скачать книгу бесплатно
МАРИНА (резко). Афродиту в мини-бикини я перед тобой сыграть ещё успею. Потерпишь! У меня же дела. Давай выйдем сейчас отсюда. И домой меня проводи.
АЛЕКСЕЙ (через небольшие паузы). А вообще… Ты со мной… отношения… строить будешь? Давай точно.
МАРИНА. Сам решай. Я в мои семнадцать лет к отношениям пока не рвусь. Может, и рано. У людей вообще весь двадцать первый век пока что впереди. Только тебя я буду ревновать. И дополнительно воспитывать. Заведёшься из-за этого – держать не буду. Я ведь без парня не останусь.
АЛЕКСЕЙ. Нет, ну… Ты точно умная не по возрасту.
МАРИНА. А ум – не возраст. Это мне бабушка уже давно сказала. Пошли, любимый.
АЛЕКСЕЙ. Пошли, любимая.
Уходят, так и не заметив ПРИЛЕГАНОВА.
3
НЕМАЯ КАРТИНА
ПРИЛЕГАНОВ молча сидит на скамейке. Даже наедине с собой он сейчас боится выражения своего лица. А значит – и того, что чувствует. Натягивает на себя маску непроницаемости, хотя для кого ему стараться, если рядом людей нет? Наконец встает с места, как-то ощутимо подтянувшись. Берёт в руку пластиковый пакет. Вначале делает несколько шагов в сторону рампы. Потом поворачивается и уходит вглубь сцены.
4
Перемена декораций. Пруд, вдоль берега которого проложено несколько дорожек. Через пруд перекинут старый гранитный мост. Справа от моста небольшие рощи. За ними – дворец. Близко к зрителю, также справа, но довольно далеко от моста и дворца – гранитные же ступени, уходящие прямо в пруд.
Здесь много ГУЛЯЮЩЕЙ ПУБЛИКИ. Некоторые, особенно молодые – в мундирах, партикулярных костюмах и дамских туалетах пушкинской эпохи. Остальные – в современной одежде. Музыка звучит уже достаточно громко. И вообще, становится шумно.
ПРИЛЕГАНОВ «глух и слеп» ко всему окружающему. Он стоит на мосту, опираясь одной рукой на перила. В другой держит пакет. Вздыхает тяжело. Потом замечает плавающего в пруду АНДРЕЯ НЕРЕИТИНОВА. Видит, как он подплывает к ступеням, ухватившись за них, легко вылезает на берег. Потом АНДРЕЙ оглядывается, но налево, в сторону моста не смотрит. ПРИЛЕГАНОВ, видимо, сомневается – окликать или нет…
АНЯ показывается на прибрежной тропинке правее ступеней. Судя по её платью и шляпе, она должна изображать кого-то вроде Татьяны Лариной на прогулке.
АНДРЕЙ. Хелло, Энни!
АНЯ. Андрюша… Ты что, купался?
АНДРЕЙ. Освежился. Поплавал немного. А потом снова хотел тебя искать.
АНЯ. Ну, с этим шествием… Сейчас хоть наш номер отработали – уйти можно.
АНДРЕЙ. А всё хорошо вышло… Погоди! (Быстро, но без суеты проходит к кусту, за которым лежит его одежда. Нагибается и поднимает хороший букет цветов, подходит к АНЕ. Старается не задеть и не забрызгать её платье. Ловко опускается на одно колено. Вручает букет.) Держи, Анюта! АНЯ. Ой…
АНДРЕЙ (в той же позе). Я, честно, не помню, как там лучше вручать. Меня папа… (Пауза.) Задёргал с этим этикетом. Держи крепче!
АНЯ. Спасибо.
АНДРЕЙ. Я хотел лично тебе. И помять боялся. Поэтому к вам туда не лез…
Говоря это, АНДРЕЙ одним движением встаёт с колена. Потом дожидается, пока АНЯ освободит от букета одну руку. Не приближаясь к девушке вплотную, берет её за руку. Тихо ступая босиком, ведёт АНЮ вперёд, как в полонезе, вдоль пруда к мосту…
АНЯ. Постой… Ты что, вот так пойдёшь? В плавках?
АНДРЕЙ. Зачем? Ты где-нибудь встань… А я пока оденусь. Это быстро.
АНЯ (показывает направо). Тогда я у дворца.
АНДРЕЙ. Жди.
АНЯ уходит. ПРИЛЕГАНОВ провожает её взглядом.
Он явно не прочь по-быстрому исчезнуть, но не успевает. Его замечает АНДРЕЙ.
АНДРЕЙ (уже одетый, но, в отличие от АНИ, по-современному, приближается к ПРИЛЕГАНОВУ). Хелло, диа казн!
ПРИЛЕГАНОВ. Хелло, Эндик…
АНДРЕЙ. Ты извини, я… (Жест в сторону дворца и АНИ.) Ты как?
ПРИЛЕГАНОВ. Вот, инсулин добыл. Теперь погулял немного.
