скачать книгу бесплатно
Мой новый вагон не шел ни в какое сравнение с тем, в котором я провела предыдущую ночь, и это немного ободрило меня.
Чистые двухместные купе, к вашим услугам газеты и журналы, приветливые проводницы, чай-кофе по первому требованию – все это добавляло пассажирам положительных эмоций.
По дорожным понятиям, было еще даже не раннее утро, поэтому мой сосед по купе дрых на своей полке, и я не стала его будить.
Решив воспользоваться редкой в поезде возможностью остаться в одиночестве, я присела на откидной стульчик рядом со своим купе.
Достав из сумочки список пассажиров, я несколько раз внимательно прошлась по нему, пытаясь «навскидку» определить имена потенциальных «клиентов». Это было не так-то просто, поскольку теоретически каждый из них мог быть моим подопечным, если не подходить к подбору претендентов с излишней строгостью. А с другой стороны, все они были моими согражданами, людьми обыкновенными, и никто из них не был отмечен каиновой печатью. Единственное, что отличало их от большинства российских трудящихся, – это довольно высокий уровень благосостояния, иначе бы они не оказались в этом дорогом вагоне.
Мне даже удалось составить нечто вроде словесного портрета среднестатистического пассажира вагона СВ. Это мужчина тридцати пяти–сорока лет с образованием не ниже среднего специального, состоящий на службе либо негосударственной, либо сугубо государственной, то есть представитель власти того или иного уровня, или, как теперь говорят, представитель администрации.
Во всем вагоне мне не попалось ни одного врача или учителя, зато в избытке присутствовали коммерсанты всех мастей – от крупных предпринимателей и представителей солидных фирм до челноков.
Женщин ехало всего четыре, включая меня, причем две из них путешествовали с мужьями.
Детей в вагоне не было, стариков и старушек тоже, молодежь была представлена двумя, двадцати с небольшим лет, молодыми людьми, которые занимали отдельное купе. Неизвестно, что они делали в пути, но меня они не очень интересовали, поскольку ехали только до Новосибирска, следовательно, не могли быть связаны с японскими спецслужбами.
Один человек ехал в Самару, двое – в Красноярск. Оставались двенадцать потенциальных «клиентов». У Грома не было точных данных о том, что потенциальный преступник едет в одиночестве. Он вполне допускал, что их может быть и двое, и трое. Если бы я выбирала посыльного для такого деликатного поручения, то не рисковала бы понапрасну и нашла бы надежного одиночку, не обремененного семьей.
Однако, чтобы задурить нам мозги, эти люди могли предпринять и парадоксальный ход – послать милую семейную парочку, и в этом тоже просматривалась бы определенная логика.
Чем больше я размышляла на эту тему, тем меньше шансов у меня было «почувствовать» своего противника. Чутье и логика исключают друг друга, и надо либо довериться чутью, либо использовать дедуктивный метод, уподобившись великому Шерлоку Холмсу. Хотя в большинстве случаев преступления раскрываются благодаря логике, интуиции, вещественным доказательствам, нелепым совпадениям и внезапным озарениям. Поэтому я бросила это бессмысленное занятие, тем более что один за другим пассажиры моего вагона начинали просыпаться и проходить мимо меня с той или иной степенью равнодушия или заинтересованности моей персоной.
И я отправилась будить своего соседа.
* * *
После пары часов общения я знала о своем соседе не меньше, чем о Громе, а может быть, и больше, благодаря тому что он являл собой полную противоположность моему командиру.
Это был длинный небритый мужчина около сорока с шевелюрой неухоженных, густых волос. Довольно симпатичный, с чьей-то точки зрения, но явно не в моем вкусе. Его мягкая интеллигентность граничила с женственностью, а манеры в чем-то грешили чрезмерной безукоризненностью.
Он назвал мне свою профессию буквально через пять минут после нашего знакомства – театральный художник, звали его Андрон. Я сразу поняла, что никакой он не Андрон, а Андрей Шестопалов, потому что больше доверяла сведениям Грома, чем словам случайного попутчика из мира искусств. Мне казалось, что в последнее время прошла мода на славянские посконные имена, но Андрон, видимо, об этом еще не догадывался.
Он возвращался домой из Харькова, где заработал неплохие деньги на оформлении оперного спектакля, не такие большие, чтобы ехать домой в СВ, но достаточные, чтобы почувствовать себя состоятельным на несколько дней.
