном особняке. В одной я оборудовал библиотеку, а в другой – спальню. Мне не составило особого труда обустроить там тайник. Дочь до поры до времени даже не заикалась о том, что я, возможно, являюсь хранителем клада. Но месяца три-четыре тому назад у нее начались проблемы в бизнесе, и она принялась как-то слишком уж откровенно намекать на то, что ей нужна материальная помощь. Я предложил ей свои пенсионные сбережения, но она сказала, что это не спасет ее от банкротства. Требовались гораздо более серьезные вливания в бизнес. Знаете, я был свидетелем того, как моя дочка своими руками налаживала собственное дело, и мне было неимоверно обидно, что все в одночасье может рухнуть из-за какого-то мужика, решившего воспользоваться ее доверчивостью. – Степанов потянулся за пачкой сигарет, которую он прятал под подушкой.
– Кого вы имеете в виду? – уточнила я.
– Понимаете, влюбилась она в своего сотрудника, а он получил на время ее командировки право подписи и кинул мою Аринушку на кругленькую сумму, – пояснил Сергей Федорович, помял пачку сигарет и убрал ее обратно под подушку.
– Бывает, – понимающе вздохнула я.
– Знаете, Татьяна Александровна, так мне стало жалко дочку, что я едва не рискнул и не выставил на продажу через Интернет свои сокровища! Вовремя одумался, а точнее, меня внук просветил, что, как ни шифруйся на просторах Всемирной паутины, тебя в случае необходимости все равно найдут.
– Сергей Федорович, неужели вы поделились с внуком своим секретом?!
– Ну что вы? – Степанов даже обиделся. – Я ничего конкретного ему не сказал, только уточнил кое-что. Сам-то я в компьютерах не слишком силен, а вот Сашка у нас – продвинутый пользователь. Он каждый год на олимпиадах по информатике призовые места занимает. В общем, послушал я его и понял, что все это – пустая затея, и отказался от продажи антиквариата. Умом-то я и раньше понимал: если всплывут ценные экспонаты, некогда похищенные из музея, проблем не оберешься, но сердце склонялось к тому, чтобы помочь дочери. Однако – не получилось. После этого я, наконец, принял важное решение… В общем, я понял, как мне надо поступить со своим кладом.
– Как? – спросила я.
– Я решил сделать завещание в пользу Тарасовского художественного музея, подробно описав, откуда у меня взялись принадлежащие ему экспонаты и где они хранятся. Это было, на мой взгляд, единственно верным решением. После смерти-то мне уже бояться будет нечего, а раритеты вернулись бы туда, где им и следовало находиться.
– И вы написали это завещание? – уточнила я.
– Я все подробно изложил, описал суть дела и запечатал признание в конверт, и, прежде чем ехать к нотариусу, решил убедиться, что предметы, о которых идет речь, по-прежнему лежат на месте. Проверив тайник, я, к великому своему изумлению, обнаружил, что он пуст! Мне ничего не оставалось, как сжечь конверт с завещанием в камине и как-то вычислить, кто посмел забрать из-под моего носа то, что я столько лет так тщательно охранял, – Степанов тяжело вздохнул.
Я наконец поняла, в чем заключается суть предстоящего мне расследования. Оказывается, музейные экспонаты, не успев вернуться на место, снова были похищены!
– Позвольте задать вам несколько вопросов, – произнесла я, нарушив затянувшуюся паузу.
– Да, конечно.
– Что представлял собою тайник?
– Моя спальня расположена в мансарде. Стены там обиты деревянными рейками. Выбрав момент, когда никого не было дома, я вынул несколько реек под окном, убрал теплоизоляционный материал и поместил туда небольшой сейф. Я его купил в магазине «Охотник». Он закрывался на кодовый замок. Я прибил рейки на место и убедился, что простым взглядом ничего нельзя было обнаружить, только с помощью металлоискателя. Тем удивительнее для меня, что сейф был все-таки найден и вскрыт!
