скачать книгу бесплатно
Еще не все потеряно
Марина С. Серова
Частный детектив Татьяна Иванова
Возвращаясь поздно ночью домой, Вера обнаруживает в подъезде изуродованный труп отца – знаменитого ювелира, а квартиру разграбленной. Компаньоны ювелира нанимают частного детектива Татьяну Иванову, чтобы найти убийцу и общие деньги, которые в этот момент были в квартире. Татьяна начинает расследование и очень быстро понимает, что ни местная мафия, ни заезжие гастролеры не причастны к этому дикому преступлению. Так кто же эти грабители, при упоминании о которых дочь покойного почему-то начинает страшно паниковать?..
Марина Серова
Еще не все потеряно
Пролог
По асфальту неширокого проспекта, рассекая ночной морозный воздух и взвивая за собой вихри снежинок легкой поземки, мчалась приземистая машина. Равномерное урчание мощного мотора в теплом салоне, приятно пахнущем кожей сидений, духами и табаком, было почти не слышно – только шелест шин, не мешающий звукам медленной музыки.
Желтые огни фонарей, мелькающие за тонированными стеклами, завораживали девушку. Плавное покачивание мягкого кресла и негромкое журчание музыки навевали дрему. Откинувшись на подголовник, она, расслабив усталое тело, закрывала и открывала глаза, с трудом приподнимая веки, борясь c волнами подступающего сна.
Мужчина, занятый управлением, время от времени поглядывал на нее с доброй улыбкой.
Был тот час, про который трудно сказать – поздно это уже или еще рано.
– Не засыпай. Мы подъезжаем, – проговорил он, снижая скорость и сворачивая на боковую улицу. – Сейчас дома будешь.
Она сладко потянулась, выгнувшись, и зевнула.
Ставшая совсем узкой улочка искрилась под неоновыми фонарями свежевыпавшим снегом. Обросшие инеем ветви деревьев нависали над дорогой, превратив ее в аллею парка из царства Снежной королевы.
Кощунством было гнать здесь машину с прежней скоростью, и она катилась неторопливо и почти беззвучно.
– Спать хочу, – пожаловалась девушка, приподняв брови в жалостной гримасе, – сил нет!
– И чего взъюжилась? – укорил он ее. – Домой, домой! Чем тебе плохо было? Спала бы себе. И я бы спал.
Она на секунду задумалась, прикусив губу, отчего ее лицо приняло упрямое выражение, качнула головой:
– Домой!
– Пожалуйста!
Машина въехала в темный проезд между домами, покачалась на обледенелой колее и вползла во двор. Остановилась возле подъездного крыльца в две ступеньки.
– Прибыли.
Он повернулся к ней, посмотрел, как на капризного ребенка, обнял, нежно притянул к себе, чмокнул в висок.
– Упрямый ты бельченыш!
Она потерлась головой о его плечо, погладила по щеке мягкой ладошкой.
– Это плохо?
– Нормально. – Он поцеловал ее пальцы.
– А ты кот, – проговорила она, глядя на него снизу вверх заискрившимися улыбкой глазами, – большой и ласковый кот.
– Большой и ласковый? – спросил он, наклоняя к ней голову.
– Да. И любопытный.
Он, прижав ее к себе, зарылся лицом в волосы, с удовольствием вдыхая их аромат.
Запахнув на груди шубу, девушка взбежала на крыльцо, у самой двери обернулась, спрятала нос в шелковистый мех воротника и помахала рукой. Машина, моргнув на прощание узкими фарами, плавно тронулась с места.
Дверь с треском пропустила ее в мерзлую темноту тамбура. Ведя рукой по стене, она осторожно двинулась вперед и, нашарив вторую дверь, оказалась в подъезде. Здесь было светлее – от лампочки за углом, там, где начинались коридоры первого этажа, но ненамного теплее – дыхание по-прежнему обозначалось облачком пара, хотя и не таким густым, как на улице. Девушка уверенно двинулась вперед, но тут же споткнулась обо что-то, с шуршанием двинувшееся под ее ногой. Не отдавая себе отчета – зачем, она нагнулась и коснулась этого. Оказалась рука, холодная и твердая, будто сделанная из литой резины. Девушка выпрямилась, с замершим сердцем вглядываясь в свою ладонь, только что сжимавшую чьи-то замерзшие, безжизненные пальцы. Шагнула широко, до потери равновесия, просеменила до угла и остановилась, чувствуя, как шевелятся волосы на непокрытой голове. Медленно повернулась и двинулась назад, всматриваясь в темноту. Нашарив ногами тело, она нагнулась, щелкнула зажигалкой. Полуприкрытые веками, снизу глядели стеклянные глаза с почерневшего, превращенного в кровавое месиво, вздувшегося уродливыми буграми лица.
