скачать книгу бесплатно
– Посмотри на горизонт, – вместо обсуждения проблемы с интерлинком начал второй пилот. – Я думал что это от светофильтров у меня взгляд замылился, а теперь смотрю что нет.
Чеодаев повернул голову и бросил взгляд через второго пилота на низко висевшее над горизонтом светило.
– Что-нибудь замечаешь? – спросил второй пилот.
– Зеленовато как-то на небе.
– Вот и я заметил. На эффект зеленого луча вроде не похоже – солнце светит как обычно, а вот небо…
– Слишком равномерный фон для полярного сияния. Чертово радиомолчание…
Чеодаев повернул голову налево и стал вглядываться в темнеющий зимним холодом горизонт на востоке. Зрение адаптировалось не сразу, однако вскоре стало совершенно очевидно, что и на востоке небо обзавелось неестественной цветовой компонентой, разумеется, зеленой.
По лобовому стеклу пробежал голубоватый статический разряд. Потом еще один. Такое иногда случалось, но для этих широт и погоды было нетипично.
Наконец, показалась береговая линия. Самолет к этому времени уже сбросил высоту до трех тысяч метров.
К тому моменту, когда приземлившийся бомбардировщик замер в конце полосы, все небо отчетливо светило зеленым фосфоресцирующим светом. База была забита всевозможными бортами, был даже тыловой АВАКС, возвышавшийся своей антенной среди транспортов. Чеодаев успел разглядеть ко всему прочему еще и пару гражданских лайнеров. Очевидно, происходившее на границе атмосферы или выше представляло в той или иной мере угрозу для воздушного транспорта.
Глава 3.
Ночь, аптечка и луна.
22.10.2120 Местное время 23.30.
Укрепрайон "Корнилово-AMALGAMA FFX75" КАНАР.
Если на прошлой неделе слякоть под ногами замерзала с наступлением темноты, то сейчас пошли теплые ночи и грязь постоянно налипала на ноги, заметно утяжеляя обувь. Еще доконала простуда, никак не принимавшая какого-то более серьезного характера, что открыло бы перед Драговичем возможность пару-тройку дней проваляться в лазарете или просто в тепле.
То тут, то там освещение выхватывало из тьмы клочки перерытого поля и мельтешащих людей. Рычала техника, согнанная, как и люди, со всего региона. Что касается людей, то наконец-то, командование стало массово подтягивать и приезжих, которых мотивировали пока лишь методом убеждения, рассказывая, насколько им самим важно отстоять республику, давшую им убежище.
– Горючее закончится и у нас все остановится, – проговорил неряшливого вида мужичек, являвшийся, насколько знал Драгович, профессиональным строителем.
– Вручную продолжите, – холодно ответил Драгович.
– Не дело это, – с осторожностью в голосе ответил строитель.
– Я знаю, – равнодушно ответил Драгович. – интересно, что по этому поводу сказал бы ОМСДОН? – добавил он.
– Так точно, продолжим вручную, – ответил мужик. – Я просто хочу обратить внимание на тему горючки…
– Этим есть кому заняться, и это не я, – уже чуть более дружелюбно ответил Драгович.
Справа от грунтовки, по которой вдоль грязевых гребней пробирались Драгович и строитель, возились в свете слепящих светильников люди. Рабочие эти разбирали сваленные в кучу деревянные шпалы и волокли их куда-то в темноту.
Внезапно ритмичное гудение кишащего рабочими поля разорвалось какими-то несвязными возгласами и затем чьими-то матерными криками. Все было скрыто от взгляда, так как происходило где-то за отвалом земли, располагавшимся по левую сторону от дороги. Крики и мат все не сходили на нет, как вдруг раздался выстрел и все стихло.
– Еб твою мать, – произнес мужик.
– Разберутся. Это в воздух кто-то выстрелил скорее всего, – ответил Драгович.
– Да это понятно.
– У вас-то нормально все?
– Да конечно, – развел руками мужик. – Ничего подобного у нас… Интересно, что там все-таки стряслось?
Ответа на свой вопрос мужик не получил, впрочем, как и Драгович – когда длиннющий отвал наконец-то закончился, то на освещенной площадке, разбитой за ним, уже ничего интересного не происходило – только зря с дороги в траву полезли чтобы глянуть.
Бегло осмотрев обустраивавшиеся на северном участке пехотные укрепления, Драгович оставил строителя и его подразделение в покое и направился в городок. Над головой в очередной раз загудел какой-то самолет, скорее всего ПВО сил блока. Силам этим по большому счету не было особого дела до происходившего здесь, на территории "трипл-эс-эф", в течение последних месяцев нарастания напряженности.
