скачать книгу бесплатно
– Ну, во-первых, совершенно необязательно, что именно девушке, – свредничала я, – сейчас считается совсем не зазорным, если один мужчина дарит цветы другому.
– Ну, Женя, скажешь же такое! – отшатнулась от меня тетя, как черт от ладана.
Она частенько реагировала подобным образом при любом упоминании о сексуальных меньшинствах.
– А ведь ты такая хорошенькая, – неожиданно заявила она после секундного молчания. – И какой-нибудь молодой человек мог бы и тебе принести такой же красивый букет.
– Когда-нибудь обязательно принесут, тетя, – с самым серьезным видом торжественно пообещала ей я.
Я любила свою тетю, жили мы с ней дружно, и я, чтобы не расстраивать ее, периодически брала на себя подобные обязательства.
Тетя отправилась в другую комнату, а я с задумчивым видом осталась стоять у окна. Яркий, но в то же время нежный красный оттенок цветов вновь погрузил меня в воспоминания недавнего прошлого. Я вспомнила алые лепестки маков, которые блестящими капельками крови в это время года начинали покрывать горные долины.
Между тем плавное течение моих мыслей внезапно было прервано трелью дверного звонка. Я вздрогнула от неожиданности и быстро перебрала в уме все недавние дела, в связи с которыми я могла быть удостоена визита. Таковых, однако, в моей памяти не оказалось.
«Возможно, это к тете», – подумала я.
В коридоре раздались шаги тети Милы по направлению к двери. Пока она шла, кто-то снаружи вежливо, но уверенно позвонил еще раз.
– Иду, иду, – торопливо сказала тетя, подходя к двери. – Сейч…
Ее речь оборвалась на полуслове, как будто ее горло в одно мгновение было внезапно и очень крепко сдавлено капроновой удавкой. Я моментально развернулась и в два прыжка оказалась сбоку от входной двери.
Я мгновенно напряглась в готовности моментально сбить тетю Милу на пол, чтобы оберечь от возможного выстрела в дверной «глазок». Но тут же расслабилась: тетина рука лежала на замке, но прочная железная дверь, поставленная по моему настоянию с первого же гонорара, тем не менее, была заперта. Сама же тетя, застыв как вкопанная, прилипла к дверному «глазку».
Однако немая сцена явно затянулась, и снаружи поступил очередной сигнал в виде звонка. На этот раз он был заметно продолжительнее предыдущего и в его звучании, почти как в человеческом голосе, слышались отчетливые нотки нетерпения и раздражения. Звонок наконец-то вывел тетю Милу из состояния глубокого транса, и она медленно повернулась ко мне. Противоречивые чувства боролись на ее лице. Уголки губ слабо подергивались, пытаясь растянуться в недоверчивой улыбке.
Решительным движением я отодвинула тетю от дверного «глазка» и осторожно посмотрела через него на лестничную площадку, чтобы выяснить, какое чудо сумело вогнать ее в подобное состояние. Чудо было представлено молодым человеком, виденным нами обеими несколько минут назад в окно. Того самого, с букетом, о предназначении которого мы гадали. Букет тоже был на месте во всей своей красе.
– Это к тебе, – горячо зашептала тетя Мила мне на ухо.
– Дверью могли ошибиться, – попыталась я остудить ее чрезмерно страстный порыв.
– Да к тебе, к тебе, – также жарко продолжала тетя. – Больше не к кому.
– Кто там? – наконец прервала я молчание, царившее между внутренней и наружной сторонами железной двери.
– Охотникова Евгения… – бодро начал молодой человек с букетом, но слегка запнулся. – Максимовна, – продолжил он, заглянув в помятый бумажный листок, вытащенный из кармана, – здесь проживает?
Я еще раз оценивающе осмотрела молодого человека в «глазок». Видела я его впервые. За это я могла поручиться. За время обучения в «Ворошиловке» моя память была достаточно натренирована, чтобы узнать человека, которого я видела раньше хотя бы непродолжительное время или тем более имела с ним какое-либо дело. Выглядел он вполне миролюбиво и никаких признаков агрессивности и недоброжелательности не проявлял. В целом, впечатление, производимое им, было благоприятным. Единственная деталь, которая могла слегка подпортить мнение о нем, были очки с темными стеклами не совсем обычного темно-фиолетового оттенка.
Раздраженный необыкновенно длительным ожиданием, он выглядел как усталое солнце, вынужденное нести свой свет ничего не понимающим, неразумным созданиям. Оценив его как персону, не представляющую физической угрозы, я открыла дверь.
– Охотникова Евгения Максимовна, – снова произнес он, но на этот раз четко, без запинок и подглядываний в шпаргалку. – Это вы?