Андрон не был счастлив в семейной жизни или прикидывался таковым, на всякий случай. Опыт подсказывал мне, что мужчины наедине с эффектной девушкой в двухместном купе часто настроены более критично по отношению к своей «второй половине», а иногда и вовсе забывают о ее существовании.
И когда я ему об этом прозрачно намекнула, он залез на вторую полку с обиженным видом непонятого гения и отвернулся к стенке. Меня это очень даже устраивало, потому что мне давно надоела его утомительная болтовня, и я наслаждалась наступившей тишиной, придумывая себе имидж. А это было дело серьезное и традиционное для секретного агента.
От того, в каком качестве я собиралась предстать перед своими спутниками, во многом зависел успех или неуспех всего моего «предприятия», и тут нельзя было ошибиться. В моем «репертуаре» накопилось с десяток проверенных образов, я мысленно перебирала их один за другим.
При необходимости максимальных контактов лучше других подходил образ «прожигательницы жизни» или «искательницы приключений», но имел один существенный недостаток: на определенном этапе требовалось остужать не в меру распалившихся мужичков, применяя – в зависимости от ситуации – ту или иную меру воздействия, иногда довольно жесткую.
Менее рискованной в этом смысле была роль «невинной простушки» той или иной степени наивности, граничащей с идиотизмом. На нее тоже охотно клевали представители сильной, но наивной половины человечества. И явным преимуществом было то, что при этом полудебильном создании мужчины могли говорить все что угодно, твердо уверенные в том, что оно все равно ничего не поймет.
«Роковая женщина» – сильный образ, но на любителя. Перевоплотившись, нужно действовать всякий раз с максимальной осторожностью и иметь для этого партнера под стать этому «крутому» имиджу. Иного роковые черты могут испугать до заикания, и тогда, считай, все пропало.
«Деловая женщина» очень к месту в тех случаях, когда требуется оставаться сторонним наблюдателем. Вот тогда пригодятся и дымчатые очки, и гордая неприступность, и органайзер в руках.
«Затурканная семьей и детьми» более подходяща в женской компании да и костюмчика под стать этому образу у меня с собой не было. Хотя я люблю эту роль за эффектный финал. Представляете, когда, весь вечер занятая только ветрянками и коклюшами, неряшливая мамаша достает из-за пазухи «кольт» тридцать восьмого калибра, хотя лично я предпочитаю «магнум».
Была в моем репертуаре и «неформалочка» для молодежных тусовок, любительница выпить на халяву и затянуться травкой, но о ней в этой компании не стоило и вспоминать.
Можно было попробовать роль «начинающего предпринимателя», она прошла бы с небольшими добавочками невинности или авантюрности в зависимости от партнера.
«Фартовая девочка» более подходила для криминала…
«Путана» со знанием иностранных языков годилась только на «экспорт», здесь же, слава богу, не было китайцев.
«Спортсменка», «спиритка», «дочка крутого папаши», «жена дипломата», «комсомолка в душе», «феминистка», «розовая пантера» – была даже такая, – «тихая идиотка», «взбалмошная дура», «непризнанная поэтесса», «загадочное создание» – образов было сколько угодно… С Андроном, например, я интуитивно перевоплотилась в «деловую дочь ответственного работника», поэтому он и завял так быстро. Но этот «образок» не лишний, когда тебе предстоит целую неделю провести рядом с неприятным и несимпатичным тебе мужиком, чуть ли не в одной с ним койке. Для остальных он был бы очевидной ошибкой.
«Наблюдающая из кустов нимфа», – назвала я избранный мной образ в первый день путешествия. Это был очень удобный имидж, привлекающий к себе всеобщее внимание, из которого в дальнейшем можно было плавно перейти практически в любой другой. Кто сказал, что «нимфа» не может оказаться полной дурой или же «деловой женщиной»? Нимфы – они разные бывают.
Глава 2
Мне сразу показалось странным, что все места в вагоне были заняты, и оставалось одно свободное место, будто специально для меня. Кроме того, оно находилось в пятом купе да еще ровно посередине вагона!
Всякие бывают в жизни совпадения, но не до такой же степени! Уж больно все удачно складывалось. Не иначе как «наши ребята» постарались. Только каким образом они освободили мне место? Я предполагала несколько вариантов.
