скачать книгу бесплатно
Ну и видок – мне всегда претила беспощадная правдивость зеркал, а уж после такой потасовки ни о какой снисходительности не могло быть и речи. Скинув грязную одежду, я встала под душ, подняв лицо навстречу жестким струям, которые больно ударили по моим распухшим губам.
Вода воскрешала меня, вслед за пылью и кровью унося мою усталость.
– Свет, ты далеко? Кинь какой-нибудь халатик! – крикнула я, приоткрыв дверь ванной комнаты.
Я опустила ноги на пушистый коврик и повернулась к зеркалу спиной. Синяк между лопаток, синяк сбоку, ладно, переживу как-нибудь – в декольте мне в ближайшее время выходить не придется.
– Держи. – Светка распахнула дверь и протянула мне халат, от комментариев по поводу синяков она воздержалась, хотя иронически присвистнула. – Давай быстрее, кофе готов.
– Ладно, ладно, шесть секунд. – Я накинула халат и прошла на кухню, где кофейник мурлыкал свою ласковую песенку, распространяя терпкий аромат, а тонкие, хрустящие ломтики хлеба готовы были выпрыгнуть из тостера.
На столе янтарем поблескивала бутылка «Дербента», нарезанные аппетитными ломтиками сыр и ветчина составляли ей достойную компанию, Светка колдовала над лимоном, нарезая его тонкими прозрачными кусочками. Уютная кухня, вид накрытого стола и дразнящие запахи снеди действовали на меня успокаивающе и в то же время провоцировали мой пустой желудок.
– Ну, рассказывай, – Светка наконец отложила нож и села на угловой диванчик рядом со мной, – что там у тебя приключилось, очередное расследование?
– Очередное, – пробурчала я, вонзая зубы в бутерброд с сочной ветчиной.
– Давай-ка сперва выпьем, – сказала Светка и налила полные рюмки, не считаясь с этикетом аристократического застолья, – ну за встречу, черт тебя возьми, ты в своем амплуа.
Минутная пауза позволила оценить бархатистую прелесть напитка, который приятно обжег рот и растекся теплом по всему телу.
– Дело в следующем…
И я, чуть приглушив голос, время-то позднее, рассказала, прибегая к максимальным обобщениям, в чем заключалась суть этого «очередного» расследования.
Прием братвы, зловещая поляна, пальба, возвращение в город – вся эта ночная одиссея в разреженном свете бра представлялась не более чем шквалом кинематографических образов Тарантино. Не обвиняя никого в конформизме и нарочитом соглашательстве, я искренне дивилась цивильно-домашнему образу жизни с неизменным рабочим ритмом и регулярными пайками дозволенных развлечений.
– Видишь ли, Свет, мне ведь помощь твоя нужна. В агентство-то я не могу, как понимаешь, пойти самостоятельно. Вычислили меня, сволочи, чтоб им неладно было. – Вот только теперь почувствовала я: можно дать выход накопившимся эмоциям.
Разрядка напряженности. Весьма актуальный слоган.
Не дожидаясь ответа, я придвинула к себе опять-таки до краев налитую рюмку. Наплевать мне сейчас на хороший тон. Когда у тебя на хвосте столь решительные и быстро соображающие ребята, светские приличия выглядят как ненужная канитель.
– Ты же знаешь, Тань, я всегда за тебя горой, только вот смогу ли в данном случае быть тебе полезной? – Светка всегда принижала свои способности.
– Боже ты мой, да если не ты, то кто же? Пойдешь в агентство, разведаешь обстановку, предложишь себя в качестве начинающей модели и все такое… Приоденешься, макияж тебе забацаем, всякие прикиды да аксессуары. Девушка ты видная, держаться умеешь, не мне тебя учить.
Я действительно всегда удивлялась тому, что Светка при ее первоклассных, что называется, данных как-то тушевалась и даже ни разу не попробовала себя в качестве модели. Высокая, стройная, длинноногая, с рельефными ключицами и идеальной линией бедер и ног, не говоря уже о породистом лице, Светка благодаря своей дьявольской природной сексапильности и профессионализму фотографа могла бы украсить любую обложку.
– Может, это для тебя шанс? – хихикнула я и почти с нежностью взглянула на подругу. Не иначе как «Дербент» играет со мной в свои беспроигрышные игры.
– Только ради тебя, да зачтется мне подобное милосердие. Когда приступим?
– Чем скорее, тем лучше. Какие у тебя планы на понедельник?
– До обеда у меня прием, пара-тройка человек, а потом я в твоем распоряжении.