– Да, – кивнула я в ответ.
– Вам букет, – с чувством внутреннего достоинства и облегчения от осознания выполненного наконец долга произнес он.
Одновременно с этой фразой он протянул мне умопомрачительной красоты букет, одним своим видом способный привести любую женщину в почти священный восторг и трепет. Я бережно взяла его.
– До свидания, – вежливо, но уже официально сухо сказал молодой человек и повернулся на каблуках в сторону лифта.
– Это все? – несколько опешившая от неожиданности спросила я его вдогонку.
– Все, – ответил он.
– Больше ничего? – не нашла я спросить ничего более умного.
– Больше ничего, – равнодушно ответил он и нажал кнопку вызова лифта.
– А от кого?
– Там написано, – успел ответить он, прежде чем створки лифта захлопнулись за ним.
Я закрыла дверь, и мы с тетей остались вдвоем, с молчаливым вопросом попеременно глядя то на букет, то друг на друга.
– Вот и ответ на твой вопрос, тетя, – сказала я тоном, каким, наверное, в стародавние времена говорили «вот тебе, бабушка, и Юрьев день».
– Ну я же говорила! – всплеснула руками тетя, не уточнив при этом, что же именно она говорила. – Ой, какая прелесть!
Букет действительно был великолепен. Пять одинаковых по размеру, но разных оттенков огромных цветочных бутонов составляли смысловой центр букета и имели определенно экзотическое происхождение. От движения рук их лепестки слегка шевелились подобно языкам пламени, отчего казались живыми существами. Вместе с тем они имели вид необычайно нежный, и казалось, что от малейшего прикосновения их лепестки могут томно потемнеть и обреченно завять. В общем, создавалось впечатление такой беззащитной красоты, что непроизвольно хотелось задержать дыхание.
Однако мне, как человеку, не однажды побывавшему в тропических странах и повидавшему множество представителей местной флоры, было известно и другое: за внешней трогательной беззащитностью цветка или растения мог скрываться настоящий хищный монстр, не только пожирающий насекомых, имевших несчастье приземлиться на него, но и вполне способных создать существенные проблемы для здоровья и жизни человека.
Мне сразу же вспомнилось, как одна моя подруга из «Сигмы» при возвращении из восточной Африки не удержалась от соблазна и захватила с собой в Россию букет совершенно очаровательных цветов. Если бы вы могли их видеть, то поняли бы, как тяжело было устоять против такого поистине нечеловеческого искушения. Мы сели на военном аэродроме, поэтому к ней, точнее к ее багажу, особенно никто не приставал, про цветы не спрашивал и на санитарный контроль не отправлял.
А вот у нее дома начался самый натуральный фильм ужасов по всем классическим канонам этого зрелищного жанра. Цветы немедленно после прибытия были помещены в лучшую вазу и определены на самое почетное место в доме. При этом она и не подозревала, какой чудовищный сюрприз ждет ее. Через несколько дней распустились еще не раскрывшиеся бутоны и оттуда с вибрирующим жужжанием повылетали мохнатые насекомые.
С помощью рекламируемой по телевизору «Кобры» с насекомыми справиться удалось, но все остальные комнатные растения вскоре покрылись плесенью и успешно усохли, превратившись из пышных зеленых кустиков в скрюченных уродливых карликов. Зная множество таких страшных историй, услышанных из первых уст, начинаешь смотреть на всю экзотическую красоту совсем другими глазами.
Я с пристрастием осмотрела букет. Относительно недавно я успешно завершила дело по охране одного известного в городе бизнесмена. В результате моей четкой профессиональной работы он не только сохранил жизнь и здоровье, но и сумел узнать коварные планы своих конкурентов, собиравшихся разорить его фирму в пух и прах, а затем прибрать ее, что называется, к рукам. Однако, в конце концов, не без моей помощи, дело повернулось таким образом, что разоренными оказались именно конкуренты, а не мой подопечный. Поэтому с их стороны я вполне могла рассчитывать на внимание и «маленькую» месть.
Однако интуиция подсказывала мне, что, несмотря на всю необычность формы и окраски, цветы вряд ли были специально привезены издалека с тайной целью умертвить меня в страшных муках какой-нибудь еще неизвестной в наших широтах тропической лихорадкой. Скорее всего они были гибридом, умело созданным и выращенным где-нибудь в теплицах одного из тарасовских пригородов. Итак, версия моего коварного устранения в связи с характером моей нынешней деятельности полностью отвергалась. Да и интеллектуальный уровень разоренных противников вряд ли достигал высот такой поистине восточной изощренности. Но кто прислал мне такой презент, представить я тоже не могла.
– Значит, у тебя появился романтичный воздыхатель? – широко улыбаясь, то ли спросила, то ли констатировала факт тетя.
