Экземпляр. Рассказы

Сергей Тарасов

Экземпляр. Рассказы

Экземпляр

“Пора выбираться, по-моему, я уже достаточно окрепла”.

Мягкие, но прочные стены. Удар, еще удар. Нужно приложить немало усилий, чтобы проложить себе дорогу в жизнь.

“Ну, наконец-то она треснула. Еще немного. Поднапрягись. Вот так. Какой яркий свет”.

Порыв ветра.

“Только бы удержаться на ветке. Снаружи гораздо страшнее, чем я думала”.

Мохнатое зеленое тельце робко выползает из яйца, озирается по сторонам, в поисках своих родичей. Рядом еще с десяток яиц, крупных, коричневых, готовых вот-вот явить на свет беспомощных, испуганных гусениц.

“Теперь нужно подумать о еде”.

Десяток маленьких лапок несут длинное неуклюжее тело вверх по ветке к сочным зеленым листикам.

“Как же я хочу есть. И что-то мне подсказывает, что это чувство будет преследовать меня еще очень долго”.

Дорога дальняя, двадцать сантиметров коры дерева – многокилометровая автострада, на которой поджидают множество опасностей. Нужно быть осторожной, следить за каждым движением. Неверный шаг, и внезапный порыв ветра поможет тебе раньше времени испытать, что такое свободное падение.

“Главное не спешить, но и слишком медлить тоже не стоит. Листики пока еще в полной моей власти, но скоро уже подоспеют мои сестренки, а делиться что-то не хочется, хотя и придется”.

Что-то темное проносится над головой. Гусеничка замирает. Ветка плавно уходит вниз под тяжестью чьего-то тела. Стоит обернуться, посмотреть, что происходит позади. Но это будет большой ошибкой. Что бы там ни было, это опасность. Это знание заложено в каждое насекомое с рождения.

“Нужно пригнуться как можно ниже, распластаться, стать невидимой, слиться с корой”.

Время идет. Ветка колышется. Кто-то движется по ней. Резко, смертоносно. Хлопанье крыльев. Птица. Ну конечно. Кто же еще? Стук клюва по дереву. Раз, другой, третий. Позади только другие гусеницы, значит, зверь расправляется с ними.

“Прижаться, еще ниже, зажмуриться”. И ждать. Ветка резко пружинит вверх, какое-то время раскачивается. Птица улетела. Гусеничка чувствует это каждой своей щетинкой. Она оборачивается. На ветке лишь несколько разоренных яиц. И больше никого.

“Если бы я вылупилась чуть позже, оказалась бы среди них. Мне сегодня везет”.

Гусеничка ползет дальше. Вот он, заветный лакомый листик. Такой сочный и вкусный.

Проходят дни. Гусеничка кушает, растет. За все эти дни она не видела ни одного из своих родичей. Зато от скольких врагов она спаслась. Два дня назад, видимо в поисках колонии тлей, расположившейся несколькими листьями ниже, она встретилась с парой злющих муравьев. Спастись удалось, только в панике спрыгнув с листа. На удачу. До земли гусеничка не долетела, а приземлилась на одной из нижних веток. По пути наверх, пришлось надолго затаиться в пазухе листа, так как дорогу преградил паук. Ждать пришлось до тех пор, пока не пошел сильный дождь, и одна из крупных капель не пробила вражескую паутину и не смыла вместе с ней неприятеля. Преодолев препятствия, гусеничка снова приступила к излюбленному занятию – еде.

Проходит еще день-другой и гусеничка понимает, что пришло время.

“Нужно найти защищенное место. Вот здесь листва погуще. Лучше не придумаешь”.

Гусеничка стягивает между собой несколько листиков, которые образуют что-то вроде шалаша. К одному из черенков она прикрепляется задними лапками и начинает долгий процесс окукливания.

“Ряд за рядом, виток за витком. Как же это муторно. Видят небеса, соорудить кокон – сложнее задачи не придумаешь”.

Гусеничка продолжает строительство. И вот уже с листика свисает продолговатая коричневая капсула, в которой одна жизнь готовится ко второму своему рождению.

Идут дожди; завывают ураганы; нещадно палит солнце; куколка становится прозрачной.

“Снова та же история. Да кто же такое придумал. Как все затекло“.

Кокон хрустит и по его боку пробегает трещинка.

“Хоть в этом помощь. Ну, давай же, позволь мне вылезти из тебя”.

Кокон распахивается. Из него появляются скрученные спиралькой усики, затем головка с двумя большими любопытными глазами.

“Ну, вот и готово. Как же все болит. А крылья, крылья-то на что похожи? Сколько еще ждать, пока они расправятся? И как же это больно!” Минуты методично отмеряют первый час и принимаются за второй. И вот, наконец… Первый взмах. Радуга цветов воспаряет в небо.

“Я лечу, наконец-то лечу”.

Яркие глазки на крыльях отражают солнечный свет, и со стороны кажется, что они задорно подмигивают встречающему прекрасное создание миру.

”Ради этого стоило перенести и не такие испытания. Это свобода. А она заслуживает любых жертв”.

Бабочка поднимается вверх, падает вниз, кружится в диком танце. Солнечные лучи дружески щекотят мохнатые усики. Бабочка не замечает, как на ее пути появляется паутина. Она забирает влево, чтобы уйти от столкновения. Она слишком красива, чтобы быть съеденной каким-то мерзким пауком. Снова солнце. И снова паутина. Опять влево. Вправо. Вниз. Везде жуткая сеть.

“Не может быть. Что за паук плетет такую ловушку”?

Тяжелая сеть прижимает бабочку к траве.

– Какая прелесть. Просто невероятная удача! Ты будешь украшением моей коллекции. – Энтомолог достает из сачка трепещущее от страха создание и нежно отправляет в морилку. Пары эфира окутывают бабочку.

“Зато я летала. Летала и была свободной. Пусть и всего несколько минут. Это стоило всего, что я пережила. Стоило. Как же хочется спать…”

– Сколько трудов мне стоило найти тебя. Я на это, можно сказать, всю жизнь положил. Да! Просто превосходный экземпляр!

Соседи

…темно. Сыро. Холодно. Но мне уже нет до этого дела. Я чувствую, как что-то мягкое и теплое касается моей макушки, что-то щекочет меня, зовет. И я тянусь навстречу к этому чему-то. Это не так-то просто. Всю зиму я пролежал в мерзлой земле, и она не хочет отпускать меня так просто. Но и я не пойду у нее на поводу, не останусь лежать в ней до следующей весны. Мне нужно на поверхность, а земля пусть не обижается. Я снова стремлюсь вверх, силюсь, расправляю плечи, расталкиваю комочки почвы. Еще чуть-чуть! Еще немного! Последнее усилие, и становится легче. Я прорываю финальный барьер, и солнечный свет обрушивает на меня всю ту теплую весеннюю любовь, которую небесное светило бережно хранило всю зиму. Я расправляю лепесточки и осматриваюсь. Странно, рядом я не вижу других берез. И как меня занесло на эту поляну? Я один-одинешенек. Вокруг лишь трава, да огромный старый дуб на пригорке. Древнее массивное дерево видело, наверное, не одно такое рождение, хотя я и не наблюдаю поблизости других деревьев. Дуб кажется каким-то унылым. Даже исполинские ветви качаются на ветру очень уж меланхолично, задумчиво. Жаль, что я не могу спросить о причине его грусти. Странно видеть чью-то скорбь в это сверкающее, напоенное прохладой и жизнью утро…