скачать книгу бесплатно
Гитлер заговорил снова после долгой паузы:
– Зиверс, а вам самому не кажется странным, что у Сталина под носом лежит ключ к мировому господству, а он им не пользуется?
– Я понимаю ваш скепсис, мой фюрер, но непосвященным туда ни за что не войти. В манускрипте говорится, что подземные силы никого туда не пропустят, а упорство приведет лишь к расстройству психики и потере человеческого облика.
– Но как вы планируете подобрать ключи к Агартхи, если доступ туда невозможен?
– Мы ведь не зря побывали на Тибете, мой фюрер! Наши друзья помогут нам, тибетские монахи умеют преодолевать такие запреты.
Пауза вновь была долгой.
– А эта гора в Антарктиде? Как же она увязывается со всем тем, что вы мне изложили?
– Самым непосредственным образом.
Выудив из вороха разнокалиберных схем и карт нужный ему лист, Зиверс разложил контурную карту планеты. Несколько жирных линий на ней вытекали изо всех континентов и, пройдя по меридианам, сходились в районе Южного полюса.
– Эти линии есть не что иное, как пустые полости в земной коре. Известные в прошлом исследователи Оссендовский и Сент-Ив д’Альвейдр утверждали, что пустоты эти связаны с центрами духовного и материального могущества, основанными доисторическими цивилизациями. Но если они и предположить не могли, откуда можно подобраться к этим пустотам, то мы теперь можем смело утверждать, что вход в пустоты здесь, в районе Земли Королевы Мод.
Гиммлер не удержался от восклицания:
– Подумать только – какие перспективы сулят нам теплые пустоты под Антарктидой! Если оснастить эти подземелья по последнему слову техники, то в них можно перенести наш рейх и оттуда вершить судьбы всех народов! Это будет абсолютно недоступная для врагов территория. Наш Новый Швабеланд!
Гитлер протестующе вскинул руки:
– Я не берусь говорить сейчас о практической ценности этого факта, Генрих! Лед! – вот что меня интересует. Над той горой сейчас километровые слои вечного льда. Как вы планируете преодолеть их, чтобы добраться до этих подземных пещер?! Как отыскать их под сплошным панцирем?
– Мы надеемся, что наша антарктическая экспедиция…
– Ритшер?[7 - Альфред Ритшер (Alfred Ritscher), (23 мая 1879 – 30 марта 1963) – капитан германских ВМФ, возглавлял антарктическую экспедицию на судне «Schwabenland» (17.12.1938–12.04.1939). Новая территория рейха была названа Neusch wabenland («Новая Швабия», ныне – Земля Королевы Мод).]
– Верно, мой фюрер! Через месяц мы ожидаем его возвращения из Антарктиды. Он великолепно справился с поставленной задачей. Мы застолбили за рейхом значительную часть континента, но главное здесь то, что с помощью гидроплана Ритшеру удалось там обнаружить пресное озеро. А пресное озеро среди антарктических льдов свидетельствует о наличии в том месте аномально теплой зоны. Так что же это, если не искомые нами пустоты?
– Погодите, Генрих… Но лед? Как вы собираетесь преодолеть километровые толщи материкового льда, чтобы добраться до этих пустот?
Зиверс словно ждал этого вопроса:
– У наших подводников есть мнение, что вход можно обнаружить, поднырнув под лед со стороны океана. Но мы все уверены – ключ к пустотам Антарктиды находится в Лапландии, мой фюрер! Там, в Агартхи, мы рассчитываем найти доступ к таким совершенным технологиям, что даже многокилометровый лед Антарктиды станет для нас вполне преодолимым препятствием. Имею честь доложить вам, что наш агент уже проводит основательную рекогносцировку в том районе русских. Так что когда ведомый вашей волей вермахт шагнет на восток, то мы поднесем вам ключ от древнего хранилища.
В глубокой задумчивости Гитлер стал курсировать из угла в угол. Он очень нуждался в помощи сторонних сил. Ведь если и прошлогодний бескровный аншлюс Австрии и Судет[8 - О воссоединении с Австрией Гитлер объявил 12 марта 1938 года, когда немецкая армия вошла в Австрию. А 10 октября 1938 года, согласно Мюнхенскому соглашению, к Германии была присоединена Судетская область, расположенная в западной части Чехословакии, где преимущественно жили этнические немцы.], и нынешнее образование протектората Богемия и Моравия на месте бывшей Чехии[9 - Богемия и Моравия были объявлены протекторатом Германии 15 марта 1939 года.] произошли молниеносно и при полном попустительстве Англии и Франции, то теперь следовало бы заполучить более весомые козыри, чтобы так называемые мировые лидеры и впредь были более сговорчивыми.
