скачать книгу бесплатно
– Как ты-то? Помню, тогда ты только начинала. Постой, что-то правоохранительное, да?
– Почти, – согласилась я. – Частно-детективное, с лицензией.
– Ого! – выкрикнул Борис. – Какие люди! – А Наташа ему пожаловалась:
– Вот, она всегда так – слова не вытянешь!
Дуэтом они пели так слаженно, что я невольно рассмеялась, заражаясь их жизнерадостностью.
Неожиданно открылась дверца, и в машину, вместе с хорошей порцией жары, ввалился еще один – отощавшая копия Наташиного мужа.
– Андрейка, Андреюшка, ну куда ты провалился! – затрещала она снова, воодушевившись его приходом. – Познакомься с моей старинной подругой Татьяной! Таня, это Андрюша, брат Борьки. Он не отсюда, не из Тарасова.
Андрей, смутившись от неожиданности и потока слов, сначала замер с раскрытым ртом, а затем, справившись с собой, очень мило улыбнулся, почти одними глазами.
– Мальчишки, вы о-бя-за-ны! – Наташа даже запрыгала на сиденье, придя в восторг от посетившей ее мысли. – Слышите, обязаны уговорить Татьяну поехать с нами! Мы столько не виделись! И ваши тяжеловесные мужские остроты не заменят мне общения с этим человеком!
Не менее десяти минут потребовалось, чтобы понять, в основном со слов мужчин – а говорить им было непросто, – что они приглашают меня в поездку на Волгу, на остров, но не в коттедж с водопроводом и телевизором, а как в старые времена – на катере, в палаточку, к костерку с печеной картошкой и на всю предстоящую ночь. Я согласилась, припомнив про себя когда-то у кого-то прочитанную фразу, что предложение неожиданных прогулок – это урок танцев, преподанный нам богом.
Наташу мое согласие привело в восторг, а требование завезти меня сначала домой возражений у мужчин не вызвало.
Я добавила им суеты и не только необходимостью развозить меня взад-вперед но городу. Все их сборы были рассчитаны на троих, поэтому пришлось еще и магазины посетить.
Одно из преимуществ работы чисто на себя – возможность располагать временем хотя бы в промежутках между запарками. А расположила я его, кажется, неплохо: Наталья – старая подруга, встретиться с которой мне действительно приятно. Мужчины вокруг нее, насколько я к ним присмотрелась за время разъездов, – далеко не из самых худших представителей своего племени. По крайней мере, в их поведении я не заметила ничего такого, что могло бы не понравиться мне. И общительны оба в меру.
За суетой и разъездами прошло время, и к воде мы подобрались, когда начало вечереть. «День выцвел» – так говаривал про это время суток один мой знакомый.
Их катер был под стать машине – небольшой, но по-могучему изящный, раскрашенный во все цвета радуги аппарат. У нас таких не делают. Впрочем, в водном транспорте я разбираюсь слабо.
Обвешавшись сумками и тюками, мужчины ушли к нему по скрипучим мосткам, умудрившись унести все за один раз.
– Машину у набережной, на стояночке бросим. – Наташа пересела назад, ко мне, приобняла за плечи. – Как я рада тебе, Танечка! Молодец, что согласилась, не пожалеешь! У Борьки летние каникулы к концу подходят, и он так надоел мне! В последнее время у меня постоянный дефицит нормального женского общества. Живу, как княгиня из сказки, в высоком терему.
– Живешь, мне кажется, неплохо, за такой мужниной спиной жить можно.
– Спина крепкая! – согласилась она с гордостью. – И я не без дела, что, не похоже? Да погоди, расскажу все, время будет.
Вернулся Борис. Единым, привычным движением втиснулся между рулем и сиденьем.
– Сейчас Андрюха нас, как господ, на набережной с гранитных ступеней примет, едем!
* * *
Мы неслись по волнам – очень точное выражение, – прыгали с гребня на гребень, двигаясь как по стиральной доске, а когда скорость еще увеличилась, стали утюжить их и приглаживать так, что тряска почти перестала ощущаться. Мужчины сменяли друг друга у штурвала, и оба были полны веселого озорства, закладывали виражи, при которых один из бортов вставал дыбом, другой опускался едва не в воду, и тогда хотелось визжать от головокружения. Наташка визжала, а я держалась. Это было здорово! При подходе к месту, когда катер ушел с коренной Волги и началось петляние между лесистых островов с берегами, заросшими камышом и осокой, рулевые сбросили наконец скорость, но и оставшегося оказалось достаточно, чтобы завизжала и я, когда аппарат с разгона врезался в монолитную на первый взгляд стену высокой водной растительности. Пробил ее, не почувствовав, прошел насквозь, и мы оказались в образцово тихой заводи, обширной и живописной берегами.
– На месте! – крикнул Андрей, резко сбросив обороты, и под ставшее почти ласковым урчание двигателя катер тихим шагом двинулся к берегу. Волна, на гребне которой мы проскочили сюда, обогнала нас, сморщив складками водную гладь.