АНДРЕЙ. Устал?
ПРИЛЕГАНОВ. Устал… Да всё нормально. Не волнуйся.
АНДРЕЙ. Ладно, Бэз. (Мотнув головой вслед АНЕ.,) Сам понимаешь.
ПРИЛЕГАНОВ. Ну да. Нереитиновы дам не задерживают.
АНДРЕЙ. Точно. Совсем не по-дворянски, короче, выйдет… (С самой искренней радостью.) А хороша, правда?
ПРИЛЕГАНОВ. Я тебя поздравляю. С моей пролетарской прямотой.
АНДРЕЙ. О… Кстати, дед твой у вас ещё? Привет передай от наших. Просили. Гудбай.
Удаляется в сторону дворца. Возможно, чуть быстрее, чем того требует подразумеваемое чувство постдворянского престижа.
ПРИЛЕГАНОВ на мосту, рядом ходят люди, громко болтают, кое-кто даже поёт. До Прилеганова им нет дела. И до его монологов себе под нос, а уж до внутренних тем более.
ПРИЛЕГАНОВ. Как в каком-то кино. Или вообще в литературе. Ну, или в будущем такое снимут. Или напишут, что за разница? (Проговаривает, но не смеётся.) Ха-ха-ха! (Через паузу.) Вот с купанием надо кончать. Если сахар упадёт, когда плывёшь, силы уйдут сразу. Тогда вперёд и вниз, на дно. (Быстро бормочет.) Инсулина должно хватить на месяц. Значит, живу спокойно. Пока. (Ощутимо резко подхлёстывает себя. И уж совсем почти себе под нос добавляет.) Займусь типичными делами абитуриента.
Идёт к рампе.
ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ
ПРИЛЕГАНОВ (у рампы). Тогда я пошёл домой. Вышел за ограду парка. Улица там узка. Но она плавно переходит в очень широкое шоссе. А шоссе ведёт в большой мир. На близкий север. То есть в сторону Петербурга. Так бывает в наших великих пригородах… А знаете… Иногда, в солнечные дни, если я прохожу по этим местам, мне кажется, что люди преодолевают тяжести и легко идут своими дорогами. Светло тогда каждому, и тени отступают. Ну да, это иллюзия. Но только с ней человеку не так мрачно.
Часть II
Действующие лица:
ВАСИЛИЙ ПРИЛЕГАНОВ, 21 год.
ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ, его дед по отцу. В дальнейшем для краткости – просто ДЕД. Ему за 80. Крепкий старик. Очень моложав, подтянут. Выглядит и держится хорошо. По виду строг, но снисходителен. Легко представить себе, что в прошлом этот человек имел некоторую власть.
МАРИНА ЗЕМЦОВА, теперь по мужу УЦЕПИНА, 21 год.
АЛЕКСЕЙ УЦЕПИН, 23 года.
Действие переносится в Петербург. Большая квартира в приличном доме. На сцене кухня и кусок коридора. Обстановка комфортабельная, но по меркам позднесоветской эпохи. Везде порядок и чистота. На кухне, вблизи газовой плиты и холодильника, – стол, накрытый на двоих к чаепитию. Работает современный (для начала середины 2000-х годов) телевизор. С началом действия по нему идёт музыкальная передача. Звучит Элегия Рахманинова для фортепиано (оп. 3, № 1).
1
ДЕД (сидит за столом, внимательно слушает музыку. Дослушав, выключает телевизор при помощи пульта дистанционного управления). Василий!
ПРИЛЕГАНОВ (из коридора). Сейчас!
2
ПРИЛЕГАНОВ (входит в кухню, садится за стол). Всё в порядке, дед!
ДЕД. И я тут послушал…
ПРИЛЕГАНОВ. Рахманинов? (Вопрос звучит несколько неуверенно.) Концерт?
ДЕД. В том-то и дело, что передача. По теперешним меркам – просто какая-то церемонная. Даже удивляюсь… С тобой всё хорошо?
ПРИЛЕГАНОВ. Инсулин я сделал. Теперь подожду, пока сахар опустится. Есть стану попозже. Сейчас выпью кофе. Лучше с цикорием.
ДЕД (понимающе). Сахар, значит, высоковат?
ПРИЛЕГАНОВ. Я измерял – он поднялся… Да и день был тяжёлый.
ДЕД. Но ты же справился с делами?
ПРИЛЕГАНОВ. На Васильевском был славном острове. Потом сюда. Здесь, как ты, наверное, убедился, был тур по магазинам.
ДЕД сидя берёт с подставки электрический чайник. Наливает оттуда кипяток в пустую чашку.
Ты что, дед, я сам всё сделаю!
ДЕД. Ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда мне помогают из-за всякой мелочи. (Очень аккуратно ставит чайник на место. Берёт чайную ложку. Свободной рукой последовательно открывает одну за другой две фарфоровые банки, стоящие на столе. Из одной берёт две ложки кофе. Высыпает их в чашку. Из другой – одну ложку цикория. Сыплет этот продукт туда же. Размешав полученное содержимое, придвигает чашку к внуку.) Человек должен заботиться сам о себе, пока есть возможность. О людях – то же самое. Я рад, что ты, кажется, вовремя усвоил эту жизненную позицию.