Ну а какой козырь лучше явной силы? Со времен Аттилы еще никому не удавалось опровергнуть ее значение как главного аргумента в дипломатии! К тому же в последнее время его сильно донимала некая двойственность при выборе приоритетов. С одной стороны, необходимо было как можно скорее устранить с карты политического влияния Англию, а с другой стороны, разделаться с Россией, пока та не окрепла. Но сейчас, перед лицом таких фактов…
По участившимся шагам фюрера и Гиммлер, и Зиверс поняли, что он принял судьбоносное решение. И они не ошиблись.
Гитлер остановился и круто развернулся к Зиверсу. Его глаза вновь были полны того самого желтого мистического огня.
– Зиверс, я даю вам карт-бланш! Все, что необходимо для предстоящих мероприятий, вы получите немедленно. Генрих, проследите за этим лично!
Глава 2
Ленинград – Хибины – Петрозаводск. 28 августа – 5 сентября 1940 года
Из оперативных документов Главного управления госбезопасности НКВД СССР:
Шифрограмма за № … от 28.08.1940 г.
«Начальнику Главного управления госбезопасности НКВД СССР Меркулову.
… докладываю, что сегодня в 9 часов утра на Кольском полуострове в районе Ловозера был зафиксирован выход в эфир неопознанного коротковолнового радиопередатчика… Перехваченный текст передан в дешифровальный отдел IV управления.
Начальник Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа Сиднев».
Шифрограмма за № … от 30.08.1940 г.
«Начальнику Главного управления госбезопасности НКВД СССР Меркулову.
… по факту сеанса радиосвязи из района Ловозера дополнительно докладываю:
Сегодня в Ленинград прибыл из Берлина советник германского торгпредства Вильгельм Шорнборн. Официально целью его поездки заявлена командировка в город Кировск на горно-химический комбинат, откуда осуществляются поставки в Германию апатитового сырья. Но мне представляется, что прибытие господина Шорнборна и заявленная им поездка на Хибины связаны именно с зафиксированным сеансом радиосвязи, так как нам доподлинно известно, что Вильгельм Шорнборн на деле является сотрудником германского абвера…
Для контрразведывательных мероприятий на место мною отправлена оперативная группа капитана Архипова…
…Сиднев».
– А-а-а!!!
Кричали где-то рядом.
Этот пронзительный крик мог свести с ума, но выстрел оборвал его. Он прозвучал сухо, как щелчок треснувшего под ногой ореха, а следом длинной очередью сухо закашлял автомат. За грохотом падающей и разбивающейся посуды истошно завопила девица, но ухнул оглушительный взрыв – и все разом стихло.
Силясь проснуться, Архипов тяжело мотнул головой. Но отзвуки взрыва еще резонировали в пространстве.
Архипов сунул руку под подушку. Ребристая рукоять нагана привычно легла в ладонь. Он открыл глаза. В купе было темно. Поезд замедлял ход. За окном в тусклом свете фонарей медленно проплывали какие-то тени. Наконец вагон еще раз дернуло, и поезд остановился. Архипов приподнял голову. Володя Болотников сидел внизу у окна. Приподняв краешек занавески, он явно за чем-то наблюдал, блаженно оскалившись белоснежными зубами.
Едва Архипов пришел в себя, как за окном надрывно застрекотал автомобильный стартер, что-то вновь с оглушительным грохотом бухнуло, и кто-то завопил истошным голосом:
– Назад!!! Степка! Сейчас же сдавай назад, раззява!!! Ты мне всю посуду подавишь!
Архипов отдернул шторку. Поезд стоял на ночном полустанке. Вдоль освещенного желтыми фонарями перрона тянулся длинный пакгауз, а у его распахнутых ворот уткнулась радиатором в штабель ящиков и молочных бидонов старенькая полуторка. Грохнувшиеся с высоты бидоны еще скакали по перрону, а по луже растекающегося молока сновали несколько женщин, собирающие продавленные ящики и битое стекло.
Белобрысый паренек тщетно пытался оживить мотор автомашины. Он все давил и давил на стартер, но полуторка только тряслась и громко чихала. Наконец мотор выдал еще одну трескотливую очередь, машина окуталась сизым удушливым дымом и завелась.
Женщины разом загалдели, накинувшись на незадачливого паренька:
– Степка, мать твою! Немедленно убирай свой тарантас от пакгауза!
Под их нескончаемый гвалт полуторка, отчаянно чадя, прокатила вдоль вагона.
Архипов откинулся на подушку. «Вот померещится же…»
Грудь его работала словно кузнечные меха, как после утомительного забега в День Красной армии, когда он первым пересек финишный створ. Гася возбуждение, он несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул.
Учуяв пробуждение начальства, лейтенант Болотников переместился к двери и занял свой пост, отворив дверь на едва заметную щелочку. Тем временем раздался паровозный гудок, состав громыхнул сцепками, и поезд тронулся.
