Смехотворный сервис том 2

Сергей Рязанов

Смехотворный сервис том 2

Жизнь увлекательнее и ярче, когда в ней имеется место улыбкам и смеху. А смехотерапия была, есть и навсегда останется верным путём к физическому, психическому и ментальному здоровью.

Под куполом цирка

Невероятным талантом циркач наделён.

Не люди, а Боги. Такое порой вытворяют.

Зритель в восторге, сметён, поражён, удивлён.

Иллюзии, фокусы, львы над ареной летают.

Конферансье объявляет семью акробатов.

Выходят красавчики. Статные как на подбор.

«Смотрите, смотрите ― колготки надели ребята.

Да это же пидоры», ― в задних рядах разговор.

Явно больной. На больных обижаться грешно.

И акробаты должны быть устойчивы к стрессу.

Но номер провален. Огрехов, ошибок полно.

Болтавшим урон причинён цирковому процессу.

Клоуны вышли в манеж с хриплым криком и смехом.

– Губы накрасили, пидоры. Как вам не стыдно.

Горластый болтун разошёлся себе на потеху.

У клоунов номер насмарку. До боли обидно.

Конферансье объявляет опаснейший номер:

«Паденье от купола цирка совсем без страховки.

Прошлый циркач от такого трагически помер.

Видать, не хватило ему драгоценной сноровки».

Манеж цирковой в безмятежную тьму погрузился.

Томно литавры таинственной дробью звенят.

И тут истерический выкрик во тьме разразился:

«Пидоры, стойте. Куда потащили меня?»

Психолог

Толик, в общем, парнем был нормальным.

По сути, даже мухи не обидел.

Но обладал он даром аномальным,

В любом мужчине педераста видел.

Своих суждений Толик не скрывал.

Довольно громко говорил, чтобы слыхали.

И через день, буквально, огребал.

Следы разборок на лице не просыхали.

Короче, жизнь у парня ― под откос.

Может, кто-то обошёлся с ним обидно?

Возможно, в детстве вышел перекос?

И близким с ним на людях было стыдно.

Проблему как-то надобно решать.

Привлекать для избавления ресурсы.

А человека к жизни воскрешать.

Записан он к психологу ― на курсы.

Психолог с парнем по душам поговорил.

И стал картинки разные показывать.

В расслабленной манере закурил,

А Толику велел про них рассказывать.

Картинка первая ― охотники в лесу.

Обед готовится. Шашлык, люля-кебаб.

А Толик молвит, посмотрев на ту красу:

«Педерасты. На природе и без баб».

Спортивные гимнасты на картинке.

Потенциал брутально раскрывают.

А Толик заявляет без заминки:

«Колготки только педерасты надевают».

Картинка третья ― нейтральный вариант.

Летит по небу журавлиный клин.

Но даже здесь у Толика талант:

«Друг другу в жопу. Вариант один».

Психолог самообладание теряет.

Действительно, какая-то херня.

И Толику вопрос в лицо швыряет:

«А что ты скажешь, глядя на меня?»

– Ну что тут говорить? С тобой всё ясно.

Картинки ― твой изобличающий балласт.

С собой их носишь. Явно, не напрасно.

Ты ― профессиональный педераст.

Работа для генерала

Генерал с жены своей сползает.

Отработал, как всегда, нормально.

После секса пообщаться подмывает.

Хочется расслабиться ментально.

Тему разговора подбирая,

Ему пофилософствовать охота.

Говорит он: «Вот ответь мне, Рая,

Наслажденье ― секс? Или работа?»

Жена ему ответила на это:

«К чему такую тему ты завёл?

Если бы работой было это,

Роту ты б тогда домой привёл».

Белка

Два подельника по прошлой делюге,

Решили выкрасть в зоопарке белку.

Не работали они по мелюзге,

Но выгодную предложили сделку.

Какой-то редкой белка та породы.

А редкости всегда конкретно стоят.

Серьёзные корячились доходы.

К тому же дело самое простое.

