скачать книгу бесплатно
По закону подлости
Марина С. Серова
Частный детектив Татьяна Иванова
По закону подлости частному детективу Татьяне Ивановой не удается отдохнуть даже в отпуске… В день приезда в кемпинг на берегу моря она подружилась с молодоженами Валерией и Валерием и провела с ними вечер в шашлычной. А поздно ночью к ней прибежала Валерия и сообщила, что пропал ее муж. На следующий день Татьяна решила отправиться в Сочи за покупками, но по дороге ее остановил милицейский патруль, предъявив обвинение в убийстве. Главная улика – записная книжка Татьяны, найденная рядом с трупом на территории кемпинга…
Марина Серова
По закону подлости
Глава 1
– Ты – не-го-дяй! – со вкусом произнесла я так, что даже самой понравилось.
– Увы, да, мне нет прощения! – Володька Степанов, мой бывший сокурсник по юрфаку, а сейчас заметный чин в ГУВД, состроил скорбную рожу и развел руками.
Это меня раззадорило: получалось, что он еще и издевается!
– Мерзавец! Мелкий пакостный засранец! – выпалила я и, поняв, что заговорила стихами, стушевалась: весь пафос пошел коту под хвост, а так хотелось продемонстрировать, что я рассердилась по-настоящему.
Тут очень вовремя на кухне отщелкнулся электрический чайник, и я получила возможность скрыть свое поражение гордой походкой с независимым покачиванием бедрами – влево раз-два, вправо раз-два.
Если делать это чаще, получается не так выразительно, как задумывается.
Пусть посмотрит и пооблизывается, недостойный опер, поймет, чего он лишается на все время своего отпуска!
Пока я готовила кофе – две чашки, я не мелочная! – из комнаты не донеслось ни единого звука.
Меня это устраивало.
Приятно было думать, что Володька так сильно переживает, что даже дышит через раз.
Нужно будет еще с полчаса посохранять на личике ритуальную маску индейской недоступности, потом с презрительным выражением на вышеупомянутом личике нехотя уступить пошлым домогательствам, ну а затем выгнать Володьку к чертовой матери, принять душ и лечь спать.
В конце концов, то, что Володька женат давно и, как он постоянно врет – женат счастливо, – удобно по существу, надо быть справедливой, обоим.
Я взяла чашки в руки, напомнила себе выработанный план действий и посмотрела на стрелки настенных часов.
«Стоять смирно! – молча рявкнула я. – Если потратить полчаса на разборку, времени остается совсем ничего. Этот затюканный женатик сваливает от меня с омерзительной пунктуальностью, а быть дважды пострадавшей в один день – это уже перебор!»
Я помедлила, прикинув, что пятнадцати минут на ссору вполне хватит, если провести ее достаточно агрессивно и насыщенно.
Главное – не переборщить, а то Володька испугается всерьез, и я получу жалкое подобие, а не полноценное излияние… мгм… чувств.
В полном соответствии с продуманным тактическим планом я натянула на физиономию растерянное выражение и, скорбно глядя поверх всего, вошла в комнату.
То, что я увидела, заставило меня замереть на месте и сделать над собою титаническое усилие, чтобы не расплескать кофе.
Этот недостойный одевался! Причем делал он это быстро, суетливо, словно я его выгоняла!
– Стоять смирно! – скомандовала я теперь уже вслух и более мягко спросила: – Вы куда это собрались, юноша, можно узнать?
– Ну-у… – Володька разглядел, что в моих руках два кофе, а не два топора, и, смутившись, покраснел.
– Извини, Татьяна, – забормотал он, не зная, как себя вести.
Его форменные брюки, которые он не успел застегнуть, воспользовались паузой и свалились с него, сложившись гармошкой на полу.
Мужчина в трусах и носках – жалкое зрелище, кто в этом усомнится!
– Я думал, что ты… что мы… поругались и… – Володька продолжал нести какую-то ахинею, но я его не слушала.
Отвернувшись, я поставила чашки на журнальный столик и, не поворачиваясь, объявила, что мы с ним еще не доругались, что он еще не до конца выслушал мое мнение о своей жалкой персоне и что вообще, в конце концов…
В этот момент я повернулась и чуть не плюнула с досады: он опять разделся и уже залез под простыню.
Ну, что это такое?! Никакого понимания момента и сплошной прагматизм! Ну как можно поругаться с таким дураком? Вот и я не знаю!
Я села в кресло, заложила ногу на ногу, закурила и привела чувства в норму.
Увидев, что я страдаю молча и в одиночестве, Володька тоже закурил и начал бубнить что-то успокаивающее, но я его прервала.