– Хорошо, встретимся в два у тебя, наведем марафет по полной программе – и вперед. Остальное обсудим завтра, утро вечера мудренее.
Светка утвердительно кивнула и потянулась к бутылке.
– Ну, еще по одной?
Я и не собиралась отказываться. Три рюмки коньяку и пара чашек кофе в заключение – ничего чрезмерного тут нет. Основное преимущество третьей рюмки, помимо уже перечисленных качеств, заключалось в том, что, закусывая долькой лимона, я уже не морщилась.
– Сегодня, если ты не против, я у тебя перекантуюсь, а завтра обговорим детали предстоящей операции по «захвату» агентства. Ты уже спать хочешь, вижу, вижу, у тебя глаза слипаются, – заявила я на чуть обозначившийся протест со стороны Светы. – Как у тебя на личном фронте? Или опять скромничать будешь? Колись!
– Ничего особенного. С Андреем я не вижусь. Так, случайные встречи, ни к чему не обязывающие знакомства.
Светка, несмотря на свою отзывчивость и искренность, всегда была довольно замкнутым человеком. Конечно, иногда и ее посещали приступы откровенности, но подобные «оказии» случались довольно редко.
Допив кофе, она пошла постелить мне. Я взглянула на часы, ё-моё, скоро три, ладно, завтра воскресенье, можно выспаться. А сейчас it’s time to go to bed – пора на боковую. Я не спеша встала из-за стола и направилась в гостиную.
О, мой любимый диванчик, к тебе я стремилась весь этот долгий день. Поистине, не ведаешь, где приклонить нынче голову, если ее тебе, конечно, не снесут всякие там мелкие и крупные хулиганствующие элементы. Вытянувшись под простыней, я послала последний настоятельный запрос в архивы своей весьма услужливой памяти и, подводя лаконичный итог пройденным саженям, обрывая веревочный мостик, соединяющий сегодня и завтра, рухнула в спасительную бездну забытья.
Глава 2
Еще не открыв глаза, я почувствовала на своем лице не по-августовски горячую ладонь солнца. Я проснулась от этого ласкового поглаживания и чуть приподняла веки, так, чтобы свет, струящийся сквозь шторы, радугой повис на моих ресницах. Который час? Мои внутренние часы показывали семь. Сладко потянувшись, я встала и босиком по мягкому ковру подошла к окну и распахнула шторы. Каскад солнечного света закружил предметы в водовороте цветной пыли. Ослепительные блики лихорадочно скакали по паркету и прыгали на ковер, зарывались в пушистый ворс. Пронзительный щебет птиц ударял по ушным перепонкам, и этот визгливый тамтам с радостным ликованием возвещал начало дня.
На кухне – веселый звон посуды и шум закипающей в чайнике воды – последние штрихи утренней оркестровки. Значит, Светка уже встала. Поприветствовав подругу, суетящуюся у плиты, и запихав в рот кусок тоста, я уселась на табурет.
– Прикинь, Светик, собиралась сегодня поспать подольше, да не могу себя переиначить, когда занимаюсь каким-то делом, мозг работает как бы помимо меня и не дает расслабиться.
– Мне бы такой мозг, я бы столько дел наворотила. – Светка поставила на стол тарелки с омлетом. – Давай перекусим.
– У тебя еще все впереди, не забудь про понедельник. – Я встала и направилась в ванную. – Я скоро.
– Давай быстрее, все остывает.
Когда я привела себя в порядок и вернулась к столу, Светка уже почти расправилась с омлетом.
– Ну что, уточним детали. Я заеду к тебе завтра в два. Ты к этому времени прикид подбери, макияж сделай, ну, не буду тебя учить, в общем, будь готова.
– А что я должна говорить в агентстве?
– Ты узнала об агентстве из рекламы и решила попробовать свои силы. Твоя цель – понравиться, держись непринужденно, будь сама собой, понаблюдай за сотрудниками, если спросят паспорт, скажи, что принесешь потом, я не хочу, чтобы узнали твой адрес. Хорошо, если назначат пробы, к тому времени я тебе составлю компанию, мне, конечно, внешность придется изменить, но это не проблема, не будем забегать вперед. Да, еще вот что, не забудь поинтересоваться расценками и вообще перспективами. Поняла?
– Да я понятливая, вот только в новинку все это.
– Не робей, не съедят тебя там, а немного актерской практики тебе не повредит. Еще вот что, дай мне одежку, добраться до дома, лучше что-нибудь спортивное.
– Ты что, не знаешь, где у меня шкаф? Выбери сама.
