Ловушка для души

Каковы шансы того, что сегодня в обычный и ничем не примечательный день, равно как и в любой взятый наугад день прожитой жизни вы можете стать свидетелем чего-нибудь не обычного? Не рядового случая, как например: небольшой автомобильной аварии, уличной драки, вести о смерти любимой собаки жены? Нет, не спорю – вещи довольно неприятные, но обыденные. С любым из нас что-нибудь подобное, но происходило. И каковы шансы того, что с вами произойдёт что то такое… из ряда вон выходящее, что навсегда изменит ваши взгляды на этот мир? Поразит до глубины души, заставит смотреть на банальные вещи иначе? А если при этом вы журналист – кем я и являюсь, – работающий в редакции газеты, скажем… «Вести+ТВ» в провинциальной глубинке и даже не мечтаете о том, что однажды вам с неба упадёт такой материал, о котором все заговорят, как о сенсации!

Таким обычным и серым обещал быть и этот осенний ноябрьский день: сегодня был мой выходной и планов на день я не строил, да и не хотелось. Внезапный телефонный звонок моего мобильного застал меня в ванной за мытьём лап моей собаки после прогулки. Номер был мне не знаком, я поднял трубку.

– Здравствуйте, Евгений Иванович!– услышал я. По голосу я почти сразу же узнал моего старого приятеля, профессора Зеленского.

– Здравствуйте, Сергей Геннадьевич! – ответил я.

– Евгений Иванович, я звоню вам, чтобы спросить, не могли бы вы уделить мне немного времени и встретиться со мной в кафе, что за углом от вас? Я хотел бы вам рассказать кое-что очень важное, вам будет интересно. Возможно, получится материал для колонки «Научные сенсации».

Я улыбнулся: профессор не утратил чувства юмора. Сколько я его знаю, всякий раз при наших с ним встречах не примянет отпустить шутку с ноткой сарказма в отношении моей работы.

– Конечно, я приду – ответил я.

– Хорошо, я буду вас ждать в десять часов. Только не задерживайтесь.

Я отложил телефон и принялся вытирать свою немецкую овчарку полотенцем, думая о разговоре с профессором. Действительно, я интересовался природой всего необъяснимого, тайнами и загадками человечества, читал по этому поводу много научной литературы, и, честно признаться, неожиданный звонок профессора заинтриговал меня.

Без пятнадцати десять вечера я был уже одет и открывал входную дверь своей квартиры, собираясь выходить. С собой я взял диктофон – непременный атрибут мало-мальски уважающего себя журналиста, – который я положил во внутренний карман пальто.

Выйдя на улицу, я слегка поёжился – было морозно. Зима понемногу вступала в свои права. Уже темнело и кое-где один за другим зажигались уличные фонари.

Я спешным шагом направился к кафе, в предвкушении того, что же мне хочет рассказать профессор. Когда я вошёл в кафе, то сразу же увидел профессора, сидящего за столиком у окна в самом дальнем углу. Он видел, как я вошел и поэтому встал, чтобы поприветствовать меня. Я подошёл к нему и мы пожали друг другу руки. Я не скрывал своей радости от этой встречи, так как давно его не видел. Когда то, много лет назад, я был его студентом. Он преподавал кибернетику, квантовую механику и философию. Никто из студентов тогда не понимал интерес Сергея Геннадьевича к столь разносторонним и несовместимым между собой предметам. Никто, кроме меня. Отчасти за это я и стал его любимым студентом. А может быть за то моё стремление познать и изучить устройство нашего мира. Учёный, правда, из меня не получился.

– Еще раз здравствуйте, Сергей Геннадьевич! – улыбнулся я.

– Здравствуйте, Евгений Иванович! Присаживайтесь, прошу вас! – его глаза блестели, ему явно не терпелось мне что-то рассказать. Я сел напротив и заказал себе чашку крепкого кофе, а профессор – сладкий чай.

– Знаете – начал он – последние пятнадцать лет я занимался проблемой создания искусственного интеллекта у нас в институте. И даже возглавил один проект. Вы, наверное, понимаете, что я далеко не первый в этом деле. Но я первый, кто достиг колоссальных результатов и совершил прорыв в науке! Я создал искусственный мозг!-

– От неожиданности я чуть не поперхнулся только что отпитым кофе и изумленно посмотрел на профессора. На некоторое мгновение мне показалось, что он пошутил, но тут же понял, что тот говорит абсолютно серьезно.

– Вы, наверное, говорите о квантовом процессоре? Я слышал, что он превосходит по производительности все существующие компьютерные процессоры в миллионы раз, и, теоретически, на его базе можно было бы создать…

–Нет, нет и нет! – оборвал профессор. – Никаких процессоров, никаких имитаций и программных аналогий деятельности человеческого мозга! Это всего лишь железо, бездушное железо. Болванка. Сказав вам об искусственном интеллекте, я имел ввиду искусственный разум, а не его имитацию, мозг, обладающий сознанием, личность, имеющая душу.

– И как же вы этого добились, профессор? – я понял, что должен узнать от профессора всё.