ПРИЛЕГАНОВ. Куда уж мне до бабушки?.. За тобой смотрела, пока не слегла окончательно.
ДЕД. Прибавь, что она мне родила и помогла вырастить хорошего сына. А тебе, слава Богу, нормального отца… И в профессии состоялась. Было с чем уходить из жизни!
ПРИЛЕГАНОВ. Я думал, ты вспомнишь, как у вас чуть не с детства всё сложилось. Или как она ждала тебя с войны всю блокаду. И потом, вплоть до сорок пятого…
ДЕД (начинает декламацией). Мы любили в тяжёлые годы, мало знали мы радостных дней… Как, впрочем, и вы теперь… Только не притворяйтесь! По-вашему, если старик старой советской выделки, так и вас раскусить не может?
ПРИЛЕГАНОВ (подхватывает декламацию). Наша юность прошла, пронеслась непогодою, как метель над простором полей. Как видишь, у меня неплохая память на твои любимые песни. Только ведь мы тоже кое-чему у вас научились.
ДЕД (спокойно и размеренно). Но вы усвоили некий подход не совсем из нашего арсенала. В отличие от нас… Ну, может быть, всего лишь лично от меня, я не спорю… Вы очень давно полюбили защищаться иронией от жизненных кошмаров. Причём это длится уже несколько десятков лет. На моей памяти. А разве это говорит о вашей силе?
ПРИЛЕГАНОВ. А что ты предлагаешь?
ДЕД (вновь декламирует). Что прошло, то прошло… И быльём поросло. И опять на душе светло… Когда-то давно эту песню пели и Жан Татлян, и Георг Отс. Вот вы бы осознали столь простой закон. И вспоминали бы, когда поживёте, не кошмарные, а светлые минуты. Жизнь может предъявлять любой мрак. Какой сложится. Поддаваться-то ей зачем из-за этого?
ПРИЛЕГАНОВ. Хм… (Пьёт кофе.) А куда тебе теперь? С проблесками света? На фоне, который в целом тёмен? (После паузы, наполненной выжидательным молчанием собеседника.) Дед… Только в твои же мемуары…
ДЕД (тихо). Так ведь они уже напечатаны. Но я к этому труду вообще отношусь спокойно. Гораздо спокойнее, чем Нереитиновы к воспоминаниям Алексея Сергеевича.
ПРИЛЕГАНОВ. Дедушка Дмитрий Васильевич!.. А куда нам с тобой от памяти деться, хотел бы я знать?
ДЕД. Тебе тоже есть что вспомнить?
ПРИЛЕГАНОВ. Уже.
ДЕД. Но делиться не хочешь?
ПРИЛЕГАНОВ. А чем? О моих личных неудачах ты и так знаешь… А в науке я пока ничего не сделал. Да ещё в наше научно-нерентабельное время.
ДЕД. Поэтому ты не только мало пьёшь, но и говоришь в целом резковато?
ПРИЛЕГАНОВ. Ты сам понимаешь все мои проблемы… Расскажу девчонке, что у меня диабет с инсулином… А тем более съем что-нибудь у неё на глазах… Или пусть даже подколюсь в сторонке… Дед, вот те крест, к больным СПИДом и то относятся лучше!
ДЕД. Дур и эгоисток на твой век, к сожалению, хватит…
ПРИЛЕГАНОВ. Ещё бы! Моя последняя, отшивая меня, свою маму подключила… И мама беседовала со мной таким жалостным тоном… Настоящего счастья хотела для дочки… Ну и видал я эту дочку в глянцевом журнале!
ДЕД (помедлив). Помнится, свою более раннюю пассию ты послал загорать на какие-то острова.
ПРИЛЕГАНОВ. Сказала бы сразу, что она замужем! Я её вообще мило беседовать со мной не принуждал.
ДЕД (после паузы). Насколько я понимаю, ты снова пытаешься отвлечься от этих бед за учёбой…
ПРИЛЕГАНОВ. Не за водкой же!.. Извини, ноги что-то затекли.
(Поднимается, выходит в коридор.)
3
ПЕРВАЯ СЦЕНА-ВОСПОМИНАНИЕ
Раскрытое окно. ПРИЛЕГАНОВ, одетый как для торжества, стоит и дышит свежим воздухом.
За спиной у него – открытая двойная дверь, из-за которой доносится типичный гул свадьбы.
МАРИНА (выходит из двери в подвенечном наряде. ПРИЛЕГАНОВУ). Вася, извини… Всё в порядке?
ПРИЛЕГАНОВ. Да, вот подышать вышел. Ни о чём не беспокойся. Тем более Алёшка до тебя уже побеспокоился. И… Я-то ладно. И даже он. А вот твоё отсутствие бросится в глаза.