Архипов блаженно растянулся на верхней полке – впервые за последние несколько суток ему удалось выспаться. Лелея мечту о предстоящем завтраке со стаканом горячего крепкого чая и кусковым сахаром вприкуску, он подставил лицо потоку прохладного воздуха.
Ветерок через приоткрытое окно лениво трепыхал шторку. Что может быть прекраснее, когда вот так лежишь у окна поезда, уносящего тебя вдаль, и вдыхаешь ночной настой, состоящий из свежего запаха дальнего леса, туманной сырости, поднимавшейся из окрестного болотца и вкусного угарно-терпкого паровозного дымка. Ощутив единение с летящим в ночи поездом, ты взахлеб вдыхаешь этот ночной коктейль, а валко покачивающийся вагон под дробный аккомпанемент стремительно уносит тебя в ночь. А ты лежишь и думаешь только о чем-то хорошем. И незачем ломать голову над причинами и следствиями, ибо все сомнения от незнания. Как говаривали бывалые люди – истинные озарения приходят со свистом пуль! А здесь не стреляли…
Архипов смачно зевнул. Но следующая мысль прервала этот сладостный процесс, едва не заклинив ему челюсти. Не раздумывая ни секунды, он соскочил вниз.
– Доброй ночи, товарищ капитан! Выспались?
Лейтенант Болотников лучился приветливой улыбкой, но, увидев выражение лица командира, в мгновение переменился.
– Тсс, тихо, Володя, тихо… Ты давеча ничего не слышал?
Лейтенант также ответил шепотом:
– Н-нет! Полуторка только эта и бабы… а так – вроде все тихо! А что, товарищ капитан?
– Возможно, мне показалось, но мы с тобой это сейчас проверим.
Они ехали в мягком вагоне. Учитывая, что за последние несколько суток толком выспаться им так и не довелось, они решили использовать ситуацию с максимальной пользой для себя – один дежурит у двери, другой, в свою очередь, спит. И эти два часа, отведенных для сна Архипову, судя по часам, давно уж истекли. Но капитан не стал отчитывать Болотникова за мальчишеское благородство, быстро обулся и оправил гимнастерку.
Поезд уже набрал скорость. С дробным стуком колеса проносились по стыкам, и вагон здорово покачивало. В коридоре было темно. Лишь скудный свет от фонарей проносившихся полустанков и дачных платформ иногда освещал его, но Архипову и без этого было видно, что в коридоре никого нет.
Он на цыпочках подкрался к соседнему купе. Прильнув ухом к двери, долго вслушивался. Затем, удерживаясь за поручни, направился к проводнику.
– Не спится? Может, вас чайком попотчевать, товарищ капитан?
Сонный проводник, сухопарый пожилой мужчина с рыжими обвисшими усами, смахнул с газеты хлебные крошки, свернул ее и потянулся к шкафчику, но Архипов остановил его:
– Вот что, э-э… Матвей Поликарпыч! Вы лучше скажите: Петрозаводск-то скоро?
– Да вроде примерно через часок.
– Вот и чудесно! Вы пройдите, пожалуйста, сейчас к четвертому купе и, как полагается, объявите об этом пассажирам. Там ведь двое едут?
Архипов вернулся к своему купе. Лейтенант ждал его с «ТТ» наготове. Архипов кивнул ему на стенку смежного купе и махнул проводнику. Тот водрузил на голову форменную фуражку и прошел по коридору. У четвертого купе он остановился и постучал ключом в дверь:
– Петрозаводск, товарищи! Скоро подъезжаем, прошу приготовиться…
На голос проводника никто не отозвался. Проводник постучал еще раз. Не получив ответа, растерянно оглянулся.
Архипов отстранил проводника и рванул на себя дверь. Ветер из распахнутого настежь окна отчаянно полоскал оконную шторку и метал по купе перья из простреленной подушки. Подушка эта валялась на полу, а на полке лежало неподвижное тело с бурым пятном на груди.
Никого более в купе не было…
…Они прибыли в Кировск в одном поезде с советником германского торгпредства Вильгельмом Шорнборном. Вернее, они сошли вслед за ним на станции Апатиты, проследили, как советник сел в автобус до Кировска, а уж потом поехали следом на машине местного райотдела НКВД.
Было это еще пять дней назад. Оперативная группа капитана Архипова, в которую входили лейтенанты Севергин и Болотников, должна была в предельно сжатые сроки проделать колоссальную работу, чтобы определить: за какой надобностью «советник», а на самом деле – резидент абвера Вильгельм Шорнборн прибыл в такую глухомань, как этот район Кольского полуострова?
