Ледяной лабиринт

скачать книгу бесплатно

Ледяной лабиринт
Марина Сергеевна Серова

Русский бестселлерЧастный детектив Татьяна Иванова
Соскучились по детективным головоломкам, держащим в напряжении до последних страниц? Новый роман из серии о Татьяне Ивановой – именно то, что вам нужно.

Никто не ожидал, что эта вечеринка закончится убийством. Кому мог перейти дорогу перспективный студент, душа компании и просто хороший парень? Впрочем, не всё так просто. Убитый горем дядя этого парня явно что-то недоговаривает, да и его знаки внимания к частному детективу Татьяне кажутся неуместными. Предстоит достать не один скелет из шкафа, чтобы докопаться до правды.

Марина Серова – феномен современного отечественного детективного жанра. Выпускница юрфака МГУ, работала в Генеральной прокуратуре. С 1987 года по настоящее время – сотрудник одной из специальных служб. Участвовала в боевых операциях и оперативных мероприятиях. Автор ряда остросюжетных повестей, суммарный тираж которых превышает двадцать миллионов экземпляров.

Марина Сергеевна Серова

Ледяной лабиринт

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Серова М. С., 2023

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

Глава 1

Январский мороз привычно игнорировал теплую одежду, пробираясь, казалось, в самое нутро. До официального окончания самоназначенного отпуска было еще несколько дней, но телефонный звонок от потенциального клиента заставил меня ехать в офис через холодную серость среднерусской зимы и позднесоветской застройки. В это время года в Тарасов не стоило вглядываться. То немногое, что уцелело от купеческого прошлого городка, теперь сиротливо ютилось между хрущевками и новостроем предпринимательского бума девяностых.

На крыльце меня ждала женщина лет примерно пятидесяти в цигейковом полушубке и ее дочь в ярком необъятном пуховике, какие сейчас носила молодежь. Девочке было не больше восемнадцати. Красные заплаканные глаза, дерганые движения и усталость в осанке – все это указывало на сильные переживания.

– Помогите нам, пожалуйста! – Она всхлипнула и замолчала, видимо, стараясь не расплакаться, когда за нами закрылась дверь кабинета.

– Понимаете, – вступила в разговор ее мать. – Кирилл, молодой человек Аси, погиб в новогоднюю ночь. Полиция считает, что это несчастный случай.

– Это не так, его убили! – На этот раз девушка всхлипнула громче и, уже не стесняясь, позволила себе слезы.

– И что заставляет вас считать, что это было убийство? – Не то чтобы мне не нравилось мозолить глаза бывшим коллегам, но в ближайшие планы поход в прокуратуру не входил определенно.

– Кирюша был очень хорошим мальчиком. Правильным таким. Мне он нравился. А в полиции нам сказали, что когда они с компанией праздновали, то все употребляли, и алкоголем дело не ограничилось. Якобы он вышел на мороз и замерз насмерть, – женщина рассказывала, не прекращая поглаживать по спине дочь.

– Он не наркоман! И он не пил вообще! – горячо возражала Ася.

– Это правда, – подтвердила мать. – Он в этом плане был очень надежным. Ни к чему не прикасался.

– А вы, – обратилась я к девушке, – были рядом с ним в ту ночь?

– Нет, – куда-то в платок простонала девушка. – Я с ангиной свалилась в тот день. Кирюха хотел все отменить, но я не дала. Праздновали у него в коттедже. Дура! Не надо было его пускать!

– Мы вас очень просим, – женщина поджала губы, но, осмелев, продолжила: – Чтобы расследование Кирюшиной гибели не пустили на самотек. В полиции нас не стали слушать. Сами понимаете, как это выглядит. – Женщина снова погладила дочь. – Я просто хочу сказать, что Кирилл был слишком ответственным для такой смерти. Поэтому в голове не укладывается, что он мог так запросто оказаться на морозе.

Я согласилась взяться за это дело, малодушно полагая, что, скорее всего, версия следствия верна. Просто хотелось как-то утешить девушку, чтобы этот печальный эпизод остался в прошлом. В конце концов, никто из нас не застрахован от нелепой смерти, каким бы ответственным и собранным ни был человек.