Всё получилось просто идеально.

Отвлёкся сторож ― пожилой балван.

Из клетки белку вынули банально.

И одному засунули в карман.

На моторе едут в адрес нужный.

Товар на деньги поменять пора подходит.

Который с белкой ― с миною натужной.

И видно, что с ним что-то происходит.

Тут заревел он: «Выброшу её».

Таксист в испуге газы испустил.

А переносчик белку достаёт,

В окно швыряет. В общем, отпустил.

– Что это было? Гонорар в поля свинтил?

Чем так она тебе не угодила?

Ведь ты же нас на бабки опустил!

Как-будто вёз не белку, ― крокодила.

– Сейчас бухнём, подробно расскажу.

Такое перенёс, едрёна-вошь.

Следы на теле, извини, не покажу.

И без стриптиза ты меня поймёшь.

И лишь всосав пузырь в одно хлебало,

Он корешу решился рассказать, ―

Что эта редкая зверюшка вытворяла.

Но результаты постеснялся показать.

Сначала тварь прогрызла мне карман.

В трусы пролезла, там обосновалась.

Облюбовала деловито мой таран.

На нём сидела, вить гнездо пыталась.

Потом заметила она мои орехи.

Не знаю, что себе там возомнила.

На пробу или просто для потехи

По очереди оба надкусила.

А дальше выяснилось ― есть у нас дупло.

Подробности рассказывать не буду.

Возможно, там уютно и тепло,

Но ощущения я точно не забуду.

Есть сила воли. И поэтому терпел.

Но вот покинула и волюшка, и сила.

Я в тот момент, как дурень, заревел,

Когда в дупло она орехи потащила.

Дживахарлал Неру

Два кореша в одной общаге жили.

Но в разных комнатах. Рабочий вариант.

Подруг имели много. Не тужили.

И развивали блядский свой талант.

Но время шло и девушки моментом,

Всё меньше к ним вдруг стали тяготеть.

Один другому становился конкурентом,

Пытаясь перед другом преуспеть.

Тонула дружба в образе наивном.

В попытках в рейтингах опередить.

Им виделись в общении взаимном

Подколки и желанье навредить.

И вот один из комнаты выходит,

На тело голое накинув простыню.

Вполне случайно тут второй проходит.

И видит ту картину в стиле «НЮ».

Решил шутнуть. И как бы для примеру,

Комплимент подкинуть пожелал.

Сказал: «Смотрите, это просто Неру.

Ну просто ― вылитый Дживахарлал».

Но первый принял всё за грязную купюру.

Угрюмо выдавил смурной Наполеон:

«Зачем ты Нерой называешь Нюру?»

Не до конца решив ― обиделся ли он.

И далее тирада полетела:

«Послушай. Ты подъёбками задрал.

Да и вообще, тебе какое дело,

Кого я там сейчас дживахарлал?»

Отмазка

Свинтить из части ― праздник для солдата.

Любой служивый смыться был бы рад.

И вот два друга, башковитые ребята,

Попали в рабкоманду, в детский сад.

В саду потомство офицерское растилось.

Сопливый, подрастающий бомонд.

И директриса к командиру обратилась

Помочь проделать кой-какой ремонт.

К полудню вновь звонит она тревожно,

Как будто больше нечем ей заняться:

«Примите меры. Это просто невозможно.

Солдаты громко и вульгарно матерятся».

Командир для разбирательств прибыл лично.

Возмутил его детсадовский эксцесс.

И сделал то, что для гражданских нетипично.

Включил военно-воспитательный процесс.

Он гаркнул так, что окна зазвенели.

Директриса обомлела, обмерла.

Повергли в шок её фольклорные качели.

Значенье многих слов она не поняла.

Бойцы тот залп восприняли спокойно.

Для них привычны буйства командира.

Вели себя вполне-таки достойно.

Не посрамив солдатского мундира.

По стойке «смирно» радостно стояли.

А вид такой, что их хвалили, а не драли.

Придурковатыми глазёнками моргали.