– Ну и куда вы едете со своей благоверной? – жестко спросила я, беря чашку в руку.
– К северным оленям, – печально ответил Володька и вздохнул два с половиной раза. – В город Архангельск, у нее там родители живут.
– А ты себе на уме, майор! – съехидничала я. – Нашел себе жену из такой далекой Тмутаракани, чтобы тещу реже видеть? Стратег, блин!
Видя, что гроза пронеслась мимо, Володька привычно закатил глазки и затянул свою любимую песню.
– Я ее нашел, скажешь тоже! – хмыкнул он и вытер пальцем под носом. – Я еще не совсем сбрендил, Тань. Это она меня нашла, а я вовремя и не понял этого.
– Перестань хныкать, опер! – прервала я его разглагольствования. – Ты виноват во всем! Я обижена, и тебе нет прощения. Ты спер, похитил, тиснул, умыкнул – короче, стибрил – у меня возможность полноценного отдыха. В тот самый момент, когда я собралась наконец-то по-человечески отдохнуть от забот, ты выдернул у меня мужчину, себя то есть, и жизнь стала пресной и бессодержательной. О, горе мне, несчастной!
– А-а-а, – робко заблеял Володька и начал быстро дотягивать свою сигарету.
Я с интересом посмотрела на него.
– Что вам еще, юноша? – равнодушно спросила я. – Какое еще горе вы хотите мне причинить?
– А не могу ли я хоть как-то загладить свою вину? – спросил Володька и загасил окурок в пепельнице.
– Полностью исключено! – отрезала я, допила свой кофе и посмотрела на часы. – Прошло всего пять минут, а я подумала, что уже все двадцать.
Володька посмотрел на свою потушенную сигарету, потом на пачку, лежащую на полу.
– Что ты имеешь в виду, говоря про загладить? – с трагической горечью в голосе спросила я и со стуком поставила свою чашку на столик. – Можно ли загладить обиду от такого оскорбления?
– Я попробую, Тань, – проникновенно сказал Володька и честно заморгал глазами.
Грустно усмехнувшись, я безнадежно махнула рукой, встала, подошла и легла с ним рядом, отвернувшись носом в сторону.
– Не мешай мне страдать, мерзавец, – тихо сказала я, хотя он еще и не начинал пытаться, и тяжело вздохнула.
Володька тоже вздохнул и начал заниматься заглаживанием своей вины.
У него это получилось, как всегда, неплохо, и через полтора часа я уже полусонно смотрела, как он снова начал одеваться, а мои мысли потекли уже совсем в ином русле и в более хорошем настроении.
– Ты разве не проводишь меня до машины? – спросил Володька, застегивая пуговицы на рубашке.
– Ни-ко-гда! – отчеканила я, гордо вскинув голову. – Никогда больше этого не будет! По крайней мере сегодня! И не надейся.
– Как скажешь, Татьяна, – печально отозвался Володька и грустно продолжил застегивание.
Я перевернулась на спину.
– Тоже, что ли, мне уехать? – подумала я вслух, обращаясь к потолку. – Умотать бы куда-нибудь в сторону, противоположную от тебя.
– В Мурманск? – попытался неуклюже догадаться Володька, но я уже увлеклась новой идеей.
– А идите вы куда подальше со своим северным сиянием! Я поеду на юг. В Сочи или в Туапсе! А почему бы и нет?
Я села на диване и вспушила волосы.
– Действительно, а почему бы и нет? – повторила я еще раз и поняла, что мне понравилась идея!
Блин! Точно: еду дикарем в жаркие страны, отдыхаю на полную катушку и громко смеюсь над пошлыми женатиками, гостящими у тещи! Чтоб тебе, Вовочка, пирогами обожраться у нее и растолстеть!
Я вскочила с дивана и подошла к зеркалу, чтобы оценить свои внешние данные.
А что зря бегать-то? И так ясно: фигура – отличная, лицо – слов нет, рост и тонус – высокие, и пока Володька отдыхает, мне самой нет смысла грустить в Тарасове.
Я так увлеклась героическими планами, что даже притопнула несколько раз пяткой об пол.
Завтра совершаю марш-бросок на своей «девятке» до…
Я вспомнила, что прежде чем оговорить конечный пункт, нужно хотя бы взглянуть на карту и узнать, какие вообще существуют на свете пункты, кроме Сочи и Туапсе, Антальи и Канар.
Володька в это время надвинул на затылок фуражку, взял в руки пустой «дипломат» и робко откашлялся.
– Ну, мне пора, Тань, – сказал он, – уже очень поздно. Я… того… спешу.
Мой взгляд был полон негодования.