– Удивительное все-таки дело, – в очередной раз начал размышлять Драгович. – Большая война идет параллельно с кучей самостоятельных конфликтов, и все как ни в чем ни бывало. Было ли такое в мировой истории, или человечество сходит с ума, и это его конец? А что тогда будет? Через тысячу лет здесь снова поскачут на лошадях новые завоеватели и история начнется заново? Новое развитие? Нет, так уже не получится – нефть мы потратили, а реакторов у людей-дикарей будущего не будет…
Хорошо было бы не размышлять, а поговорить на эту тему с приятелями да с бутылочкой-другой на столе… Впрочем, Драгович от простуды и недомогания и так был словно пьяный без всякого "булькающего".
Пару часов назад он услыхал новость о том, что здание парламента полностью блокировано внутренними войсками, а высотка, в которой располагались несколько министерств теперь не подлежит восстановлению – в здании был проведен штурм. Был ли это фейк, сказать было сложно. Фотографии дымящегося остова небоскреба уже были в доступе, но это были лишь фотографии, даже не видео. В последние дни поток дезинформации, исходивший из столицы приобрел какие-то невероятные масштабы и фантасмагорический характер. Мировые массмедиа также подхватывали это дерьмо, хотя было очевидно, что если бы медиасети захотели произвести добросовестную верификацию и фильтрацию сообщений, то с этой задачей они справились бы.
Вот что было достоверно известно, так это то, как себя успели проявить расквартированные в соседней Новосибирской области ОМСДОНовцы и прочая нечисть. Если поведение отправлявшихся на большой фронт мобилизантов еще имело какое-то объяснение, понимание причин, и даже допущение своего собственного такого же поведения на их месте, то эти, которым не угрожали ужасы большого фронта, выглядели самыми обыкновенными бандитами и вызывали омерзение. Примечательно, что этим они вполне себе подыгрывали мотивации готовящихся к обороне.
Восточнее SSSF Еще один такой же по численности да и морали контингент был стащен в Красноярский Край. Тем предстояло атаковать правобережных. Отличительной деталью складывавшейся ситуации было то, что противостояние обоих берегов, СФС и КАНАР, на время поутихло. Конечно, маловероятно было, что правобережные и левобережные окажутся в одном окопе, но обычных провокаций с правого берега сейчас точно не должно было быть, как не было с конца лета.
В городке, представлявшем собой два ряда вагончиков-бытовок и несколько палаточных кварталов было оживленно. Здесь всегда было оживленно, и днем и ночью. Кого-то увозили, кого-то привозили. На плацах то и дело очередной офицерюга тарахтел все эти речи, которые должны были по возможности мотивировать не всегда горевших желанием работать вновь прибывших. Или хотя бы припугнуть наказаниями за уклонение и саботаж. Все как обычно.
Многие из гражданских, привлеченных к работам, зачастую не видели в намерениях центральной власти особой угрозы.
"Да, ОМСДОН мерзавцы, но они как придут, так и уйдут, – рассуждали такие. – А если не усердствовать, то уйдут намного быстрее… И противостоянию КАНАР и правого берега придет конец. Даром что ли Харлингтон приезжал?"
– За это мы сражались в пятнадцатом году? – то и дело хрипели и рычали опровергавшие такие тезисы политруки. – Знайте, сегодня мы выстоим, завтра мы уже побеждаем, а после ведущая сила в нашей Россия это мы и никто другой! – такую речь, всегда повторяемую точь-в-точь, Драгович за последнюю неделю слышал уже не один раз.
Когда до первых бытовок городка оставалось метров пятьдесят, Драгович начал разбирать звуки, доносившиеся с одного из утоптанных грунтовых плацев, на котором были выстроены несколько десятков рабочих в одинаковых спецовках.
– Запомните это сейчас, а потом разговор будет другой, – донеслось рычание с плаца. – Теперь вы приравниваетесь к военнослужащим. Вы не на субботничек с водочкой сюда приехали. Взрослые мужики, блядь… Кровь в жопе заиграла? Все трое получат пизды, это в чисто ознакомительных целях. Если что-то подобное повторится…
Голос утонул в грохоте двигателя ползшего неподалеку самосвала. Драгович решил дальше не вслушиваться и прибавил шаг, направляясь к своему вагончику.
В освещенном и в сравнении со слякотной улицей довольно уютном помещении сидел Белобрысый и, поглядывая в оконце, докуривал очередную сигарету.
Помимо Белобрысого в комнатушке находился Мелкий, как его постоянно называли. Появившийся на фортификациях пару дней назад, молодой да ранний ополченец успел отметиться непомерными понтами и постоянными россказнями о своих тактических способностях.
Причем это был тот случай, когда человек сам верит в то, что плетет. Впрочем, так как он этим здорово развлекал, ему это было простительно. Было Мелкому чуть за двадцать, и по своему виду он смахивал скорее на студентишку, чем на человека, которому подходит оружие в руках.
– Видал саботажников? – обратился к Драговичу Мелкий. – Разборку здесь устроили. Я вижу, хлещутся, уже вот-вот лопатами друг друга бить будут. Пацаны смотрят, наверно рассчитывали что те сами успокоятся. А остальные гражданские вообще стоят, как в штаны насрали. Как обычно – "наша хата с краю". Я подхожу, в воздух шмаляю, и все сразу резко успокаиваются.
– Герой, еба, – вроде как недовольно, но и не без усмешки в голосе процедил Детина, сидевший за столом напротив Белобрысого, – Больше не делай так, все понял?
– Как скажете, но я считаю, что только так и нужно, – невозмутимо продолжил Мелкий, – Вторжение может с часу на час двинуть, а они тут…
– Чего каркаешь! – ожил Белобрысый и постучал по столу.
– Я не каркаю. Просто в боевой обстановке надо прорабатывать любые варианты, – с глубокомысленной интонацией изрек Мелкий и достал телефон.
– Я этот выстрел слышал. А чего они там дрались-то? – спросил Драгович.
– Да двое работали, копали, и вдруг повстречали одного, который когда-то у них большой шишкой был, ну и давай его истреблять, – ответил Белобрысый. – Ничего особенного в общем. Сейчас все трое пизды получат и дальше работать пойдут.
– И кого истребляли, тот тоже получит?
– Конечно. Видать, он там, в те времена мудаком был, – ухмыльнулся Белобрысый. – Что теперь, разбираться в этом? Всем раздать да и все.
– Рейтинг Оппенгеймера за неделю упал на три процента, – снова проявил себя Мелкий, что-то смотревший в телефоне. – Это значит, до выборов еще минус шесть процентов, даже чуть больше.
– Да ты заебал! – ответил Белобрысый. – Он все вычисляет, кто победит, – Белобрысый глянул на Драговича и кивнул в сторону Мелкого.
– Пошли уже, – произнес Детина.
– Куда вы собрались? – спросил Драгович.
– Ты тоже с нами пойдешь, – с хитрецой в голосе ответил Белобрысый.
– Чего это?
– А вот, – ответил Мелкий, и полез куда-то в кучу неряшливо сваленных вещей, лежавшую рядом с ним.
– Тыы-дыщ! – мелкий изобразил звук не то выстрела, не то разрыва, и со стуком поставил на ящик бутыль в три четверти литра водки.
– Блядь, убери, а то будет всем нам "тыы-дыщ", – заворчал Белобрысый.
– Да кто сейчас увидит, разве что зайдет кто резко.
– Вот ты сам на свой вопрос и ответил, – сказал Здоровяк.
– Если уж так, то скажем что нашли, – невозмутимо ответил нашедшийся Мелкий. – Только что привезенные рабочие спрятали в кустах, а мы шли и нашли.
– Дай ему аптечку лучше, – обратился к Мелкому Белобрысый.
Мелкий тут же достал из того же тряпья известную оранжевую коробочку и протянул ее Драговичу.
– Мне этого дерьма не надо, – решительно возразил Драгович.
– Да нормально. Ты-то болеешь, тебе можно. Даже нужно. А то воспаление легких будет – это вообще пиздец. – сказал Белобрысый.
Драгович повертел в руках протянутую ему пластиковую аптечку, когда-то так желанную для вымерших наркоманов, так сказать, наркоманов предыдущего поколения.
– В стеклянной пробирке таблетки – от них будешь как трактор тянуть. Еще есть снотворное, – это наоборот, – начал Белобрысый. – Мне знакомый врач, ну он почти врач, рассказал, что нужно вначале энергетическую выпить, а потом часа через три снотворное. Проспишь сутки и будешь здоров.
– Нахуй оно надо! – ответил Драгович, держа перед собой аптечку. – Я лучше вон… – он кивнул в сторону тряпья, куда Мелкий спрятал бутылку. – Горло прогрею и все дела.
– Если все же будет хуже, то пей таблетки, – ответил Белобрысый. – С воспалением здесь, в поле не шутят.
– Только снотворное надо чуть попозже, не сразу с ней, – Здоровяк также кивнул в сторону "ее", то есть припрятанной бутылки. – Подождешь, чтобы алкоголь в организме усвоился, и тогда уже…
– Так я спать скоро. Вы-то днем, а я в ночь, и утро на ногах.