Запив омлет «липтоном», я устремилась к шкафу, выдернула черные велосипедки и серую футболку с надписью на английском «Я плохая девчонка», облеклась в этот сногсшибательный прикид от next generation, попрощалась со Светкой, поцеловав ее в щеку, и, легко миновав несколько маршей, выскочила на улицу. Солнце ударило в глаза, заставляя меня зажмуриться. Немногочисленные прохожие, переодетые дачниками, с рюкзаками за спиной и ведрами в руках, дружно направлялись к остановкам. Другие, более удачливые, на своих «Москвичах» и «Жигулях», оснащенных металлическими багажниками, на которых покоились мешки, грабли, лопаты, не мучая себя долгим ожиданием общественного транспорта, уже ехали к «земле обетованной».
Я завернула за угол и, дойдя до овощного магазина, сбавила темп. Интересно, трется ли кто-нибудь у подъезда? Сейчас на меня объявлена охота, но я не какая-то перепелка, которую можно убить одним выстрелом, скорее уж я претендую на роль охотничьей собаки, и если лезу в нору, то только тогда, когда полностью уверена в своих силах. И двор мой не был барсучьей норой, а скорее заповедником, где все тропинки мне были знакомы.
Из-за угла дома, едва не расплющивая себя о серый камень стены, я осмотрела двор. Ничего подозрительного: пять-шесть машин на небольшой стоянке напротив дома и белая «девятка» у моего подъезда, в которую грузилась семья Степаниды Григорьевны. А вон и Коля, опухший от беспрерывного возлияния, гремя пустой стеклотарой в пакете, вышел на поиски дружбанов, с которыми можно опохмелиться.
Сдержанно кивнув на радостное Колино приветствие и почтительно поздоровавшись со Степанидой Григорьевной, я вошла в подъезд. Скорее всего меня пока оставили в покое. Надолго ли? Чутко прислушиваясь к малейшему шороху и не заметив ничего подозрительного, я поднялась, подошла к двери и обследовала ее поверхность. Вообще-то мою дверь открыть практически невозможно. Сделанная по спецзаказу фирмой «Кайзер» и оснащенная сейфовыми замками повышенной секретности, моя дверь могла бы украсить подземное хранилище швейцарского банка. Никаких следов.
Войдя в квартиру и тщательно закрыв за собой дверь, я направилась к столу, где была установлена аппаратура для записи. Влетела она мне в копеечку! Перемотав пленку, я нажала кнопку воспроизведения. Кое-что есть. Из динамиков раздался звонок, шаги, и глухой мужской голос спросил: «Кто там?» – «Свои, Игорь Сергеич». Звук открываемой двери, скрип обуви вошедшего и невыразительный голос Игоря Сергеевича:
– Проходите, Леонид Максимович.
Стоп. Леонид Максимович. Что-то знакомое. Уж не Горюнов ли это? И здесь мой знакомец по некоторым другим делам свой куш имеет. Так, послушаем дальше. Приглушенные коврами шаги, звон хрусталя.
– Вам как обычно – виски?
– Да, плесни немного.
– Вы сегодня без охраны?
– А кого мне бояться, я уже свое отбоялся. Пусть парни в машине посидят, они и так день и ночь со мной. Я ведь вот что заехал, ты говоришь, завтра Камаль приезжает, как думаешь с ним объясняться? Если он тебе не заплатит, я с тебя все равно возьму. Ты хоть головой о стену бейся, а мое отдай.
Легкое покашливание говорило о замешательстве Игоря Сергеевича, растягивая слова, он произнес:
– Все нормально, Леонид Максимович, но моей-то вины здесь нет. Люди вроде надежные, просто случайность.
– Ты, Игорь Сергеевич, должен всю цепочку прослеживать и знать, что, где и как. А может, ты пожалел сунуть кому надо?
– Да вы что, Леонид Максимович, – на этот раз голос звучал почти испуганно, – неужто я не понимаю, где-то сэкономишь, потом потеряешь в несколько раз больше.
– Ну ладно, это твои проблемы. Ты с Камалем где встречаешься?
– У меня на даче, в восемь. Прямо из аэропорта и отправимся, он прилетает из Москвы вечерним рейсом. Там уже все будет готово: и стол, и банька, и девочки.
– Я тоже подтянусь к восьми. Представишь меня как своего компаньона.
– Да вам-то зачем, Леонид Максимович, неужто у вас дел поважнее нет?
– Ничего, Игорь Сергеевич, посижу, послушаю, что-то слишком много случайностей у тебя в последнее время, может, чего вместе придумаем. За этой сыщицей, кстати, что была у тебя на квартире, целая команда гоняется. Ну, я думаю, больше она тебя не будет беспокоить. Ты мне лучше скажи, какого черта ты документы дома держал? Это тоже случайно?