Кирилл оказался студентом четвертого курса Педагогического института. Будущий педагог-психолог рос сиротой. Ему было четырнадцать, когда родители погибли в автокатастрофе. С тех самых пор он воспитывался дядей со стороны матери. Последний год часто жил у Аси, поэтому ее мама, Алевтина Ивановна, так хорошо узнала его.

– А дядя Кирилла тоже не согласен с выводами следствия? – не стоило идти вразрез с желаниями семьи.

– Александр Николаевич очень сложный человек, – не сразу ответила женщина. – Мы почти не разговаривали о случившемся. Честно говоря, я не знаю как. Он не из тех людей, к кому можно просто подойти и поделиться тем, что тебя мучает.

Напоследок я попросила Асю приготовить оставшиеся у нее вещи Кирилла, фотографии, записки – все, что могло помочь мне понять характер молодого человека. Я понадеялась, что в домашней обстановке рассказ о Кирилле дастся ей легче.

В прокуратуру ехать не хотелось, но другого выхода у меня не было. В негласной войне частников и работников официальных правоохранительных органов преимущество было за последними. Честь мундира блюлась строго, и к бывшим коллегам там относились настороженно.

У пропускного пункта стоял Киря, отдавал распоряжения и периодически что-то кричал куда-то в глубь коридора.

– Владимир Сергеевич, добрый день! – отрапортовала я.

– Таня? А ты чего здесь? – Лицо мужчины светилось послепраздничным довольством. – Проходи давай. Ты ко мне?

– Увы, Киря, я иду к Папазяну.

– Иванова, ты совсем жить спокойно не любишь?

– И насколько не люблю, Кирь?

– Ненавидишь, – заключил подполковник.

– Он снова одинок? – обреченно предположила я.

– Кабинет тебе известен, – отчеканил Киря голосом родителя, отчитывающего ребенка.

Не то чтобы мне не нравился Гарик. Он хороший следователь и неглупый человек, но подчеркнуто навязчивое внимание с его стороны ко всему женскому полу, независимо от возраста и социального статуса, изрядно утомляло.

Его кабинет располагался справа от лестницы на втором этаже. Через открытую дверь до меня доносились обрывки телефонного разговора.

– Здравствуй, Гарик! – Моя сумка громче, чем планировалось, упала на стул перед ним.

– Вы только посмотрите, кто пришел – очаровательная динамщица! Ты ошиблась дверью или сегодня самый счастливый день в моей жизни? – Он вскочил с места, порываясь обнять меня.

– Остынь, ретивый! – препираться с Гариком можно было бесконечно. – Кажется, мы с тобой теперь работаем над одним делом, а у коллег в чести субординация.

– Ты полегче тут, с выражениями, – он добродушно хмыкнул. – Дай угадаю, ты по делу Зябликова пришла? Его девушка всю прошлую неделю здесь торчала.

– Ася, да. А что, она не права в своих подозрениях? – Я решила действовать аккуратно.

– Не то чтобы совсем не права, но и улик, наверняка указывающих на убийство, пока нет, либо они косвенные. Ждем токсикологию на следующей неделе. Скажи лучше, насколько тесное сотрудничество ты со мной планируешь? – Он никогда не сдавался.

– Настолько, чтобы тебе не было мучительно больно, когда ты решишь справить малую нужду.

– Угроза при исполнении… Иванова, да ты никак флиртуешь! – Я даже позавидовала тому, как легко было сделать этого человека счастливым.

– Папазян, блин! Дай мне, пожалуйста, ознакомиться с делом, а я взамен обещаю держать тебя в курсе, если что-нибудь интересное накопаю. Идет?

– Давай так: я заезжаю за тобой часиков в семь и мы идем кутить куда пожелаешь.

– Слишком долго, – я была неумолима. – Прямо сейчас! Ты, я, в родной столовке за котлетой с пюре. У тебя есть минута на обдумывание и возможность соблазнить меня в предложенных условиях. Но предупреждаю сразу: без дела Зябликова шансов у тебя нет.

– А с ним, значит, есть? – крикнул он мне вслед.

Прокурорская столовая ничем не отличалась от всех прочих столовых в Тарасове, да и по всей России. У раздаточного стола уже образовалась небольшая очередь. В меню был традиционный суп, что-то мясное, пара гарниров и салатов на выбор. Женская часть коллектива брала выпечку, мужская – дополнительную котлету. Запах кислой капусты и прогорклого масла будил первые воспоминания о детсадовской кухне и школьном питании, заставляя внутренне собраться. Если на земле и было более неподходящее для романтики место, то вот оно!