Успокаивая дыхание, девушка постояла и медленно пошла на ослабших ногах к лифту.
Кнопка на стене не загорелась после нажатия на нее, и девушка, шепча сквозь зубы ругательства, забарабанила кулаками в грязно-желтые створки. Почти одновременно с гулкими ударами – будто дожидались их наготове – приоткрылась дверь ближайшей квартиры, и появившаяся из-за нее голова с всклокоченными седыми космами заорала громко и хрипло:
– Что же это вы делаете, а? Хулиганье проклятое! Вы б на часы хоть посмотрели! Людям спать надо, а вы долбите, как идиоты!
Девушка глянула на старуху безумными глазами и побежала по лестнице вверх, прыгая через две ступеньки и путаясь в полах шубы.
Дверь ее квартиры отворилась легко, едва она надавила на темный матовый дерматин.
В зале и кухне горел свет. В прихожей валялась на полу одежда, выброшенная из шкафа. Зеркало прочеркнула наискось трещина, разрезав ее отражение на две неравные изломанные части.
В квартире царил страшный беспорядок. Все носило на себе следы зверского и методичного обыска. Содержимое ящиков и шкафов было извлечено и брошено, гобеленовая обивка дивана и кресел вспорота, кухонная посуда грудой громоздилась на обеденном столе, сдвинутый с места сервант с полуоторванной, висящей наперекос дверцей перегораживал проход в комнату отца. У одной из его ножек валялась, наверное оброненная впопыхах, пятидолларовая купюра.
В ванной комнате девушку почему-то особенно поразила черная, вся в паутине дыра в стене на месте вырванной вентиляционной решетки. Грязное белье было вытряхнуто в ванну, корзина валялась тут же.
Пустив воду, девушка долго терла руки, смывая с них невидимую грязь. Измазала мылом рукава шубы, недолго думая, и их подставила под водяную струю.
Осознав наконец ненормальность своих действий, она насухо вытерлась, вернулась в прихожую, набрала номер и осипшим от волнения голосом проговорила:
– Приезжайте скорее! Ограбили нашу квартиру. А внизу, в подъезде, лежит мой отец. Мертвый! – И разрыдалась в телефонную трубку.
* * *
Четверо крепких мужчин с обнаженными головами без суеты вынули гроб из автобуса, осторожно установили на приготовленные табуретки неподалеку от свежевырытой могилы.
Бил порывами колючий ветер, мела поземка, и собравшиеся переминались ногами, скрипя снегом, отогревали лица воротниками и варежками.
Провожающих было немного, несмотря на то что покойный был общительным и доброжелательным человеком и имел много друзей и знакомых.
– Зима, знаете ли, февраль! – изрек соседу мужчина, щуривший глаза за толстыми стеклами очков, придерживая обеими руками углы поднятого воротника пальто. – Здесь одному только не холодно. – И кивнул на лежащее в гробу, с головой укрытое саваном тело.
– Зачем вы так! – поморщился его сосед.
– Да бросьте! Аркадий был человеком веселым. Мы с ним росли вместе.
Начались речи. Произносимые косноязычными от мороза ораторами, они мало кого интересовали.
У гроба вплотную стояли двое – девушка в длинной дорогой шубе, прижимавшая к груди руки в тонких кожаных перчатках, и мужчина с тяжелым нетрезвым взглядом, опиравшийся крупной рукой о его обитый черным сборчатым крепом край.
Порывом ветра приподняло и откинуло уголок савана с лица покойного. Стоявшие ближе глянули и отвели глаза. Покойник был страшен.
