скачать книгу бесплатно
– Утра или вечера? – на всякий случай уточнил собутыльник.
– Дня, – избрал компромиссное решение мудрый Цубербиллер.
– Ты не знаешь в таком случае, почему мы сегодня столько пьем?
– Потому что йул йук, – веско заметил Смирнов.
– А-а, – с пониманием закивал Окулист. – Тогда, конечно, это целесообразно. Это объясняет абсолютно все. Тогда давай еще по одной.
– Нет, – запротестовал вдруг Геннадий. – Нам нужна ясная голова. Хоть одна на двоих, но яс-на-я.
Неожиданно дверь смирновского кабинета открылась и на пороге появилась его жена Людмила. Она была действительно ослепительно хороша: непривычное единство внешней красоты и очевидного ума подтверждало знаменитое петровское «небываемое бывает». Она внимательно посмотрела на друзей, перевела взгляд на заставленный пустыми бутылками стол и горько по-женски вздохнула:
– Привет инвалидам интеллектуального труда. Стало быть, началось в деревне утро!
– Уже утро? – хором поинтересовались собутыльники.
– Уже вечер следующего дня, – уточнила Генкина жена. – Вы бы хоть закусывали, что ли.
– Еду в пищу не употребляем! – тоном хроника заявил Цубербиллер.
– Да уж вижу – экономите на мурцовке.
– На чем, на чем? – засомневался Окулист.
– На хавчике, – перевела со старинного на современный Людмила.
Цубербиллер внимательно посмотрел на жену, перевел взгляд на Окулиста:
– Меня охватывает чувство настоящего беспокойства. Кажется, она нас ругает. Посмотри, какой у нее серьезный вид. Родная, у тебя что, совсем нет чувства юмора?
– Если с тобой связалась, значит – есть, – устало сказала жена. – Ты посмотри, на кого стал похож.
– А на кого я похож? – спросил почему-то у Окулиста Смирнов.
– Что-то среднее между Брижит Бардо и догом де Бордо, – провел экспертизу собачник со стажем.
– Это ты похвалил или поругал? – решился уточнить Цубер.
– Как говаривал старшина Безобразов, я констатирую.
– Что-то вы, мальчики, пьете вместе, а соображаете поврозь, – поделилась наблюдениями Людмила.
– Людочка, мы с Окулистом, тебе, конечно, фантастически рады, но ты скажи, почему ты сюда пришла? Сидела бы себе, как Ярославна, на заборе и, это… оплакивала бы себе кого надо и не надо…
– Во-первых, Ярославна слезьмя давилась не на заборе, а на крепостной стене. Во-вторых, у нее повод был: мужа грохнули. А ты, к счастью, жив, хотя и в усмерть пьян. А в-третьих, вы отключили все телефоны, запретили к вам кому-либо заходить. Вон твоя секретарша Сашенька в истерике бьется, говорит, что вы тут с Женькой так орете, будто вас святая инквизиция пытает. А почему орете, понять не может.
– Мы не орем. Мы, знаешь ли, поем! А если ей непонятно высокое искусство, если ей медведь на голову наступил… – начал горячиться Смирнов.
– Никто ей ни на что не наступал, – бесцеремонно оборвала мужа Людмила. – Но есть главная причина, по которой я к вам пришла. Вам не догадаться – это уже тест для детей с неторопливым развитием. Вам до него не дотянуть.
– Может, профессору Смирнову в университете зарплату повысили? – совсем не ехидно предположил проницательный Окулист.
– Зря иронизируешь, грешно. Я когда в последний раз за зарплатой в очереди стоял, – миллионер вынул из галстука заколку с массивным старинным бриллиантом и, словно дротик от популярной настольной игры, запустил ее в висевшую на стене мишень, – один коллега рассказывал…
Цубербиллер прервал повествование и придирчиво оценил результат своего броска. Бриллиантовая заколка вошла точнехонько в «яблочко». Окулист проследил за его взглядом и слегка поперхнулся, отпивая из стакана.