– Ну, допустим, кто-то действительно воспользовался металлоискателем, а как же злоумышленник открыл сейф? Подобрать код не так-то просто, да и время для этого нужно. Вы когда-нибудь надолго отлучались из дома?
Сергей Федорович кивнул:
– Частенько случалось, что я на весь день уезжал в город. Что касается сейфа, то он был вскрыт самым вандальным способом. Дверца его была раскурочена, вероятно, ломиком. А вот рейки приладили обратно очень аккуратно.
– Значит, некто имел возможность не только проникнуть в ваш дом, но и достаточно длительное время пробыть в вашей спальне, – размышляла я вслух. – Как обстоят дела с охраной?
– Ворота и входная дверь стоят на сигнализации, они под видеонаблюдением, а вот в доме никаких камер нет. Собак у нас тоже нет. Когда-то, еще в городской квартире, у нас жила колли по кличке Лада, но, когда она умерла, мы поняли, что потеряли не просто собаку, а члена семьи. К сожалению, у братьев наших меньших очень короткая жизнь. Вновь переживать потерю четвероногого члена семьи никому не хотелось.
– Понятно. Сергей Федорович, вы просматривали записи с видеокамер?
– Нет, – признался он. – А зачем?
– Вы правы, только идиот будет светиться перед камерами. Скорее всего, посторонний человек проник в дом незамеченным… Сергей Федорович, вы же наверняка знаете какие-нибудь слабые места в системе охраны, так ведь?
– А посторонние здесь совершенно ни при чем! – вымолвил он с надрывом. – Дело в том, что я подозреваю в этой краже своих детей! Причем, и сына, и дочь. Скорее всего, они были в сговоре.
– У вас есть доказательства?
– Только косвенные. Сын в последнее время избегал общения со мной, а дочь всякий раз при встрече отводила глаза в сторону. А еще я случайно подслушал один телефонный разговор… – Наткнувшись на мой скептический взгляд, Степанов поправился: – Вообще-то, не совсем случайно, а нарочно! Мне не оставалось ничего другого, и я прислушивался и присматривался к тому, что происходит в доме. Так вот, из телефонного разговора дочери с ее подругой я понял, что финансовое состояние ее фирмы стабилизировалось, потому что Арина где-то раздобыла деньги.
– Ваша дочь говорила по телефону, что она выручила деньги от продажи антиквариата? – уточнила я.
– Нет, но я догадался, что все было именно так. Ей просто неоткуда еще было их взять, – твердо заявил Сергей Федорович. – А на прошлой неделе мне позвонил сосед по городской квартире и сказал, что меня разыскивал какой-то человек. Он оставил соседу номер телефона. Я позвонил по нему и попал в областной следственный комитет, к следователю Лопухину, и тот попросил меня зайти к нему. Я не стал с этим медлить и в тот же день отправился в Тарасов, на улицу Григорьева. Лопухин сказал, что обращается ко мне как к своему коллеге, который когда-то занимался расследованием краж из нашего художественного музея. Но заметьте, Татьяна Александровна, он спрашивал меня исключительно о золотых песочных часах и футляре для молитвослова, хотя – стараниями покойного Кучаренко – бесследно исчезли и другие раритеты. Нет, вы только не подумайте, что Лопухин меня в чем-то обвинял! Он просто задавал мне вопросы, на большинство из которых я отвечал с частицей «не». «Не помню», «не знаю», «не видел», «не слышал». А что мне еще оставалось?!
– Да, признаваться в чем-либо вам не было никакого резона, – согласилась я.
– Вот-вот, своим признанием я бы подставил детей. Какие они ни есть, но все-таки они – мои дети… Да и сам я виноват, что ввел их в искушение. Мне не стоило так затягивать с возвращением ценностей в музей. – Степанов потер рукой вспотевший лоб. – На следующий день после визита в следственный комитет я все-таки решил поговорить с Костей и Ариной о случившемся. Играть дальше в молчанку было уже невозможно. Я позвонил сыну и пригласил его приехать в Калиновку по срочному делу. Он сказал, что очень занят и в ближайшие дни у него не предвидится свободного времени. «Предметный» разговор с дочерью тоже не состоялся.
