скачать книгу бесплатно
Аж до
хутора?!
–
с
затаенной
надеждой спросил
Глеб.
–
Аж
до
хутора.
–
А
за
хутором
что,
земля
кончается?
Америка
начинается,
да?!
–
Ничего
там
не
начинается,
–
скривился
старший
брат.
–
Так не бывает, – убежденно сказал Глебушка и поправил на
переносице непривычно новые окуляры. Видно в них было неплохо.
Только были они
крупноваты и спадали
с носа.
–
Я потом тебе дужки загну, – пообещал Гаврик брату и отворил
калитку.
3.
Село жило привычной натруженной жизнью. У каждого селяни- на был какой-то свой особенный маневр. Мужики что-то клепали, чинили, чем-то обо что-то колотили, женщины копошились в огоро- дах, дети им помогали, а те, что были помладше, играли во взрослых. Глебушка восседал в своей коляске, как царь на троне. Он и пред- ставлял себе, что он царь. Нет, даже не царь, а полковник – человек, который куда главнее царя, ведь у него есть свой полк. А полк – это огромное войско. Захочет полковник, даст его царю на войну, не за- хочет – не даст. Вот, что такое полковник. Это ведь надо правильно
понимать. Это вам не хухры-мухры!
Они жили на центральной улице села. У нее не было названия, как не было и у всех других сельских улиц в конце пятидесятых годов. Да и зачем им названия, когда и так ясно, кто где живет. Вот справа – дом головы сельсовета Мыколы Григорича, главного папкиного собутыльника. Дом его укрыт не соломой, как у боль- шинства односельчан, а свежим камышом – очеретом. И ставни у него нарядные-нарядные: голубые, как небо, а посередине – белые ромбы, как звезды на погонах. Глебушка видел их в кино в сельском клубе. Красивые звезды – глаз не оторвать. У него тоже такие бу- дут. Только потом, когда вырастет и ноги начнут ходить. А за его хатой – хата кузнеца дядьки Михайлы. Это до его дочки Вальки бе- гает Гаврик. Да разве до нее одной! А за хатой кузнеца – поворот «на низ», на другую улицу. Она не такая широкая, как его, Глебушкина. И ведет она прямо на выгон, где пасутся сельские телята и козы. А правее от выгона – речка Большая Высь. Красивая речка, большая, полноводная. Рыбы в ней – ловить, не переловить. И раки огромные-огромные. Сельские мужики часто приносили в их дом рыбу и раков в плетеных ивовых корзинах. Почтительно протягивали корзины папке: «Вы, Васыль Федорович, там уж палочки поставьте, как надо, по совести». Папка корзины брал и, наверное, поступал по совести, поскольку рыбу приносили еще и еще. Глебушка знал, что «палочками» в селе называли трудодни. А вот что такое эти трудодни, он понимал плохо. Точнее, догады- вался: это что-то очень важное, может, даже главное! Это то, без чего взрослые жить не могут. Это, как ходить на работу в колхоз, или пить горилку по вечерам.
–
Гаврик!
–
Чего
тебе?
–
А
что
такое
Брэворош?
–
Это
наша
фамилия.
–
А
что
такое
фамилия?
–
Тебя
как
звать?
–
Глебушка,
Глебка.
–
Не
Глебка, а Глеб.
–
Глеб.
–
Это
имя.
А
Брэворош
–
фамилия.
Понял?
–
Понял,
–
ничего
не
понял
Глебушка.
Зачем
эта
фамилия,
когда
и
так
хорошо?
Возле реки стоял заброшенный колхозный свинарник. С его крыши свисал старый очерет, около него роились дикие пчелы. Они залетали в свои самодельные ульи-очеретины и, побыв там немного, вылетали обратно по своим пчелиным делам.
–
Глебка,
меда