– И ты не хочешь, чтобы я тебя проводила?! – вполне искренне воскликнула я, потрясенная столь неслыханной человеческой черствостью, и почувствовала, как у меня повлажнели глаза.
Я подошла к Володьке, клюнула его в щечку и тихонько проговорила, что через пять минуточек буду готова. Мы расстаемся надолго, нужно все обставить прилично.
Не чужие же люди, честное слово!
Ровно через тридцать восемь с половиной минут мы выходили из моей квартиры, и я старалась расшевелить Володьку, надувшегося словно индюк.
Он никак не сдувался, и я опять принялась негодовать.
Да видано ли такое?! – Не предупредив меня заранее, не подготовив, не подсластив тошнотворную пилюлю, вдруг объявляет, что завтра он, мол, уматывает на деревню к тещеньке, а потом еще вдруг преподносит, что и проститься не может по-людски!
Я проводила его до машины, махнула вслед, медленно зашагала домой, глубоко засунув руки в карманы шорт и подумав, классная у меня появилась идея – поехать в жаркие страны на Черноморское побережье моего Отечества! И Володька так кстати тоже уезжает.
…На следующее утро, ну не то чтобы очень уж утро, а так, нормально – часикам к пятнадцати, – я закончила свои спартанские сборы, взгромоздила на себя пару сумок и, похлопав по согревшемуся под тарасовским солнцем крылышку своей «девятки», выехала прочь – прочь из опостылевшего мне города по трассе Тарасов – Ставрополь.
Впереди были две недели, полные солнечных шашлычно-соусных, винно-личностных впечатлений и удовольствий. Ну а если уж очень понравится, то две недели запросто растянутся до трех.
Легко!
Когда стольный град Тарасов скрылся за горизонтом, я остановила машину, вынула свой замшевый мешочек с гадальными косточками и, потряся их в ладонях, высыпала кости на правое сиденье.
Эти паршивцы решили, что я как-то слишком привольно живу, и вежливо какнули мне в душу: 17+25+10.
Это означало: «Эйфория счастья и успеха пройдет быстро».
Я вздохнула, закурила и подумала о том, как хорошо, что эта эйфория еще и не думала наступать. Значит, у меня все впереди!
Я мчалась резво и быстро, обдуманно нарушая правила дорожного движения только тогда, когда без этого было трудно обойтись, и почти без остановок к самому утру следующего дня добралась до аппетитного указателя, возвестившего, что на Туапсе – сюда, на город Сочи – туда.
Здесь я остановила свою «девятку» и задумалась о перспективах. Выйдя из машины, надела темные очки и закурила, решая, куда направить протекторы своей «девятки».
Выбор, конечно же, был небольшим – направо или налево, – но его нужно было сделать. А я никак не решалась: требовался какой-то толчок или даже пинок, и я задумчиво поискала, кто бы это мог сделать – сначала на небе, закатив глазки, потом на земле, опустив их.
Однако ожидаемый «толчок» появился с третьей стороны и выглядел он совсем не так, как мечталось, – из-за ближайшего ко мне поворота на Сочи вывернулась небольшая колонна мотоциклистов самого неформального вида, с ревом и грохотом помчалась прямо на меня, громко сигналя и рыча движками мотоциклов.
Судя по всему, это были заблудившиеся во времени байкеры. Обычно они разъезжают по ночам, но у этих, как видно, что-то перепуталось в головушках.
Возглавлял колонну длинноволосый коренастый парень в темных очках, сидевший на огромном черном мотоцикле, который он вел на два корпуса впереди всех.
Пять или шесть его спутников отставали, и, помимо сигналов, кто-то из них махнул мне рукой, будто, глядя на меня, можно было подумать, что я сейчас же прыгну за руль «девятки» и помчусь им наперерез в лобовую атаку.
Максимум, что от меня можно было ожидать в такой ситуации, так это прижаться поплотнее к борту «девятки», что я и сделала.
Вожак стаи приблизился ко мне на опасно маленькое расстояние, резко, по-пижонски затормозив, подкатил ко мне и почти наехал передним колесом своего мотоцикла.
Он, не оглядываясь, махнул рукой, и его ребятки промчались мимо, остановившись метрах в десяти позади моей машины.
Парень, наехавший на меня, не слез с мотоцикла, он только поднял свои затемненные очки на лоб, и его бегающие глазки остановились на моем лице.
Парнишке оказалось навскидку лет сорок; нервно подергиваясь, он обшарил меня глазами и, глотая окончания слов, спросил:
– Ты типа из Тарасова, что ли, мамочка?
Я ничего не ответила, но немного удивилась его манере общения и информированности: не каждый по номеру определит, из какого региона машина.