– Почему? – поинтересовалась я.
– Когда она вернулась с работы, я повел беседу издалека. Арина почувствовала, к чему я клоню, и занервничала. Она то и дело перебивала меня и порывалась куда-то убежать – то в магазин, то в кухню… Потом пришел Сашка, внук, а при нем продолжать разговор мне не хотелось. Вся эта нервотрепка привела к тому, что мое артериальное давление подскочило до критической отметки, и дочь тут же положила меня в эту клинику… Каждую секунду я думаю о своих детях! Нет, я нисколько не виню их в краже, хотя, признаюсь, я такого никак от них не ожидал. Я боюсь, что их привлекут за незаконный сбыт антиквариата! Чтобы как-то помочь им, я должен знать правду. Но, похоже, ни Константин, ни Арина по собственной воле ни в чем не признаются. Они ведь характером в меня пошли! А правда мне необходима. Я не могу больше жить во лжи, поэтому я охотно принял предложение Полозова обратиться к частному детективу. Что вы скажете мне, Татьяна Александровна? Вы прольете свет на то, что произошло? Мне важно знать, кто из них был инициатором – сын или дочь. Я также хочу знать, кому они сбыли ценности.
– Сергей Федорович, а вдруг вы все же заблуждаетесь? Что, если сейф вскрыли вовсе не ваши дети?
– Кроме них, некому, – отрезал Степанов.
– Так… у вашей дочери есть прислуга?
– Да, у нее есть приходящая домработница. Работает в нашем доме уже три года, но она не заглядывает в мои комнаты. Я категорически отказался от того, чтобы Антонина у меня прибиралась. Не привык я к такому барству, да и сил мне до сих пор хватало застилать постель.
Я подумала, что заинтересованное лицо могло истолковать поведение старика по-своему, – если он не пускает к себе посторонних, в том числе домработницу, значит, что-то скрывает. Озвучивать эти мысли вслух я не стала, но уточнила:
– Кроме Антонины, другой прислуги в доме нет?
– Прислуга! – ухмыльнулся бывший следователь. – Слово-то какое буржуазное… Никогда не думал, что оно вновь будет у нас в ходу. Нет, другой постоянной прислуги у моей дочери нет, но она периодически нанимает работников для выполнения тех или иных задач. Садовник, например, весной занимался благоустройством участка. Я сам собирался обрезать деревья и вскопать клумбы, но дочь категорически воспротивилась этому. Оказывается, мода и на сад с огородом распространяется, а я в этой моде – не в зуб ногой, – посетовал пенсионер. – Строительная бригада до недавнего времени у нас работала. Дочь решила баньку с бассейном построить. Но все эти люди работали у нас до того, как мой сейф взломали.
– То есть вы периодически его проверяли? – спросила я.
– Не совсем так… Кроме антиквариата, там лежали мои награды, наши с Лидой обручальные кольца и кое-какие документы. Все это осталось нетронутым. Примерно за месяц до того, как я обнаружил пропажу, мне понадобился один документ, и я заглядывал в сейф. Все было на месте. Строители у нас тогда уже не работали. Садовник – тем более.
– Если постоянно выдергивать и прибивать обратно рейки, это может броситься кому-то в глаза, – заметила я. – Это как кнопки кодового замка – нужные затерты, поэтому и обращают на себя внимание.
– А кто вам сказал, что я постоянно этим занимался? С тех пор, как был оборудован тайник, я всего-то два раза в него лазил. Плюс – еще кто-то, кроме меня.