Накануне у Архипова был обстоятельный разговор с начальством. А любое начальство, как известно, очень любит задавать вопросы, нимало не заботясь о том, как ты найдешь на них ответы. Справедливости ради, Архипов разделял озабоченность начальства: то, что сообщник у Шорнборна в этом районе был, сомнению не подлежало – ведь кто-то же выходил в эфир. Но вот что в этой глуши влечет немцев? Что они затевают? Диверсию на горно-химическом комбинате? Но тогда еще вопрос: какого ляда их рация выходила в эфир так далеко от города? Зачем они пошли на риск, связанный с транспортировкой и использованием рации в столь безлюдном месте?
Вопросов много, но лишь одно было ясно – в этом районе действительно есть нечто, так заинтересовавшее абвер. Словом, задание было не из простых, и при этом не было ни единой зацепки. Так что, когда по приезде в город Шорнборн направился в управление комбината, Архипов уединился в гостиничном номере со старшим оперуполномоченным местного райотдела НКВД Рыдлевичем:
– Как говорил старый Мойша на моей Могилевщине – давайте будем посмотреть.
Рыдлевич разложил на столе карту.
– Вот этот район, откуда они выходили в эфир… – Палец оперуполномоченного уперся в район горы, обрывающейся крутым северным склоном к Сейдозеру. – Вот здесь разворачивается строительство Карнасуртского рудника. Здесь, в двадцати километрах от него саамское село Ловозеро… – Он очертил полукруг вдоль северной подошвы гор Ловозерской тундры. – Кроме оленеводческих становищ и рыболовецких артелей по берегам Ловозера, в этой зоне нет ничего особого. А не может ли это быть самой заурядной маскировкой? Протопал резидент с рацией сто верст по тундре, а ты гадай потом: в чем их бубновый интерес?
– Ничего себе, маскировка – шастать по всему району с рацией на плечах! Нет, товарищ Рыдлевич, нужда их заставила выйти в эфир! По всему видно – крепко они за что-то здесь ухватились. Но вы правы, мы должны отталкиваться не от объекта, а внимательно поглядеть на тех, кто по роду своей работы может свободно бродить по этому необжитому району, не вызывая подозрений. Я не могу представить оленевода в роли немецкого резидента, залихватски отстукивающего морзянку.
По расплывшемуся лицу Рыдлевича Архипов понял, что попал в яблочко.
– Такие лица есть. – Рыдлевич достал из планшета исписанный лист и положил его на стол. – Те, что в списке вычеркнуты красным карандашом, – это люди из интендантской службы воинской части и из системы исправительных лагерей. Нет, они бывают всюду, так как занимаются заготовкой и для своей части, и для строителей рудника, но все эти люди, нами проверенные.
– Кто же в остатке?
– Начальник нашей метеостанции и геодезист Петрозаводского топографического отряда. Вполне допустимо, что им может быть еще и некто из Управления геологии.
– Геологи отпадают. Никому из геологов полевые задания в тот район не выдавались, и геологи в указанное время были на виду. Так что остаются эти двое.
– Не совсем – начальник метеостанции уже неделю как в отпуске. Он с семьей находится в Киеве, у родственников. Факт проверенный, сомнения не вызывает.
– Значит, только один – геодезист?
– Да, Чапыгин Вениамин Павлович.
– А вы не допускаете, что если Чапыгин был в Ловозерском районе в день выхода рации в эфир, то и сейчас он все еще может быть здесь?
– А я звонил в Ловозеро вчера вечером председателю тамошней артели, товарищ капитан.
Архипов с интересом посмотрел на Рыдлевича. Этот рассудительный крепыш нравился ему все больше.
– Я попросил его разузнать, не поднимая шума, бывал ли у них Чапыгин? С кем да о чем говорил? Так что… – Рыдлевич осекся на полуслове, потому что в дверь постучали.
– Вас приглашают к телефону, пройдите к дежурному администратору!
Архипов с Рыдлевичем в мгновение ока домчали до комнаты дежурной.
Но звонили не из Петрозаводска. Лейтенант Болотников сообщал Архипову, что только что из управления горно-химического комбината в райотдел НКВД отправлена телефонограмма с ходатайством о предоставлении разрешения на охоту для советника германского торгпредства Шорнборна и его провожатого.
Едва Архипов положил трубку, как прямо под окном у гостиницы остановилась машина, а минуту спустя в холл вошли двое. Один из них по-военному шагнул к Рыдлевичу. Он вполголоса о чем-то стал докладывать, в то время как его попутчик – старый лопарь[10 - Лопарь – так на Кольском полуострове называли ранее коренных жителей – саамов.] в национальных одеждах – с нескрываемым любопытством озирался. По его смуглому лицу уже побежали в разбег ручейки морщинок, и голова была седа, но спину старик держал прямо, да и в раскосых глазах читалась еще немалая жизненная сила.
Старик осмотрел Архипова с головы до ног и обратился к нему, по неведомо каким признакам определив старшего:
