Весенние и осенние радости

скачать книгу бесплатно

Весенние и осенние радости
Сергей Тарасов

Огород меня кормил – летом и осенью на нем росли картошка, кабачки, груши с яблоками, клубника, смородина, жимолость, огурцы, редиска и зелень – укроп, петрушка. Мне помогают птицы – нахальные сороки уже с удовольствием съели оставшиеся яблоки, до которых я не мог дотянуться, когда осенью собирал урожай на молодой яблоне. Кроме синиц и сорок, за салом еще забегают соседские коты. Это пройдохи. Однажды выглянул в окно и увидел дятла, который долбил своим клювом сало.

Сергей Тарасов

Весенние и осенние радости

Клюква

Огород меня кормил – летом и осенью на нем росли картошка, кабачки, груши с яблоками, клубника, смородина, жимолость, огурцы, редиска и зелень – укроп, петрушка. Мне можно ходить в магазин только за хлебом, сахаром и мясом. Остальное можно было сорвать летом в огороде и съесть. Кроме того в овощной яме находились бесчисленное количество банок с вареньем и грибами, которые я не мог, при всем желании, съесть за зиму. Но мне всегда, как и полагает нормальному русскому человеку этого не хватало. Мне хотелось лесных бесплатных ягод – клюквы, морошки и черники.

За клюквой я давно не ходил, лет шесть, мне все было лень, или не хватало времени, хотя до болота, где она росла, было рукой подать, и там можно было без особого труда за день набрать полное ведро. Нашел я его, это клюквенное место случайно, когда с отцом ходил на рыбалку на Визовский пруд. Мы доходили до бывшего садового питомника, а потом шли по болоту до Большей Лавды, – так называется плавающая часть суши, или по-простому, мелкая часть пруда, которая так заросла водорослями и болотной травой, что по ней можно было пройти к самой воде. На берегу пруда, где мы ловили рыбу, все качалось под ногами, но удивительное дело, не проваливалось, и мы спокойно по нему ходили, не обращая никакого внимания на окна с водой и участки трясины, в которые можно было провалиться навсегда.

По болоту надо было идти по протоптанной рыбаками узкой дорожке, с заранее припасенным для этого длинным шестом, так как угроза провалиться в окно, или в трясину была минимальной, но она была, и лучше к этому событию быть всегда готовым. Шест служил дополнительно гарантией: им можно было прощупать опасный участок тропы, или опереться на него, когда вдруг начинал проваливаться под ногами участок тропы на безопасной, вроде бы, тропинке. В последнее время я ходил на болото один, так как отец уже не мог ходить на такие расстояния, но оставить себя и родителей на зиму без клюквы не мог. Может быть, к этому меня приучил отец, когда таскал меня в юности и на рыбалку, и за ягодами – в лес, или на болото. Позже, скорей по привычке, я каждую осень отправлялся на болото – на лавду, или на другое болото, которых было много около города – надо было только знать, на каком болоте есть клюква, или нет.

В юности, когда ходил за камнями, или просто в походы по окрестностям, я уже знал, на каком болоте растет клюква, и смело туда шел с ведром и набирал его полное ягод. Однажды, когда с ведром начал двигаться по малоизученному болоту в окрестностях деревни Палкино, которое зимой проезжал на лыжах, я обнаружил много морошки и голубику. Эти ягод было много на севере нашей области, и я удивился тому, что она растет у меня под боком. Спелой морошки уже было мало, так как она уже опадала, а голубика была еще незрелой. Я остановился, немного поел морошки и поставил зарубку в памяти, когда надо приходить и собирать ее – примерно в июне, когда она только начинала поспевать. Потом отправился за клюквой, нашел место, где ее было очень много, и за день набрал полное ведро.

Лето прошло, за ним еще одно, но так я и собрался за морошкой. А болото, на котором я тогда собирал клюкву, было далеко от моего дома – к нему надо было идти около двух часов. На мое любимое место для сбора клюквы надо было идти всего сорок пять минут, и я предпочитал собирать ягоды там: на лавде. Посредине болота был небольшой участок, где практически не было воды, и там, среди болотных кочек с клюквой росли несколько десятков березок. На этом месте мне было ее удобно собирать – там никогда не было народа, а мне был виден весь город и поселок, где я жил.

Когда туда приходил за ягодами,– в самом конце августа, было еще тепло и ни разу, когда я там был, не случалось даже маленького дождя. Может, ко мне благосклонно относилась сама уральская погода? Я включал небольшой приемник и под музыку трудился на болоте до самого обеда. Съедал обед, который у меня был приготовлен вечером, и продолжал собирать клюкву до вечера, когда ведро было уже полное, и некуда было складывать ягоды.

Обратно по болоту шел знакомой тропинкой, оставлял свой шест около тропинки для рыбаков, и через полчаса я уже подходил к родительскому дому. Место для клюквы было уже готово, – перед входом на чердак мастерской, там я ставил большие металлические подносы и высыпал в них клюкву. Она там лежала до самой зимы, или до поры, когда хотелось выпить клюквенного морса или спечь пирог с клюквой. Простуда боялась этой ягоды, как огня, и когда я начинал болеть очередным гриппом, сразу вспоминал, что забыл сходить на болото, и начинал ругать себя за лень, которая не дала мне сходить осенью за клюквой.

Молодая яблоня

Яблони, которые в огороде сажал еще отец, стали сохнуть, и мне было больно наблюдать за тем, что с каждым годом на них стали появляться все больше сухих веток. Я их спиливал, но на следующий год сохли другие ветки, и яблок становилось все меньше и меньше. Дошло до того, что вместо двадцати ведер, я снимал с каждой от силы пятнадцать. Это было для меня недостаточно, надо было что-то предпринять, иначе скоро, через несколько лет я останусь без яблочного компота, джема и варенья.

На двух яблонях, которые посадил отец, росли яблоки двух сортов: на одной красные, очень сочные и вкусные – я их сушил, когда их было много: из них получался вкусный и сладкий компот, из свежих яблок получался очень вкусный сок, а иногда из них я варил осенью варенье. Сушеных яблок у меня накопилось много – целых три мешка, и пока я не могу съесть,– но все у меня еще было впереди. Иногда, когда у меня появлялась желание и потребность, я пил очень много компота.

На другой яблоне росли яблоки зеленого цвета, тоже сладкие и очень большие. Но они были недостаточно сочные, и из них было трудно делать сок, – их надо было съедать сразу, когда они поспели. Поспевали они поздней осенью, когда уже я наедался яблок с первой яблони, и мне оставалось их сушить.

Когда весной эти две яблони цвели, мне сразу становилось ясно, готовиться мне к работе, или нет – они скидывали лишние яблоки, которые не могли висеть до полного созревания, и приходилось их собирать с земли все лето, варить из них компот, или резать для просушки. Каждый летний день я начинал с того, что шел в огород и собирал упавшие яблоки. Падало их довольно много, и особенно был сильный яблокопад, когда случалась гроза или сильный ветер. Когда все пустые ведра были заполнены упавшими яблоками, мне приходилось туго: нарезать ведро яблок для просушки можно было легко – на это уходило всего минут сорок, но когда накапливалось шесть, или семь ведер с яблоками, у меня уходил на резку много времени, почти весь день.

Кроме яблок в огороде еще росло много ягод – клубника, смородина, жимолость и вишня, и надо было их тоже собрать, съесть или сварить из них варенье. Кроме ягод надо было собрать огурцы, кабачки, горох и надергать луку – на них тоже надо было потратить драгоценное летнее время. Так что для сбора грибов и лесных ягод оставалось очень мало времени, и это меня очень огорчало – я любил собирать грибы, особенно белые и чернику. Но к яблокам у меня было особенное отношение.

Одной весной, когда спилил много сухих веток с яблонь, в тени теплицы посадил в борозду яблоневые семечки, которые были в мешках, где хранились сухие яблоки. Их было стакана два, и я не стал жадничать – посадил все, как будто это была какая-нибудь свекла, или редиска.

Из этих семечек потом, на следующий год, выросло несколько побегов – они были маленькие, словно сорняки, но я был уверен, что это растут будущие большие яблони, и следил за их ростом каждое последующее лето. Через несколько лет я пересадил несколько выросших яблоневых и грушевых побега на будущую грушево-яблоневую аллею среди клубники и огородил их небольшими колышками, чтобы случайно не вырвать, когда буду летом бороться с сорняками.

Из одного побега, который оказался очень сильным, выросла симпатичная молодая яблоня, издали напоминавшая елку, такая была у нее красивая крона. Другая молоденькая яблонька росла медленней, и у нее было два ствола. Я ходил вокруг нее все прошлое лето и все думал – спилить один из стволов, или оставить. Осенью, когда надо было вырезать волчьи побеги на первой молодой яблоне, я вырезал эти лишние побеги и подстриг у нее крону. У маленькой яблони, которая выросла всего на метр с небольшим, я все-таки отпилил второй ствол.

Молодая яблоня росла с огромной скоростью и в позапрошлом году, когда вымахала больше двух метров в высоту, она первый раз зацвела. Мне было очень интересно за этим наблюдать – на ней было десятка три соцветий розового цвета. Я до самого последнего дня думал, что это – груша, или яблоня. Но когда стала цвести старая яблоня такими же розовыми цветами, последние сомнения у меня пропали. Теперь осталось узнать, какие яблоки вырастут на этой яблоне – зеленые или красные.

Лето шло своим чередом, и яблоки на ветках стали понемногу расти. Я ждал, когда они вырастут до нормальных размеров, чтобы попробовать их на вкус. Но они не спешили увеличиваться в размерах и выросли осенью до трех – четырех сантиметров в диаметре. «Неужели выросла дичка?» – подумал я, и достал с книжной полки книги о яблонях. В одной из книг было написано, что из семечек редко вырастает такой же сорт,– как правило, вырастает дичка, или неизвестный сорт. Мне пришлось подождать до осени, и когда она наступила, яблоки оказались очень красивыми, красного цвета, но размеры их были максимум четыре сантиметра. Это оказалась дичка. Я подумал немного, но не стал ее вырубать, а привил на четыре ее ветви черенки от старых яблонь, чтобы на них позже выросли яблоки нормального размера.

Прошла следующая зима и все кусты и яблони с грушей в огороде проснулись от зимнего сна. Черенки, которые я в том году привил, не прижились, я не стал их отламывать – на это не хватало времени и желания, а решил подождать до осени. Под молодыми яблонями росла клубника, и когда я собирал летом ягоды, то заметил, что один черенок выжил, и растет, как ни в чем не бывало. Оказывается, я эту прививку сделал удачно. Все лето этот черенок рос нормально, и я стал надеяться, что не все потеряно, – у меня должна получиться вторая яблоня с такими же крупными красными яблоками, как на старой яблоне.