Во-первых, они могли кого-то не допустить до поездки, а для этого существует масса способов: человек может внезапно передумать и сдать билет, командировку могут неожиданно отменить, потенциального пассажира, наконец, могут вызвать на военные сборы, ну и так далее, вплоть до несчастного случая. Надеюсь, что к этому средству прибегать на этот раз не пришлось.
Во-вторых, человека могут ссадить с поезда за «неблаговидное» поведение, но для этого, как минимум, нужно, чтобы пассажир хоть как-то себя проявил. Рассчитывать на это трудно. Можно, конечно, напоить его на вокзале, но это целая операция, а, насколько я понимаю, на это просто не было времени.
Ну и, наконец, пассажира могут высадить таможенники на российско-украинской границе «по подозрению в контрабанде», и это никого сегодня не удивит. Случается подобное на пространствах СНГ и без вмешательства спецслужб. Через пару часов перед контрабандистом можно вежливо извиниться и даже посадить его на следующий поезд, но его место останется свободным до самого Владивостока, потому что, как говорится, поезд ушел!
Скорее всего именно это и произошло, и оставалось только надеяться, что «наши ребята» не высадили по ошибке того самого курьера, которого мне нужно было обнаружить и «разминировать». Вот было бы забавно!
Я не могла успокоиться, пока не выяснила этого наверняка, и поэтому отвлекла своего соседа от печальных раздумий.
– Андрон, а кто на этой полке ехал до меня? – спросила я его.
Он недоверчиво посмотрел на меня, не понимая причины внезапно произошедшей во мне перемены.
– А его чуть ли не сразу на границе ссадили, мы и по сто граммов выпить не успели, – печально сказал он. – Чего привязались? Сами не знают.
– За что же его, бедного?
– Кто ж тебе скажет? – оживился он и соскочил со своей полки на пол. – Забрали паспорт, «пройдемте для выяснения». Правда, вежливо, без хамства.
– Повезло мне, что и говорить.
– Это судьба, – загадочно сказал он, и глаза его слегка затуманились.
– Андрон, а не выпить ли нам по чашке кофе, – предложила я, – а то я с утра не успела перекусить.
Эту просьбу он выполнил молниеносно, приняв ее за добрый знак, и через секунду уже кокетничал в коридоре с проводницей, отвлекая ее от плановой уборки.
Я действительно проголодалась, поскольку не ела со вчерашнего вечера. И как ни питательна калья, на два дня сытости от нее не растянешь, а до обеда было далековато. Не напрасно же я тащила с собой «сухой паек».
Когда Андрон вернулся в купе с двумя чашками кофе в руках и чуть не вылил их мне на колени, на столе на красивой салфеточке уже были разложены угощения.
Сосед во время завтрака ел за двоих, а болтал за троих, благодаря чему я узнала все подробности «ареста контрабандиста», после чего снова слегка подкорректировала свой имидж в сторону ужесточения и, оборвав его на полуслове, заявила, что мне захотелось вздремнуть.
– Что-то не спится, – сказала я уже через пять минут, и Андрон собирался было возобновить нашу беседу, но я не дала ему такой возможности.
– Пойду прогуляюсь, – зевая, сказала я, и не знаю, что он подумал, но не последовал за мной в коридор, чем меня сильно обрадовал.
Стоя у окна, я могла видеть каждого пассажира, выходящего из купе по той или иной надобности. А пассажиры уже успели перезнакомиться между собой и разгуливали по всему вагону, словно у себя дома.
Через какие-то полтора часа я знала в лицо каждого, а с некоторыми даже перекинулась парой слов, мысленно делая пометки в громовском списке напротив каждой фамилии.
Те мужчины, которые пытались познакомиться со мной наиболее откровенно, почему-то вызывали у меня меньшее подозрение. Я не могла представить себе серьезного курьера, который бы искал дорожных приключений даже с такой красоткой, как я. В конце концов, у него было не менее серьезное задание, чем у меня, и если при этом у него еще могли возникнуть какие-то игривые мысли, то это должен был быть либо супермен в стиле Джеймса Бонда, либо отъявленный «павиан».
Не реагировали на меня, по понятным соображениям, в основном женатые мужчины, поскольку обе супруги не отпускали их от себя ни на шаг и сопровождали повсюду, вплоть до туалета.
«Транзитных» пассажиров я отгоняла от себя недоумевающим взглядом, не желая тратить на них энергию и время.