– Не только романтичный, а и довольно богатый. Такие цветы вполне могут стоить небольшое состояние по нынешним временам, – ответила я.
– Так кто же? – не унималась тетя в своем любопытстве.
– Ну, конечно же, это ОН – принц на белом «Мерседесе», владеющий цветочными плантациями где-нибудь в Латинской Америке, – так же, как и тетя, я находилась в полном недоумении по поводу таинственного отправителя.
– Ну, хорошо, хорошо, – тетя отправилась на кухню в радостном настроении, оставив меня в одиночку разгадывать неожиданно возникшую загадку.
Букет вскоре был помещен в вазу и водружен на журнальный столик. Я села в мягкое кресло рядом с ним и принялась осматривать его.
«А от кого?», «там написано», – всплыл в моей памяти обмен репликами с курьером.
Я продолжила визуальное изучение букета и вскоре в глубине декоративной зелени заметила темно-голубой конверт.
Что ж, версия моего физического устранения обиженными врагами и конкурентами моих бывших клиентов, которых мне пришлось охранять, опять приобрела черты злободневной актуальности. Научно-технический прогресс на данном этапе развития человеческой цивилизации достиг достаточно высокого уровня в области подрывных технологий, чтобы любую неугодную личность можно было легко и непринужденно устранить мизерным количеством взрывчатки. Таким, которое свободно бы уместилось в почтовом конверте.
Воспоминания закружились в моей голове словно стая испуганных чаек. Я быстро воспроизвела в памяти запись прочитанной нам в «Ворошиловке» лекции по определению взрывчатых веществ в корреспонденции.
«Будьте бдительны и осторожны, – гласил конспект, – если при осмотре полученной корреспонденции вы обнаружите следующие признаки…» Далее шел длинный перечень самых разнообразных показателей, главные из которых сводились к наличию в конверте веществ, напоминающих глину или оконную замазку, необычности письма по форме и весу, появлению грязных пятен, странного запаха (например, миндаля), просачиванию из него жидкости, отсутствию обратного адреса или указанию адреса незнакомого вам лица или фирмы и просматриванию детонирующего механизма в виде тонкой пружины с очертаниями монеты.
Я как можно аккуратней раздвинула стебли и листья цветов и осторожно, держа тело двумя пальцами за уголок, извлекла конверт из глубин букета. Никаких опознавательных знаков или следов отправителя на нем не было.
– Итак, первый признак есть, – открыла я счет известным мне признакам. – Один-ноль не в мою пользу.
Однако темно-голубой конверт из плотной бумаги всем остальным признакам соответствовать никак не желал. Обыкновенный конверт, сделанный скорее всего по заказу специально для вкладывания в букет. Ни пятен, ни необычного запаха обнаружить мне также не удалось. Я посмотрела конверт на просвет. Плотная бумага плохо пропускала сквозь себя солнечный свет из окна, но можно было заметить, что, кроме небольшого прямоугольника, там ничего больше нет.
– Ну что ж, приблизительно восемь против одного, что бомбы там нет, – подвела я итог.
Я положила конверт на столик и достала пилку для ногтей, чтобы распечатать его. В этот момент в моей памяти всплыл фрагмент конспекта, который я уже вспоминала. Точнее, приписка мелким почерком, сделанная в самом конце.
«Помните, что большинство современных писем-бомб гораздо тоньше и более компактно, чем обычно, – жизнеутверждающим аккордом сообщала она, – и поэтому у них может не быть тех признаков, которые были упомянуты выше. Единственным способом определения таких писем и посылок может быть их сканирование на рентгеновской установке или детекторе определения взрывчатых веществ».
Перспектива стать жертвой неизвестного бомбиста мне как-то не улыбалась. Ладонь с пилкой заметно вспотела.
Состояние опасности было давно знакомо мне. Однако ничто так не волнует кровь и не заставляет учащенно биться сердце, как именно это чувство. Внутренне я не ощущала исходящей от конверта угрозы. Но времени, прошедшего с момента окончания последнего моего дела, прошло вполне достаточно, чтобы интуиция успела притупиться. А хорошо известно, что интуиция, как и любой другой навык, требует постоянной тренировки.
В комнате стало тихо. Только тикали часы. Они тикали на стене, внутри меня, в такт сердечному ритму, и повсюду вокруг.
Я погрузилась в особое состояние, когда ты перестаешь чего-либо бояться, и руки сами, совершенно отдельно от меня начинают делать все, что надо. Плотно запечатанный конверт не желал с легкостью уступить напору металлического ребра пилки.