Так, Степанов уже не утверждает, что это сделали его дети. Похоже, мне удалось заронить в его душу некие сомнения. Но стоило ли это делать? Вдруг все было именно так, как и преподнес мне первоначально клиент, – его ограбили собственные дети? Или кто-то один – сын или дочь? Больше похоже на сына. Именно он первый узнал о том, что отец когда-то припрятал улики, продав которые он существенно повысил бы свое материальное благополучие, и парень никак не мог успокоиться, злился из-за того, что старик не понимает очевидной выгоды этого дела. Да и взлом сейфа – это занятие, скорее, мужское, нежели женское. Идем дальше: Константин в последнее время упорно избегает встреч с отцом… Впрочем, снимать подозрений с дочери тоже нельзя. Во-первых, она – хозяйка дома в Калиновке, и она быстрее и легче брата обнаружила бы тайник. Во-вторых, у Арины появился веский мотив – ей срочно понадобились крупные денежные вливания в бизнес. В-третьих, она косвенно подтверждала свою вину, опуская глаза во время встреч с отцом и избегая в разговорах с ним острых углов.
У моего нового клиента были все основания, чтобы заподозрить своих детей в краже, но я все же не исключала, что драгоценности прибрал к рукам кто-то другой. Кто? Да хотя бы и тот опер, тоже работавший по антикварному делу.
– Сергей Федорович, расскажите мне о Скобцове, – попросила я.
– Я ожидал, что вы спросите о нем, – признался Степанов. – Только мне и сказать-то нечего. Мы с ним не виделись с тех пор, как я вышел на пенсию, а это было без малого семнадцать лет тому назад. О том, что он в настоящее время работает замначальника ОВД Трубного района, я узнал примерно год назад – увидел его по телевизору. Костя служит под его началом, но сын никогда о Скобцове дома не распространялся.
– Ясно: оба работают в Трубном райотделе, – я сделала для себя соответствующие выводы.
Послышалась приглушенная мелодия мобильного телефона. Сергей Федорович вытащил из-под подушки аппарат и ответил:
– Алло!.. Я понял, спасибо, что предупредили… Татьяна Александровна, с минуты на минуту придет моя дочь. Хорошо, что Полозов встретил ее в коридоре и проводил к моему лечащему врачу. Иначе она уже была бы здесь. Я не хочу, чтобы Арина застала вас у меня в палате!
– Да, это неизбежно породит ненужные вопросы. – Я встала и направилась к двери.
– До встречи! – Клиент прощально махнул рукой.
Я вышла из палаты, но покидать клинику не спешила. Дойдя быстрым шагом до холла, я расположилась в кресле перед телевизором, поджидая Арину Сергеевну. Надо составить собственное впечатление об этой особе. Вскоре я увидела высокую, немного склонную к полноте женщину лет сорока. Она уверенным шагом шла по коридору, поправляя одной рукой уложенные в пучок светло-русые волосы, а другой – набирая номер на мобильном телефоне. Остановившись в непосредственной близости от меня, женщина приложила аппарат к уху.
– Андрей Валентинович, здравствуйте! Это Степанова. Ваши деньги сегодня поступили на наш счет. Можете забирать первую партию металлочерепицы… Нет, без оплаты я все вам отдать не могу! Ну и что из того, что мы уже больше пяти лет сотрудничаем с вами? Сейчас времена другие… Значит, завтра с утра придут первые машины? Договорились. До свидания! – Закончив разговор, Арина Сергеевна набрала другой номер, но он не ответил, и она убрала мобильник обратно в сумку, висевшую на плече, и пошла дальше по коридору. У двери в двадцать вторую палату посетительница приостановилась. Прежде чем открыть дверь, она о чем-то с полминуты поразмышляла, затем взялась за ручку, приоткрыла дверь и спросила – совершенно другим тоном:
– Не спишь? Ну, здравствуй, папа! Как ты себя чувствуешь?
Когда Арина Степанова скрылась за дверью, я поднялась и направилась к выходу.
Глава 2
Минут через пять я ехала в своем «Ситроене» к городскому управлению внутренних дел, располагавшемуся в соседнем квартале. Раз уж фигуранты моего нового дела работали в полиции, то первым делом я решила навести о них справки у полковника Кирьянова, моего хорошего знакомого. Припарковавшись через дорогу от горуправы, я позвонила Владимиру Сергеевичу на служебный номер. Он был занят, и это порадовало меня. Значит, Киря на месте. Включив опцию автодозвона, я терпеливо дожидалась, когда мой приятель наконец ответит. Вскоре мое терпение было вознаграждено бодрым откликом:
– Слушаю вас!