Так что на мое «расположение» могли рассчитывать только семь одиноких мужчин, включая моего лохматого художника. Но он всегда был при мне, к тому же настолько не вязался в моем представлении с потенциальным противником, что я оставляла его в списке только из любви к искусству.
Я привыкла с уважением относиться к своим противникам. Несмотря на то что мы по разные стороны барьера, тем не менее оба были участниками одной и той же игры. И чаще всего я имела дело с игроками, не уступающими мне в силе и коварстве.
Поэтому больше всех меня заинтересовал солидный дядечка из третьего купе. Он значился у меня в списке как представитель серьезной фирмы и чем-то сильно напоминал Грома. Если бы я была кинорежиссером, то пригласила бы его на роль агента вражеской разведки.
Проходя мимо, он даже не взглянул в мою сторону, хотя чуть было не задел меня своим квадратным плечом. И, чтобы этого не случилось, я должна была вжаться в стенку и выдохнуть воздух.
Его звали Борисом Алексеевичем, мышцы его были обкатаны на дорогих тренажерах, а подбородок напоминал кирпич. И я мысленно поставила напротив его фамилии жирный восклицательный знак.
Кроме всех этих «улик», он делил купе с одним из «транзитных» пассажиров, тем самым, который должен был покинуть нас в Самаре, следовательно, был один. И в то же время ехал до Владивостока.
Поэтому я решила при первой же возможности познакомиться с ним поближе.
Два коммерсанта из четвертого купе тоже были у меня на подозрении. Но я так и не смогла понять, были они компаньонами или познакомились уже в поезде.
Они называли друг друга запросто: Толян и Санек, но это еще ни о чем не говорило. Они были похожи друг на друга и внешне, и особенно манерами, и я с первого взгляда окрестила их «шнурками».
Верткие, шустрые, такие мальчики, не задумываясь, пойдут на любое сомнительное дело, чтобы «срубить» сотню-другую долларов. Они лениво подкатили ко мне и так же лениво откатили после того, как я отказалась сопровождать их в ресторан. Но они еще не проснулись как следует, а у меня еще было время, чтобы не бросаться на шею по первому требованию.
Более настойчив в своих предложениях был старый толстый «козел» из пятого купе. Он делил его с молодой сексапильной блондинкой по имени Стелла, под этим именем она фигурировала и в моем списке, так что скорее всего именно так ее и звали. Но, видимо, «козел» не добился от нее взаимности и теперь воспринял меня как последний шанс.
По габаритам он не уступал Борису Алексеевичу в основном за счет живота. Этим самым пузом он скользнул по моей спине, проходя мимо, и, видимо, ему это понравилось.
– Владимир Иванович, – масляно улыбнулся он, представляясь, и не добавил ничего, но мне уже было известно, что он как раз и представлял в моем списке ту самую администрацию, хотя и районного масштаба.
Имидж «нимфы» явно пришелся ему по вкусу, и он даже зачмокал от удовольствия своими мокрыми губами, но, выйдя из купе по срочной надобности, он не мог задерживаться около меня дольше отпущенной ему физической возможности.
Когда он вернулся в коридор с улыбкой облегчения, то застал рядом со мной Тимофея из восьмого купе и натужно закряхтел от досады.
Тимофей, работник порта, возвращался домой из Харькова. Это был неглупый мужик, из тех, про которых говорят: себе на уме, которого при желании можно было бы назвать делягой, такое он производил впечатление; но с тем же успехом заслуживал звания «толкового специалиста», а скорее всего сочетал в себе качества и того, и другого. То есть был незаменим на работе и себя в обиду не давал.
Он позволял общаться с собой при минимальной собственной инициативе, и не более. При этом не старался произвести впечатление и этим располагал к себе. Я бы в качестве соседа по купе предпочла его своему художнику, потому что он хотя бы не раздражал меня и не надувал губки, будучи отвергнут в качестве собеседника.
С точки зрения участия Тимофея Георгиевича в моем задании я не исключала такого варианта, при условии, что эта услуга была бы ему хороша оплачена. И постаралась произвести на него приятное впечатление, которое бы не исключало продолжения знакомства. Он реагировал на меня как на интересную женщину, но делал это настолько спокойно и с достоинством, что это не бросалось в глаза.
