Майнкрафт. Разлом Реальности

Сергей Соболев

Майнкрафт. Разлом Реальности

Пролог: Нулевой день

Воздух в подземной лаборатории «Квант-7» был мертвым и спертым. Он пах не стерильной чистотой и озоном, как полагается передовому научному объекту, а старым камнем, пылью веков и чем-то сладковато-кислым, напоминающим остывший суп. Этот странный коктейль ощущений витал в герметично запечатанном помещении с тех самых пор, как доктор Аркадий Петров, вопреки всем протоколам безопасности и предписаниям совета директоров «Вектора», приказал доставить загадочный образец породы из заброшенного карьера на окраине города. Лаборатория, некогда бывшая гордостью корпорации, теперь походила на заброшенный музей: пыль лежала на резервных генераторах, а по стенам, окрашенным в унылый серый цвет, тянулись паутины трещин, словно предвещая куда более серьезный разлом. Тишина здесь была особого рода – не мирной, а густой, выжидающей, нарушаемой лишь ровным гудением серверов за стеной и редкими щелчками реле, от которых по коже бегали мурашки.

Сам образец, холодный и невзрачный, лежал на операционном столе, закрепленный в тисках из черного углепластика. В журнале его обозначили сухим кодом «Объект К-0», но среди немногих посвященных он носил романтичное и зловещее имя – «Камень Сновидений». Со стороны это был просто бурый, испещренный мелкими трещинами булыжник. Но если смотреть на него под определенным углом, в призрачном свете голубоватых неоновых ламп, эти самые трещины складывались в идеально ровную, кубическую сетку, словно невидимый картограф расчертил камень по невидимой линейке, готовя его для какой то непостижимой цели. Под определенным освещением поверхность камня казалась не твердой, а состоящей из мириад крошечных, едва различимых пикселей, мерцающих подобно экрану старого телевизора, поймавшего помехи.

Доктор Петров, человек с лицом, изможденным бессонными ночами и одержимостью, водил по шершавой поверхности камня пальцами в тонких защитных перчатках. Его движения были почти ласковыми, но в них сквозила нервная дрожь охотника, стоящего над долгожданной добычей. Он был одет в поношенный белый халат, на кармане которого выцветшей нитью была вышита эмблема «Вектора» – стилизованная стрела, устремленная вверх. Петрову было под пятьдесят, но глубокие морщины у глаз и рта и седина в растрепанных волосах делали его старше. Он был архитектором этого места и его главным узником, добровольно заточившим себя в подземелье ради призрачной цели. Его ассистентка, юная и еще не утратившая здоровый скепсис Лиза, с тревогой наблюдала за ним с пульта контроля. Ее палец бессознательно барабанил по столешнице, выбивая нервную дробь. Она была полной противоположностью Петрову – молодая, с ясным, практичным взглядом, в аккуратной новой униформе. Ее пребывание в «Квант-7» было частью стажировки, но стажировка давно превратилась в нечто сродни службе на загадочной, медленно тонущей подводной лодке.

– Аркадий Викторович, показатели стабильны, но фоновое квантовое излучение продолжает расти, – ее голос звучал глухо в густом, неподвижном воздухе, будто тонул в вате. – Оно уже на три процента выше вчерашнего максимума. Экранирование не справляется. Может, стоит отложить? Хотя бы до утра, чтобы перепроверить расчеты? Я не уверена в калибровке спектрографа, данные с третьего детектора выглядят… аномальными.

– Отложить? – Петров усмехнулся, не отрывая взгляда от камня. Его улыбка была безрадостной и усталой. Он говорил тихо, но каждое его слово обладало весом, приобретенным за годы борьбы со скептицизмом коллег и равнодушием финансистов. – Лиза, мы стоим на пороге. Не на пороге открытия, а на пороге в новый мир. Мир, где законы физики, которые мы учили в университетах, – лишь один из возможных вариантов, причем далеко не самый эффективный. Там, за этой гранью, материя подчиняется иной логике. Более простой. Более… совершенной. Дискретной. Мы тратим годы на изучение плавных кривых, на поиск бесконечно малых, а там всё целочисленное, конечно, подчинено строгой решетке. Это математический рай.