– Да, так вот, – меланхолично продолжил Смирнов, – коллега рассказывал, что как—то вечером после лекций возвращался домой и решил перекусить. Видит, у метро бабушка пирожки домашние продает. Горячие такие, духмяные! Он, бедолага, чуть слюной не захлебнулся. Спрашивает: «Бабуль, почем пирожки продаешь?». А она смерила его внимательным взглядом и спрашивает вдруг: «Сынок, ты часом не доцент?». Коллега засмущался, как красна девица, глаза потупил и говорит: «Вообще-то, нет. Я профессор». «Профессор?!», – ахнула бабуся. – «Ну, тогда возьми пирожок бесплатно».
– Так что, Фрол, ты над святым не насмехайся. Ты же не министр какой-то, а приличный человек.
– А ты забыл, что я не приличный человек, а вчерашний киллер, что на мне не один десяток душ? – совершенно трезвым голосом поинтересовался Окулист.
– Ну, души-то те все без исключения в аду, а не в раю. Это тоже не маловажно. А до министров тебе далеко. Вот на днях одна приличная газета сообщила: военным пенсионерам ежемесячно недоплачивают почти по пятьдесят баксов. И все об этом знают, включая генпрокуратуру. И министр этот, который ансамблем Александрова командует, тоже знает, только по фигу всем. А сколько военных пенсионеров из-за этого таблеток не доест и сдохнет, никому не ведомо. Но не сомневайся, тебе столько и за сто жизней не перестрелять! Так что это еще вопрос, кто из вас киллер, а кто нет.
– Грустно это все, но мы отвлеклись от темы, – напомнила Людмила. – Неужели два почтенных, хоть и не вполне трезвых аналитика, не догадаются, почему смиренная жена приехала в офис, посмев нарушить ваш коллоквиум?
– Клоакиум, – поправил Окулист, разглядывая гору бутылок.
– Тебе видней, – не стала спорить дама. – Ладно, ущербные, не мучайтесь. У тебя, Женя, в квартире в Шушарах сидит твой старинный друг Олег Лосев. Ругается непристойно и никак не возьмет в толк, зачем его срочно выдернули с алтайской глубинки два обормота, а сами скрылись в неизвестном направлении. Телефоны у вас отключены, а где офис находится, он не знал. Вот и рванул к тебе, Женечка, по старой памяти. Взял ключи у соседа, собаку твою выгулял.
– Ужас-то какой, – спохватился Окулист, – у меня ведь Герасим негуляный дома!
– Да ты поздно разволновался, – строго посмотрела на него Людмила. – Я еще вчера, когда узнала о том, что случилось на теплоходе, позвонила твоему соседу, Семенычу, попросила Геру не оставлять без присмотра. А вообще-то, Женя, жениться тебе надо.
– Вот и я ему про то же толкую, – обрадовался Смирнов. – А он мне плетет тут всякое. Ну дак пьяный, что с него возьмешь? Ну, скажи, Окулист, женишься или нет?
– Да пошел ты, – беззлобно отмахнулся Окулист.
– Уклончивый ответ, – оценил жест друг Цубербиллер.
В Шушары решили ехать втроем и немедленно. Окулист сел рядом с водителем и от его запойного вида не осталось и следа.
– Быстро ты приходишь в норму, – удивилась Людмила, усаживаясь рядом с мужем на заднем сиденье. – Как ты это делаешь?
– Достигается упорными тренировками, – пожал плечами Окулист.
По дороге заговорили о том, что давило на сердце и на мозги всем уже вторые сутки. – Ребята, я все понимаю, – слегка оправдываясь, начала Люда. Пережить такое – это тяжело. И профессора из Глазго жалко, и непонятного – хоть отбавляй. Да и девушка эта сбежала.
– Ты вполне владеешь ситуацией, – кивнул Окулист.
– Это нормально. Мне все рассказал твой зам. Он знает, что я в команде мужа.
– Никто и не спорит, – согласился Фролов. – А то, что мы с Генкой напились, так это, считай, плановое мероприятие. Стресс снять надо? Надо! Ситуацию прокачать следует? Да просто остро необходимо! Это ж мозговой штурм практически получается!
– Вот-вот, – поддакнула Людмила. – У нас в России во все века мозгами историю штурмовали. Столько по пьянке наворочали – никакая академия наук не разгребет.
– Теперь не разгребет, – уточнил Смирнов. Раньше-то, когда Академией наук СССР руководил покойный Мстислав Всеволодович Келдыш, с наукой в стране все в порядке было. Не зря, кстати, у него самая большая зарплата в стране была, больше, чем у Брежнева. А сейчас? Профессоров бабушки пирожками подкармливают.
– А эти политики… Они через одного сейчас доктора наук, это сейчас модно. А сами книг не читают. Спроси любого, что прочитал из последнего? Ничегошеньки не вспомнит! В лучшем случае, какую-нибудь «Занимательную урологию».
– Вот потому—то мы и в том месте, – внимательно следя за дорогой, заметил Окулист. – Помните, несколько лет назад додумались День 7 ноября назвать Днем примирения? Они бы еще день Ледового побоища назвали Днем любителей подводного плаванья.
– Ну, Цубер, ты прямо генофонд отечественной науки! – заслушался его речами Окулист.
– От генофонда слышу! – огрызнулся Смирнов.
– А я и не против, – скромно ответил Фролов. – В таком случае, скажи мне как генофонд генофонду: сейчас за встречу с отцом Олегом по рюмке примем?
– Святое дело, – без колебаний ответил Окулист.
Однако ближайшим планам друзей, похоже, предстояла небольшая отсрочка. На углу Гагарина и Кузнецовской «Мерседес» Смирнова величавым жестом остановил сержант ГАИ. Водитель «мерса» слегка приспустил стекло и в образовавшийся узкий проем просунул свои документы. Не представившись и не взяв документы, гаишник приказал:
– Выйти из машины, открыть багажник!
– Гони! – четким и спокойным голосом приказал начальник охраны.
Машина рванула с места в силищу своего стада лощадок, спрятанных под капотом. Через две-три секунды им вслед раздалась автоматная очередь. Водитель «Мерседеса» нахально подрезал шедший впереди «КАМАЗ» и тем самым прикрылся им, как броней.
– Направо, на Бассейную и резко вправо – в ворота парка Победы! – скомандовал Окулист и взглянул в зеркало заднего вида. Преследования не было. – Гони по дорожке в обратную сторону до конца, а там свернешь налево и выскочишь на Кузнецовскую. Заедешь в ближайший двор и жди меня. Я десантируюсь на повороте, – скороговоркой проинструктировал он водителя.
Послушная машина за считанные секунды неслышно пролетела до поворота аллеи и, задержавшись на мгновение, свернула влево. Окулист, приоткрыв дверь, мягко выкатился на газон и словно растворился в густых кустах сирени, примыкавших к ограде. За оградой разъяренный сержант-гаишник тряс за грудки парня в темной куртке:
– Идиот! Тебя что, никогда стрелять не учили?! С двух метров по «мерсяку» попасть не можешь, придурок!! Что теперь докладывать Бонзе?!
«Думаю, уже ничего не доложишь», – подумал Окулист и сделал два негромких выстрела из своего «стечкина». Сержант и его подельщик упали на тротуар, широко разметав руки. Из левого глаза гаишника тонкой струйкой на асфальт стекла кровь. Второй убитый лежал лицом вниз. Из-под его куртки торчал автомат Калашникова. Окулист откинул полу куртки убитого:
«Ого! Продвинутые ребята попались – штурмовой малогабаритный автомат модификации ОЦ-14-4, проще «Гроза»», – произнеслось в его сознании. –Да, коллега, не зря тебя ругал покойничек-сержант: такое оружие почти само попадает, а ты – в белый свет, как в копеечку».
Но гаишник интересовал Окулиста куда больше. Времени на досмотр его вещей не было – по трассе, пусть в это время и не очень оживленной, все время шел транспорт. Документов нет, значит, гаишник липовый. А вот мобильничек надо приватизировать.
Окулист не торопясь пошел по Кузнецовской улице в сторону Московского проспекта. Буквально через минуту из трубки сержанта-самозванца полились звуки «Лунной сонаты» Бетховена.
– Меломан был покойничек, – подумал Окулист и нажал зеленую кнопку.
– Да-а, – глуховато выдохнул он.
– Крыса, что там у тебя?! – поинтересовался начальственный тенорок.