В одном купе с ним ехал «представитель банковского капитала», в котором без труда угадывался бывший комсомольский работник. Еще довольно молодой, но уже с брюшком, холеный молодой человек с капризно оттопыренной нижней губой, распространяющий вокруг себя запах дорогого одеколона. Его я видела только мельком по пути в туалет и обратно. Он чувствовал себя в поезде раскованно и свободно, позволяя себе разгуливать по вагону в одной белой майке, несмотря на нескладную фигуру. Если бы это создание оказалось тем самым курьером, я с удовольствием размазала бы его по стенке.
Особого разговора заслуживала сексапильная Стелла. Мне о ней ничего не было известно, кроме того, что она проживала на Украине, куда и зачем она ехала так далеко, было совершенно непонятно, но, судя по ее шустрым голубым глазкам, она своего не упустит, поэтому я и с ней собиралась поболтать при случае.
Первое и девятое купе занимали супружеские пары, одна из которых состояла из довольного собой и своей молодой женой работника автосервиса; вторая же «челночила», что бросалось в глаза по количеству сумок и тюков в их купе, и, видимо, неплохо при этом зарабатывала, поскольку большинство их «коллег» предпочитало ехать классом пониже.
Семейные пары ходили друг к другу в гости и то угощали друг друга, то играли в картишки в подкидного дурака, делая все это с огромным удовольствием. За время моего наблюдения мужчины только раз вышли покурить в тамбур и там продолжали обсуждать свою игру. И это лишний раз заставило меня поставить мысленно жирный минус против их фамилий в моем списке.
Таким образом, я познакомилась со всем населением вагона СВ и имела теперь о каждом некоторое представление.
* * *
Андрон перед обедом выскочил на узловой станции и вернулся обратно с довольным видом. По тому, как оттопыривался внутренний карман его джинсовой куртки, я догадалась о причине его оживления.
Сильно потратившись на СВ, он экономил теперь буквально на всем. На столе в купе у него лежала пачка «Мальборо», а в кармане – пачка «Астры». «Мальборо» он угощал Стеллу и сам курил ее при ней, во всех остальных случаях предпочитал сигареты «покрепче», то есть подешевле. Судя по тому, как он набросился на мой «сухой паек», я сделала вывод, что он питался один раз в день, когда официантка приносила в купе обед, стоимость которого входила в стоимость билета.
Вот и сейчас он приобрел бутылку в каком-нибудь ларьке на перроне и радовался тому, что сэкономил на этом какую-нибудь десятку.
Когда нам принесли обед, Андрон красивым жестом достал из-под стола бутылку дешевого греческого спирта.
– Коньячку? – спросил он с таким видом, как будто это был коллекционный коньяк из собственных подвалов.
– Спасибо, что-то не хочется, – отказалась я, не вдаваясь в причины отказа.
– А я люблю иной раз, – и тут же налил себе полстакана и с блаженным выражением лица выплеснул себе в рот это пойло.
Он повторял процедуру каждые полчаса и становился благодаря вливанию все разговорчивее. Мне, в конце концов, все надоело, и я оставила его с бутылкой наедине.
* * *
Ресторан по сравнению с нашим вагоном представлял собой довольно убогое заведение, но, видимо, пользовался успехом у моих спутников. Во всяком случае, я заметила несколько знакомых лиц, и мое появление не прошло для них незамеченным.
Первым ко мне направился старый «козел», но дорогу ему перешел один из шустрых коммерсантов из четвертого купе.
– Остынь, – бросил он пузатому администратору, и тот вернулся за свой столик с обиженным видом.
Не успела я понять толком, Санек это был или Толян, поскольку оба, судя по всему, так и просидели здесь с самого утра и теперь совершенно не отличались друг от друга, и я бы рискнула побеседовать с ними о том о сем, согласившись присесть за их стол, но судьба в лице Бориса Алексеевича распорядилась иначе.
– В чем дело? – произнес он таким низким голосом, что полресторана повернули головы в нашу сторону. – Девушку в ресторан пригласил я.
И «Толян-Санек» номер один предпочел оставить без ответа его вопрос, продемонстрировав Борису Алексеевичу свои пустые ладони, почти на цыпочках вернулся к «Толяну-Саньку» номер два.
Это было уже интересно, и я с улыбкой последовала за своим «защитником».
– Мы, кажется, не знакомы? – спросила я, усаживаясь за его столик.