– Ну завтра тогда таблетки съешь, – ответил Белобрысый. – Это без разницы, что утром, что вечером. Также заснешь, как в конце дня. У тебя уже глаза красные, Температура наверно, так что лечись.
Послышалось отдаленное стрекотание вертолетных лопастей, которое стало быстро нарастать.
– Что-то новое, – Произнес Драгович, тем временем раздумывая, выглядывать ли на улицу или нет.
– Да, вертолетов тут не было, – ответил Мелкий, уже соскочивший с ящиков и направлявшийся к двери. Вообще удивительное дело – вертолет это такая штука, которая отчего-то заставляет всех, ну не считая баб, бросать все и пялится на угрожающе ревущую хренотень. Особенно, если по каким-то делам эта хрень зависает на месте.
Драгович хорошо запомнил, как несколько месяцев назад с десяток человек побросали свои дела и четверть часа смотрели на тяжелый вертолет сил Блока, участвовавший в какой-то местной импровизированной тренировке десанта. И такое внимание в войну-то, когда везде и постоянно что-то летает, а то и взрывается.
Хотя сейчас для любопытства была и другая причина, точнее не для любопытства а для опаски: вполне себе могло оказаться, что это был передовой ударный кулак внутренних войск, а тогда… Но если еще подумать, то сразу сделаешь вывод, что вертолеты вторжения давно бы уже засекли – система предупреждения ПВО КАНАР все эти годы активно функционировала, и "поддерживала форму" так что сейчас была не та история со всеми этими внезапными нападениями и началами войн.
– Это Ка-56, это наш, – объявил Мелкий.
– По звуку похоже, – согласился Здоровяк. – На бесполетную зону, значит, теперь насрать.
– Он вполне себе под уровнем радаров здесь проскочит, – возразил Белобрысый. – Если АВАКС далеко.
– Ну вообще да, – согласился Здоровяк. – Ладно, чего ждать, пошли уже, – продолжил он.
Все, включая и Драговича, ожили. Мелкий взял рюкзак, в котором лежала бутыль, может и не одна, и компания двинулась к выходу.
На улице подул слабый, но довольно мерзкий холодный ветерок. Драгович высморкался в кусок разодранной простыни, который он теперь таскал в кармане штанов – это был тот дрянной случай, когда не только горло болело, но и в носу было чувство, как будто неудачно нырнул и набрал воды.
– Против вторжения это нормальная сила, начал Мелкий, – Я про Ка-56.
– У нас их всего три штуки, – возразил Белобрысый.
– Все равно это мощно. Вот предположим, пусть каждый за вылет уничтожит пять бронемашин. Хоть бронемашин, хоть грузовиков…
– Математик, блядь, – проворчал Белобрысый. – А у Лебедева ничего из авиации наверно нет. Куда ему! Ну расскажи лучше, кто победит? Харлингтон или Оппенгеймер?
– Сейчас еще достоверно трудно сказать, – ответил Мелкий. – Я склоняюсь к мнению, что Харлингтон.
–Через две недели точно вам скажу, Да? – Съязвил Здоровяк
До выборов в США оставалось около двух недель. С того визита, что был год назад, весь Суперфедерант по оба враждующих берега принялся следить и болеть за Харлингтона, которому здесь уже приписали, будто бы став 68-м президентом США, он в первую очередь займется Суперфедерантом, как еще называли проблемный регион. Регион России. России, объявившей в четырнадцатому году политику демарша Блоку. Блоку Западных Наций, воевавшему с Азиатским Блоком в "Большой Войне", как ее называли, чтобы выделить на фоне всех мелких стычек.
Войне предшествовала Предвойна, начавшаяся из-за долбанной Индонезии, когда Драгович только в школу пошел.
На фоне таких масштабов то, что сейчас происходило в "трипл-эс-эф" было где-то на третьей же полосе новостей для самого Харлингтона, срубившего себе очков на урегулировании ситуации вокруг Суперфедеранта.
Для общемирового обывателя все эти выяснения отношений SSSF с центральной властью, с Новым Кронштадтом, столицей военного времени, вообще терялись, как отдельный листок в листопаде. Даже для россиян куда более болезненным вопросом было противостояние правительства и парламента.
Из-за него-то, из-за этого общероссийского политического кризиса, Лебедев, развязав себе руки в ходе столичной конфронтации, решился разобраться заодно и с неуступчивым регионом. И конечно же, получить какие-то свои политические выгоды. Когда же они нажрутся-то своих выгод?