– Меня, знаете ли, давно интересовали вопросы религиозные. Я всегда пытался найти ответ на вопрос: что же это за «штука» такая – человек? Как он живёт, для чего он живёт. И, в особенности, есть ли у него душа. Современная наука отвергает такое предположение, говоря, что мозг – это и есть наш процессор, наше сознание и разум. Как бы ни так, скажу я вам! Человеческий мозг – это интерпретатор, посредник между душой и внешним миром. Душа сама по себе не является нашим сознанием или разумом, не делает нас с вами той или иной личностью. Но она воздействует на рычаги нашего мозга, делая нас такими. Мы словно марионетки в её руках. Нда… Если бы у неё ещё и руки были… Душа в нашем МАТЕРИАЛЬНОМ мире не способна думать или что-то делать самостоятельно. Для этого ей нужно тело. Так вот мой эксперимент был рассчитан на то, чтобы выяснить, появится ли душа у искусственного мозга? Природа нашего материального мира такова, что в момент рождения любого живого существа, в него вселяется нематериальное тело. Откуда оно берется – это уже второй вопрос. Вот поэтому мне не нужна была имитация. Имитация не способна на чувства.

– Почему вы так уверены, что душа действительно существует? Ведь ни её существование, ни существование бога доказать не возможно!-

– Возможно! И было неоднократно доказано! Специальные институты и клиники по всему миру проводили опыты с людьми перед их смертью. Умирающие люди лежали на специальных столах, которые являлись еще, к тому же, и сверхчувствительными электронными весами, способными зафиксировать малейшее изменение веса. И что вы думаете? В момент смерти человеческое тело на шесть-восемь грамм теряло свой вес! Таким образом был зафиксирован и вес души! –

– А вы не думаете, профессор, что эти шесть-восемь грамм потери веса являлись всего лишь навсего какими нибудь испарениями, исходившими от этого тела? –

– Исключено! Столы были герметично закрыты специальными колпаками. Правда, был один опыт над крысой, поставивший в тупик всех ученых… В момент смерти крыса потеряла два грамма веса, и всё бы ничего, но после некоторого времени весы зафиксировали увеличение веса аж на семь грамм! –

– Действительно странно… Но вы что то говорили про искусственный мозг? –

– Так вот. Пятнадцать лет назад я с группой учёных из нашего института приступил к созданию искусственных нейронов головного мозга. Проблема заключалась в следующем: толщина этих самых нейронов должна равняться толщине всего нескольких молекул, и нужно было придумать такой механизм, который бы удерживал эти молекулы в нужном нам порядке. Через одиннадцать лет нам наконец то удалось это осуществить. Еще четыре года ушло на создание самого мозга, который мы поместили в металлический корпус. Получилось что-то вроде головы. И вот настал день, который я так долго ждал – доказательства души! Мы поместили «голову» на сверхточные весы и подали питание в «мозг». И что вы думаете? Весы зафиксировали прибавку в четыре грамма! Но первая же удача обернулась и первым поражением: «мозг» функционировал, но при этом оставался простой железкой – мы не предусмотрели никаких органов осязания и обоняния, у «головы» не было абсолютно никакой связи с внешним миром! Она не могла видеть, слышать и говорить, соответственно не могла думать. Это было моей ошибкой. Отключать голову от электричества мы не стали. За следующий месяц мы сделали «глаза» и «уши», впаяли модуль синтезации речи. «Голова» действительно вела себя, как живое существо. Мы принялись обучать её говорить, проверять умственные способности. Поразительно, но на тот момент её умственные способности были точь-в-точь как у одномесячного ребенка!

Но мы допустили очередную и последнюю ошибку – снабдили её конечностями! И знаете, что произошло потом? Она убила себя.

– Как?! – изумился я.

– Очень просто – перекусила два провода, снабжающих энергией стабилизатор постоянной структуры нейронов. Это произошло сегодня. Но вот, что самое интересное: к «голове» подходит около сотни проводов разных цветов, а она перекусила только два.

– То есть, чтобы уже наверняка?..То есть, «мозг» знал, что его полностью убьет?-

– Месячный ребёнок не может сознательно убить себя, а у него был интеллект именно месячного ребёнка. Душа, душа, знаете ли… Душа может покинуть тело только при физической смерти мозга.

Мы оба молчали, разглядывая содержимое на дне своих опустевших чашек. Я в исступлении «переваривал» услышанное. Затем, после некоторой паузы профессор продолжил:

– Мы обманули природу, обманули самого бога, разгадав одну из его тайн, тем самым сами стали в некоторой степени богами. Но мы не боги, знаете ли… Мой эксперимент показал, что душа действительно существует, но душа и сознание – разные вещи. Мозг не может жить без души, сознание без мозга и душа без сознания. Нельзя уподобиться богу и повторить его деяния, тем самым мы навлечём на себя беду, а результат наших действий сведётся к нулю.-

С этими словами профессор Зеленский немного улыбнулся и опустил взгляд, но в его глазах была заметна какая-то печаль.

Время было уже далеко за полночь, кафе закрывалось. Мы с профессором собрались и вышли на опустевшую улицу – было очень тихо, темно и немного прохладно. Только лёгкий ветер гнал по асфальту редкие желтые листья, навевая тоску и одиночество.

Я попрощался с профессором, пожав ему руку, и направился домой. Мысленно я заново прокручивал наш с ним разговор, так и не веря до конца в то, что он мне рассказал. В мозгу постоянно проносилась одна лишь фраза профессора: «…мы не боги». Тогда я и подумать не мог, что в этот вечер я его видел в последний раз. На утро мне сообщили, что профессор Зеленский умер ночью от сердечного приступа.