Я заняла стол у окна, нагрузив поднос всем, чем планировала, и компотом на сладкое.

– А почему не кофе? – удивился Папазян, когда спустя десять минут все же решил присоединиться ко мне за обедом.

– Потому что кофе должен быть настоящим, а не тем, что из него пытаются сделать здесь, – поведала я.

– Ну, у нас на этаже автомат поставили, – похвастался Гарик, чем тут же заслужил мое презрение.

– Папазян, варка кофе – процесс медитативный, не терпящий суеты, интимный, если хочешь. Это же почти приворотное зелье. А ваши автоматы и растворимая бурда сделали из него гастрономический ширпотреб. Давай дело! – скомандовала я, пока Гарик, бдительность которого слегка притупилась моей лекцией, ковырялся в печеночном салате.

Я увидела фото с места происшествия. Кирилл лежал, завалившись на бок, в порванном полосатом свитере поверх футболки, неестественно откинув назад голову. Его нашли в двухстах метрах от дома, сразу за оградой.

– Почему так далеко от дома? Если он замерзал, не логично ли было стучать в двери, попытаться разбить окно? – начала я.

– Возможно, он был не в себе. В такие моменты с логикой не дружишь. Или он мог позвать на помощь соседей. – Гарик сделал паузу. – Хотя их коттедж стоял вдалеке от остальных домов. Всего несколько семей живут зимой в дачном поселке. Мы их опросили, они ничего не видели.

– Отчет о вскрытии?

– Пока только предварительный, ждем анализы. Можешь сама поговорить с судмедом, я тебе справку напишу, – голос мужчины стал вкрадчивым.

– Что в предварительном? Алкоголь, наркотики? – зацепилась я за фразу Папазяна «не в себе».

– Наркотики, Тань. Предположительно героин, точно будет ясно, когда анализы придут.

– Спасибо.

– Спасибо, Таня, вечером не приголубит, – он решил действовать напролом.

– Папазян, а я не старовата для тебя? – сохранять нейтралитет в общении с Гариком – это все равно что постоянно убирать с одежды кошачью шерсть: как бы тщательно ни чистил, она все равно вылезет.

– Так я ж тебя не замуж зову, – иных женщин честность Гарика обезоруживала.

– То-то и оно!

Мешкать не стоило, задумчивый Папазян был медлителен и сговорчив. Я так и не поняла, что в нашем разговоре заставило его резко сменить настрой от попыток позвать «в нумера» до почти уютного молчания, но была благодарна. Показавшееся с первого взгляда тривиальным дело о подростковой безалаберности теперь мне виделось пусть и страшной, но увлекательной загадкой.

Глава 2

Городская Судмедэкспертиза располагалась в здании постройки пятидесятых годов прошлого века. Выкрашенный в серый фасад стиля сталинский ампир внушал обывателям священный ужас перед этим, как называли его сотрудники, «храмом смерти». Преодолев ступеньки и тяжелую дверь, я оказалась в маленьком вестибюле, выстроенном из гипсокартона, вразрез первоначальной планировке.

– Мне нужно к Осиченко, не подскажете, как его найти? – спросила я охранника, предъявляя документы.

Невысокий пожилой мужчина с пышными седыми усами посмотрел на распечатку списка всех служащих, висящую сбоку.

– В двести втором. Сейчас вот по лестнице на второй этаж и налево. Не заблудитесь.

Возле кабинета было пусто. Посетители ожидали своей очереди дальше по коридору.

– Можно? – сунула я голову в открытую дверь. – Мне нужен Осиченко Евгений Донатович. Я по поводу трупа.

– А к нам по другим поводам и не ходят, – хохотнул большой мужчина, неожиданно легко для своего веса поднимаясь из-за стола. – Минуточку, девушка, я его сейчас позову.

Он прошел в соседнее помещение и гулко, на весь коридор позвал коллегу: «Донатыч! К тебе пришли!» После чего предложил пройти в кабинет и подождать уже там.

Спустя пару минут появился небритый мужчина, державшийся с достоинством, но источающий легкое коньячное амбре.