Седенький дедок в шапчонке, сбившейся на сторону, бестолково суетившийся, чтобы пробиться в первые ряды, замер и, вытянув худую шею, обмотанную затасканным шарфиком, забормотал довольно громко:
– Прощай, брат! Прощай! Брат, прощай!
Его бесцеремонно пихнули локтем в бок, оттерли назад.
Мужчина у гроба, заметив непорядок, шагнул и поправил покров, подвернул его негнущимися пальцами под мертвую голову. Обвел взглядом стоявших вокруг и, увидев дедка, топочущего разбитыми валенками в стремлении опять протиснуться поближе, недобро прищурился, сжал побелевшие губы. Этот прищур пригнул дедка, будто груз взвалили на его сутулые плечи. Виновато опустив голову, он поглубже засунул руки в карманы грязного пальто и отошел в сторону, оглядываясь через плечо, как побитый пес. Оказавшись в стороне, он потер седую щетину на впалых щеках и, покопавшись за пазухой, достал водочный шкалик, бережно завернутый в тряпочку. Вытянув зубами полиэтиленовую пробку, перекрестился украдкой и со словами: «Ну, Володечка, пусть земля тебе будет пухом!» – как следует глотнул крепкого прямо из горлышка. Вытерев губы и глаза, он качнул головой, будто не соглашаясь с кем-то, и проговорил укоризненно:
– А землицы ком в могилу, на гроб, бросить-то надо! – И двинулся обратно, в уже зашевелившуюся толпу.
Земля принимала в себя тело, найденное в подъезде двумя ночами назад.
Глава 1
Подобно многим из ее профессиональной среды, свое имя она любила называть по любому поводу. Перенятая у западных тележурналистов манера, способствующая, по их мнению, повышению популярности.
– Алла Анохина! – услышала я впервые по телефону в самое неподходящее время – около восьми часов тусклым зимним утром, и если бы мои уши в тот момент работали как глаза, которые никак не хотели открываться, то вряд ли она достигла бы в общении даже того немногого, что ей удалось. – Алла Анохина, ведущая телепередачи «Закон и порядок» беспокоит вас.
– Зачем? – спросила я, испытывая одно желание – уткнуться носом в теплую подушку еще часа на полтора-два.
– Доброе утро, Татьяна Александровна! – напомнила она о вежливости.
– Здравствуйте.
Я наконец разлепила глаза и глянула на часы, мерцавшие зелеными цифрами.
– Вы знаете, который час?
– Рано, извините, – отвечала Алла Анохина, – но вас трудно застать дома, а номера телефона вашего офиса я найти не смогла.
Услышав про офис, которого у меня никогда не было, я почувствовала раздражение, естественное, когда прерывают сон невыспавшегося человека и несут при этом ахинею. Чтобы не проснуться окончательно, я на полуслове, в середине длинной вежливой фразы, нажимаю пальцем на рычаг. Пусть Анохина думает, что нас разъединили.
Она не позвонила больше в то утро, видимо, не поверила в технические неполадки и вежливо решила не беспокоить. Но вечером, возвращаясь домой, я услышала сзади знакомый голос:
– Татьяна Александровна!
От стоящей неподалеку машины ко мне спешила женщина, руками, засунутыми в карманы, придерживая на месте полы расстегнутой дошки собачьего меха.
– Алла Анохина! – отрекомендовалась, подойдя вплотную. – Я звонила утром, но нас разъединили.
И рассыпалась в извинениях за причиненное беспокойство.
– Вы ведущая телепередачи «Закон и порядок», – вспомнила я, бесцеремонно обрывая ее на полуслове. – Помню.
Прошедший день выдался скучно-хлопотливым: ожидание в приемных, копание в архивах, любезное общение с нелюбезными людьми, плюс головная боль от недосыпа и случайная, некачественная пища. В общем, рутина частного сыска. Утомленная всем этим, я хотела домой. Выпить крепкого кофе, выкурить сигаретку… И вот – Алла Анохина.
– Не могу пригласить вас к себе по обстоятельствам, от меня не зависящим, – решилась я на ложь, желая сохранить спокойный вечер, – в машине разговаривать тоже не совсем удобно, давайте перенесем встречу на завтра.