Все обвинения в свой адрес отрицали.

И директриса будто потерялась.

Претензии внезапно испарились.

А может быть, ей это показалось?

А вдруг они не сильно матерились?

Но принцип всё же бабу обуял.

Она спросила: «Что вот этот ляпнул?

Когда вон тот под потолком паял?

И оловом на голову Вам капнул?»

– Стерпел я боль и осадил его:

«Рядовой Семёнов, как не стыдно?

Зачем лить олово на друга своего?

От этого мне больно и обидно!»

В фуражку командир лицом уткнулся.

Едва сдержался. Так бы и заржал.

С корявыми отмазками столкнулся,

Но за находчивость бойцов зауважал.

Бизнесмены

У станции метро сидят два тела.

Помочь на жизнь прохожих призывают.

Смущаясь и как будто бы несмело,

Подавшим с благодарностью кивают.

Один в военной форме без погон.

Табличка с надписью ― «Подайте ветерану».

С серьёзным видом вопрошает он.

Мол, залечить полученную рану.

Второй вписал другую эпопею,

Как попрошайка будто бы бездарен, ―

«На жизнь подайте бедному еврею.

Я буду вам премного благодарен».

Очередной притормозил прохожий.

Внимательно таблички прочитал.

Задумался о чём-то он, похоже,

Пятьсот рублей военному подал.

А у еврея ненадолго задержался.

Задвинул поучительную речь:

«Ну что, отец, слегка поиздержался?

Решил халяву в переходах постеречь?

Наверняка неправильно ты жил.

Не там учился, не к тому стремился.

Тот парень помощь честно заслужил.

Так что бывай», ― и тихо испарился.

Еврей военному манерно говорит:

«Абрам, сегодня славно потрудились.

Только не надо переходов на иврит.

Уже четвёртый раз чуть не спалились.

Таки доходное придумали мы дело.

За это нужно горло промочить.

А тот мужчина весело мне сделал,

Когда решил нас бизнесу учить».

Трус

Вернувшись из большой командировки,

Мамаша с сыном разговоры завела:

«Как жили тут без правильной готовки?

Как в остальном у вас семейные дела?»

– Вдвоём нам с папой было очень грустно.

А главное, произошёл большой конфуз.

Готовил папа, предсказуемо, невкусно.

А также выяснилось, что он ― жуткий трус.

Была гроза. Гремело даже дома.

И папа наш безумно испугался.

Под одеялом трясся он. И тётя Тома.

Да так, что наш диван чуть не сломался.

– Вот это новость. Правду говоришь?

– Конечно, правду. Я уже большой.

– Отец домой вернётся, повторишь.

А я пошла готовить суп с лапшой.

Когда собрались всей семьёй они,

Мать сыну: «Расскажи нам про грозу.

Как папа трясся. Про диван упомяни.

И не забудь про тётю Тому-егозу».

Отец напрягся. Тут же скис лицом.

А мать себя вела, как триумфатор.

Решая, что проделает с отцом,

Когда закончит маленький оратор.

Сын повторить рассказ не возражал.

Сказал: «Как выяснилось, папа ― трус хороший.

Под одеялом с тётей Томой так дрожал.

Ну прям как ты тогда, в картошке, с дядей Лёшей».

Котёнок

― Абрам! Таки котёнка мы купили!

Хоть нет в квартире не мышей, не крыс.

А имя дать ему, азохан-вей, забыли.

Он долго будет называться кис-кис-кис?

Давай, скорее доедай свою мацу.

И перейдём к решению проблемы.

Мы станем думать кличку сорванцу.

И чтоб была не хуже, чем у Шлемы.

– Может, кликать Барсиком его?

Что на это скажет моя птичка?

– Птичка Вам не скажет ничего.

Поскольку для собаки эта кличка.

– Мурзиком он может нарекаться.

Кошачье имя. Никакой дилеммы.

– Абраша, может, хватит издеваться?

Мурзиком зовут кота у Шлемы.