– Прошу прощения, у коллеги юбилей, – сказал он в оправдание своего вида. – Так вы из полиции?

– Почти, – я протянула ему справку с подписью Папазяна и удостоверение частного детектива.

– Интересно. – Он вернул документы. – Я слушаю вас, Татьяна Александровна.

– Я по делу Кирилла Зябликова. Видела ваш предварительный отчет, и у меня возникла пара вопросов. Вы сейчас можете назвать хотя бы предположительную причину смерти?

– Все еще сложно сказать, – начал он, авторитетно откашлявшись. – Я нашел патологические изменения в сердце и легочной ткани. Что их вызвало, покажет токсикологическая экспертиза. Пока ждем. Кроме того, юноша совершенно определенно был на морозе. Если посмотрите отчет, то увидите упоминание проталинки. Это значит, что он был еще теплым, когда оказался в снегу. Неизвестно, живым ли, но теплым определенно. На теле присутствуют ссадины и гематомы. Одна, очень большая, находится в затылочной части головы и заходит на переднюю поверхность шеи. На одежде не обнаружено посторонних следов. Интересно, что ботинок на мальчике был только один. Люди, умирающие от переохлаждения, в какой-то момент, испытывая непреодолимый жар, начинают стягивать с себя одежду, но никогда только один ботинок. Поза, в которой нашли Кирилла, больше напоминает положение упавшего при толчке. Например, при драке. Или когда человек теряет сознание и какое-то время катится, прежде чем остановиться. Люди, которые замерзают, укладываются, как будто собираются спать. Холод неспроста называют ласковым убийцей. Как видите, вопросов много у самого.

– А я могу увидеть тело или хотя бы осмотреть вещи? – не особо надеясь на успех, попросила я.

– А не забоитесь? – даже не думая отговаривать, вместо ответа спросил Евгений Донатович, по-ленински хитро сощурившись.

– Честное слово! – подхватила я.

Мы спустились в морг, на цокольный этаж. Широкие коридоры с низкими потолками и облупившейся плиткой тоскливого зеленого оттенка создавали соответствующее месту настроение.

– Вот, пожалуйста, – мужчина указал на стул в секционной. – Я скажу санитарам, его привезут. Пока вот вам, держите, – он протянул мне фартук и шапочку. Правила – они такие правила! Я облачилась в местную «униформу» и принялась ждать.

Помещение, где проводили вскрытия, отделялось небольшой ширмой с желтыми от кипячения в автоклаве простынями. Я сидела в смежной комнате, которую, насколько я могла судить, приспособили для бумажной работы.

Шкаф для одежды, полки со справочниками по патанатомии, халаты и клеенчатые фартуки, ожидающие своего часа, – почти все, что тут находилось. Был еще письменный стол, определенно знавший лучшие времена, заваленный раскрытыми тетрадями с таблицами данных. В углу деловито шумел системный блок, экран мигал, то «засыпая», то вновь возвращаясь в активный режим.

Наконец привезли тело. На металлическом столе, с грубым швом по всему туловищу после вскрытия, лежал Кирилл. На его теле были ссадины и синяки, которые вполне можно было списать на неудачное падение в нетрезвом виде. Однако огромная гематома на шее говорила о том, что парня кто-то крепко приложил перед смертью.

– А как бы вы убили человека, чтобы не попасться?

– Сейчас почти всегда попадетесь. Токсикология и алгоритмы исследования очень эволюционировали за последние лет пятнадцать. – Евгений Донатович быстро надел перчатки и приступил к демонстрации. – Но если все-таки играть в преступников, то я бы сделал пару инъекций, провоцирующих остановку дыхания или сердечного ритма, куда-нибудь, где бы это не заметили при вскрытии. Например, в волосистую часть головы, подмышечную впадину или паховую область. – Он стал осторожно осматривать голову, стараясь не смещать скобы от трепанации.

– А если укол сделать в заранее травмированную область? – тоже надевая перчатки, спросила я.

– И тогда можно пропустить, – согласился он. – Но повторяю, то, что упустит судмедэксперт, не пропустит экспертиза тканей. Любая манипуляция имеет свой химический и физический след.

– Шея плохо выглядит. – Я слегка наклонилась для лучшего обзора. – Это не могло быть простым скоплением крови после смерти? Он же лежал на этом боку.