– Добрый, день, Володя! У тебя прямо Смольный!
– И не говори, Танюша. Еле успеваю отвечать на звонки – собираю данные для отчета. Даже пообедать не могу отойти, – устало пожаловался Владимир Сергеевич.
– А я как раз хотела пригласить тебя в кафе, – мигом сориентировалась я, – и даже подъехала к твоей конторе.
– Танечка, ну какое кафе! У меня нет времени пакетик чая кипятком залить…
– Володя, нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью! Хочешь, чтобы у тебя снова гастрит обострился? – набросилась я на Кирьянова. – Ничего с твоего работой не случится, если ты все-таки сделаешь перерыв на полчасика. Тут напротив новое кафе открылось…
– Толку-то, – вздохнул Киря. – Там в обед столько народу, что не протолкнешься. Вокруг столько офисов развелось!
– Володя, давай я займу очередь, а когда она подойдет, позвоню тебе, – предложила я.
– Я все понимаю: дело вовсе не в том, что тебе нужна компания за столом, – прозорливо подметил мой приятель. – Скорее всего, у тебя, Таня, ко мне есть еще какой-то интерес.
– Не стану этого отрицать.
– Ладно, все равно от тебя так просто не отвертишься. Ты не успокоишься, пока своего не получишь! Давай договоримся так: отвечу еще на пару звонков, а потом забегу в кафе, но учти – ненадолго. У меня найдется для тебя максимум десять минут.
– Десять так десять, – согласилась я и отключилась.
Владимир Сергеевич был прав – в обеденное время во всех точках быстрого питания выстраиваются огромные очереди. Да и серьезные разговоры вести при такой скученности посетителей нежелательно, ведь кругом полно любопытных ушей. Я нашла альтернативный способ накормить моего сверхзанятого приятеля – забежала в мини-маркет на автобусной остановке и купила еще горячие слойки с мясом и пакет апельсинового сока. Когда я вышла на улицу, полковник стоял около моего «Ситроена» и нетерпеливо озирался по сторонам.
– А, вот где ты, – обрадовался он, увидев у меня в руках прозрачный пластиковый пакет с провиантом. – Слоеные пирожки! Ты просто читаешь мои мысли.
– Я бы и твои сводки почитать не отказалась, – скаламбурила я.
– Предупреждать надо, я ничего с собой не захватил, – сказал Киря, располагаясь на пассажирском месте.
– Я знаю, что у тебя отменная память. Давай, угощайся, – предложила я.
Володька взял пакет сока, открыл крышку и, утолив жажду, потянулся за слойкой.
– Горячий еще, – заметил он, с аппетитом уплетая слоеный пирожок.
– Владимир Сергеевич, ты наверняка в курсе, что недавно всплыли некие ценности, лет двадцать тому назад похищенные из нашего музея? – Я не стала из-за дефицита времени долго ходить вокруг да около.
Кирьянов мотнул головой из стороны в сторону, что означало – он слышит от меня об этом в первый раз. Это меня удивило, ведь Степанов утверждал, что его вызывали в следственный комитет и интересовались раритетами, которые он больше двух десятков лет хранил у себя в различных тайниках. Проглотив пирожок, Володька спросил:
– Таня, ты ничего не путаешь? Ни о каких музейных ценностях в сводках за ближайшее время ничего не говорилось. Я обязательно запомнил бы, если бы там о чем-то таком упоминалось. Это ведь не типичное преступление! И на совещаниях ничего подобного не обсуждалось. Танюша, ты, как всегда, бежишь впереди паровоза. – Последняя фраза прозвучала практически как комплимент.
Я была несколько озадачена таким поворотом событий. Секунду-другую поразмышляв, я пришла к выводу, что следственный комитет опирался лишь на слухи. А кто их распускает? Первой я вспомнила фамилию нынешнего заместителя начальника Трубного РОВД. Я уточнила:
– Владимир Сергеевич, скажи, ты со Скобцовым знаком?
– С Леонидом Семеновичем? – уточнил полковник.