Многие хотели, чтобы я их не беспокоила, но беспокойство, которое я им причиняла, объясняется не моей навязчивой натурой, а интересами заказчиков. Забавно слушать о себе в третьем лице, а еще забавней, когда о тебе говорят как о покойнице, такое ощущение, что присутствуешь на собственных похоронах. Многие желали моей смерти, но большинство из них сами кормят червей, я даже мысли не допускаю, чтобы души этих людей обитали в заоблачных высях Эмпирея. Заискивающий голос Венедиктова продолжал:
– Кто же мог подумать, Леонид Максимович?
– Так ты и должен был подумать, если не хочешь, чтобы другие за тебя думали. Так они тогда за тебя и получать будут. – Голос Леонида Максимовича заключал в себе скрытую угрозу и предупреждение. – Налей-ка мне еще.
Снова послышался звон стекла, бульканье заполняющей стакан жидкости. Я нажала клавишу «стоп», что-то захотелось пить. Я пошла на кухню и, достав из холодильника полдюжины апельсинов, приготовила себе восхитительный натуральный сок. Держа стакан в руке, я вернулась в гостиную и снова включила магнитофон.
– Не беспокойтесь, Леонид Максимович, это временное явление, сами понимаете, бизнес рискованный.
Что еще можно ожидать от Венедиктова, кроме расшаркивания перед главарем преступной группировки. В том, что это Горюнов, у меня не оставалось никаких сомнений. Его имя было хорошо известно криминальному миру и тарасовской милиции – он контролировал предпринимателей центральной части города, кроме того, почти вся торговля «левой» водкой приносила ему огромные барыши.
После недолгого молчания собеседники распрощались, и дверь за Горюновым тяжело затворилась, оставляя Венедиктова со своими, я думаю, невеселыми мыслями.
Больше на пленке ничего существенного не было. Выключив магнитофон, я допила сок и переоделась. Растянувшись на диване, я пыталась связать концы с концами. Из услышанного следовало: какой-то Камаль (опять Камаль) прилетает сегодня вечером, Венедиктов его встречает и везет к себе на дачу, Горюнов тоже будет там, к явному неудовольствию Венедиктова. Хорошо бы узнать, что они собираются обсуждать и что за рискованный бизнес у Венедиктова. Ясно также, что Горюнов опекает Венедиктова и опека эта весьма сурова. Связь Венедиктова с Горюновым говорит о том, что агентство занимается нелегальным бизнесом либо является удобной ширмой для такового, и, возможно, Грачева была в чем-то права, подозревая Венедиктова.
Смежив веки, я еще немного полежала, собираясь с мыслями. Настало время обратиться к моим двенадцатигранникам, они всегда выручали меня в трудные минуты, когда я стояла на распутье или перед выбором. Эти кости с цифрами от 1 до 36 на каждой из граней могли дать ответ практически на любой вопрос, так как арифметические комбинации, выпадающие на них, предоставляли возможность для тысячевариантного истолкования. К счастью, у меня было несколько комплектов костей, один из которых остался у бандитов. Было бы очень интересно взглянуть на их озадаченные физиономии, когда они среди моих вещей обнаружили подобные эзотерические предметы. Profani procul ite, hic locus sacer est[1 - Идите прочь непосвященные, здесь свято место (лат.).]. Я достала комплект костей из ящика письменного стола и метнула их: 20 + 25 + 9 – «Продумайте каждый свой шаг, чтобы не коснулось вас какое-либо несчастье». Ну, это мне и так известно, хотя благодарю за предупреждение. Я сформулировала вопрос более четко: «Не съездить ли мне на дачу Венедиктова?» Снова метнула кости: 31 + 10 + 20 – «Хоть ваше намерение и опасно, оно не так уж плохо». Значит, решено: нужно ехать, машину возьму у Светки, она сегодня дома. Набрала ее номер, после нескольких длинных гудков услышала в трубке знакомый голос: «Алло».
– Света, это я, соскучилась? Не одолжишь ли мне свою машину до завтра?
– Бери, сегодня я дома. Когда зайдешь?
– Если все будет нормально, забегу в течение часа, о’кей?
– О’кей, о’кей, сыщица.
Я набрала телефон Грачевой. Та сняла трубку.
– Слушаю вас.
– Добрый день. Это Иванова. Нужно кое-что обсудить, где бы мы могли встретиться?
– Можно у меня. Что-нибудь случилось?