– Отлично! – обрадовалась она. – Вас устроит первая половина дня?
– Пожалуйста, – согласилась я, выдержав паузу. – Только, будьте добры, в двух словах, тема нашего разговора?
– Передача с вашим участием. Такое, знаете, экспресс-интервью с Татьяной Ивановой, частным детективом города Тарасова.
– Я обдумаю ваше предложение и позвоню. Хорошо?
– Хорошо!
Вручив мне свою визитку, Анохина откланялась, явно рассчитывая на мое согласие. Наутро я позвонила ей и отказалась. Отказалась, здраво рассудив, что по роду деятельности мне не нужна особая популярность ни в своем городе, ни за его пределами. Не политик я и не топ-звезда.
Но Алла была иного мнения на этот счет и в конце концов меня доняла, пользуясь проверенным способом – не мытьем, так катаньем.
Она, отбросив продемонстрированную сначала вежливость, названивала мне среди ночи, поджидала у подъезда, оставляла записки в почтовом ящике и даже расплакалась, когда я высказала ей свое возмущение. Тогда мне стало стыдно – до чего я довела человека, добросовестно пытающегося делать свое дело, и пришлось-таки согласиться.
Интервью со мной записывали три вечера. Три вечера, пожертвованных передаче «Закон и порядок». Алла испытала удовлетворение, а я – облегчение. И вот теперь она меня снова достала. В пансионате «Волжский берег», после великолепно проведенного дня с семейством моего давнего друга Владимира Кирьянова.
В пустом холле мы включили телевизор, и голос диктора торжественно объявил, что сейчас нам предстоит встреча с Аллой Анохиной и ее необычной гостьей в передаче тарасовского телевидения «Закон и порядок».
Пока шла заставка, где московский ОМОН лихо выбрасывал из машин и укладывал на асфальт согласных на все молодцов, я пыталась убедить Володю переключить программу, и это мне почти удалось, но, когда пошла запись и в студии рядом с Анохиной оказалась моя персона, пришедший в восторг Владимир отказался меня слушать.
Конечно, приятно увидеть знакомую личность на телевизионном экране. Эта черта – общечеловеческая.
Владимир ерзал в кресле, хлопал ладонями по подлокотникам и повторял, не отводя глаз от телевизора:
– Нинки нет! Ах ты, Нинки нет!
Жена его, Нина, ушла укладывать их сорванцов, за день налазившихся по деревьям, досыта накувыркавшихся в не по городскому чистом снегу, и после того, как они чуть не уснули прямо здесь, в холле почти пустого сейчас пансионата.
– Алла Анохина, – бодро звучал голос ведущей, – представляет телезрителям человека редкой профессии. Частного детектива Татьяну Иванову, практикующую в нашем городе уже не первый год.
Так и не поправили они запись, хоть я и доказывала, что частный детектив – это не профессия, а род занятий.
– Татьяна Александровна благодаря своим способностям и высочайшему уровню профессионализма пользуется широкой известностью у населения.
Опять неточность. Известна я определенным слоям населения – так было бы правильнее. И известна им вовсе не благодаря каким-то особым способностям к оперативно-следственной работе, а умением предвидеть изменения ситуации в очередном деле и пользоваться этими изменениями. Проще говоря, успеха я добиваюсь за счет неожиданной интриги, влияющей на обстоятельства в нужную мне сторону, и развитой интуиции.
Было неудобно перед Владимиром за похвалы, расточаемые мне Анохиной. Вот он-то был настоящим профессионалом следственных дел, и заслуги в этой области имел немалые.
Передача шла по сценарию и набирала разгон. Алла очень доходчиво объяснила значение сыскного дела в повышении уровня правопорядка, проявив осведомленность во всем, что касалось темы, но, на мой взгляд, злоупотребила при этом казенными речевыми оборотами. Татьяна Иванова на экране сидела в неподвижности, время от времени поглядывая на ведущую.
Наконец, когда сказано было достаточно и тема казалась уже исчерпанной, прозвучал первый вопрос:
– Татьяна, каковы, на ваш взгляд, перспективы развития частного сыска в нашей стране?