Я усилила нажим, и верхний клапан конверта с треском неровно рвущейся бумаги на этот раз поддался. Отложив пилку, я начала осторожно отгибать бумажный треугольник, как вдруг… пространство комнаты взорвалось резким хлопком и звоном бьющегося стекла. Мой взгляд быстро метнулся к окну, отметил целостность стекол и рамы и тут же вернулся обратно к конверту.
Конверт по-прежнему безмятежно лежал на столике. Я снова перевела взгляд на окно и внимательно прислушалась. С улицы донесся шум и раздались возмущенные крики, из которых следовало, что открытие футбольного сезона дворовой детворой успешно состоялось. И разбитое стекло было весомым тому подтверждением. Мое внимание вновь всецело вернулось к конверту. Я раскрыла его, наклонила, и из него на поверхность столика с мягким шлепком вывалился маленький кусок картона.
Кусок картона оказался несколько большей принятых стандартных размеров визитной карточкой. Во всяком случае, в первый момент из-за крупной, напечатанной в середине фамилии мне показалось, что это была именно визитная карточка. А в следующее мгновение прозвучали резкие телефонные звонки.
– Женечка! Это тебя, – раздался через несколько секунд тетин голос. – Какой-то мужчина. И голос такой солидный, – зажав микрофон рукой, полушепотом сообщила она прежде, чем передать мне трубку.
– Угу, – неопределенно буркнула я в ответ.
Тетя широко и загадочно улыбнулась мне напоследок и исчезла на кухне.
– Слушаю, – произнесла я.
– Здравствуйте, – сказал в трубке действительно солидный и, похоже, уверенный в себе голос. – Охотникова?
– Здравствуйте. Да я – Охотникова.
– Евгения Максимовна? – дотошно продолжал уверенный голос.
– Да, Евгения Максимовна.
– Это Соболев.
Фамилия Соболева мне абсолютно ничего не говорила. Человек на том конце провода, видимо, почувствовав это, немножко занервничал.
– Евгения Максимовна, – заговорил он после небольшой паузы в нашем разговоре, – вы получили букет?
Я посмотрела на картон из конверта – это, значит, все-таки оказалась визитка, которую я прихватила со стола с собой, и быстро пробежала по ней глазами. «Соболев Семен Петрович, ООО „Эдем“, генеральный директор», – сообщала она.
– Да, конечно. Я получила.
Несколько напряженная тишина в трубке после моего ответа сменилась неким подобием сдержанного вздоха облегчения.
– Вам понравилось?
– Разумеется, – ни в малейшей степени не кривя душой, ответила я.
– Это вам от меня.
– Огромное спасибо, – начала я, вполне справедливо полагая, что просто так в наше время никто не будет дарить незнакомой девушке цветы. – Но…
– Евгения Максимовна, я сейчас вам все объясню, – торопливо перебил меня Соболев.
Из его дальнейших слов следовало, что мой адрес, телефон, равно как и род моей деятельности известны ему от одного из моих бывших клиентов, с которым Соболев одно время состоял в деловых отношениях. Именно от него он и получил восторженный отзыв о моей работе и способностях.
– Евгения Максимовна, – сказал Соболев после перечисления всех лестных эпитетов, которыми я была награждена нашим общим знакомым, – как вы относитесь к перспективе пообедать сегодня со мной в ресторане?
– Смотря по какому поводу, – уклончиво ответила я. – Кстати, можете называть меня Женей.
– Разве полученные вами цветы не являются лучшим из всех поводов и доводов, вместе взятых? – шутливо изумился Соболев.
– Если вы зовете меня на свидание, то это – аргумент, разумеется, более чем достаточный. А если по работе – то не могу вам ничего обещать заранее. Поэтому определенный ответ я дам только после того, как узнаю суть дела.
Я почувствовала, что на том конце провода несколько замялись.
– Видите ли, Женя, во время обеда вы мне нужны в вашем профессиональном качестве.
– Тогда нам необходимо обязательно встретиться до обеда, – твердо заявила я.
– Хорошо, – сдался Соболев. – Где мы можем это сделать? У меня довольно мало времени – обед должен состояться через… час и двадцать минут.
– Тогда приезжайте ко мне, – предложила я.
– Хорошо. Я буду приблизительно через пятнадцать минут.
* * *
Через пятнадцать минут, как и было обещано, раздался звонок. Соболев вполне соответствовал своему голосу – солидного и уверенного в себе человека лет тридцати семи. Сразу же, как вошел, он одарил меня широчайшей улыбкой и поцеловал руку. Тетя Мила была удостоена такой же улыбки и такого же поцелуя, чем мгновенно была совершенно очарована.
Мы прошли в комнату, журнальный столик в которой украшал присланный моим посетителем букет. Мы расположились в креслах по разные стороны от столика.