– Пока еще не знаю, поговорим при встрече. Вас устроит, если я заеду через часок? – Тут я услышала настойчивый звонок в дверь.
– Хорошо, – ответила Грачева, и я положила трубку.
Кто бы это мог быть? Я тихо подошла к двери и посмотрела в «глазок». В его линзе не было никакого намека на чье-либо присутствие.
Вдруг окуляр «глазка» померк, заслоненный тенью какого-то предмета, и, опережая мысль, интуиция заставила мое тело резко отпрянуть в сторону. Разворотив «глазок», пуля застряла в противоположной стене. Сердце бешено колотилось в груди, затаив дыхание, я лежала на полу, прислушиваясь к шуму за дверью. До меня донесся топот сбегавших по лестнице людей. Я метнулась к окну и, слегка раздвинув две полоски жалюзи, посмотрела вниз.
Оставляя черные следы на асфальте, темно-серый «БМВ» сорвался с места и, едва не зацепив женщину с коляской, исчез за углом. Разглядеть номер мне не удалось. Старые знакомые. Даже днем не оставляют меня без внимания. Не зря кости предупреждали меня. А соседи либо вконец утратили слух, либо настолько привыкли к посторонним шумам у моей двери, что не соизволили даже поинтересоваться, что за звуки исходят с лестничной площадки? С одной стороны, их неизлечимый отит мне на руку, так как позволит избежать ненужных расспросов, но, с другой стороны, меня неприятно поражает их непроницаемое спокойствие в тех случаях, когда лично им или их имуществу не грозит никакая опасность.
Я убрала осколки выбитого «глазка» и принялась осторожно выковыривать пулю из стены при помощи отвертки, так же тщательно и не форсируя события, как археолог производит раскопки уникального скифского захоронения. Положив пулю в целлофановый пакетик, на случай экспертизы, и залепив отверстие в двери скотчем, я натянула джинсы с топом и, прихватив легкий пиджак, покинула свое жилище, соблюдая все меры предосторожности.
В пиджаке было жарковато, но он скрывал от посторонних глаз мой пистолет в наплечной кобуре. В сумке покоился обычный реквизит частного сыщика.
Я благополучно добралась до Светки и, забрав у нее ключи, села в машину и направилась к Грачевой.
Взглянула на часы, черт, времени в обрез, Грачева, наверное, уже заждалась, непредвиденный визит горюновских хлопцев выбил меня из графика. С обстоятельствами приходится считаться.
Грачева жила на набережной в одной из «сталинок», которые в совдеповские времена представлялись массовому сознанию образцом фешенебельности и лоска. После укатанных солнцем мостовых приятно было оказаться в тихом, прохладном дворике, где вечный запах плесени и жареной картошки вызывал ностальгию по тому времени, когда я, еще подростком, играла с приятелями в казаки-разбойники. Хлопнув дверцей, я поднялась на третий этаж. Дверь квартиры Грачевой имела внушительный вид и своей надежностью выгодно отличалась от дверей соседей. Я позвонила.
– Кто там?
– Иванова.
Лязгнула, по крайней мере, пара замков, прежде чем в проеме я увидела стройный силуэт Грачевой, она была в атласном домашнем кимоно, пояс подчеркивал ее талию.
– Я уж думала, вы не придете, – слегка взволнованным голосом сказала Грачева, однако я сразу же заметила, что она далеко не в тех растрепанных чувствах, в каких я увидела ее в первый раз. Или горе стало утихать, или первый ее визит грешил излишней аффектацией.
Пройдя широким длинным коридором, стены которого были украшены картинами известных тарасовских художников и декоративными керамическими тарелками, я попала в большую комнату с высоким потолком, с которого свисала массивная люстра. Хрустальные подвески, подхваченные воздушной струей из форточки, тонко звеня, напевали почти что «Ах, мой милый Августин…».
Эта люстра вызвала во мне некоторое недоумение, так как соседствовала с мебелью, выдержанной в стиле авангардистских новшеств. Решительные, прямые контуры стола со стеклянной столешницей на тонких металлических ножках в окружении ярко-красного дивана и таких же кресел, винтообразный настольный светильник с галогенной лампой, белые стеллажи с книгами в пестрых обложках – весь этот интерьер с претензией на поп-артовскую асимметричность добавлял к облику хозяйки черты сухой угловатости. Эта комната, отлакированная «евроремонтом», представляла собой странную смесь борделя и медицинского кабинета. Грачева вошла с пластиковым подносом в руках, на котором красовались кофейник, сахарница и пара чашек из цветного французского стекла. Поставив поднос на столик и устроившись в кресле напротив, она вопросительно взглянула на меня.