– А? – тоном полнейшего дебила переспросил Окулист.
– Я спрашиваю, глухня, машина олигарха этого долбанного, Смирнова, проезжала?!
– Ага! – доложил понятливый Окулист.
– Что ты мне агакаешь?! Машину задержал? Обшмонал? Документы нашел?
– Не-а! – доложил туповатый абонент.
– Что не-а?! Что не-а?! Счас приеду, лично тебе чухольник начищу!
– Бонза! – пытаясь подражать голосу владельца трубки, сказал Окулист.
– Что – Бонза?! Я уже 36 лет как Бонза!
– А больше тебе никогда и не будет, – с оптимизмом комсомольца 20-х сказал Окулист и отключил связь.
«Мерседес» Смирнова стоял во дворе напротив парка. Фролов сел на свое место.
– Поехали, – коротко бросил он водителю.
– Что произошло, Женька? – спросил встревоженный бизнесмен.
– Они больше так не будут, – извинился за убиенных Окулист.
Цубербиллер посмотрел на друга, и веселая стайка мурашек пробежала по его спине.
– Ты их что, убил? – почему-то шепотом спросил он.
– Нет, я только отобрал у них значки «Ворошиловский стрелок», – так же шепотом по секрету сообщил Окулист и негромко пропел:
– Черный бумер, черный бумер,
Ты зачем так рано умер?
– Чего они хотели? Они хотели нас убить? – старательно бесстрастным голосом спросил Смирнов.
– Нет. Их интересуют по-прежнему твои документы. А от пули мы с тобой, Генка, никогда не умрем! Великие люди умирают не от пули, а от разочарования.
– Ребята, – вдруг вступила в разговор Людмила. – Вас послушаешь – тоска сплошная. Неужели в нашей жизни не бывает ничего хорошего?
– Бывает. Но реже, чем хотелось бы. Вот недавно, например, одна моя знакомая провернула удачную финансовую операцию, и ей стало хорошо.
– Я не об этом. Я о простых смертных, – возразила Людмила.
– И я о них, – кивнул Окулист. – Моя знакомая после той операции решила расширить территорию своего загородного участка. Прикупила несколько соседних фазенд с их грядками да халупами. Только одна соседка наотрез отказывалась продавать свой участок. И хоть фамилия у нее была Дуракова, оказалась далеко не дурой – выторговала за свою развалюху прекрасную квартиру в Питере.
– Ну что ж, не очень яркий, но все—таки хороший пример, – согласилась Люда.
– А это еще не история, – возразил Окулист. – Это только предыстория! Выехала эта мадам Дуракова из своей хижины и бросила там свою собаку, колли. Послонялась эта бедолага туда—сюда и приткнулась к охранникам той самой расширившейся территории, которую прикупила моя знакомая. Охранники – ребята добрые, подкармливали кобелька. Но тот хоть и ходил теперь сытый, то ли по своей старой хозяйкетосковал, то ли в какой духовной пище потребность имел… Короче, грустный был какой-то: морда симпатичная, но кислая до жути. И прозвали его за такое выражение внешности Уксусом. Они привык, отзывался.
Однажды увидела его моя знакомая. Она до всякой живности – сама не своя! Приласкала его, за ухом почесала. А тот стоит себе ласковый такой и смотрит на нее грустными-грустными глазами. А потом вдруг выкатилась из его глаз, как говориться, мужская слеза, блеснул он зубами…
– И сказал человеческим голосом: «О прекрасная Брунгильда, будь моей женой!» – продолжил за Окулиста Цубер.
– Нет, – стойко выдержал прикол Окулист. – Узнала она, что собаку назвали Уксусом, наорала на охрану и велела переименовать в более достойное имя. Легко сказать, когда он к своему имени уже привык! Велела хозяйка ежедневно хавчик ему из ресторана привозить, роскошную будку с утеплителем из финских стройматериалов по ее указанию сделали, раз в неделю – профилактический осмотр у ветеринара, кандидата наук. Теперь живет – кум королю. И зовут его теперь – Лексус.
– Прямо как из кинофильма про американскую мечту. Про собачью, – уточнила Людмила.