Плотный травяной ковер под редкими, раскидистыми деревьями, затенявшими полоску песка у кромки воды, кустарниковые заросли, начинавшиеся неподалеку, там, где опушка переходила в лесную чащу, – все это отражалось водой вместе с голубизной небес.
– Чтобы сюда попасть, это место знать надо! – Андрей повернул к нам улыбающееся лицо.
Борис, вглядевшись во что-то одному ему заметное, прибавил с неудовольствием:
– И знаем это место не мы одни!
Андрей, чертыхнувшись, рванул катер вперед, и мы миновали чужой лагерь – лодочка, почти полностью вытащенная на берег, дымящийся костерок и возле него – двое, провожающие нас заинтересованными взглядами.
– Ничего, они нам настроения не испортят! – заверил Андрей, выруливая к берегу в очередном удобном для этого месте.
Место оказалось на редкость приятным. Берег протоки, где мы пристали, освещался утренним солнцем, сейчас же он был в глубокой тени деревьев. Но метрах в тридцати от нас, в глубине острова, нашлось небольшое, кристальной чистоты озерцо, залитое солнечным светом, с водой температуры парного молока. Наталья, не раздеваясь, только скинув на ходу тапочки, влезла в него с жадностью белой медведицы, сбежавшей из зоопарковой вольеры.
– Ко мне, господа и дамы! – гаркнула она на весь остров, вынырнув и отмахнув за спину мокрые волосы.
Господа и я были готовы, потрудившись раздеться еще на ступенях набережной, под завистливыми взглядами праздношатающейся публики.
Мужчины вскоре ушли от нас надергать в камышах ершей для ухи, и мы были им благодарны за нашу уединенность. Наташа принялась за обстоятельное изложение основных событий последних полутора лет своей жизни. Я слушала ее и жмурилась ласковому предвечернему солнышку, пересыпая из ладони в ладонь чистый, теплый песок.
* * *
Мир сузился до освещенного костром пространства, в котором нам четверым вполне хватало места. За пределами этого неширокого круга плотной темнотой лежала ночь. Можете не верить, но эти люди на природу не взяли с собой даже транзистора, и это мне нравилось. Нравилась их вежливая сдержанность и ненавязчивая способность по-родственному услужить друг другу, поухаживать и принимать ухаживания без шумных благодарственных изъявлений. Мне в их компании было просто, да и весело было тоже.
Наши соседи по острову назойливости не проявляли, но раз или два донесшийся до нас по водной глади посторонний звук говорил о том, что здесь они, никуда не делись. Отсутствие у них интереса к нашей компании вполне нас устраивало.
– Лучше бы их не было здесь сегодня!
Лицо Андрея, сидящего от меня по ту сторону костра, в его свете было медного цвета.
– Пусть будут! – ответила уставшая от суеты и разговоров Наташа. – Смирные люди. Просто на редкость.
Борис рассмеялся безо всякого повода. Улыбнулся и Андрей, поправив ее:
– Незаметные – да. А насчет смирных… Мы не знаем их.
– И не знать бы! – вздохнул Борис.
– Что такое, мальчики? – Наташа подняла голову с его колен, – что за озабоченность?
– Пфуй! – выдохнул Борис, а Андрей ответил ей, слегка дурачась:
– Посты, по идее, надо на ночь выставлять из мужского населения и меняться. Колгота!
– Почему из мужского? – спросила я лениво.
– Зачем посты? – Наташа опять улеглась и потянулась травинкой к мужниному носу. – Тоже мне, бойскауты!
Борис со свирепым видом поймал травинку зубами и сжевал ее без остатка.
– Ты-то куда лезешь, индеец! – Она ласково погладила его по щеке. – Андрейка – ладно, его последние три года осторожности научили, а ты?
Уж так получилось, что именно в этот момент я смотрела на Андрея и хорошо заметила жесткую морщину, на секунду прорезавшую его лоб. Похоже, Наталья сболтнула лишнее.
Борис, впервые за вечер, закрыл ей рот поцелуем, а Андрей, когда снова повернулся к свету, был сама ленивая беззаботность.
Но все это были не мои и не касающиеся меня дела.
– Хотите сказку?
– Давай! – Наташка подскочила от восторга. – Ох он и мастер, Татьяна, на сказки!
Андрей устроился поудобнее на скрещенных по-турецки ногах, упер в кулаки подбородок и после короткого раздумья начал не спеша, нараспев, по-народному:
– Не в некотором царстве и не в некоторые времена это было, а может, и вовсе не было, кому как нравится. Жил в деревне мужик. Простой, как червонец. Богу не молился, поскольку приучен не был, президента не хаял, потому как не встречался с ним ни разу, а впустую орать считал за напрасный труд, и на жизнь не жаловался, так как все вокруг него одинаково жили, а когда сравнить не с чем, то вроде и ничего получается. Топтался себе день-деньской по хозяйству, какое было, в единственных, разношенных как лапти сапогах.
И вот как-то в конце дня, когда солнце опускалось прямо в степь, за горизонт, на лавочку под окном его избы-залепухи присела женщина не из их краев. В годах, но не старая. В темной, но не черной одежке. С палочкой, но не с клюкой. И что чудно ему показалось – ни сумки у нее в руках, ни узелка. Присела, увидела его неделю небритую физиономию, из окна на нее вытаращившуюся, и рукой ему так: иди, мол, сюда, любезный! Ну, он и вышел, зовут ведь! Вышел и сел рядышком. А почему – сам не понял.
«Чего, – говорит, – тебе?.. Попить, может?»
Рассмеялась она в ответ.
«Меня потчевать, – сказала, – себя не жалеть. В тот дом, где проглочу кусок, глоток ли, вернусь легко и просто в любое время и в любой день. Не слыхал, что ли, поверье такое есть?»
Припомнил что-то мужик, но смутно, понял только, что недоброй гостьей господь его этим вечером наделил.
«Да кто ж ты такая, – говорит, – бабонька?»
«Смерть я, милый! – отвечает ему женщина. – По свету хожу, больных и немощных – так беру, здоровых – уговариваю. Жалко мне вас, бедолаг страдающих, вот и работаю».
Пораскинул мужик умишком, осмелился и спросил ее:
«Больных и страждущих – понятно, а что здоровых-то да молодых жалеть?»
«А их всего и жальче, – ответила смерть, – у них еще все муки впереди!»
Странным и трудным показалось это рассуждение мужиковой не привыкшей к мыслям голове, и отказался он идти с нею. Она и ушла. В степь, по бездорожью, прямо к опускавшемуся за горизонт солнцу. И не встречался больше с нею мужик долгие-долгие годы.
Андрей обвел нас умными глазами, сплюнул в сторону, потянулся за сигаретами, лежавшими неподалеку, на плоском камешке.
– И что же, – брови Наташи поползли вверх, – все?
Андрей выпустил дым уголком губ, развел руками.
– Ну-у! – разочарованно протянула Наташа. – Белиберда какая-то!
– Ты тоже так думаешь? – улыбчиво глянул на меня Андрей.
Я ответила лениво, расслабленно:
– Думаю, что продолжение существует.
Он глянул на меня пристальней, удивленный моей проницательностью.
– Ты нам его расскажешь?
– Не сейчас, нет! – И, видя протестующее движение Натальи, воскликнул: – Не к ночи такие продолжения рассказывать!
Наташа, с криком:
– А ты что об этом думаешь! – обеими руками шлепнула по коленям придремавшего Бориса, и он вскинулся в шутливом перепуге.
– Думаю! – ответил возмущенно. – Я всегда что-нибудь думаю! Или о чем-нибудь.
– Ты что, не слушал? – спросила она укоризненно. – Андрей такую сказку рассказал!
– Я все его сказки наизусть знаю! А эту, – Борис обвел нас глазами, – и понимать нечего! Живым жизни бояться надо, а не смерти, вот и вся мораль! Скажи, да, Андрюх!
– Не совсем, – качнул тот головой. – Но скорее да, чем нет.
– Без продолжения, – я потянулась дремотно, – слишком мрачно! А когда что-то слишком, то почти всегда неправильно.
Чуть было не сказала вслух, но сдержалась, только подумала: жизнь, мол, прекрасна и удивительна!
Андрей не возражал.
– А пойдем-ка мы с тобой, Танечка, – Наталья поднялась на ноги, – в то озерко, перед сном с телес песочек смыть. А мужики пусть здесь водными процедурами займутся. Если хотят, конечно.
Отойдя от костра, мы постояли в темноте, давая время глазам привыкнуть, и медленно двинулись в глубь острова, жалея вслух, что ничего не надели на ноги. Чудом каким-то или чуткостью мужчины откликнулись на нашу беду.
– Наташка! – ясно донесся голос Бориса. – Тапочки забыли, вернись, а то посшибаете пальцы!
– Пойдем? – нерешительно вопросила она. – Вернемся?
– Пути не будет.
– Ну, как хочешь! – Она уже все решила. – Присядь, подожди меня, я мигом.
Она повернула вспять и быстро скрылась в темноте за кустами. Очень скоро оттуда раздался вскрик и слабый стон. Споткнулась. Вернется теперь не скоро.
Я с прежней осторожностью двинулась дальше и вскоре вышла к озеру, из которого, как из волшебной дыры в земле, светили звезды.
Стоило отойти от костра, как ощутилось знобкое ночное дуновение с реки, чудное после дневной жары. Здесь же, среди деревьев, было на удивление тихо.
Не желая мочить, я скрутила волосы в тугой узел, заколола их на темени. Избавилась от купальника и, положив его на белое полотенце, чтобы потом не искать в темноте, шагнула в воду, к колыхнувшимся звездам. Вода оказалась теплее воздуха, и, господи, как это было приятно! Я, еле шевелясь, плыла в невесомости и доплыла уже до самой середины, как услышала сзади всплеск.
– Наташа?
Обернулась, уже осознав свою ошибку. Не она, слишком быстро для нее! И не наши! Наши ко мне, к голой, в воду не полезут!
– Кто?
